Они договорились встретиться в парке в семнадцать часов, но Прохоров свою часть задания выполнил быстрее, чем предполагал, погулял по парку и уже минут пять сидел на скамейке. Прикрыв глаза, он с удовольствием подставил лицо под лучи начинающего уходить на ночной отдых светила. Когда он вот так, безмятежно, отдыхал последний раз? Загорал на солнышке, рыбачил, купался, валял дурака и все такое прочее? Трудно сказать. И не потому, что он так любил работу, что она его не отпускала. Согласно трудовому законодательству, ему регулярно предоставляли отпуск, но в том-то вся и штука, что именно к нему обращались начальники, когда в последний день перед отдыхом случалось что-то непредвиденное. Знали: не откажет, задержится. А такие непредвиденности случались регулярно, поэтому максимум, что у него получалось, так это отъехать на несколько дней на рыбалку или помочь родственникам в решении каких-то серьезных хозяйственных проблем. Честно говоря, он и сам был рад, когда отпуск срывался. С тех пор как погибла жена Саша, жизнь для него остановилась. Детей у них не было, родители его давно умерли, так что заботиться было не о ком. А уйти в отпуск означало остаться один на один со своими воспоминаниями о том времени, когда они проводили отпуск с женой. За прошедшие годы он так и не смог найти никого, кто бы смог заменить ему Сашу, а вернее сказать, и не искал. Кстати, на днях исполняется…
Кто-то осторожно тронул его за плечо. Открыв глаза, Николай увидел стоящих рядом Свиридова и Климова. Последний тут же попытался пошутить, обратившись к начальнику, мол, прошу разрешения заменить товарища Прохорова на боевом посту. Но Свиридов, против обычного, не отреагировал на шутку, а сразу обратился к Николаю:
- Рассказывай, чего выходил?
Прохоров выпрямился, собрался с мыслями:
- Значит, сначала имел плотную беседу с Риммером. По-моему, он созрел для любых вариантов. Хочет жить, отсюда и ноги растут. Но просит гарантий.
- Опять за рыбу гроши! - недовольно проворчал Климов. Свиридов недовольно глянул на лейтенанта:
- Погоди, Никита Кузьмич. Тут дело понятное, он жизнь выторговывает. А что доктора говорят?
- Худо дело,- вздохнул Прохоров.- Два дня в запасе у нас есть, врач пообещал что-то сделать, но…- Николай покачал головой, и во взгляде его можно было прочитать безысходность.
- Значит, одна надежда - почтамт,- капитан медленно опустился на скамейку. Он хорошо помнил разговор с комиссаром Николаевым и его предупреждение о скорейшем завершении проверки показаний Риммера. Если в субботу раненый не сможет выйти на явку, остается ждать на почтамте того, кому адресована телеграмма. И сколько времени придется ждать и держать там сотрудников, которых катастрофически не хватает, не знает никто. А Николаев - человек горячий, того и гляди, прикроет все наши затеи…
Возникшую паузу первым нарушил Климов:
- А может, все-таки выпустим Риммера?
- Он что, на костылях поскачет? И даже если придет, чем объяснит свое состояние? Они не дураки, первую встречу пропустят и постараются за ним проследить. Он же в больницу назад не пойдет,- Свиридов даже сплюнул с досады.
- Пусть живет на квартире и в больницу ходит,- по инерции продолжал настаивать Климов.
- Ладно, тебе, Никита, кашу по тарелке размазывать. У него не геморрой, а пулевое ранение. И опытные агенты выявят это в два счета,- Прохоров не так сердился на Климова, как на себя самого, за то, что не смог задержать Риммера без стрельбы.- Федор Ильич, когда "наружку" на почтамт вернут?
- Обещали завтра с утра.
Час назад это известие обрадовало бы Свиридова, но информация из больницы перечеркнула все положительные эмоции. А Прохоров не зря задал этот вопрос. Первого мая он уже столкнулся с отсутствием профессионального опыта молодых сотрудников Свиридова, и то, что на почтамте, который стал теперь их единственной нитью к московской агентуре немцев, дежурили двое неопытных чекистов, не давало ему покоя.
- А что, если мне или Никите заменить на почтамте одного из бойцов?
- Стоп, Николай. Климов не может, он остается за меня.
Оба собеседника как по команде непонимающе уставились на Свиридова. Тот развел руками.
- Через…- он посмотрел на часы,- сорок пять минут вместе с группой других руководителей я еду на Украину. Насколько, зачем - не знаю, там скажут. Вещи уже в машине.
- А как же операция? - упавшим голосом спросил Прохоров.
