- Не могу, Никита Кузьмич, порядок есть порядок. Сам понимаешь, документы особой важности,- хитро подмигнув Климову, заметил он.- Начальство мне пока выдало разрешение встретиться с ним и поговорить по твоей теме.
Хорошее настроение Климова стало медленно улетучиваться. Но наблюдательный коллега тут же подсластил пилюлю:
- Да не переживай ты. Встреча состоится с твоим участием.
- Когда встреча? Вечером? - нетерпение Климова било через край.
- И… милой, у их вечером-то самая жизнь. Если он на месте, сейчас договорюсь, и тогда вперед,- Георгий Иванович набрал номер телефона.- Это Константин Степанович? Георгий Иванович побеспокоил. Надо срочно увидеться…
Обговорив время и место встречи, хозяин кабинета положил трубку и снова подмигнул лейтенанту:
- Быстро собирайся, через двадцать минут выезжаем. Да, самое главное, про магарыч не забудь.
За четверть часа до назначенного времени Климов с Георгием Ивановичем сидели за столиком уютного кафе. Время было послеобеденное, посетителей немного. Официант, сервировав столик на троих, принес графин с водкой, но Георгий Иванович жестом попросил его подождать. Изредка бросая взгляд на часы, он затеял ничего не значащий разговор. Климов подавал какие-то реплики, что-то добавлял к сказанному коллегой, смеялся над новым анекдотом, но внутри весь был в тревожном ожидании.
Гость был точен. Высокий, осанистый мужчина с пышной шевелюрой важно оглядел зал и, увидев чекистов, широко улыбнулся Георгию Ивановичу.
- Георгий Иванович, душевно рад вас видеть,- гость подошел к столику и двумя руками пожал руку соседу Климова.
- Взаимно, Константин Степанович, взаимно. Милости просим, присаживайтесь, самое время отобедать.
Климов обратил внимание, как изменились речь Георгия Ивановича и весь его облик. Из простоватого мужичка-хитрована тот превратился в солидного джентльмена с аристократическими манерами. Лейтенанту на минуту показалось, что он присутствует на званом обеде в бывшем дворянском собрании,- так живо перевоплотился его сослуживец. Ну а артист, он и есть артист, он тебе запросто сыграет хошь принца, хошь нищего.
Константин Степанович тем временем уселся за стол и, сфокусировав взгляд на Климове, риторически вопросил Георгия Ивановича:
- А этот товарищ?..
Тот согласно кивнул:
- Мой коллега, Никита Кузьмич.
Климов, собрав воедино весь имеющийся у него запас политеса, церемонно поклонился народному любимцу. Тот благосклонно кивнул. Подлетевший официант тут же наполнил рюмки, и, выпив за здоровье друг друга, Георгий Иванович и его гость с аппетитом принялись за еду. Климов от водки отказался, чем вызвал у артиста непонимающее выражение лица. Запивая салат минеральной водой, он ждал. Ждать пришлось недолго. Управившись с "Оливье", Константин Степанович учтиво поинтересовался, какие вопросы возникли у Георгия Ивановича. Тот, неторопливо промокнув губы салфеткой, проявил интерес к последним контактам артиста, чем взволновал его до крайности.
- Господи, я так и знал… верить никому нельзя. Но это же безобидный гешефт, так, ерунда,- было заметно, что он с тревогой ждет уточнения, о каком именно контакте идет речь. Похоже, их у него было немало.
- У нашего гостя, Никита Кузьмич, есть одна страсть,- Георгий Иванович наклонился к уху Климова, но при этом смотрел в глаза артисту.- Он любит приобретать часы, преимущественно иностранного образца, а потом дарит их друзьям и знакомым.
Гость на глазах приободрился.
- Вы совершенно правы. Как там?.. "Черная стрелка проходит циферблат, быстро, как белка, колесики спешат…" - напел он вполголоса.- Грешен, имею страсть к точным механизмам.
