* * *
Павел Черный снимал квартиру на территории Тринити-колледж, расположенном в самом центре Дублина. Она его вполне устраивала. Вообще, все в этом удивительном городе ему нравилось.
Политическое убежище Черный попросил, выполняя срочный приказ Масловского. Перебежать ему следовало в Ирландию, в этом состоял смысл всего плана. Какой-нибудь из университетов должен был предложить ему работу - международное признание Черного как ученого было достаточно высоким. Этим достигалась прекрасная возможность для связи с Кухулином - в то время советского посольства в Ирландии еще не было, а держать связь через Лондон не совсем удобно. Сейчас, правда, все препятствия устранены и связь с Центром поддерживается через сотрудников КГБ, работающих под крышей посольства.
Да, хорошие были годы. Дублин представлялся Черному раем, о котором он мечтал. Интеллектуальная свобода, приятное окружение и сам город - Павел влюбился в столицу Ирландии. Размышляя об этом, он в полдень ушел из Тринити и направился к реке.
Стараясь не бросаться в глаза, за ним следовал Майкл Мерфи. Не замечая слежки, Черный быстро шагал по набережной Лифей, пока не дошел до Набережной Ольстера. На ней стояла довольно уродливая викторианская церковь из красного кирпича. Черный быстро поднялся по ступенькам и вошел внутрь. Мерфи приостановился, чтобы рассмотреть вывеску, сделанную из уже облупившихся позолоченных букв: "Королева Вселенной". Внизу висело расписание проповедей. Исповеди совершались в час и пять часов дня в будние дни. Мерфи открыл дверь.
В церкви пахло свечами и ладаном. С десяток людей неспешной вереницей проходили мимо двух исповедален. Павел Черный пристроился в очередь к одной из них.
- О Иисусе! - удивленно прошептал Мерфи. - Старый педик решил покаяться. - Он спрятался за колонной и стал ждать.
Минут через пятнадцать подошла очередь Черного. Тот нырнул в исповедальню, притворил за собой дверь, сел, приблизив лицо к решетке.
- Благослови меня, святой отец, ибо я согрешил, - сказал он по-русски.
- Как смешно, Павел, - ответил на том же языке голос с другой стороны решетки.
- Посмотрим, будешь ли ты смеяться, когда услышишь то, о чем я собираюсь тебе сказать.
В конце беседы Черный спросил Кухулина:
- Что будем делать?
- Только не паниковать. Они не знают, кто я, и вряд ли узнают в ближайшее время, так как я убрал Левина.
- А я? Если Левин рассказал им про дела в Друморе, он не умолчал и о моем в них участии.
- Конечно. За тобой уже следят. Но не англичане, а ИРА, так что пока рано беспокоиться. Свяжись с Москвой. Масловский должен знать об этой ситуации. Может, он даже захочет отозвать нас отсюда. Вечером я тебе позвоню. Насчет хвоста не волнуйся, я о нем позабочусь.
Черный покинул исповедальню. Кухулин наблюдал через щель в двери, как из-за колонны выскользнул Майкл Мерфи и пошел за ним. Дверь ризницы с шумом открылась и закрылась. Старая уборщица появилась в проходе, а из исповедальни вышел священник в черной сутане.
* * *
Мерфи не сомневался, что Черный после посещения церкви возвратится в колледж, поэтому держался на порядочном расстоянии. Черный остановился и зашел в телефонную будку, но пробыл там совсем недолго. Мерфи встал под дерево, будто спасаясь от дождя, потом двинулся дальше.
Перед ним к обочине свернула какая-то машина, из нее вышел священник и уставился на шину переднего колеса. Повернулся, заметил Мерфи и воскликнул:
- У вас не будет лишней минутки?
Мерфи остановился.
- Извините меня, святой отец, но я спешу на важную встречу.
Рука священника оказалась на руке Мерфи, и тот почувствовал, как в бок ему уперся ствол пистолета.
- Спокойно, без нервов, молодой человек. Вот так. Пойдем вместе.
Кассейн повел его по каменным ступеням, спускающимся к старому деревянному молу. Они шли по прогнившим доскам. В тишине гулко раздавались звуки их шагов. В конце мола стоял дряхлый речной домик с дырявой крышей и полом. Мерфи не чувствовал страха, был наготове в ожидании своего шанса.
- Это подойдет, - сказал Кассейн.
Мерфи стоял спиной к человеку в сутане, держа руку на рукоятке автоматического пистолета в кармане плаща.
- Вы настоящий священник?
- О, да. Может, не очень хороший, но все-таки настоящий.
