- Все очень странно. Дом напоминает крепость, однако преступник каким-то образом проник внутрь. Он принес с собой наручники и кляп, но находился на кухне и готовил ножи. А все закончилось тем, что он ударил Хоффмана по голове и сбежал. Ничего не украдено. Честно говоря, у меня складывается впечатление, что хозяин не рассказал нам всей правды, но я не понял, поступает он так сознательно или сам плохо понимает, что случилось.
Наступило недолгое молчание. Леклер слышал, что в кабинете шефа кто-то двигается.
- Ты уже заканчиваешь смену?
- Да, я собирался уходить, шеф.
- Сделай одолжение, отработай еще одну смену, ладно? Мне уже звонил министр финансов, спрашивал, что происходит. Будет замечательно, если ты как можно быстрее доведешь дело до конца.
- Министр финансов? - удивленно повторил Леклер. - А почему он проявил к этому делу такой интерес?
- Ну, обычная история, я полагаю. Один закон для богатых, другой - для бедных. Держи меня в курсе, хорошо?
Повесив трубку, Леклер тихонько выругался, поплелся в коридор к кофейному автомату и получил чашку очень черного и неожиданно отвратительного эспрессо. Показалось, что в глаза ему швырнули песка. Заболели носовые пазухи.
"Я слишком стар для этого", - подумал он.
К тому же ему было нечего делать: он отправил одного из своих помощников побеседовать с прислугой. Леклер вернулся в свой кабинет, позвонил жене и сказал, что не приедет домой. Потом вошел в Интернет, чтобы выяснить, нет ли там чего-нибудь о докторе Александре Хоффмане, физике и менеджере хедж-фонда, но, к своему удивлению, не нашел практически ничего - ни статьи в Википедии, ни в газете и ни одной фотографии. Однако министр финансов проявил интерес к расследованию.
"Проклятье, а что такое хедж-фонд?" - подумал Леклер. Он нашел определение: - "Частный инвестиционный фонд, который может вкладывать средства в большое количество проектов, используя разнообразные стратегии для поддержания хеджированного портфолио, способного защитить своих инвесторов от колебаний рынка".
И тут Леклеру не удалось извлечь для себя ничего полезного. Он снова обратился к своим записям. Во время их беседы Хоффман сказал, что восемь последних лет он работал в финансовой сфере; а за шесть лет до этого - над созданием Большого адронного коллайдера. Так уж получилось, что Леклер был знаком с бывшим инспектором полиции, который сейчас трудился в системе безопасности ЦЕРНа. Он позвонил ему - и уже через пятнадцать минут сидел за рулем своего маленького "Рено", медленно продвигаясь вперед по запруженным утренним улицам.
Инспектор направлялся на северо-запад от аэропорта, по Рут-де-Мерен и мрачному индустриальному району Зимейза. Впереди, на фоне далеких гор, вставал огромный ржавого цвета деревянный глобус ЦЕРНа; казалось, он поднимается над распаханными полями, точно гигантский анахронизм: таким в 1960 году виделось будущее.
Леклер припарковался и направился к входу в главное здание. Он назвал свое имя и прикрепил значок гостя к штормовке. Дожидаясь, когда его знакомый спустится, изучал небольшую выставку в вестибюле. Очевидно, тысяча шестьсот сверхпроводящих магнитов, каждый из которых весил около тридцати тонн, были расположены у него под ногами в круговом туннеле, длиной в двадцать семь километров. Там частицы разгонялись до такой скорости, что проходили весь круг одиннадцать тысяч раз за секунду. Соударения пучков лучей с энергией в семь триллионов электрон-вольт на протон должны были помочь понять принципы происхождения вселенной, открыть новые измерения и объяснить природу темной материи. Леклер никак не мог понять, какое все это имеет отношение к финансовым рынкам.
После десяти начали прибывать люди, приглашенные Квери. Первыми появилась пара из Женевы - Этьен Мюсар, пятидесяти шести лет, и его младшая сестра Кларисса - они приехали на автобусе.