- Вот что значит артист! Пожалуй, почище Утесова будет,- искренне восхитился Георгий Иванович.- Только вот имей в виду, Никита Кузьмич, наш приятель любит приобретать точные механизмы в основном у иностранцев или у разных других сомнительных типов. А друзьям и знакомым предпочитает дарить по спекулятивной цене.
Разговор постепенно потерял аристократический шарм, зато с употреблением милицейской лексики приобрел специфический оттенок протокола. Константин Степанович развел руками, как бы говоря: "Ну, зачем вы так при посторонних, гражданин чекист?" Но, судя по всему, теперь по ходу пьесы был выход Георгия Ивановича.
- Все это очень интересно, только оставим эту тему для другого раза. Ответьте мне, уважаемый, кто ночевал в вашей квартире прошлой ночью? - в голосе коллеги Климову послышались нотки тщательно скрываемой брезгливости.
- Не понял. Не понял, о чем вы, Георгий Иванович? - артист старательно пытался изобразить на лице недоумение.
- Ну, полно, Константин Степанович, здесь все свои. Я о второй… а может, о первой и главной вашей страсти. "Когда простым и нежным взором, ласкаешь ты меня, мой друг…" - так же вполголоса напел чекист и выдержал паузу, пристально глядя в глаза собеседнику.- Так я жду.
Артист на секунду замешкался, потом начал говорить, осторожно подбирая слова и пытаясь не уронить собственного достоинства:
- Георгий Иванович, извините меня, конечно, но это сугубо личное… как вера. Хочу - верую в Христа, хочу - в Аллаха… или еще кого-нибудь. Так сказать, интимное право каждого человека.
- Я извиняюсь, вы не мусульманин часом? - Георгий Иванович с некоторым изумлением взглянул на собеседника.
Тот замахал руками:
- Побойтесь Бога, православные мы.
- Ах, вот как… тогда должны знать, что Господь сотворил с Содомом и Гоморрой. В отличие от Господа, наш Уголовный кодекс намного гуманнее - всего от трех до пяти. И я точно знаю, что в Магадане не хватает настоящих артистов,- чекист произнес эти слова спокойно и раздумчиво, но на кумира московской публики они произвели магическое воздействие.
- Да, конечно…- глубоко вздохнув, Константин Степанович в следующее мгновение на глазах сдулся, как проколотая футбольная камера.- Да, был у меня один молодой человек...
- Ну же, Константин Степанович! Как зовут? Чем занимается? Когда и при каких обстоятельствах познакомились? - теперь у Климова было ощущение, что на ступеньках парадного крыльца дворянского собрания генерал от инфантерии отчитывает провинившегося кучера.
- Это Боренька… простите, Борис. Фамилия, кажется, Львов, отчества не знаю,- лихорадочно полушепотом зачастил "кучер".- Работает в торговле. Познакомились три месяца назад, у него интересный товар был… в общем, у нас чувство. Такой молодой, чистый юноша.
- Ладно, хватит,- с неожиданной злостью сказал Георгий Иванович.- Все вы чистые, пробу негде ставить. Еще раз подобный контакт скроешь, слово даю, выхлопочу тебе билет до самой Колымы… в одну сторону. А теперь отвечай: в пятницу у тебя вечер занят или свободен? Не вздумай врать, я проверю.
Объяснив артисту, что в пятницу вечером потребуется его помощь, чекист заявил, что больше его не задерживает. Растерянно поклонившись, Константин Степанович покинул кафе. Проводив его взглядом, Георгий Иванович царственным жестом подозвал официанта и потребовал два горячих. Взяв в руку графин с водкой, он вопросительно глянул на Климова. Тот с какой-то бесшабашностью махнул рукой и пододвинул рюмку.
