Замечательная девушка, связной партизанского отряда, Ниночка Дубовая нашла в лесу теряющего сознание человека. Протащив меня на своих худеньких плечах километров двадцать она добралась до базы отряда. Но я бы все равно умер от потери крови, если бы не она. Ниночка дала мне свою кровь и буквально вынянчила меня. Да разве одного меня? Для многих в отряде она была сестрой, матерью, а по авторитету - чуть ли не второй командир отряда.
Выздоровев, я вместе с Ниной работал в разведке. Полтора года плечо к плечу.
Нину я полюбил с первого дня. Потом и она меня… Мы должны были пожениться, но… Нина пропала без вести вместе с группой партизан.
Он замолчал. В тишине медленно пробили одиннадцать ударов большие кабинетные часы.
- Но Нина Владимировна не погибла! - воскликнула Зиночка, которая знала судьбу всех героев любимой книги.
- Да! Когда Лимаренко писал повесть "Дорогою подвига", Нину считали погибшей. Только позже мы узнали, что группа партизан, где была и она, попала в засаду бандеровской банды. Нину тяжело ранило и контузило взрывом гранаты. К счастью, бой постепенно отошел в сторону от этого места, и бандеровцы не добили ее, как это они обычно делали с пленными. Ниночку подобрали жители соседнего села и выходили. Три года назад она окончила юридический институт и сейчас работает следователем в Рымниках.
Оптимистическое окончание рассказа вернуло веселое настроение. Зиночка, улыбаясь, поднялась из-за стола с рюмкой вина.
- Говори, говори, Зиночка, - подбадривали ее со всех сторон.
- Я… я сегодня такая смелая, что прошу меня извинить. Давайте выпьем за героя-партизана, за нашего дорогого Виталия Андреевича и…
- Шампанского!
- Выпьем!
- Ур-ра Зиночке и Виталию Андреевичу!
- …и за Нину Владимировну Дубовую.
Растроганный рассказчик встал, хотел что-то сказать, но вместо этого повернулся к девушке и поцеловал ее в лоб.
- Спасибо вам всем за внимание, но, право, я этого не заслужил…
- Скромничаешь, Виталий, скромничаешь, - рокотал бас Николая Севастьяновича. - За героев-партизан! Все и до дна. Вероника Антоновна…
- Я не могу больше. Право…
- Нельзя. Такой тост…
Вероника Антоновна вынуждена была выпить. Еще чокались, еще шумели. Снова начались танцы. Виталий Андреевич подошел к Веронике Антоновне.
- Отдохнули? Разрешите пригласить…
Калинович попыталась встать, но у нее закружилась голова. Глаза стали мутными.
- Н-не м-могу!
- Выпейте нарзану и идемте. Все пройдет.
Она послушно выпила из поданного стакана, но осталась сидеть.
- Нет, не могу… Иди… Я потом…
- Не могу же я так вас оставить. Может быть, отвести в соседнюю комнату? Там отдохнете.
- Н-нет.
Виталий Андреевич направился к Зиночке. Теперь все внимание он уделял ей. Танцевали танго. Виталий Андреевич взглянул на часы. Поморщился. Схватился за грудь:
- Зиночка, мне немножко не по себе.
Девушка заволновалась.
- Надо выйти на свежий воздух. Я вас провожу.
- Нет, нет. Я один. Неудобно будет. Еще что-нибудь подумают. Лучше всего, если моего отсутствия не заметят. Постарайся, котик, - и вышел.
Маятник часов отсчитывал секунды, минуты. Но Виталий Андреевич не возвращался. Зиночку начало одолевать беспокойство. "А вдруг с ним что-нибудь случилось!"
Постояла. Подумала. Вышла в коридор, но около входной двери остановилась. В голове шумело, и девушка никак не могла сообразить, чего ей не хватало. Сердце выбивало тревогу. Вернулась в комнату.
Наконец дверь распахнулась, и вошел бледный Виталий Андреевич. У девушки отлегло от сердца. "Слава богу!"
- Голова кружится. Еле отдышался, - сказал он Зиночке, которая бросилась ему навстречу.
- Вот, Виталий Андреевич, костюм свой запачкали, - показала она на рукав. - Теперь в чистку придется отдавать.
- Ерунда. Вычистится. Это, Зиночка, не жизнь человеческая…
Веселье продолжалось. Вечер затянулся. Вернее, это был уже не вечер, а ночь. Потом утро. Светом и уличным шумом проник в комнаты новый день.
- Семь часов! Расходись по домам! - объявил Виталий Андреевич.
Все вдруг почувствовали усталость. Гостей потянуло на отдых. Зиночка волновалась больше всех.
- Я обещала маме, что буду не позже часа ночи.
- Меня Мария, поди, тоже заждалась, - вздохнул Виталий Андреевич.