- Они придут пораньше, - предупредил Хьюго Хоффмана. - Они всегда появляются первыми.
Вечно безвкусно одетые, не имеющие семей, они жили вместе в маленькой квартире с тремя спальнями в Ланей, которую унаследовали от родителей. Они водили машину. У них не бывало праздников. Они очень редко ели в ресторанах. По оценкам Квери, личное состояние мистера Мюсара составляло около семисот миллионов евро, а мадемуазель Мюсар - пятьсот пятьдесят. Дед их матери, Робер Фейзи, владел частным банком, который был продан в восьмидесятых годах прошлого века сразу после скандала, связанного с еврейскими состояниями, захваченными нацистами и размещенными в этом банке во время Второй мировой войны. Вместе с Мюсарами пришел их семейный адвокат, доктор Макс-Альберт Галлан, чья фирма, ко всеобщему удовольствию, обслуживала также "Хоффман инвестмент текнолоджиз". Именно благодаря Галлану Квери познакомился с Мюсарами.
- Они относятся ко мне как к сыну, - продолжал Квери. - Ведут себя с поразительной грубостью и постоянно жалуются.
За унылой парочкой появился, пожалуй, самый экзотичный из всех клиентов Хоффмана - Эльмира Гюльжан, тридцативосьмилетняя дочь президента Казахстана. Она закончила INSEAD в Фонтенбло и постоянно проживала в Париже. Эльмира управляла частью семейного состояния Гюльжанов, которая находилась за границей - в 2009 году ЦРУ оценивало его в 19 миллиардов долларов. Квери умудрился познакомиться с ней, когда катался на лыжах в Валь-д’Изере. В данный момент Гюльжаны вложили 120 миллионов долларов в хедж-фонд, и Квери рассчитывал, что они удвоят эту сумму.
На склонах гор Квери сумел подружиться и с ее многолетним любовником, Франсуа де Гомбар-Тоннелем, парижским адвокатом, пришедшим вместе с ней. Эльмира Гюльжан вышла из своего бронированного "Мерседеса" в изумрудно-зеленом шелковом сюртуке и таком же шарфике, удерживавшим великолепные блестящие черные волосы. Квери встречал ее в вестибюле.
- Только не дай себя обмануть, - предупредил он Хоффмана. - Она выглядит так, словно только что вернулась со скачек, но можешь не сомневаться, она с легкостью справится с работой у Голдмана. И она может без проблем организовать через своего папочку, чтобы тебе вырвали ногти.
Следующими на лимузине прибыла пара американцев из отеля "Президент Уилсон", находящегося на другой стороне озера. Они специально прилетели на презентацию из Америки. Эзра Клейн являлся главным аналитиком "Уинтер Бэй", фонда фондов, который, по словам их рекламы, "стремился сгладить риски, получая высокую прибыль от инвестирования в разные портфолио, а не в индивидуальные облигации или обыкновенные акции". Клейн считался очень умным и производил сильное впечатление в разговоре - произносил шесть слов в секунду, что в два раза быстрее нормальной человеческой речи. К тому же каждое третье слово было сокращением или экономическим жаргоном.
- Эзра человек необычный, - сказал Квери. - Ни жены, ни детей, никаких сексуальных органов, насколько мне известно. "Уинтер Бэй" способен внести еще сто миллионов. Посмотрим, что у нас получится.
Рядом с Клейном стоял коренастый человек лет пятидесяти с лишним в деловом черном костюме-тройке и полосатом бело-красном галстуке. Он даже не делал вид, что слушает словесный поток Клейна. Это был Билл Эстербрук из банковского конгломерата "АмКор" Соединенных Штатов.
- Ты уже встречался с Биллом, - предупредил Квери Хоффмана. - Помнишь его? Он динозавр, который выглядит так, словно только что сошел с экрана одного из фильмов Оливера Стоуна. С вашей последней встречи он перешел в организацию, которая называется "АмКор олтернатив инвестментс", бухгалтерский трюк, позволяющий успокоить законодателей.
