Она начала посещать местный исламский центр и, не говоря ничего родителям или учителям, стала изучать Коран. Вскоре она уже регулярно посещала мечеть и через некоторое время после того, как ей исполнилось восемнадцать, была принята в исламскую веру. Позже в том же году, уже бегло говоря по-арабски, она хорошо изучила урду. Когда ей было двадцать, ее приняли на первый курс факультета восточных языков Сорбоннского университета в Париже.
В начале второго года учебы в университете она вдруг ощутила, что ее окружает совершенно чуждая ей культура. Ислам запрещал веру в любого бога, кроме Аллаха, и этот запрет включал в себя ложных богов, олицетворяющих деньги, общественное положение или коммерцию. Но куда бы она ни смотрела, и среди мусульман, и в среде неверных она видела грубый материализм и поклонение этим самым богам.
В ответ она сделала свою жизнь аскетичной до крайности и стала посещать мечети, которые проповедовали самые строгие формы ислама. Здесь имамы проповедовали, что нужно отбросить все неисламское, и особенно то, что относилось к великому сатане - Америке. Ее вера стала ее броней, и ее отвращение ко всеобщей коммерциализации, которую она видела вокруг, переросло в тихую всепоглощающую ярость.
Однажды, возвращаясь из мечети, она присела на скамейку на станции метро, и к ней подсел молодой североафриканец с неухоженной бородой. Его лицо казалось неопределенно знакомым.
- Салам алейкум, - пробормотал он, взглянув на нее.
- Алейкум салам.
- Я видел тебя на молитвах.
Она наполовину закрыла книгу, которую читала, но не сказала ничего.
Молодой человек наклонился вперед:
- Сегодня после обеда в мечети проповедует Шейх Рухалла. Ты должна прийти.
Она удивленно посмотрела на него. Несмотря на неопрятную внешность, от него исходила спокойная властность.
- И что же проповедует этот Шейх Рухалла? - спросила она.
- Он проповедует джихад, - сказал молодой человек. - Он проповедует войну.
В начале девятого Лиз уже сидела напротив Уэдерби. Когда чуть раньше она добралась до своего стола, ее ждало телефонное сообщение из трех слов: Марципан Пять Звезд. Это, как знала Лиз, означало, что Сохэйл Дин хотел, чтобы ему срочно позвонили домой. Она набрала его номер, и, к ее облегчению, Сохэйл сам снял трубку. На заднем плане она слышала механический смех, издаваемый телевизором.
- Дэйва можно? - спросила она.
- Сожалею, - сказал Сохэйл. - Вы ошиблись номером.
- Как странно, - сказала Лиз. - Вы знаете Дэйва?
- Я знаю шестерых или семерых Дэйвов, - сказал Сохэйл, - и ни один из них здесь не живет. До свидания.
Значит, через шесть или семь минут он перезвонит ей из автомата. Она научила его никогда не пользоваться самым близким к дому автоматом. Тем временем она позвонила своему инструктору по стрельбе из тренировочной школы МИ-6 в Форт-Монктоне, и к тому времени, когда Сохэйл перезвонил, ее принтер уже печатал нужную ей информацию.
Уэдерби, подумала она, выглядит усталым. Его манеры тем не менее были изысканны, и, пока она говорила, она ощущала его абсолютное внимание.
- Я согласен с тобой насчет Истмана, - сказал он. - Его как-то используют, и похоже, что ситуация вышла из-под его контроля. Кажется бесспорным, что здесь есть какая-то связь с немцами и что связь эта указывает на Восток. Более определенно, есть вероятность, что на стоянке грузовиков что-то кому-то передали.
Лиз кивнула:
- Полиция, судя по всему, действует исходя из предположения, что была применена армейская штурмовая винтовка.
Еле заметная улыбка.
- Ты, очевидно, думаешь иначе.
- Я вспомнила кое-что из того, что нам рассказывали в Форт-Монктоне. Как КГБ разработало новое поколение пистолетов большой убойной силы. Такие, как "гюрза", весящая больше килограмма и стреляющая бронебойными пулями. Я связалась с Барри Холландом, и он рассказал мне, что у ФБР есть результаты тестовых стрельб из пистолета калибра 7,62, у которого пока нет даже названия. Он известен как просто ПСС. - Она заглянула в распечатку. - Пистолет самозарядный специальный.