- Это только у плохого хозяина гости раньше утра разбегаются, - шутил Николай Севастьянович. - А у меня все в идеальном порядке. Вина еще на один вечер хватит. Закуска есть, музыка не умолкает. Может быть, останетесь? По глазам вижу, что Зиночка согласна.
- Нет, нет! - поспешно запротестовала Зиночка. - Мама будет беспокоиться. Спасибо, Николай Севастьянович, большое спасибо за все. Я сейчас такая счастливая, такая счастливая… просто глупая.
Взволнованная речь Зиночки вызвала дружный смех.
Виталий Андреевич развез своих сотрудников по домам. Зиночка жила дальше всех, поэтому Дробот отвозил ее последней. Она сидела рядом с Виталием Андреевичем, притихшая, украдкой поглядывая на него. Он почувствовал ее взгляд.
- Что смотришь, котик? Седины мои считаешь?
Зиночка молча положила руку на руль рядом с его исковерканной ладонью.
* * *
Входная дверь в квартиру Куреневых оказалась запертой, Зиночка силилась отпереть ее, но руки отказывались ей повиноваться.
- Дай-ка я попробую, - мягко отстранил ее Виталий Андреевич.
Он легко, без усилий повернул ключ, и они вошли в полутемную кухоньку.
- Можно, я посижу у тебя немного? - ласково спросил Дробот.
- Конечно, Виталий Андреевич. - Зиночка протянула руку за его плащом.
Виталий Андреевич присел на самодельную кушетку. Здесь днем обычно отдыхала Пелагея Зиновьевна.
Зиночка хотела зажечь свет, но он перехватил ее руку.
- Не надо, пусть будет так.
Не выпуская руки Зиночки, он медленно наклонился и коснулся губами ее ладони. У девушки затрепетало сердце, щеки запылали, в голове зашумело. Она инстинктивно сделала шаг назад.
Неожиданно Виталий Андреевич притянул ее к себе. Его рука обхватила мягкую шею, рот впился в Зиночкины губы.
На секунду она вырвалась из объятий.
- Виталий Андреевич… Виталий Андреевич… - чуть слышно говорила она, не то моля отпустить ее, не то подчиняясь…
Гость в широком сером пальто
Сутки, как пани Полонская проводила в Пылков Нину. Все существо ее еще жило впечатлениями тревожного расставания. Старушка без устали шептала молитвы, поглядывая на разрывающего свое сердце Иисуса Христа. Она молила его заступиться за ее названную дочь Нину, уберечь ее от напасти. Целые сутки пани Полонская не отлучалась из дому, ожидая, что вот-вот вернется Ниночка.
Поэтому-то тихий стук в дверь и не удивил ее. Изменив своей привычке заглядывать в глазок на входящих, прежде чем их впустить, она смело открыла дверь и сразу же испуганно попятилась. На нее надвигался большой чемодан в чехле. Вслед за ним в переднюю протиснулся мужчина в широком сером пальто.
Поднятый воротник закрывал лицо гостя снизу. Велюровая шляпа прикрывала лоб. И единственное, что можно было заметить сразу, - это нос, на котором сидели огромные очки.
- День добрый, пани Полонская!
Гость поставил чемодан и вежливо поцеловал морщинистую руку оторопевшей хозяйки. Гортанным говором, манерой одеваться и вести себя он напоминал поляка.
Появление незнакомца напугало старушку. Не закрывая входных дверей, она нарочно громко спросила:
- Че́го пан хце? Я, про́шу пана, не знаю вас.
Гость с сыновней предупредительностью тщательно закрыл двери.
- Сквозняк. Можно простудиться. Неужели пани Полонская забыла меня? Я был у Нины всего четыре месяца назад. И даже ночевал.
- Ян!
- О! Пани Полонская узнала меня! Ян. Конечно, Ян.
Полонская всматривалась подслеповатыми глазами в пришельца, узнавая и не узнавая его. "Я забыла его лицо, - думала старушка. - Вот когда́ я была молодой…"
А гость чувствовал себя в маленькой гостиной как дома. Раскрыв чемодан, вынул бутылку, поставил ее на стол. Вслед за бутылкой на столе появились коробочки, кулечки, пакетики. Еще один сверток гость подал хозяйке.
- Прошу пани Полонскую принять от нас с Ниной подарок.
- От Нины!
Старушка с волнением развернула пакет. К ее необычайному недоумению и радости, там оказалось черное атласное платье.
Погребальное! Именно о таком она и мечтала. Ей было восемьдесят девять лет. Еще два года тому назад к ней во сне явилась покойная мать и напомнила: "Собирайся! Я скоро за тобой приду". И Владислава Полонская готовилась. Купила чулки, сшила себе белье. Но о погребальном платье старая женщина пока только мечтала. Она часто вела с "дочкой" разговоры о скорой кончине, завещая похоронить себя "обязательно по-польски". Кто еще, кроме Нины, так трогательно мог позаботиться о ней!