- Слушайте, Георгий Иванович, я же вас… я же и знать не знал, какой вы артист! Да этот п…р вам в подметки не годится. Если не секрет, где вы так наловчились? - Климов не мог скрыть восхищения старшим товарищем. Тот хитро взглянул на лейтенанта и поднял рюмку:
- Мы, как говорил незабвенный товарищ Чапаев, академиев не кончали, но с системой Станиславского знакомы. Слыхал про такую?
Климов отрицательно покачал головой.
- Будет время, обязательно прочитай. В нашем деле вещь незаменимая. Вот за нее и выпьем.
"Нет, все-таки какие асы остались еще в нашей конторе… Я против них пацан сопливый",- грустно подумал Климов. Но это была добрая грусть-печаль. Собственная ущербность в этом вопросе отошла на второй план, а на первый - вышла гордость за то, что встретились на его пути вот такие умные и талантливые люди, как Свиридов, как Прохоров, как Георгий Иванович, у которых столь многому можно поучиться…
Но не успел Никита Кузьмич поучиться у Георгия Ивановича. Осенью того же года тот был арестован и расстрелян…
Уже вечером у Климова состоялась последняя встреча этого чрезвычайно насыщенного событиями дня. Когда Никита Кузьмич постучал в дверь комнаты Прохорова, тот открыл сразу, будто ждал товарища весь день. На столе стояла аппетитно пахнущая сковородка с жареной картошкой, горкой нарезанный на газете хлеб, еще неоткрытая банка с консервами. Усадив Климова за стол, Николай Николаевич побежал на кухню, откуда вернулся с кастрюлей супа из тушенки. Климов вслух пожалел, что пришел без поллитры, однако предусмотрительный хозяин запасся и этим. Оказывается, для Прохорова это был особенный день. Выяснилось это уже в процессе ужина, когда он предложил помянуть свою погибшую в этот день жену…
То, что рассказал Прохоров, стало для Климова еще одним откровением уходящего дня. Восемь лет назад Николая Прохорова отправили на работу на Урал для оказания помощи в деле ликвидации кулацких банд. Александра, его жена, работала там в губнаробразе и как раз об эту майскую пору отправилась в командировку по деревням, выискивая талантливых ребятишек для учебы в вузах страны. В тот день она возвращалась в город со своим спутником, инспектором роно Левинсоном. Рядом с возницей на телеге скромно устроился шестнадцатилетний паренек Тимофей, которого они взяли с собой в район для участия в проверочных испытаниях. На лесной дороге телегу остановили два вооруженных всадника, появившихся из леса. В бородатом мужике в телогрейке с обрезом за поясом юноша узнал своего родного дядю Ивана. Не обращая внимания на робкие возражения Левинсона и самого Тимофея, бородатый в категорической форме потребовал возвращения племянника домой. Чувствуя безвыходность положения, парень уже взялся за котомку, собранную матерью, как в разговор вмешалась Саша:
- Послушайте, вы что себе позволяете? Парень - талант, ему учиться надо. Советская власть специально…
- Ты, дамочка, помолчала бы, покудова я добрый,- не дослушав, рыкнул всадник.- Выходит, сначала комиссары хлебушек у нас отобрали, потом справных мужиков вместе с бабами от земли оторвали да на верную гибель выслали, а теперича за остатнее принялись? А пахать-сеять, хлебушек растить кто будет? На ком всю жизнь Расея держалась? На мужике! А вы его под корень. Не дам! Ничему хорошему вы его не научите, токо спортите. Мой прадед, дед и отец нигде не учились, а, слава богу, с хлебушком перебоев не было. А у вас, у ученых, сплошь да рядом голодуха, тьфу ты, прости, Господи… Тимоха, последний раз говорю, слезай с телеги. Если мать твоя дура, так я и ей мозги вправлю, даром что сестра.
Как потом рассказал Тимофей, Левинсон вновь хотел вступиться за него, но бородатый, не дав договорить, сдернул представителя с телеги и толкнул к обочине.
- Вдарь-ка ты этого комиссара из винта, воздух чище будет,- велел он другому всаднику. Тот с готовностью поднял винтовку.
