"Привет, Мария. Сказать по правде, дела не очень. Ребенка, которого вы нам дали, похитили няня и шофер. Чтобы вызволить девочку и жену, я согласился незаконно провезти в США наркотики. Но на нас напали и чуть не сожгли. В общем и целом вот так. Спасибо, что интересуетесь".
Малая Одесса полностью соответствовала своему имени. Они словно оказались в другой стране.
К вечеру небо нахмурилось и посерело, с океана дул сильный ветер. На волнах появились белые гребешки пены, и у воды плясали крохотные смерчики песка.
Половина вывесок здесь была на русском языке. Улица на набережной изобиловала ночными клубами, большинство из которых были названы как российские города: "Киев", "Санкт-Петербург", "Москва".
Недосыпание наконец дало о себе знать – на Уильямбургском мосту Пол уронил голову на грудь и задремал. И только благодаря металлическим решеткам на дороге и изношенным амортизаторам машины вернулся к черно-белой, без прикрас, действительности. Краткий сон показался сладостным. Но вот он открыл глаза, и прежний страх тут же вернулся.
Моше работал в каком-то неказисто-длинном складе.
Майлз завернул на стоянку позади здания. Там стояла единственная машина – коричневый "бьюик". Двое мужчин облокотились на него, курили и что-то говорили по-русски. Майлз помахал им рукой, но они не ответили.
– Дружелюбные ребята, – проворчал адвокат. – А меня просто обожают.
На эту же стоянку выходили полуоткрытые погрузочные ворота, и Майлз с Полом поднырнули под полуопущенную створку. Внутреннее помещение оказалось на удивление большим – что-то вроде ангара "Хоум дипоу" – и вмещало почти столько же товаров.
Перед ними стояли ряды стиральных машин, сушилок, холодильников, телевизоров, компьютеров, стереосистем. Здесь же находились велосипеды, баскетбольные мячи, клюшки для гольфа, одежда и покрышки. Видеоигры, мебель для дачи, книги и газовые грили.
Несколько мужчин собрались у секции с домашней утварью. Один из них обернулся и помахал рукой.
– Это и есть Моше, – объявил Майлз.
А Пол подумал, что для складского работника он шикарно одет. На нем был костюм ценой в тысячу долларов, синий шелковый галстук и отлично начищенные ботинки. Это что-то да значило. Он носил эспаньолку, а густые брови придавали его лицу выражение постоянного удивления.
Моше подошел к Майлзу, сгреб его в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки.
– Привет, Майлз, мой самый любимый еврейский адвокат! – У него был хриплый, басовитый голос курильщика, сдобренный русским акцентом.
Моше вернул Майлза на землю – в своем воодушевлении он оторвал его от настила на добрый дюйм – и повернулся к Полу.
– А вы и есть Пол?
Тот кивнул.
– Здравствуйте. Рад познакомиться.
– Какая уж тут радость, – покачал головой Моше. – Майлз обрисовал мне вашу ситуацию. Просто катастрофа! Сочувствую. Жена и дочь? Ох уж эти партизаны… – Он произнес какую-то фразу, наверное, русское ругательство. – Знаете, как мы поступаем с такими ублюдками в России? Помните театр в Москве, который захватили чеченцы? Бум-бум! Пустили газ – и всех к такой-то матери!
Насколько помнил Пол, русские власти вместе с террористами отравили "к такой-то матери" две сотни ни в чем не повинных заложников. Но счел за лучшее об этом при Моше не упоминать. А только спросил, может ли тот помочь.
Моше обнял его своей огромной лапой.
– Я знаю кое-кого из этих негодяев. Посмотрим, что можно сделать. Иногда удается вести с ними переговоры. Они примерно такие же марксисты, какими недавно были мы, – исключительно ради своей выгоды. Успокойтесь, они ваших не убьют. Не похоже. А я пока сделаю несколько звоночков.
– Спасибо. Очень вам благодарен.