Лаская шершавой рукой подарок, любуясь им, старушка будто помолодела. Улыбка слегка разгладила глубокие морщины на лбу и щеках. Полонская доверчиво взглянула на гостя.
- Мы, пани Полонская, решили с Ниной венчаться, - продолжал гость.
Хозяйка чуть не уронила драгоценный подарок.
- Цо?!
- Венчаться будем. Ксендз уже объявил две заповеди. Третья будет, как только вернусь в Пылков.
- Нина берет в костеле шлюб!
Эта новость была для пани Полонской равносильна второму пришествию Христа. Нина была "большевичка" и в бога не верила, хотя к вере своей хозяйки относилась с уважением. По святым дням она не работала ("писанину" набожная католичка не считала делом). Бывая в костеле, пани Полонская молилась долго и усердно, зная, что по возвращении ее ждет хорошее угощение, которое продолжит божий праздник и превратит его в мирской. Но при всем том сходить в костел, хоть разочек, Нина отказывалась.
- На заповеди я подал без Нины, - уточнил гость. - Так что не знаю, согласится ли она пойти в костел.
Старушка все это перетолковала на свой лад: "Любятся! Вот и не хотят обижать друг друга, уступают". Натешившись вдосталь подарком, она бережно повесила его в ветхий шкаф.
- А где же Нина? Почему она не приехала?
- Сейчас, сейчас, пани Полонская, все объясню, - успокоил ее гость.
Он ловко раскупорил бутылку вина, открыл банку сардин и вынул из бумаги нарезанную колбасу.
- Прошу пани Полонскую поджарить чуть-чуть эту колбаску. Мы с вами выпьем по рюмочке хорошего вина. Я сегодня очень счастливый. Ниночка наконец согласилась выйти за меня замуж. Сейчас она в Пылкове. Я привез вам от нее письмо.
Старушка взяла колбасу и, направляясь в кухню, заметила, как гость, аккуратно смахнув со стола в руку сургуч, облетевший с бутылки, сунул его в карман пиджака.
"Какой чистоплотный мужчина, - думала она, возясь около плиты. - Дай бог Ниночке счастья за ним. Хороший человек, сразу видно по обхождению".
Вскоре зарумянившаяся колбаса стояла на столе. Пани Полонская чинно восседала в своем старом кресле, с одобрением поглядывая на гостя, который разливал вино.
- Пейте, пани Полонская, - пододвинул он ей рюмку. - За наше с Ниночкой счастье.
Порозовевшая от избытка чувств Полонская отпила глоток. Гость налил еще.
- Кушайте, пани Полонская, кушайте.
- Прошу пана Яна, пусть он сам кушает. Я-то дома, а пан Ян с дороги и проголодался.
Пан Ян достал из кармана конверт.
- Вот вам письмо от Ниночки.
Полонская развернула сложенный вчетверо листок. Ян предупредительно подал ей очки. Надев их, пани Полонская, к величайшему своему сожалению, убедилась, что записка написана по-русски.
- Переведите мне, пан Ян, что тут написано, - она передала ему листок.
Гость охотно исполнил ее просьбу.
"Простите меня, пани Полонская. Уезжая, я постеснялась сказать вам, что выхожу замуж за Яна. Вы его знаете. Он был у меня однажды. Мы очень любим друг друга. Я к вам вернусь, наверное, недели через две. А пока у меня есть свободное время, хочу позаниматься. Отдайте Яну все мои книжки и тетради. Еще раз извините меня за то, что не приехала за ними сама. Они тяжелые, пусть он за женой поухаживает…
Целую вас, Нина".
У Полонской выступили на глазах непрошенные слезы. Как это похоже на Нину. Неделя до свадьбы, только бы и любиться, а она хочет "позаниматься".
Гость вдруг спохватился, вспомнив, что ему еще надо зайти в одно место, а потом купить билет на обратный поезд.
- Давайте, пани Полонская, сложим быстренько все книжки в чемодан.
На минуту у старушки вспыхнуло неясное подозрение. И попроси гость Нинино пальто или платье, она бы не дала. А бумаги… "Нина и сама как-то сжигала их. Да и Ян теперь ее муж. Он настоящий, благородный мужчина". Хозяйка вспомнила подарок, письмо, и сомнения ее рассеялись. Она вздохнула и стала помогать упаковывать книги и тетради. Быстро опустела маленькая этажерочка. Ян удовлетворенно потер руки.
- Тороплюсь, пани Полонская, но мы еще увидимся. Мы с Ниночкой приедем к вам после свадьбы.
