- Разумеется, постоянный охранник в доме, один из моих людей уже находится там. По крайней мере, еще два человека, которые будут дежурить ночью, - один патрулировать территорию вокруг дома, другой находиться внутри, около входной двери. На время передвижения доктора Хоффмана по городу я хочу предложить водителя, прошедшего контртеррористическую подготовку, и одного офицера безопасности.
- Они будут вооружены?
- Вам решать.
- Что скажете, профессор?
Час назад Хоффман категорически отказался бы от этих предложений, объявив их абсурдными. Но призрак в трамвае подорвал его решимость. Короткие вспышки паники, точно лесной пожар, то и дело возникали в его сознании.
- Я хочу, чтобы за Габриэль тоже приглядывали. Мы считаем, что маньяк охотился за мной; а если его интересовала она?
Жену делал записи в своем личном органайзере.
- Да, мы можем это сделать.
- Пока его не арестуют, договорились? Затем мы сможем вернуться к обычной жизни.
- А как насчет вас, мистер Квери? - спросил Жену. - Следует ли нам позаботиться и о вашей безопасности?
Хьюго рассмеялся:
- Единственное, что может стать причиной моей бессонницы, - это судебный иск по поводу отцовства.
- Ладно, - сказал Квери, когда Жену ушел, - давай поговорим о презентации, если ты, конечно, в состоянии в ней участвовать.
- Я в состоянии.
- Хорошо, и поблагодарим за это Господа. Девять инвесторов - все наши клиенты, как мы и договаривались. Четыре учреждения, три с ультрасолидным собственным капиталом, два семейных дела и куропатка на персиковом дереве.
- Куропатка?
- Ладно, не куропатка. Согласен, никаких куропаток. - Квери находился в отличном настроении. На две трети он был игроком, но на одну - продавцом, и прошло довольно много времени с тех пор, как эта часть его сущности имела возможность расправить крылья. - Основные правила таковы. Первое: они подписывают документ о неразглашении всего, что узнают о нашем компьютерном обеспечении. Второе: каждый из них может привести одного, предварительно выбранного профессионального советника. Они прибудут через полтора часа. Предлагаю тебе принять душ и побриться перед их появлением: нам нужно, чтобы ты выглядел блестящим эксцентриком, а не полным безумцем. Ты уж не обижайся на мои слова. Сообщишь им наши принципы, мы покажем компьютеры и все, что с ними связано. Я буду болтать и шутить, а потом мы пригласим их на ленч в "Бо Риваж".
- Сколько мы рассчитываем получить?
- Я хотел бы миллиард, но соглашусь на семьсот пятьдесят миллионов.
- А комиссия? Что мы решили? Оставим два двадцать?
- Твое мнение?
- Я не знаю. Это твоя область.
- Если мы назовем цифру выше, чем принятая, то будем выглядеть жадными, ниже - лишимся их уважения. Учитывая наши успехи в данной области, это рынок, но я все равно склоняюсь к двум двадцати. - Квери отодвинул стул и положил на стол ноги одним легким уверенным движением. - Сегодня для нас очень важный день, Алекс. Мы целый год готовились к тому, чтобы им это показать. И они с нетерпением ждут нашей презентации.
Два процента годовых с миллиарда долларов равнялись двадцати миллионам, и это всего лишь за то, что он пришел сегодня утром на работу. Поощрительная премия в двадцать процентов с вложения в миллиард долларов, если эти двадцать процентов вернутся - скромные деньги по меркам Хоффмана, - еще сорок миллионов в год. Иными словами, ежегодный доход в шестьдесят миллионов долларов за работу, которая займет половину утра, и еще два часа мучительной болтовни в дорогом ресторане. Даже Хоффман был готов за это пострадать.
- А кто именно к нам приедет? - спросил он.
- Ну ты же знаешь, обычные подозреваемые. - Квери в течение десяти минут рассказывал о гостях. - Но тебе нет нужды беспокоиться. Я возьму их на себя. Ты только расскажи им про свои драгоценные алгоритмы. А теперь иди, отдохни немного.
