Рита уже подошла к кровати, из-под которой высовывалась ушастая морда Каплина.
- Чья это? - повторила Рита.
В палате стало тихо. Так тихо, что Вова услышал своё сердце. Другие не слышали, а он слышал: громко так бухало, что даже в ушах звенело.
- В таком случае, чья это кровать? - Это опять Рита спросила.
- М... моя,- промычал Вова.
- Значит, кровать твоя, а чья собака, неизвестно?
- Почему неизвестно? Известно. Это Каплин. А хозяин дядя Семь... У него родословная знаете какая? Больше чем альбом для рисования. И охотничий инстинкт...
- Ну вот что, немедленно убирайте из лагеря свою охотничью собаку,- сказала Рита.- И чтоб никаких мне инстинктов и родословных.
Но тут вперёд вышла Тата и сказала, что сегодня к Вове папа приезжал, а собака осталась. Не захотела ехать... Она очень дорогая: стоит, может быть, сто рублей.
- Ну да, сто - тыщу! - сказал Тоська.
- В лагере не место собакам! - крикнула Рита.- Если все тут начнут держать собак...
- Не все,- сказала Тата.- Только одна.
- Это что же будет? - продолжала Рита.- Тройский заведёт себе собаку, Ляминой кошку захочется, а Фёдорова скажет: хочу козу! Не лагерь, а зоопарк.
Ребята засмеялись и начали предлагать каждый своё:
- У меня ишак!
- У меня жираф!
- А у меня кашалот!..
- А у меня...
- Нечего смеяться,- разозлилась Тата.- Что ж, его выбрасывать? Он ведь живой всё-таки...
- Никто не говорит - выбрасывать,- сказала Рита.- Но чтоб собаки здесь не было. И вообще, как это? Привезли из города... Я ещё поговорю с твоими родителями, Тройский.
- Да она же сама осталась! - сказал Тоська.- Ей в лагере очень нравится.
- Как это сама?
В это время подошёл Аркадий.
- Аркадий, видишь, что в твоём отряде происходит? - сказала Рита.- И опять те же самые... Притащили откуда-то паршивую собаку и прячут под кроватью.
- Вижу,- сказал Аркадий.
- Так вот, чтоб никаких собак и через пять минут всем спать! - крикнула Рита на прощание и вышла, хлопнув дверью.
- "Паршивую"! - сказал Тоська.-Ничего в собаках не понимает, а еще обзывает...
- Ну? Так что будем делать? - спросил Аркадий. Ребята молчали. То есть молчали Вова и Тоська, а остальные говорили. Про то, какая это собака - сыщицкая или охотничья, и сколько ей лет, и почему у неё короткий хвост, и почему не захотела ехать в город. И ещё про то, кусается она или нет и кто сильнее - лиса или собака.
- Так какие будут предложения? - спросил Аркадий.- Молчим?
- Пожалуйста,-сказала Тата,-раз нельзя, можем завтра отвезти в город.
А Вова подумал, что возвращаться в город сейчас, когда с ними Кап, совсем ни к чему. И что скажет папа? Ведь он предупреждал... И тётя Тася говорила... Что же делать? А мама как разозлится!
Вова поднял голову, оглядел всех и горько сказал:
- Эх, люди! Ведь Каплиновой породе уже две тысячи лет! Даже, может, больше... Ещё когда Египет был древний...
- Подумаешь, чем испугали! - кричал Тоська.- Возьмём вот и уедем в город, а вы живите тут и ешьте свою кашу с молоком. Завтра же уедем!
- Я с ним хоть на улице переночую,- сказал Вова.- Если нельзя в палате.
- И я,-сказала Тата.
- И мы! И мы! - закричали ребята.
- Ну что ж, неплохая идея,-сказал Аркадий.-На улице так на улице. Всем отрядом... Только у меня два предложения: во-первых, отвяжите наконец собаку. Сколько можно мучить?
Вова и Тоська так быстро нырнули под кровать, что столкнулись лбами. Пёс вылез оттуда раньше, чем они, встал на задние лапы и попробовал залезть на Аркадия. Это ему не удалось, тогда он стал прыгать, лаять и так махал хвостом, что в глазах рябило.