Надев пальто, гость мимоходом сунул в карман пустую бутылку, банку из-под консервов, бумажки, освободившиеся от сыра и колбасы.
- Спокойной ночи, пани Полонская.
Он нагнулся, поцеловал ее руку. Нахлобучил на глаза шляпу. Поднял воротник. И ушел.
"Какой благородный… Дай бог им счастья". Старушке еще раз захотелось взглянуть на подарок от "дочки". Она подошла к шкафу, открыла скрипучую дверцу и… не поверила своим глазам. Драгоценное погребальное платье - подарок Нины - исчезло. Пани Полонская трясущимися руками наложила на себя крест и начала громко читать молитву.
- Верую во единого господа бога…
Она прочитала "Верую", "Отче наш", "Молитву от соблазнов", прося пана-бога освободить ее от дьявольского наваждения. Но и после этого платье не появилось.
"А вдруг его и не было? Может быть, все это показалось?.. Но Ниночка писала… Надо прочитать ее записку… Куда я ее положила?.."
В растерянности она забыла, что Нина писала письмо по-русски. "Да! Ян читал его и не вернул", - вдруг вспомнила она.
Ян унес с собой не только письмо и книги, но и остатки ее спокойствия.
Странная кража
Проснулась Вероника Антоновна с головной болью. В горле пересохло. Хотелось пить. Она с трудом открыла глаза и только тут вспомнила, что она в чужом доме.
"Угораздило… Будто никогда вина не видала".
Встала с дивана. Пригладила растрепанные волосы. Стараясь не шуметь, вышла в коридор. Но уйти незамеченной ей не удалось: из столовой вышел Николай Севастьянович.
- Никак уходить собрались, Вероника Антоновна?
Щеки Калинович порозовели от стыда.
- Извините, Николай Севастьянович, нехорошо у меня получилось. Пригласили на праздник, а я…
- Пустяки! С каждым может случиться. Зря вы уходите. Сейчас бы пообедали. А вечером опять все соберутся.
- Спасибо, Николай Севастьянович, за гостеприимство. Но я пойду домой. Отдохнуть надо.
- Зря. Право, зря, - помогая ей одеться, говорил Николай Севастьянович.
К своему дому Вероника Антоновна подходила тяжелой походкой больного человека. На душе было противно. Обижалась на Дробота: "напоил", сердилась на себя: "Забыла меру… И Зинка, дуреха, кажется, влюбилась в него".
Вот и дверь квартиры. Вероника Антоновна достала из сумочки ключи. Длинный, с резной бородкой - от внутреннего замка. Теперь надо и маленький, плоский ключик от шведского замка повернуть два раза. Но ключ повернулся всего на пол-оборота, и дверь открылась! Вероника похолодела. "Обокрали!"
Она распахнула дверь, пробежала через кухню, с лихорадочной быстротой отворила дверь в спальню, бросилась к шкафу и рывком открыла его.
Несколько летних платьев, плащ, костюм и, главное, только к прошлой зиме купленная шубка "под котик", заботливо зашитая в старую простыню, - все висело на месте.
"Деньги!" - Вероника Антоновна метнулась к тумбочке. Там, в верхнем ящике, у нее было четыреста двадцать рублей. Десятирублевые купюры так и лежали на своем месте.
Вероника Антоновна стала успокаиваться. Видимо, она просто по рассеянности не заперла на шведский замок.
Она подняла сумку, уроненную в спешке. Оттуда на пол выпала фотография Юзыка. Вероника Антоновна задержала взгляд на лице брата. И невольно вспомнила, каким образом попала к ней эта карточка. Ее привез товарищ Юзыка из Польши вместе с письмом. Кароль оставил у Вероники Антоновны свой паспорт и чемодан, пообещал скоро прийти за ними. Но до сих пор чемодан так и лежит под ее кроватью.
Вероника Антоновна даже наклонилась и заглянула под кровать. И тут ей чуть не стало дурно: чемодана не было!
От ужаса она села прямо на тонкий ковер, как была - в пальто и в шляпе, прижимая к груди сумочку, не в силах осознать случившееся.
Чужой чемодан! Ничего из ее вещей и… чужой чемодан! Кто поверит, что вор украл именно чужой чемодан? Что она скажет Каролю?
Наконец она встала, заперла квартиру, разделась и стала еще раз, уже медленно осматривать спальню - длинную, с одним окном комнату.
Теперь она увидела, что с тумбочки исчез ее старый семейный альбом. Кому он мог понадобиться? Хорошо еще, что, желая похвастать красивым братом - польским офицером, она взяла с собой фотографию Юзыка. Но остальные фотографии… И… чужой чемодан!
Надо что-то делать… Пойти в милицию! Должны же найти!
Она схватила пальто, впопыхах не попадала в рукава.
Скорее!.. Скорее!..