– Пока не за что. Я еще ни хрена не сделал! – Моше улыбнулся. Затем выглянул в полуоткрытые ворота и покачал головой. – Ай-ай-ай, Майлз, мой гениальный юрист, сколько раз я говорил, чтобы ты не ставил здесь машину? Ты загородил мне весь подъезд.
– Извините, – всполошился адвокат. – Сейчас передвину.
– Зачем же самому? Дай ключи одному из моих парней. А мы пойдем поговорим ко мне в кабинет.
– Нет уж, спасибо, в прошлый раз ваши парни помяли мне бампер, когда переставляли машину.
Мимо, кряхтя под весом стоявшего на плече огромного ящика, прошел человек. Ящик качался, грозя свалиться и расколоться на куски. На руке у человека красовалась татуировка "СССР". Аббревиатура бывшей советской федерации спорта.
– Идите, – повернулся Майлз к Полу. – Я через минуту догоню.
– Паркуйтесь у "Ростова", – посоветовал Моше. – Если поставите у "Океана", обязательно оштрафуют.
– Хорошо. – Майлз нырнул под створку ворот.
– Пойдемте, Пол, – пригласил Моше.
Они прошли через боковую дверь и попали в коридор, стены которого были обиты дешевой подделкой под дерево. Кабинет Моше располагался в самом конце. На табличке рифленого стекла значилось: "El Presidente". Пол решил, что это шутка.
– Подождем Майлза, хорошо? – предложил хозяин. Перед кабинетом находилась небольшая приемная с двумя диванами. – Прошу вас. – Он указал на один из диванов, а сам прошел в кабинет.
Пол опустился на диван.
* * *
Бип.
Бип.
Он задремал и, как от толчка, проснулся от звонка своего сотового.
На сколько он вырубился?
Телефон перестал звонить, но сигнал продолжал эхом звучать в его голове. Пол достал его из кармана брюк, открыл крышку и посмотрел на дисплей. Региональный код был ему незнаком.
Куда подевался Майлз?
Дверь кабинета открылась. На пороге стоял улыбающийся Моше. Он опустил глаза на часы – настоящий калейдоскоп из бриллиантов и золота.
– Что за черт? Пора начинать. – Он вернулся к себе за стол.
Снова зазвонил сотовый телефон Пола.
– Мистер Брейдбарт?
– Да.
– Это Мария Консуэло.
– Здравствуйте, Мария.
– Я звоню вам третий день. Вы знаете?
– Да. Мы были…
– Я всегда стараюсь узнать, как дела у новых родителей. Вы же с миссис Брейдбарт в курсе.
– Мы… останавливались у родственников.
– Я начала беспокоиться. Мы должны убедиться, что дети нормально устроились в новых семьях. Все в порядке? Как девочка?
– С ней все хорошо.
Через полуоткрытую дверь был виден Моше. Он показывал пальцем на циферблат часов.
– Минутку, – попросил Пол, но хозяин кабинета не слышал. Он скособочил голову и, как развлекающий публику клоун, оттопырил ладонью левое ухо.
– Что? – не поняла Мария.
– Это я не вам. Поверьте, девочка хорошо себя чувствует. А теперь извините, мне, правда, надо бежать.
– Могу я поговорить с миссис Брейдбарт?
Несколько секунд Пол никак не мог себя заставить ответить.
– Ее нет.
– Вот как… Она здорова?
– Да. Только в данный момент жены нет рядом.
– Пожалуйста, передайте, чтобы она мне позвонила. Мне необходимо с ней поговорить.
– Обязательно. Она вам позвонит.
– Так вы уверены, что все в порядке?
– Абсолютно. Лучше быть не может.
– Ну, тогда отлично.
Пол уже собирался разъединиться, но не смог удержаться, чтобы не задать со своей стороны вопроса:
– Мария?..
– Слушаю.
– Мне просто любопытно: как давно вы пользуетесь услугами Пабло? Вы хорошо его знаете?
– Пабло?