- Руководство считает, что я там нужнее, что вы здесь и без меня справитесь. Так что ты, Николай, конечно, ребятам можешь помочь, но если что… в общем, не лезь на рожон, так, подстрахуй. Ну что, будем прощаться? - Свиридов встал со скамьи. Прохоров молча глядел, как он, отойдя на несколько шагов, о чем-то инструктировал растерянного Климова, и что-то внутри говорило, нет, кричало ему, что видит он Федора в последний раз. Поэтому как только тот простился с лейтенантом, Николай тоже попросил уделить ему пару конфиденциальных минут. Они отошли в сторону.
- Ты, Федор Ильич, извини меня… ну, за тот разговор у тебя на квартире,- Прохоров говорил медленно, подыскивая нужные слова.
- А что случилось? По-моему, хорошо поговорили,- Свиридов недоуменно посмотрел на товарища.
- Да, понимаешь, нехорошо как-то вышло. Получается, я в кусты свалил, а с вас справляю, почему молчите о том, что происходит,- сформулировал, наконец, свою мысль Николай, отводя глаза. И Свиридов вдруг почувствовал сердцем какое-то щемящее чувство радости и одновременно непроходимой тоски. Радости за то, что у него есть такой друг, совесть которого является мерилом его существования, и тоски от ощущения их абсолютной обреченности в этом мире. Он обнял Прохорова.
- Ну, ты тут пособи ребятам,- сдавленно прошептал он ему.- И дождись меня, обязательно дождись.
Климов и Прохоров долго молча смотрели вслед уходящему Свиридову. Однако как бы тяжело ни было на душе, но разработка операции теперь оказалась на их плечах, и необходимо было как можно быстрее взять себя в руки.
- Ну что, я пойду подмогну вашим ребятам на почтамте? - Прохорову хотелось отвлечься от грустных мыслей, а для этого нужно было ввязаться в какое-то практическое дело. Климов молча кивнул и уже двинулся по своим делам, как вдруг услышал оклик Николая Николаевича:
- Никита Кузьмич, извини, чем служебное расследование закончилось?
Лейтенант криво усмехнулся:
- Отделался строгачом… да и то благодаря Федору Ильичу. Честно говоря, я думал, дело труба… Ну а раз так, будем исправляться, работать над ошибками.
На почтамте в этот день дежурили сержанты Беспалый и Глухов. Рабочий день близился к завершению, и их утренний оптимизм потихоньку уступал место вечернему разочарованию. Оба они сидели в той же комнате, за тем же столом, где до них пил чай с девушками старый чекист Петрович. Напротив за столом сидела молодая женщина, сортировавшая почту. Дверь в операционный зал была приоткрыта, девушка, выдававшая корреспонденцию "до востребования", сидела рядом с дверью, и чекисты ждали ее сигнала. Решив, что настроение можно поправить с помощью кружки крепкого чая, парни затеялись перекусить. Глухов пошел за кипятком, а Беспалый, расстелив на столе газету, аккуратно порезал хлеб, колбасу, вывалил из пакета сушки. Из-за двери послышался женский голос:
- Маша, у меня кончились бланки.
Но Маша в это время отвечала на приглашение Ивана откушать чаю, и оба пропустили этот возглас мимо ушей. С дымящимся чайником в комнату вошел Глухов, и все трое стали шумно рассаживаться вокруг стола, еще раз проигнорировав ту же фразу, произнесенную за дверью. Но едва вся троица стала подставлять разливальщику стаканы, как в комнату из операционного зала выскочила девушка, задыхаясь от возмущения:
- Ребята, я кричу, кричу…
Мгновенно сообразив, что произошло, Беспалый свистяще прошептал:
- Где он?
- Так уже к выходу пошел. Высокий такой, молодой, симпатичный… в шляпе коричневой. И плащ на нем светлый,- испуганно ответила девушка и хотела еще что-то добавить, но сержанты уже неслись к двери. Выбежав на улицу, они осмотрелись. Ни похожей шляпы, ни похожего плаща не было видно, зато впереди проезжали перекресток две легковые автомашины.
- Так, быстро в разные стороны до угла,- скомандовал Глухов, и парни рванулись исправлять ситуацию.
Когда Прохоров подошел к почтамту, оба сержанта что-то возбужденно обсуждали около центрального входа. Ему хватило одного взгляда на их лица, чтобы понять, как непоправимо осложнилась оперативная обстановка...
С Климовым они снова встретились вечером на квартире, куда поселили Прохорова. Лейтенант был до крайности возбужден, нервно ходил по комнате из угла в угол.
- Девчонка, как учили, два раза условную фразу сказала,- Прохоров уже выяснил детали случившегося у девушек с почтамта.- А эти… Пацаны и есть пацаны. Как же вы с ними работаете?
- Вот так и работаем. Воспитываем.