- А во-вторых? - спросил кто-то Аркадия.
- Во-вторых,- сказал он,- до окончания смены предлагаю взять собаку на попечение нашего отряда...
- Ура! - крикнул Слава, член редколлегии газеты "Ай-ай-ай".
- И ещё предлагаю,- сказал Аркадий,- построить собаке жильё.
- Ура! Ура! - закричали все ребята.
- По вашим собственным проектам,- продолжал Аркадий, когда стихло.- Объявляется конкурс на лучший рисунок дома. А пока собака будет жить здесь.
- Под моей кроватью,- сказал Вова.
- Может, и под моей,- сказал Тоська.- По очереди...
Кап выигрывает эстафету
На следующий день были готовы тридцать четыре проекта конуры. Жюри конкурса, обсудив проекты, присудило семь первых, двенадцать вторых и пятнадцать третьих премий - в общем, всему отряду. Но построили всё равно не по проектам, а как Аркадий сказал. Очистили площадку, размерили верёвкой, вырыли ямы, потом раздобыли у завхоза столбики, доски и сколотили шикарный особняк для собаки.
- Такой дом,- сказал Аркадий,- глаз не отведёшь! Сам пошёл бы в собаки.
Но Кап всё равно в конуре не жил. А ночевал он под Вовиной кроватью. С тех пор у Капа началась другая жизнь - не жизнь, а, можно сказать, одно удовольствие! Никогда он столько не бегал, не возился с ребятами, как сейчас! Никогда у него не было столько друзей и развлечений.
Куда бы ребята ни ходили, Кап всегда за ними - и в лес, и в поле. Только по лагерю старались меньше с ним ходить, чтобы Рита не увидела. Она, правда, знала, что Кап остался, но всё же лучше не попадаться ей на глаза. Только однажды случилась неприятность. Ребята построились на линейку, а тут, откуда ни возьмись, Кап - подбежал к дереву и поднял заднюю ногу. Рита отвернулась и вздохнула, а когда Кап сделал свои дела и умчался, сказала, как будто ничего не произошло:
- К рапорту готовьсь!
А Вова тогда страшно перепугался. Он решил - всё, после этого Капа обязательно выгонят из лагеря. Но к Вовиному удивлению, всё обошлось. Наверно, Рита всё-таки хоть немного, а полюбила Капа. Иначе разве она стерпела бы такое?
Правда, за Капом замечались ещё кое-какие грешки: он похитил три тапочки, две зубные щётки и съел два бадминтоновских волана. Зато Чуркин распрощался бы навек со своими штанами, если б не Кап. Это было, когда на речке устроили маечный бой: скатывали майки в комок и кидались. Чуркин был без майки, поэтому он схватил свои штаны и так здорово кинул, что они чуть не на середину речки залетели. А течение быстрое - их и понесло.
Вова не растерялся, поднял камень, кинул его вслед за штанами и крикнул:
- Кап, возьми!
И что же вы думаете? Кап прыгнул в воду и поплыл. Правда, штаны успели намокнуть и ушли под воду. Но Кап нырнул по-утиному и вынырнул со штанами в зубах. Только потом он их никак не хотел отдавать владельцу. Пришлось бегать за штанами по всему берегу, а когда их отняли, одна штанина была порвана.
- Придётся с ним подзаняться,-сказал Вова про Капа.-Он ещё не все команды знает...
С тех пор ребята начали заниматься с ним, и скоро он хорошо научился приносить и отдавать палку, не хватать из рук сахар без разрешения, переходить шоссе только по команде, а о том, чтобы съесть зубную щётку, уже не могло быть и речи!
Однако Вову всё меньше радовали успехи Капа, потому что всё чаще он думал о скорой разлуке с ним...
Но где Кап по-настоящему помог ребятам - это во время эстафеты, перед самым закрытием лагеря, когда они вызвали на соревнование шестой отряд. Сначала нужно было пробежать по пересечённой местности, потом прыжки в длину, через барьер, потом по бревну, проползти по-пластунски и опять бежать. Отряд Аркадия хуже полз на животе и поэтому отстал, да тут ещё Вова, растеряха, перед самым финишем выронил эстафетную палочку... Но вдруг выскакивает Кап, хватает палочку и, рыча и мотая ушами, мчится с ней к ленточке. Ленту он разорвать не смог - маловат ростом, но пересек черту раньше, чем Сашка из шестого отряда. Пересек и прыгнул прямо на одного из судей - на Аркадия.