Сам Квери работал на "АмКор" в Лондоне в течение десяти лет, он и Эстербрук знали друг друга уже очень давно. "Очень, очень давно", - как он мечтательно выразился. Так давно, что прошлое успело подернуться дымкой - в далекие дни кокаина и девочек по вызову девяностых годов прошлого века. Когда Хьюго покинул "АмКор", чтобы объединиться с Хоффманом, Эстербрук - за комиссию - предоставил им первых клиентов. Теперь "АмКор олтернатив" стал крупнейшим инвестором компании Хоффмана, и его вложения составляли почти миллиард долларов. Его Квери также встретил лично.
Наконец, собрались все: двадцатисемилетний Амшель Херсхаймер, представитель банковской и торговой династии, чья сестра училась в Оксфорде с Квери, а сам он готовился взять под контроль частный семейный банк, которому исполнилось двести лет; скучный Иен Моулд, представляющий еще более скучную строительную компанию из Файфа, пока она не выпустила акции в начале этого века и за три года наделала столько долгов, что они равнялись половине валового дохода Шотландии, что привело к вмешательству Британского правительства; миллиардер Мечислав Лукашински, бывший профессор математики и лидер Польского коммунистического союза молодежи, теперь владеющий одной из трех крупнейших в Восточной Европе страховых компаний; наконец, два китайских предпринимателя, Ху Ливэй и Ки Чан, представлявших шанхайский инвестиционный банк; они появились в сопровождении шести помощников в темных костюмах. Китайцы заявили, что это адвокаты, но Квери не сомневался, что они компьютерные эксперты, приехавшие проверить безопасность его сетей. После продолжительной патовой ситуации "адвокатам" пришлось уйти.
Ни один из инвесторов, приглашенных Квери, не отказался прибыть на презентацию.
- Они приедут по двум причинам, - объяснил Хьюго. - Во-первых, за последние три года, несмотря на тяжелое положение финансовых рынков, мы выдали доход в восемьдесят три процента, и я уверен, что никто не сможет назвать другой хедж-фонд, который способен похвастаться такими же результатами. Иными словами, им страшно интересно узнать, что здесь происходит, ведь до сих пор мы отказывались принимать от них дополнительные инвестиции.
- А какова вторая причина?
- О, излишняя скромность тебя не красит.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Если это так, то ты полнейший болван. Они хотят посмотреть на тебя и понять, что ты задумал. Ты становишься легендой, и они желают к тебе прикоснуться, чтобы увидеть, как их пальцы превращаются в золото.
Александра разбудила Мари-Клод.
- Доктор Хоффман? - Она осторожно потрясла его за плечо. - Доктор Хоффман? Мистер Квери просил передать вам, что вас ждут в зале заседаний.
Ему снилось нечто удивительное, но, как только он проснулся, образы исчезли. На мгновение секретарша напомнила мать: такие же серо-зеленые глаза и крупный нос, и такое же умное и встревоженное выражение лица.
- Благодарю, - сказал Хоффман и сел. - Передайте, что я буду через минуту. - Затем он импульсивно добавил: - Сожалею о кончине вашего мужа. - Он беспомощно взмахнул рукой. - Я отвлекся.
- Все в порядке. И спасибо.
Напротив его кабинета находился туалет. Хоффман отправился туда и принялся снова и снова брызгать ледяной водой в лицо. Он уже не успевал побриться. Кожа на подбородке и вокруг рта, обычно мягкая и гладкая, стала колючей и щетинистой, как у животного. Странное дело - иррациональное изменение настроения, вызванное травмой, привело к тому, что Александр вдруг почувствовал воодушевление. Он пережил встречу со смертью - что возбуждало уже само по себе, - а теперь его поджидал полный зал людей, которые, как сказал Хьюго, хотели к нему прикоснуться, чтобы его гений в обращении с деньгами перешел к ним. Богатейшие бизнесмены земли покинули яхты, бассейны, ипподромы и биржи Манхэттена и Шанхая, чтобы собраться в Швейцарии и выслушать доктора Алекса Хоффмана, легендарного - снова слово Хьюго - создателя "Хоффман инвестмент текнолоджиз", узнать, какова его версия будущего. Ему предстоит рассказать удивительную историю. Он предложит им новое евангелие.