В наступившей тишине Николай Николаевич искоса глянул на Климова:
- Что делать думаешь, Никита Кузьмич? Рапорт ведь надо писать…
- Слушай, Николай Николаевич, сегодня ничего не было, ты ничего не видел и не слышал,- после паузы медленно произнес Климов.- Мне одного строгача за глаза хватит. Понял?
- Чего ж тут непонятного,- пожал плечами Прохоров.- Только… ну, с парнями вопрос решить можно, но ведь завтра наружников поставят, с этими-то как быть?
- Это мой вопрос. Отменим, нам только спасибо скажут. Я вот думаю, у нас еще один вариант есть,- Климов внимательно посмотрел на товарища.
- Ты о чем? - вопрос Прохорова был риторическим, он все сразу понял.
- Помнишь парня-понятого, который у комбрига на обыске в обморок упал? Про которого еще Федор Ильич говорил, что они очень похожи? Завтра с утра пошлю ребят, пусть его найдут и привезут ко мне. Объясняем ему ситуацию и в субботу запускаем на встречу.
Прохоров покачал головой, прошелся по комнате:
- Ну и ну… Я понимаю, если бы Риммер пошел, это более-менее реально. А с этим надо же все отрабатывать по полной программе - легенду учить, прикрытие готовить, разрешение на ввод в разработку получать… а у нас же времени нет.
- А у меня другого выхода нет,- выпалил Климов.- Пошлем его и возьмем со связным во время встречи. А за то время, которое осталось, ты его в курс дела введешь… на той квартире, куда Свиридов Риммера собирался поселить.
- Ну а если они какую-нибудь "шестерку" пришлют? Или вообще на связь не выйдут? - Николай понимал, что лейтенант, как утопающий, хватается за соломинку.
Климов подошел к нему вплотную, посмотрел в глаза:
- Слушай, Николай, давай не будем отвлекаться на все эти "если бы" да "кабы". Возьму связного и буду "колоть" до характерного треска… Он у меня все расскажет.
Глава двадцать вторая
От русской печи веяло мягким обволакивающим теплом. Анюта сидела на лавке, прижавшись спиной к нагретым кирпичам, и следила за тем, как Василиса Егоровна сноровисто орудует ухватом, управляясь с чугунами и сковородками.
- Что это вы такое затейное стряпаете, Василиса Егоровна? - подлестила гостья хозяйке.- От одного запаха слюни текут.
- Шаньги, да картошка с лучком, да еще кое-что,- откликнулась польщенная женщина.- Пусть потомятся, через часок и готовы будут. А ты время-то не теряй, бери ухажера и сходи в клуб. Нынче передвижка приехала, там кино крутить будут. Как старый киномеханик запил, почитай, две недели кина не было. Так того сняли, назначили нового, вот он че-то привез. Сходите, сходите, проветритесь.
Обходя озерца луж, появившихся в результате обильного дневного дождя, они отправились по сельской улице к клубу, куда уже собирались стосковавшиеся по кино сельчане. На стене у входа написанная от руки афиша извещала о том, что сегодня будет демонстрироваться картина "Девушка с Камчатки". Полная женщина в берете продавала билеты без указания места прямо на входе в зрительный зал. Войдя в зал, молодые люди огляделись. Над сценой висел экран, у противоположной стены стоял кинопроектор, у которого колдовал киномеханик. Между сценой и кинопроектором на лавках разместились зрители. Передние ряды были заняты маленькими ребятишками и подростками, среди которых Михаил заметил Миньку и Пашку. Далее чинно уселись семейные пары, люди пожилого возраста, а последние ряды оккупировала местная молодежь. Зрители через одного лузгали семечки, обсуждали какие-то сельские новости, некоторые, перешептываясь, косились на незнакомую пару. Слухи о посторонних на селе распространяются очень быстро, но, очевидно, за неполные сутки их пребывания здесь новость о приезде гостей к кузнецу еще не стала достоянием каждого сельчанина. Стараясь не привлекать внимания, Михаил отыскал глазами свободное место на одной из последних лавок и быстро увлек туда Анюту. Практически следом за ними в зал ввалилась шумная компания подвыпивших молодых парней, которую Глебов заметил на подходе к клубу. Спустя минуту один из парней плюхнулся на скамейку рядом с Анютой. Выглядел он чуть моложе Глебова, но был выше ростом и шире в плечах. Достав из кармана короткого пальто папиросы, он тут же закурил. Анюта, мысленно окрестив его амбалом, неодобрительно глянула на него, но тот только ухмыльнулся и, глубоко затянувшись, изобразил Змея Горыныча, пустив дым через нос. Его дружки дружно заржали, наблюдая за реакцией незнакомцев. Почувствовав, что компания настроена спровоцировать Михаила на скандал, девушка, изобразив дипломатическую вежливость, попросила парня не курить. Пропустив ее обращение мимо ушей, тот обратился к соседу, совсем юному пареньку:
- Тимоха, это что за краля? Почему не знаю?
