Она хорошо плавала, и это помогало ей сохранять форму. Родители ее жили на восточном побережье. У отца была небольшая бакалейная лавка. Даллас проводила время на берегу и научилась плавать тогда же, когда стала ходить. Она перевернулась на спину и, гребя назад, поплыла вдоль бассейна. Она видела, что служанка принесла кофе и ушла. Тогда она снова легла на живот и поплыла баттерфляем назад. В это время из кабины для переодевания вышел Кинг. Он прятался там, пока служанка не ушла. Он посмотрел на погруженную в воду фигуру и шапочку олимпийского стиля, которую всегда надевала Элизабет Камерон. Последний раз, когда они здесь плавали перед поездкой в Бейрут, он еще подшучивал над ней из-за этой шапки. Даллас нигде не было. Все складывалось удачно. Но даже если она здесь, это не имеет значения. Она, наверное, в комнатке для переодевания. На стойке бара стояли две чашки кофе. Кинг не стал нырять, он осторожно вошел в воду позади плывущей женщины и мощным рывком бесшумно нагнал ее. Прыгнув ей на спину, он крепко обхватил ее с боков ногами. Под тяжестью его тела женщина погрузилась под воду. Кинг понимал, что борьбы нельзя допустить, иначе на теле останутся синяки. Он нашел на ее шее сонную артерию и сильно прижал ее большим пальцем, не касаясь другими пальцами горла.
Через секунду трепыхавшееся тело обмякло. Кинг отпустил свою жертву и поплыл прочь, наблюдая, как из воды поднимаются пузырьки, по мере того как в открытый рот потерявшей сознание женщины вливается вода, вытесняя воздух.
Кинг не стал ждать, пока она опустится на дно. Прижав сонную артерию, можно лишить человека сознания на несколько минут. А если нанести удар, то можно и убить. Он вышел из бассейна и побежал к своей одежде. Даллас не показывалась. Ему очень повезло. Никто и знать не будет, что он был здесь. Элизабет плавала одна и утонула. Он обернулся и посмотрел на воду. На поверхности ничего не было, и пузыри больше не поднимались.
* * *
- Прости, что умыкаю тебя таким образом, Лиз. Но замок Фримонт приводит меня в трепет. Наверное, в душе я раб.
- Да я тоже рада выбраться отсюда, - сказала Элизабет.
Мэтьюз сразу предложил ей уехать. Он, как всегда, был обворожителен и уговорил ее. Элизабет взяла пальто и поехала с ним, чувствуя себя в большей безопасности за стенами этого дома.
- Лиари хотел узнать, есть ли у тебя какие-то новости, - сказал Мэтьюз.
Он ехал медленно, не торопясь возвращаться в город в такое солнечное утро. По дороге сюда он обдумал, как вести себя с Элизабет. Увезти ее к себе и оказать на нее давление - это на крайний случай. Сначала надо выяснить, не работает ли она на Эдди Кинга. Если да, то пусть лучше ею займутся следователи Лиари. Если же она скрывает этого таинственного мужчину из личных соображений, то разумнее будет держаться с ней помягче. Тогда, у Лиари, он разозлился. Сейчас он понял, что причиной тому была уязвленная гордость. Элизабет кого-то нашла себе. Если бы из их круга - мужа или любовника, то против этого он ничего бы не имел. Но какого-то чужестранца, сумевшего дать ей то, чего, по всей видимости, не смог дать он! Вот что его задело. Если он повезет ее к себе и попытается вырвать у нее признание, это не будет беспристрастным дознанием. А беспристрастность - основное условие такого рода допросов. Тогда уж пусть лучше это сделает кто-то другой. Питер искоса взглянул на Элизабет. Вид у нее был усталый, она явно нервничала и беспрерывно курила.
- Эдди Кинг во Фримонте, - сказала она. - Приехал на выходные. Мне кажется, он во что-то впутывает моего дядю.
Элизабет закурила новую сигарету. Ее рука дрожала.