- А ну, отпустите его! - Сашин возглас заставил бандитов повернуть головы в сторону телеги. Женщина держала в дрожащей руке браунинг, направленный на всадника с винтовкой.
- Ты че, девка… ну-ка, убери эту пукалку, а то я напужался до смерти,- криво ухмыльнулся бородатый.
Неизвестно, как бы развернулись события дальше, если бы Левинсон вдруг не бросился в лес. Тут же один за другим ударили два выстрела. Первым был сражен Левинсон. В следующую секунду стрелявшего сбросила с коня пуля Сашиного браунинга. Бородатый схватился за обрез, но, увидев направленный на него ствол пистолета, смешался и забормотал что-то миролюбивое. Но ему повезло. В наступившей тишине из леса внезапно хлестко щелкнул винтовочный выстрел. Выронив пистолет, женщина навзничь упала в телегу. Из кустов с винтовкой на изготовку вышел еще один бандит. "Вовремя ты, Афоня. А я уже к праотцам собрался",- с облегчением выдохнул бородач.
- …От парнишки от этого я все подробности узнал,- сдавленным голосом продолжил Прохоров.- А потом, когда банду разбили, пистолет нашли и мне передали. Теперь он всегда со мной.
Николай Николаевич подошел к шкафу, достал оттуда кобуру и подал браунинг лейтенанту. На пластинке с гравировкой Климов прочитал: "Сотруднику ОГПУ тов. Прохорову Н. Н. за храбрость". Внимательно осмотрев оружие, он вернул его хозяину.
- А дети-то от нее у тебя остались? - спросил Климов первое, что пришло в голову.
- Бог не дал. Вот только это, Никита, и осталось,- Прохоров неожиданно приложил рукоятку к щеке и, помолчав, вернул ствол в кобуру. Так же молча они выпили по рюмке водки. Прохоров закусывать не стал, а поднялся со стула и прошелся по комнате. Климов сосредоточенно жевал, поддерживая возникшую паузу.
- Вот что, Никита, надо мне назад возвращаться,- вернувшись к столу, заключил Прохоров.- Дело вы сами до ума доведете. Я так понимаю, начальство ваше не в восторге от моего участия, я для нынешних отрезанный ломоть. А без дела я сидеть не могу, поеду лучше к себе жуликов ловить.
- Извини, Николай Николаевич, ты ведь правила игры не хуже меня знаешь,- Климов развел руками.- И я бы с тобой согласился, если бы не одно "но". Понимаешь, не успел тебя проинформировать. Парень-то этот, хахаль девки из музея, знаешь кто?
- Ну, не томи.
- Не кто иной, как Борис Семенович Львов,- торжествующе провозгласил Климов.- Его деваха с почтамта признала по фотографии. И тетка, у которой он комнату для Лещинского снял. Но я уже кое-что подработал и уверен, что он не главный. За ним стоит кто-то более серьезный. И я вот что подумал… кстати, уже доложил свои соображения Николаеву. Я попросил его разрешения на ввод в разработку девушки Глебова. И он согласился. Вот поэтому прошу тебя, Николай Николаевич, убедить Глебова в необходимости ввода в игру его подруги, у тебя есть дар убеждения. Теперь, что касается самого Глебова. Пока не уверен, надо ли говорить ему о наших наработках. Хотел бы сейчас услышать твое мнение. В общем, тут самое интересное начинается, а ты домой собрался. А кто главаря вычислять будет?