- Это же бесшумное оружие, - заметил Уэдерби.
- Вот именно. Уродливая на вид вещь, но технически это большой прорыв. Самые низкие звуковые характеристики из всех существующих видов огнестрельного оружия. Можно выстрелить из кармана пальто, и человек, стоящий рядом с вами, не услышит ничего.
Левая бровь Уэдерби приподнялась.
- К нему идут бесшумные боеприпасы. Называются СП-4. Каким-то образом пороховые газы полностью удерживаются в гильзе, находящейся в корпусе оружия. Газы наружу не выходят, и поэтому нет ни шума, ни вспышки.
Уэдерби не улыбнулся, но какое-то мгновение задумчиво ее рассматривал.
- Итак, почему же наш человек обеспокоился приобрести такое экзотическое оружие? - сказал он.
- Потому что он ожидает, что ему придется стрелять по защищенным целям. Полиция. Охранники. Спецназ.
- К каким еще выводам мы можем прийти?
- То, что у него или, более вероятно, у его организации есть доступ к самому лучшему. Это штучное оружие. Пока была выпущена лишь очень ограниченная партия для подразделений российского спецназа, задействованных в настоящее время в тайных операциях против чеченских боевиков. Разумно предположить, что один или два экземпляра каким-то образом попали в руки мятежников.
- А от них в руки моджахедов… Да, я вижу, куда ты клонишь. - Уэдерби равнодушно взглянул на окно. Он, казалось, прислушивался к стуку дождя. - Что-нибудь еще?
- Боюсь, что ситуация ухудшается, - сказала Лиз. - Когда я вернулась сегодня вечером, я ответила на пятизвездочный звонок Марципана.
- Продолжай.
- Его коллеги читают в Интернете какой-то арабский информационный бюллетень. Он думает, что материал был написан членами ИТС в Саудовской Аравии - возможно, из группы аль-Сафы, - которые планируют некую символическую акцию здесь, в Великобритании. Никаких намеков на то, что, когда или где, но якобы там говорится, что "пришел человек, чье имя - Месть важнее Бога".
Уэдерби на мгновение застыл не мигая.
- И ты думаешь, что человек, о котором они говорят, может быть нашим бесшумным стрелком из Норфолка? - сказал он осторожно.
Лиз ничего не сказала. Уэдерби потянулся к одному из нижних ящиков своего стола. Открыв его, он достал бутылку виски "Лэфройг" и два стакана и плеснул понемногу в каждый. Подтолкнув один из стаканов к Лиз и подняв руку, желая указать, что она должна оставаться на месте, он снял трубку с одного из телефонов, стоявших на столе, и набрал номер.
Звонок, мгновенно поняла Лиз, был его жене.
- Как прошло сегодня? - пробормотал Уэдерби. - Тяжело было?
На ответ ушло некоторое время. Лиз сосредоточилась на дымном вкусе виски, на стуке дождя в окно.
- Мне придется задержаться, - говорил Уэдерби. - Да, боюсь, у нас тут что-то вроде кризиса и… Нет, я не стал бы, если бы это не было абсолютно неизбежно, я знаю, что у тебя был адский день… Позвоню, как только доберусь до машины. Нет, не жди меня.
Положив трубку, он сделал большой глоток виски, а затем повернул одну из фотографий, стоявших у него на столе, так, чтобы Лиз могла ее видеть. На фотографии была женщина в футболке в синюю и белую полоску, сидевшая за столиком в кафе с кофейной чашкой в руке. У нее были темные волосы и тонкие изысканные черты лица, и она смотрела в камеру, удивленно наклонив голову.
Больше всего Лиз поразил цвет ее лица. Хотя ей не могло быть больше тридцати пяти лет, ее кожа была цвета слоновой кости, столь бледная и бескровная, что казалась почти прозрачной.
- Это называется аплазией красных кровяных телец, - сказал Уэдерби спокойно. - Это заболевание костного мозга. Каждый месяц ей требуется переливание крови, и как раз сегодня она была в больнице.