Мэтьюз это заметил. Она была очень взволнована и не умела скрыть это. В ту минуту он готов был поручиться даже своей работой, что, если Элизабет что-то и скрывает от Лиари, она не профессионал.
- А что это могло бы быть?
- Не знаю, - стараясь быть осторожной, чтобы не сказать лишнего, ответила она. - Что-нибудь, связанное с политикой. Они все время говорят о политике.
- Каких взглядов придерживается Кинг? - спросил Мэтьюз. - То есть делает вид, что придерживается?
- Крайне правых. Совершенно противоположных демократам. Ты говоришь, делает вид... ты так уверен, что он предатель?
- Абсолютно уверен, - ответил Мэтьюз, переключая скорость.
Машина поехала быстрее. Это был "дженсен". Питер любил скоростные дорогостоящие иномарки. Он считал, что они добавляли шарма его имиджу.
- Самое интересное, Лиз, что Кинг работает на красных, - сказал Мэтьюз. - Одной из улик была его встреча с Марселем Друэ в Париже. Потом неожиданно обнаружились и другие ниточки, и стала вырисовываться полная картина. А за последние пару дней вскрылись еще кое-какие факты. "В том числе улики и против тебя", - подумал Мэтьюз, отпуская акселератор и сбавляя скорость. Ему не хотелось возвращаться так быстро. Надо было попытаться вытянуть из нее как можно больше.
- А какие факты? - спросила Элизабет.
В голосе ее послышался явный страх. За кого же она боится? Мэтьюз знал ответ на этот вопрос. Элизабет никогда не была трусихой. А сейчас она напугана до смерти. Но боится она не за себя.
- У Кинга в Ливане было определенное задание, а тебя он взял с собой как прикрытие. Уладив там свои дела, он поехал доложить о них Друэ.
Даже не глядя на Элизабет, Мэтьюз чувствовал, что она вся напряглась. Щелкнул замок сумочки. Элизабет открыла ее, потом закрыла и снова открыла. Ей надо было чем-то занять дрожавшие руки. Мэтьюз не сомневался, что она знает, зачем Кинг летал в Бейрут, и также не сомневался, что она узнала об этом только что во Фримонте.
- И вы не знаете, что это за дела? Не обнаружили никаких фактов?
- Кое-что вырисовывается. Очень грязное дело, очень. В Бейруте убиты двое людей. И мы думаем, что они были причастны к этому делу.
- Почему вы так считаете? Кто эти люди?
- А, мелкая сошка. Один маклер, проворачивавший свои дела через аэропорт. Он купил новую машину и вместе с женой и детьми взлетел в ней на воздух. И одна арабская девчонка. Ее задушили. Они оба вдруг получили крупные суммы денег. Им сначала заплатили, а потом рассчитались с ними сполна, чтобы не проговорились. Обычная схема, когда замышляется что-то серьезное. Мелкую рыбешку уничтожают первой. У девушки был друг, европеец, он тоже исчез. Ее звали Соуха, в переводе с арабского - "звездочка".
Элизабет почувствовала, что ей нечем дышать. Удушье наступило так внезапно, что ей стало дурно. Чудовищное, зловещее эхо тех слов отдавалось у нее в голове. "Арабская девчонка, ее задушили. У нее был друг, европеец, он исчез... девушку звали Соуха..." Если бы только открыть окно...
- Нажми справа кнопку, - сказал Мэтьюз. - Вот здесь. - Он протянул руку и опустил стекло. - Лиари предполагает, что Кинг кого-то переправил в Штаты.
Элизабет хватала ртом воздух, изо всех сил пытаясь держаться. Мэтьюз свернул к обочине дороги и остановил машину.
- Что с тобой, Лиз? Тебе плохо?
- Жарко, - сказала она. - Мне ужасно жарко. - Она прислонилась к спинке сиденья и прикрыла глаза. Никогда в жизни она не падала в обморок и не теряла над собой контроль, но сейчас она была близка к этому.
- Ты возвращалась в Штаты одна, Лиз?
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - сказала она, отвернувшись. - Конечно одна.