– Шофера, которого вы нам дали. Вы давно с ним сотрудничаете?
– Я не давала вам никакого шофера.
– Как же так? Я говорю о Пабло, которого вы наняли, чтобы он возил нас в Боготе.
– Я его не нанимала.
– Хорошо, не вы. Кто-то из ваших сотрудников, кто занимается этим вопросом.
– Условия договора ясно определяют: размещением и транспортом наших клиентов мы не занимаемся.
– Тогда кто же этим занимается?
– Как кто? Ваш адвокат. Мистер Гольдштейн. Ведь так его фамилия?
"Ваш адвокат мистер Гольдштейн".
– Да. Майлз.
– Вот именно, Майлз. Это его обязанность – обеспечивать вас жильем…
– И транспортом.
– Совершенно верно.
Моше все еще сидел в кабинете, все еще улыбался и ждал.
– Мария, мистер Гольдштейн звонил вам два дня назад. – Пол понизил голос: – Спрашивал номер телефона Пабло.
– Почему вы говорите, что он мне звонил? Нет, он мне не звонил.
– Не звонил? Не спрашивал номер? Два дня назад – в среду вечером?
– Нет.
Перед глазами Пола снова возникла картина: Майлз говорит по телефону, улыбается, кивает – играет перед кем-то, кого перед ним нет. Но человек, для которого он играл, как раз находился перед ним.
Этим человеком был он – Пол.
– О'кей, спасибо.
– А что, с шофером возникли какие-то проблемы?
– Нет, никаких проблем.
– Не забудьте передать миссис Брейдбарт, чтобы она мне позвонила.
– Непременно передам. До свидания.
Пол действовал механически. Так ведут машину на автопилоте: поворачивают направо, налево, останавливаются на красный свет, в то время как мысли витают где-то далеко. Вот и его мысли были очень-очень далеко, в некоей точке между страхом и отчаянием.
– Так вы идете? – Моше неожиданно появился прямо перед ним.
Он по-прежнему улыбался, но Пол видел, что у него точно такая же улыбка, какая была у Галины, когда она открыла им дверь и пригласила войти в дом.
– У вас есть туалет? – спросил он. – Мне необходимо в туалет.
Удивительно, как инстинкт выживания берет свое.
Человек буквально оцепенел, онемел от страха и вот надо же – открывает рот и спрашивает, где здесь туалет, готов спросить о чем угодно, только бы не переступать порога этого кабинета. Потому что с предельной ясностью понимает: стоит туда войти, и обратно уже не выйдешь.
Моше несколько секунд обдумывал просьбу. Затем ткнул большим пальцем за спину.
– Выйдете из двери – и сразу налево.
Пол встал. Его ноги подкашивались, как в кабинете у Марии. Он старался не показать, что разгадал страшную тайну, понял, что в этом действе он – всего лишь бессловесный статист.
– Дальше по коридору, – продолжал Моше, но Пол заметил, что он больше не улыбался.
– Сейчас вернусь, – пообещал он.
Моше положил руку ему на плечо, и Пол почувствовал, как впиваются в кожу его острые ногти.
– Поспешите. – На расстоянии Пол не разобрал, какие у него желтые и уродливые зубы. А теперь разглядел и решил, что это физическое наследие бедного российского детства.
– Конечно. Мне только в туалет. Туда и сразу назад. – Зря он так. Не надо слишком много говорить.
– Ладно, – не обратил внимания Моше. – Нам предстоит большая работа. Так?
– Да, большая работа.
Пол, всеми силами сдерживаясь, чтобы не броситься бежать, переступил порог. Вот что происходит, когда человек сталкивается со смертельной опасностью, – все переплетается в единый узел: вроде не можешь ног оторвать от земли, но готов улепетывать, точно за тобой черти гонятся.
Он слышал, что Моше вышел в коридор, – наверняка чтобы убедиться, что он отправился туда, куда сказал.
Туалет располагался примерно в десяти ярдах. На двери висела табличка: "Hombres". Видимо, она и "El Presidente" были позаимствованы из спагетти-вестернов.