- Ура! Наша взяла!
- Это нечестно! - крикнули противники.- Не считается!
- Мы же не виноваты! - закричали ребята из пятого отряда.- Что, мы его подговаривали, Капа?
Но спор решил главный судья. Он сказал, что Кап пока ещё не состоит в отряде и поэтому к соревнованиям не допускается.
Капа привязали к дереву и назначили повторный забег. И тут пятый всё равно победил!
А если не Кап, разве так получилось бы?!
"Кап, иди сюда!"
В автобусе, когда ехали из лагеря в город, Вове и Тоське пришлось потесниться на сиденье: третьим с ними был Кап. И занял он лучшее место - у окна. Сидел и, конечно, смотрел в окно. Ему и горя мало: он ведь не мог знать о предстоящем расставании... А Вова знал. Знал и старался не думать о нём, но всё равно сто раз подсчитывал, когда же дядя Семь должен приехать из своего санатория. Подсчитав сто первый раз - уже теперь в автобусе,- Вова сказал:
- Может, он заболеет?.. Простудится... Позавчера в лагере какой дождь был, помнишь? В городе, наверно, тоже.
- Кто заболеет? - спросил Тоська.
- Тогда он не сможет с Капом гулять и у нас его оставит... дядя Семь.
И Вова положил руку на чёрное пятно, похожее на карту Африки, но Кап даже не обернулся - ещё бы, ведь у обочины дороги стояла большая серая собака и, наверно, с завистью глядела, как он катит в автобусе.
- Заболеет, а потом опять выздоровеет,- сказал Тоська.- И всё равно заберёт... Надо знаешь что, украсть!
- Чепуха,- сказал Вова.- А он придёт в гости и увидит. Да и мама не разрешит украсть.
- Не дома! - Тоська перешёл на шёпот.-Не дома держать, понимаешь? А где-нибудь в подвале или в сарае.
- Придумал тоже,- сказал Вова и приподнял правое Капино ухо, а потом отпустил, и оно шлёпнулось обратно, как блин на сковороду.
Кап скосил на Вову свой карий глаз - мол, что это ещё за баловство? - и опять уставился в окно: ведь на телеграфных проводах сидели сороки и говорили, конечно, про него. А Вова стал думать о том, что никто уже теперь не ткнёт утром тапочку прямо ему в лицо, не лизнёт в нос, не сунет лапу - держи, и всё тут... Никто не положит к его ногам мячик, или палку, или клизму и не залает: ну, кидай же скорей, я принесу!..
Тоська уже давно что-то говорил.
- ...понимаешь? - услышал Вова.- Он подумает на Капа и выгонит его. А мы возьмём.
- Почему выгонит?
- Я же говорю: заберёмся к нему в комнату и что-нибудь там испортим. Шкаф изрежем, у меня нож знаешь какой... Или там плащ порвём... немного совсем. А он решит, что это Кап...
- Кап ни за что так не сделает,-сказал Вова.-Возраст уже не такой. И вообще нечестно на него валить...
К ним подошла Тата. Она пробралась через весь автобус, чтобы погладить Капа.
- Будем к тебе в гости ходить, да? - сказала она.- Дядя Семь разрешит.
А Вове от этих слов захотелось плакать.
И вот наконец они в городе. Вову встречает папа с каким-то незнакомым толстым мужчиной в очках. Да это же дядя Семь! Ну и растолстел на своём курорте! И очки ведь он раньше надевал только после того, как посадит в кресло и скажет: "Откройте рот!"
Вова сразу сказал ему об этом, а дядя Семь ответил:
- Это для того, чтобы скорее моего Каплина увидеть... и тебя, конечно.
- Он теперь Каи,- сказал Вова.- Мы его все так называем, и ему больше нравится. '
- Посмотрим,-сказал дядя Семь.-Спросим у него самого.
А Кап наскакивал то на Вовиного папу, то на дядю Семь, и трудно было сказать, кому он радовался больше.