- О'кей. - Мэтьюз завел мотор и направил длинный нос машины на дорогу. - Я просто хотел удостовериться. Ну как, тебе лучше?
- Все в порядке, - сказала Элизабет. - Уик-энд оказался утомительным. Я плохо спала прошлой ночью.
Мэтьюз не был уверен, как ему действовать дальше, пока не задал тот вопрос, на который она ответила ложью. Теперь ему было ясно, в каком духе следует продолжать. Его метод значительно эффективнее того, что предложил Лиари, и быстрее приведет к цели, чем многочасовой допрос этой упрямой женщины. Если же он ошибается, можно вернуться к инструкциям Лиари, и все будет в порядке.
- Лиз, может быть, ты хочешь, чтобы я отвез тебя обратно во Фримонт? Тебе, наверное, надо прилечь. Но на ленч я не останусь, покачу домой.
- Нет, нет, - быстро сказала Элизабет. - Я не хочу туда возвращаться. Вещи мне пришлют. Я бы хотела поехать домой, Пит. Отвези меня, пожалуйста.
Она была бледна и нездорова. Мэтьюз был уверен, что план его сработает.
- Конечно отвезу. Может быть, мы пообедаем вместе, если тебе станет лучше?
- Может быть, - ответила Элизабет. - Если я отдохну и буду чувствовать себя хорошо, я с удовольствием пообедаю с тобой, Пит.
Она открыла дверцу и вышла из машины. Он даже не успел встать. Элизабет наклонилась к окну. Длинные волосы свесились по обе стороны лица, которое было уже не таким бледным.
- Спасибо, - сказала она. - Не беспокойся, можешь не провожать меня, я уже хорошо себя чувствую. Я отдохну и позвоню тебе. - И она нырнула в дом.
Мэтьюз посмотрел ей вслед. Потом завел машину и отъехал. В заднее зеркало он заметил на противоположной стороне улицы синий "шевроле", который следовал за ними от Фримонта. Его агент будет дежурить здесь. Мэтьюз подумал, что ему все-таки лучше позвонить Лиари и доложить, как он поступил. Если он не ошибается, Элизабет Камерон выйдет из дома, как только он отъедет подальше. Но шпик в "шевроле" последует за ней. Мэтьюз, конечно, рисковал, но все получилось, как он и рассчитывал. Он задал ей самый главный вопрос, и она солгала. Другого он и не ждал. Правда, вопрос не застал ее врасплох, потому что она уже подсознательно решила не отвечать на него. И это бы затруднило осуществление плана Лиари. А ему удалось напугать ее, сделав вид, что они знают больше, чем на самом деле, и могут в считанные часы дознаться до всего остального. Сейчас она в панике и, конечно, поедет предупредить того человека, а значит, прямехонько наведет на него людей Мэтьюза.
Глава 6
Труп на дне бассейна первой обнаружила служанка, пришедшая забрать кофейные чашки. Пока Хантли дошел туда, тело Даллас уже подняли и положили на террасу. Один из охранников пытался делать ей искусственное дыхание. Она лежала лицом вниз, раскинув руки. Возле головы натекла лужа воды. При каждом ритмичном надавливании на грудную клетку из легких через открытый рот выливалась вода.
Хантли был уверен, что это Элизабет. На ней все еще была ее характерная купальная шапочка.
В углу бара истерически рыдала служанка. Ее прогнали. Вся территория бассейна была оцеплена охранниками Хантли. Телефонисту был отдан приказ никого не соединять с городом. Пока Хантли не решил, что делать, Фримонт изолировался от внешнего мира.
- Все бесполезно, мистер Камерон. Она мертва. Тело совершенно холодное. - Охранник встал, вытирая мокрые руки о штаны.
- Как это могло случиться? - хрипло спросил потрясенный Хантли. Его племянница, его единственная родственница! Это было неприятное зрелище - мокрое тело, из которого с бульканьем выливалась вода.
- Не знаю, сэр. Мисс Джей отлично плавала. Наверное, с ней случился сердечный приступ или еще что.