- Я сожалею, что принесла новость, которая задержит вас здесь, - сказала Лиз.
Легкий кивок головы.
- Ты все сделала исключительно хорошо. - Он слегка покрутил "Лэфройг" и поднял стакан, криво улыбаясь. - Помимо прочего, ты дала мне повод испортить вечер Джеффри Фейну.
- Да, это кое-что.
В течение минуты-другой, допивая свое виски, они сидели в заговорщической тишине. Отдаленное гудение пылесоса подсказало Лиз, что прибыли уборщики.
- Ступай домой, - сказал он ей. - Я начну оповещать всех, кто должен знать.
- Хорошо. Сначала, однако, я вернусь на свое место, чтобы отправить несколько запросов по Перегрину Лейкби.
- Ты завтра возвращаешься в Норфолк?
- Думаю, надо будет.
Уэдерби кивнул:
- Тогда держи меня в курсе.
Лиз встала. Баржа на реке издала длинный скорбный стон.
После сырой ночи день занялся ясный. Лиз вела машину на север в сторону М-11, и дорога шипела под шинами ее "ауди". Спала она плохо. Аморфная масса беспокойства достигла критической величины, и чем более отчаянно она искала забвения на мятых простынях, тем быстрее стучало в груди ее сердце. Она знала, что под угрозой находятся жизни людей, и образ пробитой головы Рея Гантера бесконечно воспроизводился у нее в мозгу.
Она хотела выехать пораньше, чтобы побыстрее выскочить из Лондона, но, к сожалению, у большинства жителей города, похоже, появилась та же самая идея. К одиннадцати часам она все еще была в полудюжине миль от Марш-Крик, застряв на узкой дороге позади открытого грузовика, груженного сахарной свеклой.
В конечном счете она запарковалась у "Трафальгара" и, войдя внутрь, увидела, как Черисс Хоган протирает стаканы в пустом зале.
- Опять вы! - сказала Черисс, бросая Лиз ленивую улыбку. Она была одета в облегающий свитер цвета лаванды и выглядела довольно привлекательно, на цыганский манер.
- Не найдется ли у вас комнаты? - поинтересовалась Лиз.
Черисс удивленно изогнула брови и неторопливо удалилась в затененную кухню - видимо, чтобы посоветоваться с хозяином.
Несколько минут спустя она возвратилась, держа ключ, подвешенный к миниатюрному латунному якорю, и провела Лиз наверх по узкой, покрытой ковровой дорожкой лестнице к двери с надписью "Темерер".
"Темерер" оказался теплой комнатой с низким потолком, сливового цвета ковром, камином, облицованным плиткой, и диваном, покрытым толстым хлопчатобумажным покрывалом. Лиз потребовалось не больше нескольких минут, чтобы распаковать одежду. Когда она снова спустилась вниз, Черисс, которая все еще пребывала в одиночестве, подозвала Лиз кивком головы:
- Помните, я говорила вам о Митче? Который пил с Реем? Так вот, он занимался табаком.
- Вы имеете в виду, ввозил сигареты за наличные? Минуя таможню?
- Да.
- Откуда вы знаете? Он вам их предлагал?
- Нет, Рей предлагал. Он сказал, что Митч может достать столько, сколько я захочу. Он сказал, что я могу получать их по себестоимости, делать приличную наценку и сбывать посетителям по ресторанным ценам.
- Секундочку. Вы говорите, что Рей передал вам это от имени Митча?
- Да, он, очевидно, думал, что оказывает ему услугу. Но Митч просто взбесился. Сказал Рею, чтобы тот забыл и думать об этом.
- А вы когда-либо у него покупали?
- Я? Что вы! Я бы работу потеряла.
- Значит, мистер Бэджер тоже у них ничего не покупал?
Черисс покачала головой и продолжила бесцельно надраивать стаканы.
- Я все же подумала, что стоит об этом упомянуть, - сказала она. - Он тот еще гад, этот Митч.
- Похоже на то, - сказала Лиз. - Спасибо.