Мерфи стал медленно поворачиваться. Выдернул руку из кармана, но было уже поздно. "Вальтер" издал хлопок, и первая пуля попала Мерфи в плечо, вторая размозжила голову. Он свалился в огромную дыру в полу и стал медленно погружаться в темные воды реки.
* * *
Дмитрий Любов, числившийся торговым представителем в советском посольстве в Дублине, на самом деле был капитаном КГБ. Получив сообщение Черного, он покинул свой кабинет, оделся и пошел в кинотеатр, расположенный в самом центре города. В это полуденное время в кинотеатре было малолюдно. Дмитрий сел в последнем ряду и стал ждать Черного. Тот пришел минут через двадцать.
- Неужели так срочно, Павел? Зачем понадобилась эта необговоренная встреча?
- Достаточно срочно. Кухулина раскрыли. Нужно как можно быстрее сообщить Масловскому. Вдруг он примет решение отозвать нас.
- Конечно, конечно, - Любов не скрывал тревоги. - Я все сделаю, но не лучше ли вам рассказать, что произошло, в деталях?
* * *
Девлин работал в своем кабинете над курсовой одного из студентов, посвященной творчеству Элиота, когда зазвонил телефон. Раздался голос Фергюсона:
- Все летит к чертям. Кто-то с вашей стороны обкакался. Ваши кретины в ИРА, оказывается, далеко не самые надежные в мире ребята.
- Упреки и оскорбления ни к чему не приведут. Что вы хотите?
- Татьяна Воронина. Гарри вам о ней говорил?
- Та самая девочка из Друмора, которую взял в семью Масловский. Что с ней?
- Сейчас она в Париже, дает серию концертов. Дело в том, что она как приемная дочь Масловского имеет колоссальные возможности улизнуть за кордон, поэтому представляет для КГБ постоянный риск. Я подумал, а не поехать ли вам на встречу с ней? Есть прямой самолет из Дублина в Париж, летает каждый вечер.
- Да что я, к чертям вонючим, там должен делать? Заставить ее эмигрировать?
- Не исключено. Когда она узнает всю правду, Бог весть как ей захочется поступить. По крайней мере встретиться с нею надо, Лайам. Ей от этого хуже не будет.
- Ну, хорошо… А почему бы и нет? Пара глотков французского воздуха мне не повредит.
- Я так и думал. Обратитесь в справочное бюро "Эр Франс", на ваше имя будет забронировано место. В аэропорту имени де Голля вас встретят. Кто-нибудь из наших парней в Париже. Скорее всего Тони Хантер. Он обо всем позаботится.
- Да я в этом и не сомневаюсь.
Девлин быстро упаковал чемодан. Внутри все пело. Он себя чувствовал так, будто впервые надевает окопную шинель. Телефон вновь заверещал. На этот раз звонил Мак-Гиннес.
- Плохо дело. Что конкретно произошло?
Девлин рассказал ему все подробности. Когда закончил, Мак-Гиннес взорвался.
- Так он на самом деле существует, этот ублюдок?
- Выходит, да. Но вас сейчас должно в большей степени волновать то, как Кухулин узнал, что Левин сюда едет. Единственный человек, способный его узнать…
- Почему вы говорите это именно мне?
- Фергюсон считает, что утечка произошла с вашей стороны.
- Е… я хотел вашего Фергюсона.
- Я бы этого не посоветовал, Мартин. Послушайте, мне надо идти. Я должен успеть на самолет до Парижа.
- Какого черта?
- Ради женщины по имени Татьяна Воронина. Теперь лишь она способна узнать Кухулина в лицо. Я с вами свяжусь.
Когда Девлин заканчивал упаковывать чемодан, раздался стук в стеклянную дверь. Вошел Гарри Кассейн.
- Прости, Гарри, мне нужно лететь.
- Куда это вы собрались?
- В Париж. - Девлин ухмыльнулся. - Шампанское, веселые женщины, великолепная еда. Вы никогда не думали, Гарри, что выбрали не ту профессию?
Дверь за ним хлопнула. Кассейн слышал, как заработал двигатель автомобиля. Вернулся к себе. Поднялся на чердак, где было спрятано подслушивающее оборудование. Быстро перемотал пленку и стал слушать разговоры Левина за тот день, пока его самого не было. Информация оказалась очень существенной, но уж слишком запоздалой. Кассейн про себя выругался, спустился вниз к телефону и снова набрал номер Павла Черного.
Глава шестая
Одеваясь к вечерней проповеди в ризнице деревенской церкви, Кассейн рассматривал себя в зеркало, как актер, готовящийся к выходу на сцену. Кто же я такой, думал Кассейн. Кухулин - безжалостный убийца, или Гарри Кассейн - служитель церкви? Михаил Келли не вписывался ни в то, ни в другое. От него осталось только эхо, полузабытый сон.