Мисс Джей! У Хантли от удивления отвисла челюсть. Он выпрямился, закрыв рот:
- Так это не моя племянница? Черт возьми, что же вы не сказали мне? Переверните ее!
Он наклонился, удостоверившись, что это действительно была Даллас. Ну конечно, его ввела в заблуждение купальная шапка. Как она могла утонуть? Ведь она плавала как рыба... Хантли задумался. Газеты, конечно, поместят сообщение об этом несчастном случае на первых полосах и растрезвонят по всей стране. Но у него еще есть время. Он представит эти факты так, как сочтет нужным.
- Доставьте сюда доктора Харпера! Не звоните, возьмите машину и привезите его. Ничего ему не говорите.
Один из охранников бросился выполнять приказ. Харпер был личным врачом Хантли и жил в полумиле от Фримонта, где Хантли купил ему дом. Для видимости он дважды в неделю консультировал в детской больнице, но других пациентов, кроме обитателей Фримонта, у него не было. Хантли платил ему огромное жалованье.
Через час он уже сидел в кабинете Хантли на первом этаже восточной башни. Это был крупный и грузный мужчина, одетый в неуместный для уик-энда городской костюм.
- Что вы установили?
- Смерть через утопление, мистер Камерон. Она мертва уже часа полтора, может быть, больше. Бедняжка!
- Как она могла утонуть? - Хантли сверкнул взглядом в сторону врача. - Она была здорова как лошадь. Вы же обследовали ее каждые полгода. Проглядели что-нибудь?
- Я ничего не проглядел, - сказал врач. - Она была совершенно здорова, и сейчас я тоже не обнаружил никаких признаков заболевания.
Он замолчал, упрямо сжав рот. Нет, он ни в чем не ошибся и не позволит Хантли упрекать его в недосмотре. Другое дело, что он заявит публично в угоду Хантли.
- Тогда как это могло случиться? Уж не хотите ли вы сказать, что она просто открыла рот и наглоталась воды?
Ожидая заключения врача, Хантли перебрал в памяти все подробности вчерашнего дня и особенно неожиданный конец их совместной ночи. Не может это быть самоубийством! Она, конечно, дура и порядочное трепло, но никаких признаков психической неуравновешенности он за ней не замечал. Надо быть полоумной, чтобы взять и утопиться из-за того, что ее прогнали.
Но Хантли не был бы Хантли, если бы только сидел в своем кабинете и размышлял. Он сам лично допросил всю свою обслугу и среди массы ненужных деталей выделил три подозрительных факта. Один из охранников видел, как Эдди Кинг помогал Даллас одолеть лестницу; тот же охранник обнаружил в библиотеке доказательства того, что Даллас напилась. Он припрятал пустую бутылку водки, чтобы показать ее хозяину. Через несколько минут Кинг спустился снова и пожаловался уже другому охраннику, что у него непрестанно позвякивает телефон, а когда сегодня утром телефоны проверяли, никакой неисправности в его аппарате не обнаружили. А вот подводка телефона Элизабет к распределительному щиту оказалась перерезанной. Его племянница ходила утром с Даллас в бассейн, а потом уехала с мужчиной, который был здесь в начале десятого и представился как Питер Мэтьюз. Хантли помнил этого старого дружка Элизабет, который несколько лет назад посещал Фримонт. Ничего предосудительного в том, что она уехала со своим бывшим поклонником, Хантли не видел. Возможно, это как раз то, что ей сейчас нужно, чтобы успокоиться после разговора прошлой ночью. А вот отсутствие Эдди Кинга - совсем другое дело. Он выехал из замка через двадцать минут после Элизабет и Мэтьюза и ничего не велел передать. Охранник у ворот пропустил его машину в девять сорок. Служанка, приносившая в бассейн кофе, сказала, что видела плававшую в одиночестве Элизабет. Это было около четверти десятого. Значит, Даллас была еще жива, когда Элизабет уехала. Служанка ошиблась так же, как и он, когда увидел тело. Она тоже заметила эту белую с черным шапочку и подумала, что это Элизабет.