Когда Пол говорил, что ему необходимо в туалет, у него не было никакого плана. Не созрел план и по дороге.
Существовала только цель – выбраться отсюда живым.
Пол ощущал присутствие Моше. Тот стоял в коридоре и наблюдал за ним.
Пол вошел в туалет. Там были раковина, грязный писсуар и две узенькие кабинки.
И что дальше?
Телефон.
Можно позвонить в полицию и сообщить, что ему угрожают физической расправой.
Пол вошел в ближайшую кабинку, закрыл за собой дверь и сел на сиденье.
Достал телефон и набрал 911 – номер, который теперь у всех навечно ассоциировался с роковой датой: девятый месяц, одиннадцатый день. Писклявый сигнал в три ноты оповестил, что что-то не так. Хозяин перепутал цифры.
Пол взглянул на экранчик дисплея – 811.
Понятно… нервы. Он повторил набор, а сам пытался вспомнить, какой включен звонок, обычный или вибрационный, – так сильно тряслась его рука. Но, даже задавая себе вопрос, он сознавал, что дрожал не аппарат, а он сам.
На этот раз он попал куда нужно.
– Служба спасения. Чем мы можем вам помочь? – Женский голос прозвучал отстраненно, механически.
– Я в опасности, – прошептал Пол. – Пожалуйста, пришлите полицейских.
– Какие проблемы, сэр?
Разве он только что не сказал ей, какие у него проблемы?
– Эти люди… меня хотят убить.
– К вам пытаются ворваться?
– Нет… я в какой-то конторе. Точнее, не в конторе… на складе.
– На вас напали?
– Нет, собираются напасть.
– Где вы находитесь?
– М-м… в Малой Одессе.
– Малая Одесса… Это в Бруклине, сэр?
– Да, в Бруклине.
– Назовите точный адрес.
– Я не знаю. Где-то… – В коридоре послышались шаги, и Пол замолчал.
– Как ваша фамилия, сэр?
Шаги замерли напротив туалета. Дверь отворилась. Вошли двое мужчин, один из них насвистывал "Вечернюю лихорадку". Из крана потекла вода – кто-то принялся мыть руки.
– Сэр? Назовите свою фамилию, сэр!
За дверью откашлялись и сплюнули в раковину. Мужчины заговорили; они употребляли невероятную смесь русского и английского, то и дело перескакивая с одного языка на другой.
Тот, что мыл руки, что-то сказал по-русски, а потом спросил про какого-то Венцеля.
– Что? – переспросил свистун.
– Заплатил он долг или нет?
– Как миленький!
– А ведь сумма была не меньше хренова ВНП Словакии.
Другой ответил по-русски, и оба рассмеялись.
Последовали несколько фраз:
– Ты видел Юрия в последнее время? Передай этому мудаку, что он меня достал. – И звуки струи в писсуар.
– Сэр, вы на проводе?
Пол выключил телефон. Он внезапно понял, что с тех пор, как в туалет вошли люди, он перестал дышать. И теперь выдохнул с такой силой, что показалось, будто запустили кондиционер.
Оба мужчины повернулись и уставились на кабинку. Наступил тот самый неудобный момент, когда до человека доходит, что все то время, пока он говорил с другим, кто-то находился рядом и все слышал.
Пол видел под дверью только их кроссовки, отделанные яркими спортивными полосками.
Один из мужчин что-то спросил по-русски и, когда Пол не ответил, перешел на другой язык:
– Кто это там дрочит? Ты, что ли, Сэмми?
– Нет.
Наступила тишина – они не узнали голоса.
– Ну и ладно, – проговорил один. – Обычная проверка: мы спецпатруль – надзор за суходрочкой.
Мужчины рассмеялись и пошли к выходу.
Пол уже собирался снова нажать кнопку соединения на телефоне, но в этот миг услышал, как с ними кто-то заговорил. Моше?
Спрашивал, там ли Пол.