За двадцать с лишним лет он прожил тысячу жизней, но ни одна из них не стала главной. Он просто исполнял роли по заранее написанному кем-то сценарию, а потом о них забывал.
Кассейн надел епитрахиль и прошептал своему второму "я" в зеркале:
- Я в доме Господа, и я его слуга.
Повернулся и вышел из ризницы.
* * *
В аэропорту имени Шарля де Голля у таможенного выхода стоял Тони Хантер - высокий, с покатыми плечами, лет сорока, мягкие каштановые волосы давно не стрижены, костюм заждался утюга. Тони курил сигарету, читал "Пари Суар" и поглядывал на выход из таможни. Наконец там появился Лайам Девлин. На нем были свободного покроя плащ и черная фетровая шляпа. В руке Лайам держал портфель.
Хантер, получивший фотографию и описание Девлина по телеграфу, двинулся ему навстречу.
- Профессор Девлин? Я Тони Хантер. У меня здесь машина.
Вместе они пошли к выходу.
- Приятный полет?
- Лучше не бывает… Тысячу лет назад я летел из Германии в Ирландию на бомбардировщике "Дорнье". Тогда я воевал на стороне противников Англии. Выпрыгнул с парашютом на высоте шесть тысяч футов. Так до сих пор и не пойму, как это у меня получилось.
Они подошли к машине Хантера. Открывая дверцу, Тони предложил:
- Можете остановиться на ночь у меня. Квартира на авеню Фош.
- Неплохо устроился, сынок. Я не предполагал, что Фергюсон разбрасывается золотом.
- Вы хорошо знаете Париж?
- Можно и так сказать.
- Квартира не служебная, моя. Отец в прошлом году умер. Оставил приличное состояние.
- Как наша девушка? Живет в советском посольстве?
- Да Бог с вами, нет же. У нее номер в отеле "Рид". Она сейчас знаменитость, понимаете меня. Великолепная исполнительница. Вчера я был на ее концерте, она играла что-то из Моцарта. Просто превосходно.
- Говорят, она не стеснена в своих действиях?
- Дочь генерала КГБ Масловского - о чем говорить. Сегодня утром я сам за ней следил. Она погуляла в Люксембургском саду, потом позавтракала на одной из барж на Сене. Насколько мне известно, на завтра у нее запланирована репетиция с оркестром в Консерватории.
- Значит, для контакта остается не так много времени, да?
- Наверное. - Они уже ехали по Парижу, мимо Северного вокзала. - С другим утренним самолетом должен прибыть нарочный из Лондона с пакетом документов, подготовленных Фергюсоном. Ну там поддельный паспорт и прочее…
- Неужели он думает, что стоит ей что-то предложить и девушка сразу же побежит за нами? - Девлин расхохотался. - Совсем чокнулся, старый кретин.
- Все дело в том, как предложить, - парировал Хантер.
- Верно. А с другой стороны, не проще ли что-нибудь подсыпать ей в чай.
Хантер в свою очередь рассмеялся.
- Знаете, профессор, а вы мне нравитесь, хотя я не ожидал этого.
- Это еще почему? - заинтригованный, спросил Девлин.
- Я был капитаном пехотной бригады. Служил в Белфасте, Дерри, Южном Армае.
- А-а, теперь понял.
- Четыре срока. С 1972 по 1978.
- Да, четыре срока - это много.
- Точно. Откровенно говоря, я согласен отдать Ольстер хоть индейцам.
- Мудрая мысль, - добродушно сказал Девлин.
* * *
В главном штабе КГБ в Москве на площади Дзержинского генерал-лейтенант Масловский сидел за рабочим столом, размышляя о ситуации с Кухулином. Сообщение Черного, переданное через Любова, получили в Москве часа два назад. Почему-то Масловскому вспомнились годы, проведенные в Друморе на Украине. Перед глазами генерала предстал Келли с пистолетом в руке. Келли, боевик, нарушивший приказ.
Открылась дверь, в кабинет вошел адъютант, капитан Игорь Курбский, с чашечкой кофе для генерала. Масловский стал медленно пить обжигающую жидкость.
- Ну, Игорь, что ты по этому поводу думаешь?
- Считаю, что Кухулин великолепно поработал, товарищ генерал. Продержался он долго, но сейчас…
- Понимаю. Сейчас английская контрразведка знает о его существовании. Когда они его вычислят - вопрос времени.
- И в любой момент могут выйти на Черного.
В дверь постучали. Дежурный принес шифрограмму, Курбский взял ее.
- Товарищ генерал, вам. От Любова из Дублина.
- Читай!