- Ну, вот и кончилась наша собачья жизнь,-сказал папа, когда шли к стоянке такси.- Блудный пёс возвращается в лоно своё.
- Боюсь, долго у него будут болеть передние лапы,-сказал дядя Семь.- Столько ребят попрощалось!
В такси дядя Семь рассказывал, что чем-чем, а прогулками пёс теперь будет обеспечен. Он договорился с одним человеком, у которого уже есть два фокстерьера: будет к нему утром приводить Капа, а вечером забирать.
- Собачья группа,-сказал Вовин папа.-А завтрак надо с собой давать?
Но Вова даже не улыбнулся. Он думал о том, какой всё-таки странный народ эти взрослые. Для них что Кап, что чемодан - всё одно: сдал на хранение, и ладно. А ещё охотиться собирался. На куропаток, на медведя... Зубодёр!
Тут дядя Семь поглядел на Вову, и тот даже покраснел: ему показалось, что он очень громко подумал последнее слово и дядя Семь услышал.
- Что, брат? Жалко расставаться? - сказал дядя Семь.-Ничего. Приходи почаще. Мы будем только рады. Верно, Каплин?.. Ну, скажи спасибо Вове и его родителям, конечно, и пошли домой.
Такси остановилось. Вова прижался щекой к Каплиновому лбу - там, где белая звёздочка. Он бы, наверно, и поцеловал его, но не при папе, да и мама говорила, что от этого бывает какая-то страшная болезнь на букву "т".
Кап несколько раз оборачивался, словно спрашивал, что же Вова-то не идёт. Перед самым подъездом он остановился, внимательно посмотрел в сторону машины, потом тряхнул ушами, и последнее, что Вова увидел, перед тем как закрылась дверь,- это хвостик с завитком на конце.
После приезда из лагеря дел у Вовы, конечно, хватало: нужно было повидать многих ребят, рассказать о лагере и о Капе, сыграть на пустыре в футбол, сходить на пруд, в кино... Даже за хлебом пойти было некогда. Но для того чтобы повидать Капа, время всегда находилось. Тем более, что в собачью группу Кап так и не ходил. Вернее, походил два дня и перестал, потому что там такое творилось! Фокстерьеры приняли его в штыки - лаяли не переставая и в драку лезли. Один из них даже голос сорвал. Неизвестно, чем Кап пришёлся им не ко двору. Ведь характером он очень уживчив: дружелюбный, ласковый, необидчивый. Это всё фокстерьеры - известные забияки! А может, и Кап что-нибудь им такое пролаял, очень обидное...
Но как бы то ни было, Кап снова сидел бы часто один в маленькой комнате, если б не Вова. Вова же не давал ему скучать. Он приходил по нескольку раз в день, с ребятами и один, вынимал ключ из старого пальто, если Семёна не было, играл с Капом и потом забирал его к себе. А вечерами часто звонил к дяде Семь и говорил, что Кап так крепко спит - просто жалко его будить. Пусть уж он у них переночует. И дядя Семь разрешал.
- Не пойму,- говорила Бовина мама,- у кого живёт собака? Когда ни приду, она всё здесь.
Вова даже не давал убрать Капину миску - так она и стояла в углу их комнаты.
Если он полдня не видел Капа, то обязательно узнавал по телефону, как тот себя чувствует, холодный ли нос и не ругались ли на него во дворе.
Когда начались занятия в школе, Вова стал заходить к Капу каждый день после уроков. Иногда он это делал и вместо уроков. Вместо пения, например.
Мама нередко теперь говорила папе, что ей не нравится, как Вова ест и учится, и вообще вся эта история. А папа говорил, что ему тоже, но нельзя ведь человеку запретить любить собаку: вспомни хотя бы "Му-му"... На что мама отвечала, что тоже читала Тургенева, но от этого ей сейчас не легче.
Конечно, папа запрещал Вове так часто ходить к Семёну, говорил, что Вова надоел Семёрке, что у того нет ни минуты покоя - то Вова один заявляется, то с друзьями, то к телефону каждый час зовёт. А ведь Семёну и почитать надо, и вздремнуть иногда...