Они, естественно, ответили "да". Какой-то тип засел в кабинке и оттягивается на полную катушку.
В таком случае у него есть минут пять. Может быть, меньше, пока Моше не решит, что пора проверить самому, или не пошлет кого-нибудь еще. Зачем?
Вытащить Пола из кабинки и прикончить.
Оператор Службы спасения спросил адрес, а он не знал. Им следует организовывать семинары на эту тему: если вас готовятся убить, обратите особое внимание на адрес. И на название тоже. А он забыл название, которое было на крыше склада.
Пол поднялся и толкнул дверь кабинки. В туалете имелось одно-единственное небольшое окно. Он поднял раму. Почти поднял. Потому что на полдороге она застряла. Похоже, ее много лет не открывали, по крайней мере изнутри – между окном и ржавой сеткой от насекомых валялась куча дохлых пауков.
Но один был живой. Черный, жирный, он крепко цеплялся за утыканную мухами паутину. В списке множества всяких гадостей, которые вызывали у Пола страх, пауки стояли в одном ряду с клещами и возвратными вирусами.
Чтобы заглушить звук, Пол включил в писсуаре воду и изо всей силы толкнул раму. Она подалась.
Но прежде всего следовало сделать самое главное. Пол попытался раздавить паука о сетку рулоном туалетной бумаги, но сетка оказалась настолько ржавой, что немедленно разорвалась.
Тем лучше. И паук исчез, и проход открыт.
Пол встал на раковину и, используя ее в качестве опоры, начал пропихивать себя через окно. Оно выходило на заднюю стоянку. Майлза давно и след простыл. На стоянке остался один коричневый "бьюик". Человек с татуировкой "СССР" на руке прислонился к водительской дверце и курил сигарету.
Стоило ему чуть повернуться вправо – почесать локоть, сплюнуть или просто размять шею, – и он увидел бы перепуганного мужика, который изо всех сил старался протиснуться в окно.
Но это не имело значения. Обратной дороги все равно не было.
Однако задачка оказалась не из легких: отверстие было не больше того, в Боготе, через которое он тянул руки, пытаясь дать понять перепуганной школьнице, что им требуется помощь. Помощь требовалась ему и теперь. Но если курильщик его застукает, Пол вряд ли ее получит.
"Старайся, ползи!"
Казалось, что оконная рама слоями сдирала с него кожу. Полу чудилось, что он весь кровоточит. Вспомнилась удивительнейшая сцена из передачи на канале Animal Planet: огромный питон буквально выскакивает из собственной шкуры. Вот если бы и ему так – сбросить обожженное, побитое "я" и обрести новое, цветущее.
Курильщик бросил бычок на землю и несколько секунд не сводил с него глаз, завороженный поднимающимися вверх завитками дыма.
А Пол тем временем долез до половины, но зато лишился опоры, и весь вес его тела теперь приходился на бедра. Он буквально переламывался пополам.
Вдруг он почувствовал щекочущее прикосновение к пояснице. С трудом повернул голову назад и увидел…
Паук!
Черный, волосатый, матерый. Обосновался у него на спине, как у себя дома, там, где задралась рубашка, и бежал себе, куда ему вздумается.
Пол дернулся сильнее, не сводя с паука сумасшедших глаз. Но смотреть-то ему следовало совсем в другую сторону.
Когда он повернулся проверить, как там человек с татуировкой, тот смотрел прямо на него.
Отлепился от машины и пошел получше разглядеть, что за невидаль происходит: взрослый верзила пытается пролезть через крохотное окно.
Хотя пролезть – слишком сильно сказано. Пол основательно застрял. И в то же время кожей ощущал каждую колючую щетинку на всех восьми лапках паука.
– Что это, черт побери, ты вытворяешь? – Русский остановился футах в десяти. Он поигрывал жгутами мышц на бугристых бицепсах, и от этого буквы татуировки на его руке весело подпрыгивали. Он был похож на стероидного качка с плаката.