Пока эти мысли бродили в его травмированном мозгу, доктор Хоффман вытер лицо, расправил плечи и направился в зал заседаний. Ему навстречу быстро двигалась изящная фигура Ганапати Раджамани, старшего офицера безопасности компании, но Хоффман от него отмахнулся - сейчас ему было не до других проблем.
Глава 6
Нет никаких сомнений: когда богатство становится огромным, оно превращает людей в бесполезных трутней, однако их число никогда не бывает слишком большим; к тому же происходит процесс очищения - мы каждый день видим богатых людей, глупцов и расточителей, которые быстро спускают свое состояние.
Чарлз Дарвин.
Происхождение человека (1871)
Зал для заседаний выглядел как любой другой зал - звуконепроницаемые стеклянные стены и жалюзи от пола до потолка, - как в офисах менеджеров. Гигантский пустой экран для телеконференций занимал почти всю торцевую стену, напротив стоял большой овальный стол из бледного скандинавского дерева. Когда Хоффман вошел в комнату, все восемнадцать стульев, кроме одного, были заняты участниками встречи или их советниками; единственное свободное место оставалось во главе стола, рядом с Хьюго, который посмотрел на Хоффмана, облегченно вздохнул и заговорил:
- А вот, наконец, и он. Доктор Александр Хоффман, леди и джентльмены, президент "Хоффман инвестмент текнолоджиз". Как видите, его мозг столь велик, что мы должны дать его голове дополнительное пространство для маневра… Извини, Алекс, я шучу. Боюсь, он получил сильный удар, отсюда шов, но сейчас с тобой все в порядке, не так ли?
Все уставились на Хоффмана. Те, кто сидели ближе всего, повернулись, чтобы на него посмотреть. Однако президент, покрасневший от смущения, избегал встречаться с ними глазами. Он уселся рядом с Квери, сложил руки перед собой на столе и опустил взгляд на переплетенные пальцы. Почувствовал, как рука Хьюго сжимает его плечо. Англичанин встал, тяжело опираясь на Хоффмана.
- Ну мы можем начинать. Друзья, добро пожаловать в Женеву. Прошло почти восемь лет с тех пор, как мы с Алексом основали эту компанию, используя его интеллект и мою внешность, чтобы создать весьма своеобразный инвестиционный фонд, полностью основанный на алгоритмической торговле. Мы начали всего с сотни миллионов долларов под нашим управлением, по большей части благодаря любезности моего старого друга, присутствующего здесь, Билла Эстербрука из "АмКора", - добро пожаловать, Билл. Уже в первый год у нас появилась прибыль, и с тех пор мы каждый следующий заканчивали в плюсе; вот почему сейчас наш совокупный капитал увеличился в сто раз и составляет вместе с активами под нашим управлением десять миллиардов долларов. Я не стану хвалиться нашими победами - надеюсь, в этом нет необходимости. Вы получаете ежеквартальные отчеты и знаете, каких результатов мы добились вместе. Назову лишь несколько цифр. Девятого октября 2007 года биржи закрылись с индексом Доу-Джонса, равным 14,164. Вчера вечером - я проверил перед тем, как покинуть свой кабинет, - этот показатель составлял 10,866. Таким образом, более чем за два с половиной года потери составили почти четверть. Вы только представьте себе. Парни со своими планами пенсионного обеспечения и облигациями потеряли двадцать пять процентов вложений. Но вы, поверив в нас, за тот же период увеличили собственные состояния на восемьдесят три процента. Леди и джентльмены, думаю, вы со мной согласитесь, что вы совершили умный поступок, когда принесли свои деньги к нам.
