* * *
Он возвращался домой от Владика. Того самого Владика, которого когда-то утащил из подворотни от компании отморозков. Владик говорил: спас. Но Ника не любил этого слова. Стеснялся он его. Просто помог сбежать, вот и всё.
А потом записал в клуб авиамоделистов. К младшим, конечно. Сам он ходил в этот клуб с семи лет. Там были настоящие друзья. И дело – тоже настоящее. Не то что какие-нибудь виртуальные игрушки. Легкокрылые модели поднимались в небо, кружили над землёй, иногда падали и разбивались, иногда послушно опускались на крохотные шасси. Они были разными – совсем маленькими и побольше, радиоуправляемыми и просто парящими в струях воздуха, пока дует ветер.
Мама говорила, что Ника болеет своими моделями. Может, так и было. Потому что стоило отпустить из рук это маленькое летающее чудо, как в груди что-то сжималось, а горло перехватывало, будто в воздух поднимался он сам.
Рассказывать об этом Ника стеснялся. Он считал это чем-то ненормальным. Непозволительной слабостью, что ли… Но мама-то знала, конечно. И папа знал. И друзья по клубу. А больше – никто.
Владику в клубе понравилось, но в конце лета ему пришлось уезжать с родителями в Питер. И заразиться Никиной "болезнью" он не успел.
Владик позвал Нику не просто так. Он приехал на выходные к бабушке и привёз Нике подарок. Старый морской бинокль. "Штурманский", – сказал Владик. Ника не хотел его брать.
– Тебе самому пригодится!
Владик мотал головой:
– Я хочу, чтобы он был у тебя! Потому что ты – мой лучший друг. И ты – настоящий штурман.
– Какой же я штурман? – возражал Ника. – Я просто делаю модели самолётов. И отпускаю их в небо.
– У самолётов тоже есть штурманы. И для своих моделей ты ведь прокладываешь на карте маршруты, правда?
– Ну да.
– Вот! А теперь будешь следить через штурманский бинокль за полётом.
– А что тебе родители скажут? – привёл последний аргумент Ника.
– Они знают и ничего не имеют против, – важно ответил Владик.
И Ника взял подарок.
Он нёс его через весь город, повесив на грудь, и ни капельки не стеснялся. Как будто бинокль передал ему уверенность своих прежних хозяев. Иногда Ника останавливался и смотрел через окуляры то в небо, то на далёкий лес, то просто вперёд.
Не доходя до центрального перекрёстка, Ника снова поднёс бинокль к глазам. Белый точечный дом, стоявший далеко впереди, был виден как на ладони. Крыша с длинной сверкающей сосулькой, замёрзшие окна, двери подъезда, скамейка, на которой весной и летом сидят пенсионерки. А зимой… Обычно зимой лавочка пустовала. Но только не сегодня.
Ника отчётливо разглядел двух парней. И не просто разглядел – он узнал их. Это были те самые отморозки, которые зажали в подворотне Владика. Правда, тогда их было больше. Всех Ника не запомнил.
Он и этих бы двоих не запомнил, если бы не столкнулся с ними ещё раз. Совсем недавно. Ника тогда топтался в маленьком магазинчике и выбирал, каких конфет лучше купить маме на день рождения: "Мишек на Севере", но развесных, или "Ассорти", но в коробке. Витрина с конфетами стояла в дальнем углу. От входа её прикрывал стеллаж с хлебом.
Покупателей в магазине не было. Молоденькая продавщица не обращала на Нику никакого внимания. Она сидела за прилавком и увлечённо читала книжку в яркой обложке. Ника не раз видел эту продавщицу. Она всегда или читала, или вяло переругивалась с охранником, здоровенным веснушчатым мужиком. Сегодня ворчать было не на кого. Стул у входа пустовал.
Парни зашли, громко хохоча и размахивая руками. Ника сначала услышал их, а потом и увидел через щель между хлебным стеллажом и стеной. И машинально отодвинулся от этой щели, чтобы его не заметили. Младший остался у дверей, а старший облокотился на прилавок и просипел:
– Девушка, дайте мне вон ту бутылку!
Он показал пальцем на коробку с самым дорогим коньяком. Коньяк стоял на верхней полке внутренней витрины, за стеклом.
– Паспорт покажите, пожалуйста! – попросила продавщица.
– Это ещё зачем?
– Лицам до восемнадцати лет спиртные напитки продавать запрещено.
Парень хмыкнул:
– Обижаешь, лапушка!
И вытащил из кармана… Нет, не паспорт. Он вытащил пистолет и направил продавщице в лицо.
– Стой, дура, чтобы я твои руки видел! – велел он.
Девушка охнула.
– Орать не смей – убью! Деньги из кассы мне! Живо!
Ника замер в своём углу. Он чётко видел продавщицу, дрожащими руками вынимающую деньги из кассы, видел мальчишку, дежурившего у входа, видел парня с пистолетом. Лица грабителей показались ему смутно знакомыми. То ли от безысходности, то ли ещё по какой причине Ника начал лихорадочно вспоминать, где он мог раньше встречаться с ними. Вспомнил – в подворотне, недалеко от клуба. С Владиком.
Парень, похоже, сильно нервничал. Пистолет в его руке ходил ходуном. Ника испугался, как бы он случайно не нажал на курок. Вернее, он испугался бы, если бы и так не был напуган дальше некуда. Вдруг чёрное дуло повернулось в сторону Ники, и он разглядел такое, что у него буквально открылся рот. В дуле пистолета не было дырки. То есть вообще.
"Пугач! – понял Ника. – Не выстрелит!"
Ему стало чуть полегче, мысли в голове зашевелились.
Вон на стене красная кнопка. И надпись "Пожарная сигнализация". Может, нажать?
Рука сама собой потянулась к кнопке.
Сирена взвыла так, что заложило уши. Из подсобки вылетел встрёпанный охранник.
– Атас! – заорал пацан у дверей.
Парень выронил пугач и метнулся к выходу. Продавщица тонко взвизгнула, оседая на свой стульчик у кассы.
Наверное, всё бы обошлось, если бы пацан, выбежав на улицу, не заметил через стекло Нику. И на миг не встретился с ним глазами. Ника понял, что его узнали. И на этот раз запомнили.
– Дрыхнешь, а меня чуть не убили! – всхлипнула продавщица и махнула рукой на охранника. Рука показалась Нике вялой, будто неживой. – Спасибо вон парнишке. Сообразил.
– Да я что, Лен? – виновато забубнил охранник. – Ты же сама отпустила поспать.
– Отпусти-ила, – плаксиво протянула Лена. – Тебя не отпустишь, так у входа заснёшь. Не ходил бы вчера с Витькой в бар, так и спать бы среди дня не завалился.
– Вы полицию будете вызывать? – серьёзно осведомился Ника.
– Да какую полицию? – вздохнула Лена. – Не взяли ж ничего! А потом, если кто узнает, ведь Кольку уволят.
И кивнула на веснушчатого охранника:
– Супруг мой любезный. Выгонят, на что мы жить-то будем? На одну мою зарплату?
Супруг пыхтел как паровоз, но молчал.
– Я пойду? – спросил Ника.
Конфет тогда он так и не купил. Забежал в цветочный киоск и выбрал три розовых гвоздики.
Наблюдая за парнями в бинокль, Ника соображал, что делать. Пройти мимо как ни в чём не бывало? Ну не убьют же его среди бела дня? Или не рисковать?
Задумавшись, Ника не заметил, откуда рядом с парнями появилась невысокая фигурка в жёлтой куртке. Такая знакомая, что перепутать её с кем-нибудь было невозможно. Такая беззащитная, что руки у Ники сжались в кулаки и бинокль повис на груди бесполезным грузом.
Ника уже не думал о себе. Он бежал, скользя по утоптанному снегу. Мчался что было сил. Шапка сползла на глаза, ветер обжигал щёки.
На перекрёстке ему пришлось остановиться, потому что горел красный свет. Ника перевёл дыхание, стащил шапку и понял, что не успел.
Парень помладше придерживал дверь машины, а девочка в жёлтой куртке нагнулась и исчезла за этой дверью. Ника видел, что она села сама, что её никто не тащил силой. Но разве от этого было легче?
Ника застонал сквозь зубы и бросился через дорогу. В тот же миг рядом взвизгнули тормоза, и Ника услышал яростный рёв.
– Ты что – придурок? Жить надоело?
В полуметре от него стоял зелёный "Форд", а из открытого окна неслись ругательства.
– Извините, – пробормотал Ника.
– А если б я тебя сбил? – прорычал водитель "Форда", заруливая на обочину и открывая дверь.
Когда он вылез на тротуар, Ника машинально дёрнулся назад и вдруг застыл.
– Вот так встреча! – хрюкнул водитель совершенно другим голосом.
Это был тот самый охранник Коля, чуть не проспавший ограбление своего магазина.
Ника не ответил. Он безнадёжно смотрел вслед "девятке", увозившей девочку в жёлтой куртке.
– Случилось чего? – не отставал Коля.
Ника кивнул и вдруг, захлёбываясь словами, выпалил:
– Случилось! Помните отморозков, которые ваш магазин ограбить хотели? Они сейчас девчонку увезли! Вон, на машине.
– Твою подружку, что ли? – догадался Коля.
Ника снова кивнул.
– Ну я им дам! – взорвался Коля и бросился к своему "Форду". – Залезай!
– А что мы будем делать? – спросил Ника, когда "Форд" нагнал "девятку" и крепко повис у неё на хвосте.
– Покатаемся пока, – отозвался охранник Коля. – Куда нам спешить? Оторваться они от нас не оторвутся – кишка тонка. А как встанут где-нибудь, вылезут из машины – я им устрою! Не трусь, выручим твою подружку!
Километрах в десяти от города "девятка" прибавила скорость и резко свернула вправо. Так резко, что снег фонтанами брызнул из-под колёс, и на мгновенье машина исчезла в серо-белом облаке. Когда она появилась снова, охранник Коля коротко выругался, а Ника взвыл. "Девятка" лежала в кювете на боку.
Коля выскочил из салона и огромными скачками помчался к покорёженной машине. Ника рванул вслед за ним.
Он хотел помочь хоть чем-нибудь. Хотел… Пока не увидел, во что превратилась "девятка". Пока не почувствовал удушающего, мерзкого, вязкого запаха, от которого судорогой свело всё внутри и голову будто заволокло ватным туманом.
Коля что-то крикнул, обернувшись к Нике, но тот даже не расслышал, что именно. Он сидел на снегу, скорчившись и спрятав голову в колени. Не чувствуя холода, не ощущая хода времени, забыв, кто он и почему находится здесь… Кажется, подъезжали какие-то автомобили. Кажется, выли сирены – сначала одна, потом другая. И кажется, над Никой наклонялся какой-то мужик, считал пульс, спрашивал о чём-то. И вроде бы Ника даже отвечал ему.
Он пришёл в себя уже в "Форде". Охранник Коля медленно разворачивался.
– Ничего, – повторял Коля. – Жива твоя подружка. В больнице завтра навестишь. А что скрутило тебя, так это бывает. С непривычки-то.
Ника хотел спросить, разве можно к такому привыкнуть, но язык почему-то стал сухим, шершавым и не ворочался.
В голове было пусто и холодно. Но это длилось недолго. Скоро, обжигая мозг, там забилось и запульсировало одно-единственное слово. Предатель. Он, Ника, – предатель.
Глава 19
Света перевернулась на спину и открыла глаза. Стоило ехать в круиз, чтобы валяться на койке и вспоминать свой персональный кошмар! Но кошмар вспоминался.
В больнице дни тянулись медленно, похожие один на другой как братья-близнецы. Утренний замер температуры, завтрак, обход врача… Света одурела от вынужденного сидения в четырёх стенах. И от запаха в палате. И от еды.
Алька, грозившаяся сходить к Валерке, больше не появлялась и не звонила. И Валерка, конечно, тоже не звонил. Света и не ждала.
Мама приходила только по вечерам, после работы.
Однажды утром в палату заглянула незнакомая девица. У неё были ярко накрашенные глаза, пухлые губы и очень приятный низкий голос.
– Здравствуй, Светочка! – улыбнулась гостья. – Я – Алёна Забелина, журналистка. Газета "Вечерний город". Пишу о проблемах тинейджеров.
– Здрасьте, – растерянно пролепетала Света и не очень вежливо добавила: – А при чём тут я?
– Как? – изумилась журналистка. – Разве ты – не тинейджер? Разве у тебя нет проблем?
– Таких, чтобы было интересно посторонним, нет, – уверенно ответила Света.
Журналистка улыбнулась ещё шире и присела на краешек стула у кровати.
– По-моему, ты ошибаешься. Твоя история не оставит равнодушными очень многих. Уж поверь моему опыту!
– Какая история? – не поняла Света.
– Как какая? – округлила глаза журналистка. – История о том, как ты влюбилась в молодого человека. Вам негде было встречаться, и вы поехали с ним кататься на машине. Он решил показать тебе, что ездит не хуже автогонщика. Ведь вам же не хватало в жизни адреналина, верно? Ты согласилась, и он на зимней дороге начал выписывать виражи. А потом не справился с управлением.
– Это неправда! – возмутилась Света. – Всё было не так!
– А как? Ты расскажи.
Света резко вздохнула. Рассказать этой расфуфыренной девице правду? Ту правду, о которой даже маме не смогла рассказать? Да ни за что!
– Я не хочу! И, пожалуйста, не надо обо мне ничего писать в вашей газете!
– Ладно, – пожала плечами журналистка. – Не хочешь – не рассказывай. И поправляйся!
Она легко поднялась и исчезла за дверью палаты.
Газету Свете на следующий день принесла Алька.
– Смотри, – сказала она со странным смехом, – ты у нас теперь – звезда!
Света выхватила пахнущие типографской краской листки. После второго абзаца буквы поплыли перед глазами, но она стиснула зубы и дочитала.
Это была длинная статья, умная статья, страшно полезная статья. Автор рассказывал в ней о том, что подросткам негде проводить свободное время. Безопасно, под присмотром старших, как это было в стародавние времена, когда работали десятки бесплатных кружков и секций. А раз теперь их нет, то от безделья старшеклассники начинают творить неизвестно что. Например, собираться в подворотнях, курить и пить пиво. Или того хуже – пробовать наркотики. А некоторые развлекаются по-другому, но с не меньшим риском для жизни. Носятся на мотоциклах и родительских машинах, лазают по развалинам старинных зданий в поисках кладов, летом прыгают с крутых обрывов в реку там, где купаться строжайше запрещено.
И ни один родитель не может и не должен быть спокоен за своих детей. Даже если на первый взгляд ребёнок послушен, рассудителен и не склонен к авантюрам. От избытка свободного времени всякое может прийти в голову.
После общих рассуждений в статье шли конкретные примеры. С именами, фамилиями и фотографиями. Света была одним из этих "примеров". Домашняя девочка, отличница, послушная и рассудительная, поехала кататься по скользкой дороге с приятелями. С бешеной скоростью подростки гоняли по пригородам, пока машина не перевернулась.
Будто насмехаясь, Светина фотка, взятая со странички "ВКонтакте", задорно улыбалась хозяйке.
– Я же её просила не писать обо мне, – сквозь слёзы пробормотала Света.
– Кого? – не поняла Алька.
– Ну эту… Журналистку.
– Ха! – фыркнула Алька. – Если бы они все просьбы выполняли, писать бы не о чем было.
– Конечно, других тем нет!
– Ну что ты как маленькая! – сморщилась Алька. – Не понимаешь, что ли? Она студентка, практикантка. Ей дали тему – и собирай материал, как хочешь! Вот и собрала. Тут уж не до твоего нытья! Да и не только про тебя она написала.
– А ты откуда знаешь, что она – практикантка?
– Да она ко мне сначала подкатилась. Так упрашивала рассказать, что с тобой произошло! Ну я и сочинила, чтобы покрасивей вышло.
– Покрасивей? – оторопела Света. – А ты не подумала, как на меня в школе теперь смотреть будут?
Алька хмыкнула:
– Завидовать начнут. Вот увидишь. И вообще – не могла же я ей правду рассказать? Я же тебе обещала!
С этим Света не согласиться не могла. Пусть уж лучше так.
Про Валерку Алька не сказала ни слова. Ни в тот день, ни потом. А Света и не спрашивала. Ей хватило того, что он крикнул в трубку её мобильника тогда, в машине… Если бы ещё не было так больно!
Из больницы её выписали через два дня. Мама застряла внизу, расплачиваясь с таксистом. Света медленно поднималась по лестнице. На втором этаже открылась дверь. На площадку вышла соседка-пенсионерка.
– Здравствуйте! – улыбнулась Света.
– Здравствуй! – едва кивнула соседка и поджала губы. – Выписалась, значит?
– Да.
– Снова будешь приключения искать?
– Какие приключения? – растерялась Света.
– Такие! – мрачно покачала головой соседка. – Про которые в газетах пишут. И не стыдно? Взрослая девица! Заняться нечем – матери бы по хозяйству помогала. А то ишь, придумала – с парнями на машинах кататься!
Света почувствовала подступающую тошноту.
– Извините, – пробормотала она и, прижав ладонь ко рту, рванулась к своим дверям.
– Батюшки! – охнула соседка. – Да она никак и в положении!
Соседка оказалась первой ласточкой. Или первой сорокой, растащившей на хвосте новости, наполовину придуманные журналисткой из газеты, наполовину – самой соседкой. Слухи про Светины подвиги расползлись моментально. И в доме, и во дворе, и в школе.
Директриса вызвала к себе Светину маму и посоветовала перевести дочь в другое учебное заведение.
– Понимаете, – говорила она. – У нас ведь обычная школа. Мы не имеем опыта работы с трудными подростками.
– Разве Света – трудный подросток? – растерянно бормотала мама. – Она же прекрасно учится. И поведение у неё всегда было примерное.
– Училась, – поправила директриса. – А про поведение – ну да, проморгали мы. Я же говорю – у нас нет специалистов в этой области. А за вашей дочерью теперь нужен тщательный надзор.
– Но почему? С ней просто произошёл несчастный случай! Такое может быть с каждым!
– Ну что вы! Разве нормальная послушная девочка сядет в машину с кем попало? И потом… – директриса слегка покраснела. – У неё были отношения с тем парнем? Ведь даже в газете написано… Вы понимаете, что ваша дочка нам всю статистику портит?
– В газете написана полная чушь! – взорвалась мама. – Я в суд подам на эту журналистку!
– Я понимаю, – вздохнула директриса, – вам трудно поверить в то, что ваша девочка пошла по кривой дорожке. Нам тоже это было очень трудно, но… Нельзя же всю жизнь прятать голову в песок, как страус! Вы должны посмотреть правде в глаза. И, в конце концов, помочь своему ребёнку! Доверить её специалистам…
Из школы мама вернулась в слезах. Она бросила на столик Светины документы и заперлась в ванной.
Света аккуратно просмотрела содержимое папки, прочитала свою характеристику. Как будто всё это её не касалось. Вот только почему-то воздух в комнате стал вязким и омерзительным на вкус. Света подошла к окну и дёрнула на себя створку. Заклеенная на зиму створка не поддалась. Света дёрнула сильнее. Скотч затрещал и оторвался от рамы. Дышать становилось всё труднее. Из последних сил Света вцепилась в ручку окна.
Окно открылось. Света втянула сквозь зубы сырой морозный воздух. В глазах потемнело. Света отшатнулась вглубь комнаты и осела на пол.
Потом Свете рассказали, что вернувшийся с работы отец нашёл её без сознания под раскрытым окном, а маму – тихо рыдающую в ванной.
Свету увезла "Скорая помощь" с воспалением лёгких. Теперь она лежала в питерской больнице и навещали её только мама с папой. Когда воспаление лёгких вылечили, отец достал Свете путёвку в санаторий. А когда она вернулась из санатория, все проблемы как-то решились.
Во-первых, старую директрису с почётом проводили на пенсию, а новая первым делом позвонила Светиной маме.