- Да городская какая-то,- услужливо подсказал Тимоха.
- Хм-м… так я тоже почти что городской,- амбал наклонился к Анюте.- Слушай, давай дружиться.
Михаил почувствовал, что его дальнейшее молчание будет истолковано парнями неверно.
- Ты посмотри, какие тут бойкие пареньки,- громко обратился он к Анюте, в упор глядя на ее соседа. Амбал явно не ожидал такой реакции приезжего и несколько секунд что-то соображал, переваривая услышанное. Затем снова обратился к соседу, боднув головой в сторону Глебова:
- Тимоха, а это кто?
- Видать, сударик еенный,- хохоток исчез из голоса Тимохи, поскольку он знал, что произойдет в следующую минуту. Амбал изобразил на лице глубокомысленную учтивость.
- А… Тада пошли знакомиться, у нас так положено. Пойдем выйдем.
Анюта сделала попытку перевести все в шутку и остановить Михаила, но тот уже сам закусил удила. Парни с шумом повалили к выходу, привлекая внимание остальной части публики. Этот массовый исход молодежи из зрительного зала не остался незамеченным и детьми кузнеца, которые тут же шмыгнули в дверь вслед шумной ватаге. Глебов шел за амбалом и прикидывал свои шансы на успех. Получалось, серединка на половинку. Парень выглядел здоровее Михаила и вел себя весьма самоуверенно. Глебов же рассчитывал на отработанные в институтской секции бокса приемы. Остановившись на задах клуба у большой поленницы дров, амбал снял пальто и подал его Тимохе.
- Так что, мужики, приспело время нам познакомиться с гражданином,- обратился он к приятелям.- Меня, промежду прочим, зовут Григорием. Говорят, я оченно хорошо печати на фотокарточку ставлю, большой спец по этому делу,- с этими словами под гогот окружающих он повертел внушительным кулаком перед носом Михаила. Понимая, что события уже приняли необратимый характер, Анюта тем не менее сделала последнюю попытку разрядить обстановку.
- Эй, парень, ты чего пристал, тоже мне деятель! - крикнула она, выйдя из толпы.
- А я поинтересуюсь, как вас кличут, барышня? - повернулся тот в ее сторону.
- Кличка у собачки. А меня зовут Анюта.
- Вот те раз,- осклабился амбал.- А меня Гриша. Анюта, я тута, иди скорей ко мне.
Он было шагнул в сторону девушки, но сзади раздался голос Михаила:
- Эй, ты, Гриша, держи оглобли выше, кобыла пятится.
В толпе прыснули смехом, а амбал живо развернулся и сделал шаг в сторону Глебова. Тот, как учили, не раздумывая принял боксерскую стойку и ударил первым. Удар в челюсть отрезвил агрессора, но атака продолжилась. В какой-то момент за спиной у Михаила оказалась поленница. Пытаясь выбраться из опасной зоны, он шагнул в сторону, поскользнулся на мокрой траве и потерял равновесие. В следующее мгновение амбал, как раненый зверь, с ревом бросился на боксера и они дружно грохнулись на поленницу, которая тут же накрыла их обоих. Отбиваясь друг от друга и отбрасывая поленья, они не заметили, как в сопровождении Миньки и Пашки к клубу подбежал запыхавшийся кузнец. Раскидав парней, пытавшихся разнять Глебова и амбала, Григорий Павлович вытолкнул из кучи гостя и повернулся к зачинщику. Увидев кузнеца, тот только и успел выдохнуть: "Крестный?" - как получил по-родственному крепкую затрещину, отбросившую его снова на дрова.
Когда участники драки были доставлены в дом кузнеца, их поначалу держали отдельно. Василиса Егоровна, подливая воду в умывальник для Михаила, громко ворчала:
- Эва, напонужал, рукосуй! Лицо-то чисто кошка исцарапала. Ну да, ничего, до свадьбы заживет,- подмигнула она со значением стоящей с полотенцем Анюте. А в горнице на лавке сидел Григорий, держа на лице два пятака, и жалобно оправдывался перед хозяином:
- Ну, прости, крестный, я же не знал… я же только сегодня приехал.
- И уже опять выпивши. Гляди, Григорий, не доведет тебя до добра такая дорожка…
- Все, крестный, все. С этой минуты больше ни капли.
- Ну и дурак! Не с этой минуты, а с завтрашнего дня. Сейчас мириться будете.