Мама тоже ругала Вову - и за то, что плохо ест, и за уроки, и что из дому пропадает. Даже не стала давать деньги на кино. Но ничего не помогало. И тогда мама решила прибегнуть к крайним мерам: запретить Вове приводить Капа и ходить к нему. А Семёна попросила не оставлять больше ключ в старом пальто на вешалке. Но Семён наотрез отказался прятать ключ. Во-первых, сказал он, это нечестно по отношению к Капу, а во-вторых, он совсем запутался и уже не знает, чья это собака.
Ответил на этот вопрос через несколько дней сам Кап.
Началось с того, что Вову позвали к телефону.
- Вова,- услышал он в трубку,- ты один?
- Здрасте, дядя Семь,- сказал Вова.- У меня Тоська. Что делает Кап?
- И больше никого? - спросил Семён.
- Папа в библиотеке. А как Кап?
- Понимаешь,- сказал Семён,- его нет!
- А где он?! - закричал Вова.
- Я весь двор обегал,- ответил Семён.- Говорят, видели на улице.
- Там ведь машины,- сказал Вова.- Или украдут... Украли, значит.
И он заплакал. Сейчас ему было всё равно, что рядом стоит Тоська и что соседка идёт по коридору со своей Кнопкой.
Вдруг Кнопка завизжала. Нет, она залаяла на дверь. А кто же тогда визжал? Визг повторился. Очень знакомый визг.
- Капочка! - крикнул Вова и бросился к двери, а телефонная трубка повисла на шнуре и закачалась как маятник.
И вот уже Кап в коридоре, он скачет на Вову, на Тоську, на соседку и как-то жалобно поскуливает. И вид у него очень виноватый.
- Что, испугался? - спрашивает Вова.
- Как же он только улицу переходил? - ахает соседка.
- На зелёный свет,- говорит Тоська.- Ясно как.
А трубка всё болтается вдоль стены, и в ней что-то шепчет и крякает.
- Алё! - закричал Вова и схватил трубку.- Это ещё вы, дядя Семь? Он здесь! Пришёл! Сам! Можно, он сегодня переночует?
Когда мама вернулась с работы, Вова сидел на корточках перед Капом и говорил ему:
- Ты больше не будешь убегать на улицу? Дай честное собачье.
Пёс таращил на него глаза, склонял голову то вправо, то влево и совал Вове лапу.
- Я же запретила приводить его сюда,- сказала мама, отбиваясь от Капа, который подскочил к ней, начал прыгать и всё норовил лизнуть в нос.
- Он сам пришёл, мама! Честное слово. Спроси у дяди Семь...
Кап у них пробыл до позднего вечера, и Вова опять поставил в угол комнаты его миску, которую мама уже убрала под кухонный стол. Потом родители велели Вове ложиться спать, а сами пошли к Семёну. И Капа забрали, несмотря на все протесты Вовы и даже слёзы.
- Нет и нет,- сказала мама.- И разговор окончен.
Папа ничего не сказал, но как-то странно посмотрел на Вову - как будто в чём-то виноват перед ним.
...Вове приснилось, что он едет на машине, за рулём сидит Ашотик, а дядя Тигран почему-то идёт рядом и у него совсем нет усов. И машину страшно трясёт, так трясёт, что прямо невозможно... Вова открыл глаза и увидел маму.
- Что, уже в школу? - спросил он.
- Нет,- сказала мама.- Сейчас ночь. Ты совсем проснулся?
И тут открылась дверь, и через неё проскочило какое-то тёмное ушастое существо. Оно бросилось сначала под Бовину кровать - и вот уже суёт ему прямо в лицо тапочку! А потом выпустило тапочку и тёплым языком облизало Вову. И мама не мешала и ничего не говорила про болезнь на букву "т".
- Капочка,- сказал Вова и увидел, что рядом с мамой стоят дядя Семь и папа.
- Вот так,-сказал дядя Семь, совсем как автоинспектор.-Принимай свою собаку.
"Может, это сон?" - подумал Вова. И нарочно потянулся и сел на кровати. Мама улыбалась и кивала головой. И вообще все улыбались.
И Кап тоже - хвостом.
- До свиданья, Каплин,- сказал дядя Семь.
- Кап, иди сюда! - сказал Вова.