- Ну и как, по-вашему, это будет выглядеть? - рявкнул Хантли, глядя на врача. - Все с ней в порядке, но она утонула? Любовница покончила с собой! Вот как это будет выглядеть. Начнется следствие, допросы... Ведь это все обернется против демократов! Мы не можем допустить скандала. Это даст козырь моим противникам!
Хантли умолк, внимательно поглядывая на Харпера. Камерон платил врачу двадцать пять тысяч долларов в год просто за то, чтобы тот всегда был под рукой. Кроме этого, он получал и гонорары. И, может быть, это единственный случай, когда он может оправдать свой огромный заработок.
- Вы не считаете, что она покончила с собой?
- Нет. - Харпер покачал головой. Он был очень хорошим врачом и, как профессионал, ничего не упускал из виду.
- Кое-что я обнаружил, что могло бы стать причиной смерти. Я очень внимательно ее осмотрел и почти ничего не нашел, что можно обнаружить без вскрытия, - кроме одной небольшой детали.
Он нарочно тянул время. Богачи зря деньги не платят. Ну что ж, он рассчитается с Хантли сполна. Он еще и помучит его, прежде чем нанести окончательный удар. Доктору не нравилось, когда им помыкали, но в то же время он был слишком ленив и не хотел зарабатывать деньги обычным путем.
- Я обнаружил небольшой синячок у нее на шее возле ключицы.
- И что?
- А то, что, похоже, кто-то прижал ей сонную артерию перед смертью, - ответил Харпер. - Это один из нервных центров нашего тела, мистер Камерон. Удар по этой артерии может привести к параличу и даже смерти. Непродолжительное надавливание на это место лишает человека сознания на несколько минут. - Харпер откашлялся. Выражение лица Хантли доставляло ему удовольствие. - Доказать это будет нелегко, ведь синяк - это еще не улика. Но я думаю, что мисс Джей была убита. Кто-то, разбирающийся в таких вещах, привел ее в бессознательное состояние, пока она была в воде, и оставил ее тонуть. А это пахнет, - доктор снова прочистил горло, чтобы иметь возможность подчеркнуть это слово, - пахнет грандиозным скандалом.
Хантли ничего не сказал. Все это время он сидел за своим столом. Теперь же он встал и подошел к шкафчику, встроенному в стену башни. Открыл его и налил себе огромную порцию чистого виски. Харпер знал, что Хантли пьет. Пять лет он наблюдал за его железным организмом, ожидая обнаружить какие-то негативные последствия алкоголя, но так ничего и не обнаружил.
- Об этом никто не должен знать, - спокойно заявил Хантли и снова налил себе бокал. - Вы, конечно, это понимаете, Харпер. Самоубийство, убийство - что бы там на самом деле ни произошло, - в газеты это попасть не должно. Сколько вы получаете у меня?
Харпер замер:
- Двадцать пять тысяч. Но вы же знаете, я вряд ли смогу скрыть что-то...
- Мне думается, вы должны получать сорок тысяч, - сказал Хантли. - Нет ничего дороже здоровья. Вы прекрасный врач и заслуживаете сорока тысяч.
Харпер хотел что-то сказать и открыл уже рот, но тут же и закрыл его. Сорок тысяч! Чтобы заработать такие деньги обычной практикой, надо с ног сбиться: ходить по вызовам, угождать богатым стареющим дамам, страдающим ипохондрией, повсюду разъезжать, консультировать - в общем, трудиться в поте лица. И еще придется покупать дом. А им нравится жить здесь. Его жена недавно пристроила к бассейну сауну. Эта дань моде обошлась им в копеечку.
Харпер взглянул на Хантли, но тот, не обращая на доктора никакого внимания, опрокинул очередную порцию виски.
- И что, по вашему мнению, мне следует записать в свидетельстве о смерти?
- Правду, естественно, - ответил Хантли, с удивлением взглянув на него. - Что же еще? То, что стало причиной смерти бедняжки.