Глава 5
Едва ли существует способность человека более важная для его интеллектуального прогресса, чем внимание. Животные обладают этим качеством - например, кошка, наблюдающая за норкой мышки, когда она готовится прыгнуть на свою жертву.
Чарлз Дарвин.
Происхождение человека (1871)
Кабинет Александра ничем не отличался от кабинета Квери, если не считать отсутствия чертежей яхты и любых других украшений за исключением трех фотографий в рамках. На одной из них Габриэль, снятая на пляже Памплон в Сен-Тропе, смеялась, глядя в камеру; солнце освещало ее лицо со следами засохшей соли на щеках после долгого заплыва в море. Хоффман никогда не видел человека, столь же полного жизни, и всякий раз, когда на нее смотрел, у него поднималось настроение.
На другой сам Александр, в 2001 году, в жесткой желтой шляпе стоял на глубине 175 метров под землей, в туннеле, в котором будет находиться Большой адронный коллайдер. Третья изображала Квери в смокинге - он получал в Лондоне премию, как лучший менеджер года Алгоритмического хеджевого фонда от министра правительства лейбористов. Как и следовало ожидать, Александр отказался присутствовать на церемонии. Хьюго поддержал его решение, что позволило повысить таинственность компании.
Хоффман закрыл дверь и обошел прозрачные стены своего кабинета, опуская жалюзи. Потом повесил на крючок плащ, вытащил из кармана диск с результатами сканирования своего мозга и постучал по нему костяшками пальцев, раздумывая, что делать дальше. На его письменном столе ничего не лежало и не стояло, за исключением шести экранов информационной системы Блумберга, клавиатуры, мыши и телефона. Он сел в ортопедическое вращающееся кресло с подголовником и пневматическим механизмом наклона, которое стоило две тысячи долларов. Затем открыл нижний ящик и засунул диск подальше, чтобы больше его не видеть. Захлопнув ящик, включил компьютер. В Токио Никкэй 225 опустился к закрытию торгов на 3,3 процента. Корпорация "Мицубиси" потеряла 5,4 процента, "Джепэн петролеум эксплорейшн компани" - 4 процента и "Никон" - 3,5 процента. Фондовый индекс "Шанхай композит" упал на 4,1 процента - минимум за последние восемь месяцев.
"Все превращается в беспорядочное бегство", - подумал Хоффман.
Внезапно, еще до того, как он понял, что происходит, экраны начали расплываться у него перед глазами, и он заплакал. У него задрожали руки, он услышал тихий вой, верхняя часть тела конвульсивно задергалась.
"Я разваливаюсь на кусочки", - подумал он, в полнейшем расстройстве опустив голову на стол.
И в то же время Александр отстраненно наблюдал за своим срывом, словно находился на потолке и смотрел на себя сверху. Он быстро и тяжело дышал, как загнанный зверь. Через пару минут, когда приступ прошел и Хоффман сумел восстановить дыхание и понял, что чувствует себя гораздо лучше, его охватила легкая эйфория - дешевый катарсис после слез: он вдруг сообразил, что это может войти в привычку. Александр сел, снял очки, вытер глаза дрожащими кончиками пальцев и нос тыльной стороной ладони, потом щеки.
- Господи, - прошептал он. - Господи.
Пару минут Хоффман просидел в полнейшей неподвижности, пока не ощутил уверенность, что окончательно пришел в себя. Затем встал, подошел к плащу и взял книгу Дарвина. Положив ее на письменный стол, сел в кресло. Зеленая ткань - прошло сто тридцать восемь лет с момента издания - успела слегка потускнеть. Да и вообще, книга совершенно не соответствовала его кабинету, в котором не было ни одного предмета старше шести месяцев. После некоторых колебаний Хоффман открыл ее на том месте, где закончил чтение вскоре после полуночи.
"Глава XII. Неожиданность - Удивление - Страх - Ужас".