Глава двадцать восьмая
Вот и пришел вечер пятницы. У крайней справа колонны Большого театра Глебов и Анюта уже пятнадцать минут ожидали новых знакомых. Михаил, одетый в повседневный костюм и белую рубашку, держал в руках какой-то бумажный сверток, который то перекладывал из руки в руку, то похлопывал о ладонь, что свидетельствовало о его некотором волнении. Впрочем, оно было легко объяснимо для новых знакомых. Все-таки они москвичи, а он приехал откуда-то из провинции, и тут на тебе, приглашение в ресторан… поневоле будешь волноваться. Скромно одетая, но причесанная в парикмахерской, Анюта, в отличие от спутника, внешне выглядела спокойно, держалась уверенно. Прохоров при подготовке девушки к встрече обратил внимание на эту особенность ее поведения и подумал, что будет неплохо, если она продемонстрирует эту уверенность в новой компании. Это подкрепит ее якобы независимое поведение с Лещинским-Глебовым, когда она не позволила обидеть себя. Что же касается ее истовой веры в славные революционные традиции прошлого и в не менее славное будущее страны Советов, то здесь рекомендация Прохорова была однозначно жесткой: никаких революционных лозунгов и фраз, никаких комсомольских инициатив. Одним словом, полнейшая политическая апатия и идейная бездуховность. Зато Глебов, давший согласие на участие в оперативно-чекистской игре вместе с подругой, волновался за двоих. Согласие он дал не сразу, но не потому, что беспокоился за непрофессионализм Анюты. Интуиция подсказывала ему, что участие его подруги в боевых делах может как-то отразиться на их взаимоотношениях. Он вспомнил свои размышления на конспиративной квартире перед вторым выходом на явку. Анюта и так относилась к нему как умудренная опытом женщина, а если вдруг операция завершится успешно, то… Михаил даже поежился, представив возможные варианты. Но тем не менее ради общего дела он согласился на ее участие и вот теперь переживал за нее больше, чем за себя самого.
В свою очередь, Прохоров после недолгого размышления поддержал решение Климова не сообщать ребятам полученную чекистами информацию, предположив, что в этом случае волнение Глебова вырастет в геометрической прогрессии. И вот долгожданный вечер пришел, "черная стрелка" неумолимо скользила по циферблату, "колесики стучали", но именинника все не было.
- Волнуешься? - Анюта решила чуток растормошить друга.
- Да как тебе сказать… азарт у меня появился какой-то. Не знаю только, хорошо это или плохо,- нервно хохотнул Михаил.- Интересно, как это все закончится.
- А вдруг плохо закончится? Вдруг они на самом деле шпионы и нас расшифруют? - подлила масла в огонь Анюта.
- Нашла о чем сейчас говорить,- недовольно буркнул Глебов.- Дело надо делать, а там посмотрим, кто кого. А вот и они…
Анюта увидела высокого молодого мужчину в красивом светлом костюме. Модный галстук свидетельствовал о наличии у хозяина недурного вкуса в выборе предметов одежды. С интересом взглянув на девушку, мужчина перевел взгляд на Михаила:
- Лабас денас.
- Лабас. Свейка,- после секундной паузы последовала удивленная реакция Глебова.- А ты откуда по-литовски знаешь?
- А он не только по-литовски, но и по-немецки может спросить. Например, ви геет ес инен? - с улыбкой подключилась к разговору Ольга.
- Шен,- Михаил постарался произнести это также легко и непринужденно, как их институтская преподавательница немецкого Марта Карловна. Получилось похоже.- Их фройе мих дас их зи треффе. Дарф инен майне фройндин Анюта форштеллен? - церемонно поклонился он Борису.
- Здравствуйте, покорительница мужских сердец,- Борис поклонился Анюте и поцеловал ей руку.
- Здравствуйте, здравствуйте, укротительница мужских страстей,- тон у Ольги был игривым, но взгляд внимательным.- Я Ольга, а это, как вы уже поняли, Борис. Слушай, Борис, какие нынче грамотные снабженцы пошли, прямо полиглоты.
- Извините, ребята, забыл сказать, я ведь все-таки на филологическом учился,- быстро среагировал Михаил.
- Так ты что, университет закончил? И молчишь, тоже мне, скромница,- решила поддержать друга Анюта.
- Да ладно,- прервал девушку Глебов,- Борис, это тебе подарок.