Хоффман в первый раз рискнул оглядеть стол. Аудитория слушала Квери очень внимательно. ("Две самые интересные вещи в мире, - однажды сказал Хьюго, - это сексуальная жизнь других людей и собственные деньги".) Даже Эзра Клейн, раскачивающийся, как студент медресе, на время замер, а Мечислав Лукашински не смог сдержать улыбки, которая расплылась на его пухлом крестьянском лице. Правая рука Хьюго продолжала лежать на плече президента; левую он небрежно засунул в карман.
- В нашем бизнесе мы называем разницу между характеристиками рынка и фонда "альфой". За прошедшие три года "альфа Хоффмана" составила сто двенадцать процентов. Вот почему финансовая пресса дважды признала нас лучшим алгоритмическим хеджевым фондом года.
А теперь, - продолжал он, - я должен вас заверить, что наши постоянные успехи не являются следствием удачи. На нас работают шестьдесят самых талантливых интеллектов в мире - во всяком случае, так мне говорят: сам я не понимаю ни единого их слова.
Он кивнул, когда аудитория грустно рассмеялась. Хоффман заметил, что британский банкир Иен Моулд хихикал особенно громко, и сразу понял, что перед ним глупец.
Квери убрал руку с плеча Хоффмана, другую вытащил из кармана и положил обе на стол. Наклонившись вперед, он стал серьезным и сосредоточенным.
- Около восемнадцати месяцев назад Алекс и его команда сумели осуществить серьезный прорыв. В результате нам пришлось принять тяжелое решение и закрыть фонд. Иными словами, прекратить принимать дополнительные вложения даже от существующих клиентов. И я знаю, что все в зале - именно по этой причине мы вас сюда и пригласили - были разочарованы нашим решением; разочарованы и смущены, а некоторые даже рассержены.
Он бросил взгляд на Эльмиру Гюльжан, сидящую на противоположной стороне стола. Хоффман знал, что она кричала на Квери по телефону и даже угрожала забрать семейные деньги из фонда или сделать нечто похуже. "Вы отсекаете Гюльжанов - Гюльжаны отсекут вас…"
- Теперь, - продолжал Квери, посылая едва заметный воздушный поцелуй в сторону Эльмиры, - мы приносим вам свои извинения. Однако мы приняли решение, что должны сконцентрироваться на осуществлении новой инвестиционной стратегии, основанной на размерах нашего фонда. Всегда существует риск, что с увеличением размеров он потеряет эффективность. Мы хотим иметь уверенность в том, что этого не случится. Мы полагаем, что новая система, которую мы называем ВИКСАЛ-4, достаточно надежна, чтобы справиться с увеличением портфолио. На деле оказалось, что за последние шесть месяцев "альфа" заметно увеличилась по сравнению с нашими прежними алгоритмами. Поэтому я могу заявить, что с сегодняшнего дня фонд Хоффмана меняет позицию на более мягкую, и мы готовы принимать новые вложения от наших клиентов.
Он замолчал и сделал глоток воды, чтобы дать присутствующим возможность осмыслить то, что они услышали.
- Вам следует приободриться, - весело сказал он, - ведь это хорошая новость.
Напряжение сменилось смехом, и впервые с того момента, как Хоффман вошел в зал, клиенты открыто посмотрели друг на друга. Они стали членами частного клуба, сообразил он: свободные масоны, связанные друг с другом тайным знанием. На их губах появились улыбки соучастников. Все они оказались в привилегированном положении.
- Сейчас самое время, - удовлетворенно продолжал Хьюго, - передать вас в руки Алекса, который расскажет о кое-каких технических вопросах. - Он было присел, но потом снова встал. - Если повезет, возможно, мне удастся его понять.
Снова последовал дружный смех. Пришел черед Александра.