Она устремила свой взор в пустой бар. Бледный свет зимнего солнца проникал через освинцованные окна, освещая пятнышки пыли и золотя украшения на обшитых деревянными панелями стенах. Если Митч занимался контрабандой табака, почему он так рассердился, когда Гантер предложил товар Черисс? Единственная причина, подумала Лиз, заключалась в том, что Митч мог переключиться с контрабанды табака на более опасные игры. Игры, в которых болтовня может стоить жизни. Она позвонила Фрэнки Феррису из телефона-автомата в вестибюле паба. Феррис, как обычно, пребывал в состоянии повышенного возбуждения.
- С этим убийством дела совсем пошли вразнос, - прошептал он. - Истман заперся в своем офисе со вчерашнего утра. Вчера ночью он был там до…
- Имел ли мертвец какое-нибудь отношение к Истману?
- Не знаю и не буду спрашивать. Я просто не хочу высовываться, и, если закон постучится в дверь, я хочу получить серьезную защиту, понятно? Я сильно рискую, даже принимая этот звонок.
- Митч, - сказала Лиз. - Мне нужно знать все о человеке по имени Митч.
Короткое, напряженное молчание.
- Брейнтри, - сказал Феррис. - В восемь вечера сегодня на верхнем уровне многоэтажной стоянки. Приезжайте одна. - Телефон замолчал.
Он чувствует запах паленого, подумала Лиз, кладя телефонную трубку.
Она на мгновение захотела было пройти в сельский клуб, узнать, удалось ли Уиттену продвинуться с делом. После секундного размышления, однако, она решила съездить в Хедленд-Холл и еще раз поговорить с Перегрином Лейкби. Как только она снова присоединится к следственной группе, ей будет труднее держать информацию при себе.
С тихим шуршанием "ауди" остановилась у Хедленд-Холла. На сей раз дверь открыл сам Лейкби. Он был одет в длинный китайский халат и шейный платок.
Он слегка удивился, увидев Лиз, но быстро опомнился и провел ее на кухню. Здесь, за широким рабочим столом из выскобленной сосны, какая-то женщина протирала бокалы в неторопливой манере, которую Лиз немедленно узнала. Это наверняка была Элси Хоган, мать Черисс.
- Энн вернется из Кингз-Линн через час, - сказал он. - Кофе?
- Спасибо, не надо. - Лиз, с сожалением подумала о том, что нельзя говорить человеку то, что она собиралась сказать Перегрину Лейкби, и в то же время пить его кофе. Поэтому она просто смотрела, как он наливает дымящуюся жидкость в чашку из костяного фарфора.
- А теперь, - сказал Перегрин, когда они ушли из кухни и удобно расположились в гостиной, - скажите мне, чем я могу вам помочь.
Лиз встретила его вопрошающий, слегка удивленный взгляд.
- Я хотела бы узнать о договоренности, которую вы имели с Реем Гантером, - сказала она спокойно.
Голова Перегрина задумчиво наклонилась.
- Если вы имеете в виду договоренность, в соответствии с которой он держал свои лодки на берегу, то у меня сложилось впечатление, что мы довольно подробно обсудили этот вопрос в последний раз, когда вы здесь были.
- Нет, - сказала она. - Я имею в виду договоренность, в соответствии с которой вы согласились закрывать глаза на то, что Рей Гантер по ночам выгружал на берег незаконные грузы. Сколько он вам платил?
Улыбка Перегрина застыла.
- Не знаю, откуда вы получили информацию, мисс… э-э-э, но сама идея, что у меня могли быть криминальные отношения с таким человеком, как Рей Гантер, честно говоря, совершенно нелепа. Что привело вас к столь странному заключению?
Лиз открыла портфель и достала два отпечатанных листа бумаги.
- Могу ли я рассказать вам историю, мистер Лейкби? О женщине, известной в определенных кругах как Маркиза, настоящее имя которой Доркас Гибб?
Перегрин ничего не сказал. Выражение его лица оставалось непроницаемым, но кровь от него отхлынула.
- Уже в течение нескольких лет Маркиза является владелицей одного скромного заведения в Шеперд-Маркет, Мэйфэр, где она и ее сотрудники специализируются на… - она заглянула в бумаги, - "дисциплинировании, доминировании и телесных наказаниях".