В донесении говорилось, что Девлин отправился в Париж, намереваясь там встретиться с Татьяной Ворониной.
При упоминании имени приемной дочери Масловский вскочил и вырвал шифрограмму из рук адъютанта. Ни для кого не было секретом, что генерал души не чаял в Татьяне, особенно после смерти жены. Его знали как жестокого и бессердечного человека, но Таню он искренне любил.
- Так… Кто у нас самый расторопный в Париже? Белов?
- Так точно, товарищ генерал.
- Срочно передайте: гастроли Татьяны отменяются. Без объявления причин. Принять все меры по ее безопасной отправке в Москву.
- А Кухулин?
- Он выполнил свою задачу. Очень жаль.
- Отозвать его?
- На это нет времени. Нужно действовать быстро. Передайте Любову приказ на ликвидацию Кухулина. И Черного тоже. Чем быстрее, чем лучше.
- Разрешите доложить: Любов не специалист по мокрым делам.
- Разве он не прошел обычную подготовку? В любом случае они этого не ждут, поэтому особых проблем не будет.
* * *
В Париже в советском посольстве заработала шифровальная машинка. Оператор подождала, пока весь текст не появился на экране, затем осторожно вынула записанную магнитную ленту и отнесла старшему по смене.
- Совершенно секретно. Из Москвы, КГБ, лично полковнику Белову.
- Он выехал из города, - сказал старший. - Думаю, в Лион. Прибудет только завтра днем. Оставьте пленку у себя. Все равно ее можно расшифровать только его личным ключом.
Оператор положила пленку в сейф и села на свое рабочее место.
* * *
В Дублине Дмитрий Любов наслаждался представлением "Заложника" Брендана Беана в театре "Эбби". Потом отужинал в популярном рыбном ресторанчике на набережной и только к полуночи вернулся в посольство, где ему сразу же передали сообщение из Москвы.
Прочитав его три раза, Любов так и не смог поверить собственным глазам. В течение суток ему предписывалось ликвидировать Черного и Кассейна. Поняв, что это не розыгрыш, Любов покрылся потом: так уж сложилось, что за долгие годы работы в КГБ он еще не убил ни одного человека…
* * *
Татьяна Воронина вышла из ванной комнаты, когда коридорный принес на серебряном подносе завтрак. Она жила в отеле "Риц", самой роскошной гостинице в столице Франции. На Татьяне был спортивный костюм цвета хаки и коричневые туфли из мягкой кожи. Небольшого роста, брюнетка, волосы она еще не причесала, их приходилось то и дело отбрасывать от глаз. Когда Татьяне это надоело, она связала волосы в пучок и закрепила на затылке. Затем села завтракать.
В дверь постучали. Вошла секретарша Наташа Рубинова, приятная сорокалетняя женщина с тронутыми сединой волосами.
- Как вы себя чувствуете?
- Превосходно. Отлично выспалась.
- Вы должны быть в Консерватории в половине третьего. Генеральная репетиция.
- Никаких проблем.
- Утром куда-нибудь сходите?
- Да. Хочу сходить в Лувр. Мы так заняты во время гастролей… Может быть, у меня это последняя возможность.
- Мне пойти с вами?
- Нет, спасибо. Встретимся на ленче в час дня.
* * *
Утро было просто чудесным, когда Татьяна выпорхнула из отеля. Девлин и Хантер следили за ней из машины, стоящей на другой стороне бульвара.
- Похоже, она собирается прогуляться, - сказал Хантер.
Девлин кивнул.
- Поедем следом, а там посмотрим.
Через левое плечо у Татьяны была перекинута сумка. Она быстро шла, радуясь солнцу, зелени, ощущению свободы. Сегодня вечером ей предстоит играть Четвертый фортепианный концерт Рахманинова. Одно из самых любимых произведений. Наверно, поэтому у Татьяны не было того нервного возбуждения, которое бывает у музыкантов перед ответственными концертами.
Все переживания уже позади. После успехов на конкурсе Чайковского и фестивале в Лидсе Татьяна приобрела международную известность. На личную жизнь просто не хватало времени. Однажды она безумно влюбилась. Но, к несчастью, ее избранник оказался военным врачом; в прошлом году он погиб в Афганистане.
Пережив смерть любимого человека, Татьяна потеряла всякий интерес к мужчинам. Слишком много боли она несла в своем сердце, ни один, даже самый блистательный психиатр не смог бы объяснить, что с нею на самом деле происходит. Несмотря на успехи и славу, привилегированное положение в обществе, несмотря на постоянное незримое присутствие генерала Масловского за спиной, Татьяна во многом оставалась все той же оцепеневшей от ужаса девочкой, стоящей на коленях под дождем у тела убитого отца.