Хоффман вытащил закладку и разгладил ее. "Розенгартен энд Нидженхьюз, антикварные научные и медицинские книги", основана в 1911 году.
Он потянулся к телефону, после коротких колебаний принял решение и набрал номер магазина в Амстердаме.
Довольно долго никто не брал трубку: но тут удивляться не следовало, часы показывали только восемь тридцать утра. Хоффман к времени относился своеобразно: если он сидел за своим письменным столом, то остальные тоже должны были работать.
Александр не клал трубку, размышляя об Амстердаме. Ему довелось побывать там дважды, и город поразил его своей элегантностью и бережным отношением к истории; этот город обладал разумом. Хоффман решил, что нужно будет съездить туда с Габриэль, когда он разберется со своими проблемами. Они смогут покурить травку в кафе - ведь в Амстердаме все так поступают? - а потом будут весь день заниматься любовью в изящной спальне модного отеля.
Александр слушал длинные гудки в трубке и представил, как телефон звонит в пыльной книжной лавке, откуда через панели толстого викторианского стекла открывается вид на мощенную булыжником улочку, деревья и канал. Высокие полки и расшатанные лестницы; старинные инструменты, сделанные из полированной латуни - секстант и микроскоп; старый библиофил, сутулый и лысый, поворачивает ключ в замке и спешит к письменному столу, чтобы поднять трубку…
- Goedemorgen. Rosengaarden en Nijenhuise.
Голос оказался молодым и женским; мелодичным и протяжным.
- Вы говорите по-английски? - спросил Хоффман.
- Да. Чем я могу вам помочь?
Он откашлялся и наклонился вперед.
- Похоже, вчера вы прислали мне книгу. Меня зовут Александр Хоффман. Я живу в Женеве.
- Хоффман? Да, доктор Хоффман! Естественно, я помню. Первое издание Дарвина. Красивая книга. Вы ее уже получили? Надеюсь, никаких проблем с доставкой не возникло.
- Да, получил. Но с книгой нет никакой записки, поэтому я не знаю, кого мне следует благодарить. Вы можете сообщить мне эту информацию?
Последовала небольшая пауза.
- Вы сказали, вас зовут Александр Хоффман?
- Совершенно верно.
На этот раз пауза была дольше, и, когда девушка заговорила снова, в ее голосе послышалось смущение.
- Вы сами купили эту книгу, доктор.
Александр прикрыл глаза. Когда он снова их открыл, ему показалось, что все в его кабинете слегка сместилось.
- Это невозможно, - сказал он. - Я ее не покупал. Должно быть, кто-то назвался моим именем.
- Но вы сами за нее заплатили. Вы уверены, что ничего не забыли?
- Как я за нее заплатил?
- Вы перевели деньги из банка.
- Сколько?
- Десять тысяч евро.
Свободной рукой Хоффман ухватился за край стола.
- Подождите минутку. Как такое могло произойти? Кто-то зашел в ваш магазин и сказал, что его зовут Александр Хоффман?
- Магазина нет. Уже пять лет. Мы рассылаем книги по почте. Остался только склад, который находится в пригороде Роттердама.
- Но тогда кто-то должен был разговаривать со мной по телефону?
- Нет, теперь мы очень редко говорим с клиентами по телефону. Мы получаем заказы по электронной почте.
Хоффман зажал трубку между подбородком и плечом, запустил свою электронную почту и начал просматривать сообщения.
- И когда я отправил вам заказ?
- Третьего мая.
- Что ж, я смотрю на отправленные мной в этот день письма и могу вас заверить, что среди них нет такого сообщения. Какой там стоит адрес?
- А. Хоффман "Хоффман инвестмент текнолоджиз.ком".
- Да, адрес мой. Но я не вижу, чтобы я отправлял письмо в ваш магазин.
- Быть может, вы послали его с другого компьютера?
- Нет, я уверен, что не делал этого.
Но как только Александр произнес последние слова, он почувствовал, как его покидает уверенность, наваливается слабость и паника, словно у его ног разверзлась пропасть. Рентгенолог упомянула, что слабоумие может быть возможным следствием белых точек, обнаруженных при сканировании его мозга. Возможно, он послал сообщение с мобильного телефона или ноутбука, или с компьютера, стоящего дома, а потом начисто об этом забыл - но даже если так случилось, должны были остаться какие-то следы?
- Что именно написано в моем письме? Вы можете его прочитать?
- Никакого послания не было. Процесс автоматизирован. Клиент щелкает по названию в нашем онлайновом каталоге и заполняет специальную форму - фамилия, адрес, способ платежа… - Должно быть, она заметила неуверенность в его голосе и заговорила осторожнее. - Надеюсь, вы не собираетесь аннулировать заказ?
- Нет, я просто хочу разобраться. Вы говорите, что деньги пришли через банк. С какого счета вы их получили?
- Эту информацию я не имею права раскрывать.
Хоффман собрал все оставшиеся силы.
- Послушайте меня. Очевидно, я стал жертвой серьезного мошенничества. Речь идет о краже личности. И я наверняка аннулирую заказ и передам дело в руки полиции и моих адвокатов, если вы не сообщите мне номер счета прямо сейчас, чтобы я мог выяснить, что происходит.
Женщина довольно долго молчала.
- Я не имею права раскрывать подобную информацию по телефону, - холодно заговорила она, - но могу отправить ее по электронному адресу, с которого пришел заказ. Более того, немедленно. Вас устроит?
- Да, вполне. Благодарю вас.
Хоффман положил трубку и выдохнул. Потом поставил локти на письменный стол и подпер кончиками пальцев голову, не сводя взгляда с монитора. Казалось, время течет очень медленно, но прошло лишь двадцать секунд, и он получил сообщение по электронной почте. Никакого приветствия, лишь последовательность из двадцати цифр и букв, а также имя владельца счета: А. Дж. Хоффман. Он тупо посмотрел на строку и вызвал по интеркому секретаршу.
- Мари-Клод, вы можете прислать мне номера моих личных счетов? Прямо сейчас, пожалуйста.
- Конечно.
- Вы следите за кодами безопасности моего дома?
- Да, доктор Хоффман.
Мари-Клод, энергичная уроженка Швейцарии примерно пятидесяти пяти лет, работала на Хоффмана уже пять лет. Она единственный человек во всем здании не обращалась к нему по имени. Александр не мог себе представить, чтобы она оказалась замешана в каких-то противоправных действиях.
- И где вы их храните?
- В вашем личном файле моего компьютера.
- Вас кто-нибудь спрашивал о них?
- Нет.
- Вы говорили о них с кем-нибудь?
- Конечно, нет.
- Даже с мужем?
- Мой муж умер в прошлом году.
- В самом деле? О, да, извините. Вчера ночью в мой дом кто-то проник. Полиция, возможно, задаст вам несколько вопросов. Я хотел, чтобы вы были готовы.
- Да, доктор Хоффман.
Дожидаясь, пока она пришлет ему номера счетов, Александр листал книгу Дарвина. В содержании он нашел главу "Подозрительность".
"Сердце человека может быть наполнено чернейшей ненавистью или подозрениями, или изъедено завистью и ревностью; однако все эти чувства сразу не ведут к действию, обычно они длятся некоторое время, и внешне никак не проявляются…"
Со всем уважением к Дарвину, но опыт Хоффмана подсказывал, что ученый ошибался. Его собственное сердце было наполнено чернейшими подозрениями, и он не сомневался, что это отражается на его лице - в опущенных уголках рта и мрачном, сузившемся взгляде. Кто слышал о краже личности, сделанной для того, чтобы преподнести подарок жертве? Кто-то пытается свести его с ума: вот что происходит. Они хотят заставить его усомниться в собственном здравом смысле, а возможно, намерены его убить. Или так, или он действительно сходит с ума.
Хоффман поднялся на ноги и принялся расхаживать по кабинету. Раздвинул жалюзи и посмотрел в операционный зал. Есть ли у него здесь враг?
Его шестьдесят квонтов были разбиты на три команды. Развитие - они занимались разработкой и тестированием алгоритмов. Технология - эта команда превращала прототипы в оперативные средства. Исполнители непосредственно наблюдали за торговлей.
Некоторые из них были странными, тут не могло быть никаких сомнений. К примеру, венгр Имре Сабо - когда он шел по коридору, то прикасался к каждой дверной ручке. А еще один парень все ел при помощи ножа и вилки, даже бисквиты или картофель фри из пакетика. Хоффман нанимал всех лично, не обращая внимания на причуды, однако знал своих людей не слишком хорошо. Они являлись его коллегами, но не друзьями. Сейчас он об этом жалел.
Александр опустил жалюзи и вернулся к терминалу. Список банковских счетов уже появился. У него их было восемь - швейцарские франки, доллары, фунты, евро, текущий счет, депозит, офшор и общий. Хоффман сверил номера с присланным ему из Голландии. Ни один не совпал. Несколько секунд он постукивал пальцами по столу, потом снял трубку и позвонил своему старшему финансисту Лин Джулону.
- Эл-Джи? Это Алекс. Сделай мне одолжение, проверь для меня номер счета, ладно? Счет на мое имя, но я не знаю, откуда он взялся. Я хочу знать, есть ли он в нашей системе… - Он переслал номер из книжного магазина. - Я тебе его сейчас посылаю. Получил?
- Да, - ответил финансист через несколько секунд. - Кое-что я могу сказать сразу: он начинается с "КАО" - сокращение для долларового счета на Каймановых островах.
- Он может иметь какое-то отношение к нашей компании?
- Я проверю. У тебя какие-то проблемы?
- Нет. Просто я хочу кое-что проверить. И я буду благодарен, если это останется между нами.
- Хорошо, Алекс. Сочувствую…
- Я в порядке, - быстро сказал Хоффман. - Ничего страшного не случилось.
- Ну вот и хорошо. Кстати, Гана с тобой говорил?
Гана - Ганапати Раджамани - отвечал за риски.
- Нет, а в чем дело? - сказал Хоффман.
- Ты поручил покупать "Проктор энд Гэмбл" вчера ночью? Два миллиона по шестьдесят два за акцию?
- И что?
- Гана встревожен. Он утверждает, что ты перешел грань. Он хочет собрать Комитет риска.
- Ну пусть поговорит с Хьюго. И дай мне знать о счете, хорошо?
Хоффман слишком устал, чтобы заниматься чем-то еще. Он соединился с Мари-Клод и попросил, чтобы его не беспокоили в течение часа. Потом выключил мобильник, улегся на диван и попытался представить, кто мог украсть его имя, чтобы купить редкую книгу викторианских времен, использовав долларовый счет с Каймановых островов, который якобы принадлежит ему. Однако ничего не придумал и заснул.
Инспектор Леклер знал, что шеф женевского полицейского департамента, настоящий фанатик пунктуальности, неизменно появляется в своем кабинете на бульваре Карл-Фогт ровно в девять часов и первым делом читает отчет о происшествиях в кантоне за ночь. Поэтому, когда в восемь минут десятого у него на столе зазвонил телефон, инспектор не сомневался, кому он понадобился.
- Жан-Филипп? - раздался энергичный голос.
- Доброе утро, шеф.
- Нападение на американского банкира Хоффмана.
- Да, шеф?
- Что у нас есть?
- Он покинул университетскую больницу, отказавшись от госпитализации. Судебные эксперты сейчас находятся в его доме. Мы составили словесный портрет возможного грабителя. Один из наших людей следит за домом. Вот, пожалуй, и всё.
- Значит, никто серьезно не пострадал?
- Видимо, да.
- Уже неплохо. И какие можно сделать выводы?