И снова Перегрин ничего не сказал.
- Три года назад полиция нравов совершила рейд в это место, и как вы думаете, кого они нашли привязанным к козлам для бичевания со спущенными брюками?
Взгляд Перегрина превратился в лед.
- Моя частная жизнь - мое личное дело, и я не позволю шантажировать меня в моем собственном доме. - Он поднялся с дивана. - Прошу вас уйти, причем немедленно.
Лиз не двинулась с места.
- Я не шантажирую вас, мистер Лейкби, я только расспрашиваю вас о подробностях ваших коммерческих отношений с Реем Гантером. Или мы можем сделать это по-хорошему, или мы можем сделать это по-плохому. В первом случае вы сообщаете мне все факты конфиденциально; второй путь означает полицейский арест по подозрению в причастности к организованной преступной группировке.
Его глаза осторожно прищурились, и высокомерие как будто мгновенно его покинуло.
- Я предполагаю, что вы просто получали деньги от Гантера, ничего больше, - сказала Лиз спокойно. - Но речь идет об угрозе национальной безопасности. - Она сделала паузу. - Как вы договорились с Гантером?
Он уныло посмотрел в окно.
- Идея заключалась в том, чтобы я закрывал глаза на его приходы и уходы по ночам.
- Сколько они вам платили?
- Пятьсот в месяц. Наличными. Он оставлял их в шкафчике на берегу. В месте, где держал свои рыболовные снасти. Он дал мне ключ.
- Что происходило во время этих приходов и уходов?
Перегрин выдавил напряженную улыбку:
- То же, что и раньше в течение сотен лет. Это берег, где промышляют контрабандисты. Так было всегда. Чай, бренди из Франции, табак из Голландии…
- Именно это они выгружали, не так ли? Выпивку и табак?
- Так мне говорили.
- Кто? Гантер?
- Нет. Я, собственно, не имел дел с Гантером. Был другой человек, имя которого я так и не узнал.
- Митч? Это может быть Митч?
- Понятия не имею. Как я сказал…
- Вы можете описать второго человека?
- Он выглядел… опасным. Бледное лицо и стрижка наголо.
- Можете ли вы еще что-нибудь мне рассказать? Об их автомобилях? О судах, с которых они забирали груз?
- Боюсь, что ничего. Я честно соблюдал условия сделки со своей стороны и держал глаза и уши закрытыми.
Честно, подумала Лиз. Слово-то какое.
- И ваша жена никогда ничего не подозревала?
- Энн? - спросил он, почти вернув себе апломб. - Нет, с какой стати? Она слышала странные звуки по ночам, но…
Лиз кивнула. Вторым человеком должен быть Митч. И причина, по которой он так разозлился на Гантера, когда тот заговорил о контрабанде табака с Черисс, заключалась в том, что им обоим надо было скрывать нечто более серьезное.
Она посмотрела на Перегрина. Учтивый фасад почти вернулся на место. Она лишь слегка его напугала, но не более того. Уходя, она прошла мимо Элси Хоган, которая стояла в дверях кухни с нарочито пустым выражением лица. Имела ли Элси обыкновение подслушивать под дверью? Как скоро сенсационные рассказы об мазохистских оргиях, устраиваемых представителями высших классов, начнут циркулировать на местных автобусных остановках и в супермаркетах?
За тридцать шесть часов, прошедших после его прибытия, Фарадж Мансур говорил очень немного после того, как описал обстоятельства смерти рыбака. Теперь, однако, он стал проявлять расположение к беседе. Он называл женщину Люси, так как это имя стояло в ее водительских правах и других документах, и он, казалось, впервые увидел ее с близкого расстояния, полностью осознал ее присутствие. Оба они нагнулись над обеденным столом в бунгало, изучая карту. В качестве меры предосторожности они использовали вместо указок, которые могли оставлять следы, стебли сухой травы. Дорога за дорогой, перекресток за перекрестком, они планировали свой маршрут.
- Я предлагаю запарковаться здесь, - сказала она, - и пройти остальную часть пути пешком.
Он кивнул: