Доулиш и Гарриман посмотрели на меня, но у меня не было никакого желания делать из себя идиота, так что я в свою очередь уставился на Чико, удивившись, почему он носит галстук с лисьими мордами.
Теперь Доулиш и Гарриман рассматривали покачивающееся на воде польское судно; Доулиш заявил, что они оставляют Чико на меня, и в машине отправились наносить визит руководству полиции Лондонского порта.
Чико извлек огромный кожаный портсигар.
- Вы не против, если я позволю себе закурить? - осведомился он.
- Только если вы не будете рассказывать о восхитительном нежном кларете, который открыли для себя прошлым вечером.
- Не буду, сэр, - согласился Чико.
Небо рдело багровым цветом, как вытащенный на берег корпус корабля, крытый суриком; оно простиралось над необъятным лесом кранов. От набережной Лавендер шел густой запах мазута, по которому лоцманы, как они говорят, ориентируются в тумане.
- Вы не верите мне? - спросил Чико.
- Дело не во мне, - отозвался я. - Старик явился, дабы продемонстрировать, как делать нашу работу, так пусть он ею и занимается.
Мы пили пиво, наблюдая, как мимо нас медленно струится вода. Из-за поворота вывернулся полицейский катер и направился в сторону Ротерхита. Я увидел, как на корме Бернард, Доулиш и Гарриман беседуют с полицейским, подчеркнуто стараясь не обращать внимания на польское судно.
- Что вы об этом думаете? - спросил Чико.
- Давайте разберемся во всем медленно и основательно, - начал я. - Итак, вы проследовали за этим человеком досюда. Как вы добирались?
- Каждый из нас в своем такси.
- И вы заметили его у входа в паб?
- Да.
- Как далеко вы находились от него?
- Я попросил своего водителя дать той машине возможность повернуть, после чего расплатился и попросил шофера подождать. Я был на месте через минуту после него.
- Целую минуту?
- Да, самое малое, - согласился Чико.
- И вы проследовали за ним через весь паб до самого балкона?
- Ну, в пабе я его не видел, так что, скорее всего, он миновал его и вышел прямо на балкон.
- И к какому же выводу вы пришли?
- Я сомневался, пока не поговорил с очевидцем, который стоял на балконе.
- И он рассказал?..
- Он рассказал, что человек спустился по лесенке вниз и отплыл.
- Изложите мне его рассказ дословно.
- Это он и сказал.
- Что вы его спрашивали? - устало осведомился я.
- Я спросил его, спускался ли тут человек, и он ответил: "Да, вот он, пересекает реку. Вон там".
- Но вы сами его не видели?
- Нет, я не смог его рассмотреть.
- Отправляйтесь и разыщите того шутника, который его видел.
- Есть, сэр, - козырнул Чико.
Он вернулся с пузатым мужиком в коричневой джинсовой куртке и такого же цвета плоской шапке. На розовом мясистом лице выделялись крупный нос и толстые губы. У него был хриплый громкий голос, свойственный людям, которые привыкли владеть вниманием небольшой компании. Я прикинул, что он, должно быть, букмекер или его подручный, а учитывая джинсовую куртку, к которой не пристает лошадиная шерсть, - скорее всего, на скачках. Свидетель протянул массивную лапу и с преувеличенным дружелюбием потряс мне руку.
- Повторите для меня то, что вы рассказывали ему, - попросил я.
- О том парне, что спустился по лесенке и стал грести в сторону моря? - У него был громкий "пивной" голос, и он радовался любой возможности пустить его в ход. - Я бы сказал, что он оказался тут откуда ни возьмись...
- Меня ждет горячий ужин, - остановил я его, - так что давайте не будем терять времени. Значит, этот человек спустился вниз, в самую грязь. Как глубоко он в ней увяз?
Носатый на несколько секунд задумался.
- Да, прямо под лестницей лодка не стояла.
- Так он испачкал обувь?
- Совершенно верно, - прогудел он. - Дай джентльмену доллар, Берт. Ха-ха.
- Значит, преодолев двадцать футов по грязи до берега, он сел в весельную лодку. Не затруднит ли вас описать это несколько подробнее?
Он ухмыльнулся, обнажив неприглядную щербинку между зубами.
- Видите ли, эсквайр...
- Вот что. Откалывать тут шуточки с маленьким лордом Фаунтлероем - это одно, а давать ложные показания офицеру полиции - уголовное преступление, наказуемое... - Я сделал паузу.
- Вы хотите сказать?.. - Он ткнул толстым пальцем в сторону Чико. - И вы тоже?
Я кивнул. По всей видимости, у него имелась лицензия, с которой он не хотел бы расстаться. Я обрадовался тому, что он заткнулся, поскольку и сам не знал, как карается это прегрешение.
- Да я просто разыграл его. Ведь никто не пострадал, эсквайр. - Он повернулся к Чико: - Да и вы, эсквайр. Просто пошутил. Ну, пошутил я.
Маленькая седая морщинистая женщина, возникшая за его спиной, подтвердила:
- Да он просто пошутил, сэр.
Носатый повернулся к ней и успокоил:
- Все в порядке, Флорри, я сам тут разберусь.
- Могу понять, какое вы испытывали искушение.
Носатый торжественно кивнул. Я хлопнул Чико по плечу.
- Этот молодой человек, - сказал я носатому, - через минуту-другую вернется, чтобы поставить вам пива до того, как появится пара других джентльменов. И тогда, если вы будете настолько любезны, разъясните им смысл своей шуточки...
- Конечно. Обязательно, - согласился носатый.
Через паб я вышел на улицу.
- Как вы думаете, что на самом деле случилось? - спросил Чико.
- Не о чем и думать. Вы следовали за этим человеком. Он не заходил в бар и не поднимался наверх, но во всяком случае исчез. Нет никаких свидетельств, что он спустился с балкона, как рассказывал ваш веселый приятель, так что, скорее всего, он обогнул паб с задней стороны и скрылся по улице, выйдя на нее через заднюю дверь. Будь я на его месте, то попросил бы подождать водителя своего такси - я помню, как вы рассказывали, что он завернул за угол, - но прежде, чем уехать, я уплатил бы вашему водителю и сказал ему, что вы в его услугах больше не нуждаетесь.
- Совершенно верно, - кивнул Чико. - Когда я вышел, мое такси исчезло. Я еще подумал, что это довольно странно.
- Ясно, - вздохнул я. - Что ж, когда мистер Доулиш и мистер Гарриман покончат со своими делами, может, вы растолкуете им эти подробности. - Я кивнул водителю "вулзли", и он подъехал ко мне. - А теперь я возвращаюсь к себе домой, - сказал я шоферу, садясь в машину.
Полицейская рация продолжала работать, и из нее доносились слова:
"...Он эксгибиционист, Залив один один. Конец связи. Сообщала диспетчерская. Информация получена в два один один семь".
- А как доберется мистер Доулиш и мы все? - спросил Чико.
Водитель приглушил громкость, но рацию все равно было слышно, словно откуда-то из двигателя доносились голоса лилипутов.
- Понимаете ли, Чико, - мистер Доулиш оценит возможность несколько сменить свой великосветский образ жизни; я же лично предпочитаю вечер у камина. Так что, когда в следующий раз почувствуете в себе тягу к организации международных инцидентов с ночными лодочными рейсами и польскими кораблями, постарайтесь предупредить меня заблаговременно.
- Я постараюсь, сэр.
- Великолепно, - не без успеха сымитировал я голос Доулиша.
Машина медленно тронулась с места.
- Во всяком случае, это была хорошая практика, - произнес Чико.
- Начинайте с азов, - посоветовал я и отправился домой.
Глава 6
Суббота. Доктор Пайк явился в парк Сент-Джеймс раньше меня. Как и было договорено, он сидел на скамейке рядом с прудом, читая "Файнэншл таймс". Чтобы не помешать его отдыху, я вежливо осведомился о биржевой сводке, и он дал мне газету. Сейчас он выглядел куда изысканнее, чем на приеме: костюм из тонкой шерсти, твидовая шляпа и короткий плащ на подкладке с вязаным воротничком. Когда он передавал мне газету, на запястье блеснули золотые часы.
- Просто невероятно холодно, - заметил Пайк.
- Я проделал тысячу миль не для того, чтобы беседовать о погоде. Где посылка?
- Спокойнее. - Пайк огляделся по сторонам. - Скорее всего, она будет готова сегодня, не стоит волноваться.
- Это вы вчера выслеживали меня, Пайк? - спросил я.
- Нигел, не мочи новые ботиночки в воде, ты же хороший мальчик. Нет, конечно же нет. Чего ради мне вас выслеживать?
Нигел перестал портить свои новые ботиночки и, пустив в ход игрушечный свисток, стал приставать к огромному Лабрадору.
- Кто-то этим занимался.
- Только не я. Собачке это не нравится, Нигел.
- Значит, вы не против, если я устраню его?
- Меня это совершенно не волнует. Нигел, он рычит, потому что ему это не нравится. Можете даже убить его, ради Бога.
- И вы по-прежнему утверждаете, что не знаете его?
- Мистер Демпси или как вас там зовут! Я делаю свое дело и стараюсь избегать неприятностей. Если люди, на которых мы работаем, посылают кого-то следить за вами и вы решаете вышибить из него мозги, дай вам Бог удачи. Он думает, что ты дал ему свисток поиграть, Нигел. Хорошая собачка, отдай Нигелу свисточек; добрая собачка, погладь ее, Нигел, покажи ей, что хочешь дружить. Что бы этот парень ни заслужил, это пойдет ему только на пользу, если он не умеет работать. В данный момент в стране царит расхлябанность. Люди совершенно обленились. Проучите его, как вы считаете нужным. Может, тогда те, кто сидят наверху, поймут, что надо держать меня в курсе.
Поднявшись, доктор Пайк отобрал у собаки свисток Нигела и подвел его к нашей скамейке.
- Посмотри на свои руки! - Доктор Пайк вытащил большой носовой платок, заставил ребенка плюнуть на него и влажной материей вытер ему руки. Выглядело все это довольно негигиенично.
- Так где сейчас посылка?
- Думаю, что у моего брата. - Он глянул на часы и что-то прикинул. - У моего брата. Это смола, Нигел. Я тебе говорил, чтобы ты не трогал забор. Завяжи шарф; я не хочу, чтобы ты простудился.
- Как далеко отсюда?
- Вот так. Вот теперь ты хороший чистенький мальчик. Бестертон, деревушка рядом с Букингемом.
- Поехали, - решительно предложил я.
- Первым делом я хотел бы забросить юного Нигела.
Я подумал, что Пайк с удовольствием забросил бы в озеро и меня тоже.
- Они думают, что ты собираешься покормить их хлебом, Нигел. Я доставлю его в школу верховой езды. И оттуда мы уже тронемся. Это по пути и не так далеко. Они не тронут тебя, Нигел, это милые добрые уточки. Не пугайся, они не обидят тебя. Мы поедем в моей машине?
- Меня устраивает.
- Они ждут, чтобы ты дал им хлеба. Итак, вот в эту сторону. Нет, они никогда не обижают хороших маленьких мальчиков. У меня красный "ягуар". Не швыряй камни в уточек, ты испортишь свои ботиночки.
* * *
Доктор Феликс Пайк и его брат Ральф - оба жили в небольшой деревушке. Их жилище представляло собой нечто среднее между домами местных жителей - пластмассовые гномы, нейлоновые портьеры, металлические рамы окон и сборные гаражи, - и домами таких, как они, пришельцев - современные скульптуры, набело оштукатуренные древние ворота, коричневые панели обшивки, дедушкины часы на портике. Пайк подъехал к зданию, которое представляло собой современную версию георгианского дома. На дорожке стоял серебристый "порше" с откидным верхом.
- Машина брата, - отрекомендовал Пайк. - Он не женат, - добавил он с таким видом, словно "порше" являлся автоматическим вознаграждением за этот выдающийся подвиг; я предположил, что определенным образом так оно и есть. - Мой младший брат Ральф живет вон там. - Феликс Пайк указал на примыкающий к дому перестроенный амбар из известняковых плит.
К нему вела подъездная дорожка, обставленная бронзовыми урнами, а дом наполняли приметы времен Регентства, в число которых входили подсвеченные ниши и уилтонские ковры от стены до стены. Мы миновали пару комнат, предназначенных, казалось, лишь для неспешного хождения по ним, и до нас донесся слабый запах лавандового воска для полировки; миссис Пайк, сухопарая женщина с лиловыми волосами, назвала их малым холлом. Вокруг электрического камина в стиле позднего средневековья стоял квартет стульев времен королевы Анны. Мы расселись.
За высоким французским окном виднелся газон размерами с небольшую взлетно-посадочную полосу. За ним горели шесть костров, и от их подрагивающих язычков пламени поднимались высокие столбы дыма, словно среди голых мглистых деревьев разбила свой бивуак армия, осаждающая этот дом.
Женщина с лиловыми волосами помахала кому-то у ближайшего костра, и к нам двинулся человек, держа на весу лопату. Поднявшись на террасу, он обмел ее метелкой, поставил в деревянный ящик и, вытерев ноги о мат, проник в комнату через французское окно. На нем ладно сидела поношенная одежда того сорта, который английский высший класс носит по воскресеньям, дабы подчеркнуть свое отличие от людей, надевающих в этот день свои лучшие наряды. Он подтянул шелковый нашейный платок, словно тот был противокомариной сеткой, и я почувствовал себя комаром.
- Это мой младший брат Ральф, - улыбнулся доктор Феликс Пайк. - Он живет дверь в дверь с нами.
Мы поздоровались и обменялись рукопожатиями, и Ральф произнес "Добро пожаловать" тем низким зловещим голосом, который обычно звучит в фильмах, предвещая опасное развитие событий. Затем, чтобы старая одежда и нашейный платок не ввели меня в заблуждение, он вынул портсигар, содержащий шесть сигар "Кристо", и пустил их по кругу, но я предпочел свой "Голуаз".
Несмотря на обильно поседевшие волосы, Ральф выглядел моложе, чем первый Пайк, может, ему даже не перевалило за сорок. Он слегка раскраснелся и вспотел от работы в саду и хотя фунтов на тридцать казался тяжелее своего брата, то ли туго подпоясывался, то ли раз тридцать отжимался перед завтраком. Из кармана своего рабочего наряда он вытащил золотую гильотинку и обрезал кончик сигары.
- Остра как скальпель, - заметил Ральф. В его речи иностранный акцент слышался куда заметнее, чем у старшего брата.
- Прекрасно, - промолвил Феликс Пайк. - Прекрасно.
- Разрешите? - спросил Ральф и без промедления разлил всем нам бренди с содовой в тяжелые граненые рюмки.
- Я считаю, что ты все... - начал было доктор Феликс Пайк, но его голос увял.
- Все отлично. - Человек в наряде садовника аккуратно раскурил сигару и пересел на обыкновенный стул, чтобы случайно не прожечь обивку.
- Я смотрю, что наш пакет акций "Корругейтид холдингс" основательно уменьшился, - сказал доктор Феликс Пайк.
Ральф неторопливо выдохнул клуб дыма.
- Продал в четверг. Надо спускать, когда они поднимаются; не это ли я тебе всегда говорю. Certum voto pete finem, как говорил Гораций. - Ральф Пайк повернулся ко мне и повторил: - Certum voto pete finem: положи предел своим желаниям.
Я кивнул в унисон с доктором Феликсом Пайком, а Ральф благожелательно улыбнулся.
- Не беспокойся, - обратился он к брату, - на людях я достойно представляю твои интересы. Зелень я тебе обеспечу, Феликс. И на этот раз придержи ее. Не старайся спускать и приобретать, как ты сделал с акциями Уолднера. И если ты хочешь добрый совет, то вот он: избавляйся от всей своей дешевки и мелочевки; от нее только протори и убытки. Попомни мое слово - протори и убытки.
Доктору Феликсу Пайку не нравилось получать советы от младшего брата. Он в упор уставился на него и кончиком языка облизал губы.
- И тебе стоит запомнить это, Феликс, - с пафосом подытожил Ральф.
- Да, - отрезал доктор Феликс Пайк. Его челюсти сомкнулись едва ли не с лязгом, как нож гильотины. Рот у него был отвратительной формы, он захлопывался, как ловушка по принципу "всех впускать, никого не выпускать", а когда он открывался, так и казалось, что сейчас из него выскочит стая гончих.
Ральф улыбнулся.
- Так попозже спустим яхту?
- Собирался сегодня. - Таким жестом, которым останавливают попутный грузовик, он показал на меня большим пальцем. - Но возникло вот это.
- Не повезло, - покачал головой Ральф. Он цокнул ногтем по моей пустой рюмке. - Еще?
- Нет, спасибо.
- Феликс?
- Нет, - отказался доктор Феликс Пайк.
- Нигелу понравился автомат?
- Он в него просто влюбился. И будит нас каждое утро. Я не собираюсь благодарить тебя, потому что он сам пишет тебе - мелом на коричневой бумаге.
- Ха-ха, - произнес Ральф. - Arma virumque cano. - Он повернулся ко мне: - Людей и оружие я воспеваю. Вергилий.
- Adeo in teneris consuescere multum est, - продемонстрировал я свою латынь. - Ухватившись за ветку, можно наклонить дерево. Тоже Вергилий.
Наступило молчание, и после паузы доктор Пайк повторил: "Он в него влюбился"; оба брата уставились в сад.
- Еще по одной, - предложил Ральф.
- Нет, - отказался доктор Феликс Пайк. - Я должен еще переодеться, к нам придут люди.
- Мистеру Демпси будет передана посылка, - сказал Ральф, словно я ничего не слышал.
- Совершенно верно, - напомнил я о своем присутствии.
- Вы очень любезны. - Он страстно и в то же время опасливо присосался к сигаре, словно она могла с легкостью взорваться. - Сегодня я ее доставил, - сказал он. - И включил.
- Отлично, - одобрил я, залез в задний карман и вытащил свою половинку разорванного банкнота.
Доктор Феликс Пайк направился к одной из подсвеченных нищ. Он сдвинул в сторону парочку матовых размытых фотографий жены в рамках, еще один блестящий коричневый шар, который я видел у него в кабинете, и наконец под одной из фигурок стаффордширского фарфора, рядами стоявших на полке, нашел другую половинку. Он протянул ее Ральфу, а тот составил две части купюры с той же тщательностью и аккуратностью, с какой обращался с гильотинкой и сигарой.
- Все правильно, - кивнул он и вышел, чтобы принести мне полдюжины яиц для Хельсинки.
Коробка с ними была завернута в обыкновенную непримечательную зеленую бумагу, которую используют в магазинах "Хэрродс". Бечевка кончалась небольшой петелькой для удобства переноски. Когда мы выходили, Ральф опять напомнил, что мелочевка ведет только к убыткам.
Доктор Пайк дал понять, что был бы очень рад подбросить меня до центра города, но... я, конечно, все понимаю, не так ли? Да. Я сел в автобус.
Туман сгустился и обрел тот зеленоватый оттенок, из-за которого его называют "гороховым супом". В витрине обувного магазина блеснула ярко-желтая светящаяся призма; бессмысленно трубя, мимо нее пролетали автобусы, словно стадо заляпанных грязью красных слонов, которые ищут место, где можно умереть.
Коробку в зеленой бумаге я держал на коленях, не в силах отделаться от отчетливого ощущения, что она тикает. Я пытался понять, что имел в виду второй мистер Пайк, когда сказал, что включил ее, но мне как-то не хотелось с излишней бесцеремонностью выяснять это.
На Шарлотт-стрит меня уже ждал один из "взрывников".
- Вот она. - Я положил перед ним коробку. - Разбирайтесь с ней поаккуратнее, я хочу доставить ее в цельном виде.
- Сегодня я это вам не обещаю, - сострил дежурный взрывник. - Вечером меня ждет пуддинг с почками.
- Время у вас есть, - парировал я. - Ему надо долго доходить на малом огне, чтобы обрести настоящий аромат.