- Угу, - хмыкнул он. - А жену по-прежнему спасать хочешь?
- Наверное, так будет правильно, - подтвердил я.
- Значит, ты детей заберешь и вернешься за женой? И не попытаешься сбежать за границу, ничего такого?
- Детектив! - заявил я. - Я хочу вернуть свою жену!
Коултер смерил меня долгим взглядом, потом кивнул.
- Я в Выставочный центр, - предупредил он, повернулся и ушел прочь.
Глава 35
Группа продленного дня, в которую Коди и Эстор ходили каждый день после школы, располагалась буквально в нескольких минутах от нашего дома, но совершенно на другом конце города от моей работы, так что добирался я туда немного дольше, чем обещанные двадцать минут. Движение было очень плотное, мне повезло, что я вообще туда доехал. Но этого времени мне вполне хватило на мысли о Рите. Я только начал привыкать кжене. Мне нравилось, что она каждый вечер готовит еду. И уж конечно, я не справился бы в одиночку с двумя детьми, не лишившись свободы развивать свои собственные таланты в избранной сфере…
Так что я надеялся, что Коултер заручился надежной поддержкой коллег, что Вайсса скрутят, а Риту освободят и, может, даже завернут в плед и напоят кофе, как в телевизоре показывают.
Отсюда следовал очень интересный вопрос, который занимал и неподдельно тревожил меня весь остаток (во всем прочем приятного) пути сквозь убийственные пробки. Допустим, Вайсса надежно скрутят; что будет, когда они начнут задавать ему вопросы? Ну, всякие там "зачем вы это сделали"? И главное, "почему именно с Декстером"? Что, если дурной вкус заставит его отвечать правду? До сих пор он демонстрировал возмутительную готовность рассказывать обо мне кому попало, а я, хоть человек не слишком-то стеснительный, все же предпочел бы сохранить свои подлинные достижения в тайне от общественности.
А если Коултер сложит то, что сболтнет Вайсс, с тем, что он уже и так заподозрил по видеоролику, в Декстервилле может случиться страшное.
Лучше бы мне схлестнуться с Вайссом самолично - уладить все по-хорошему, один на один - или, возможно, cuchillo a cuchillo, - одновременно подкормив моего Пассажира. Но выбирать не приходилось. В конце концов я законопослушный гражданин… нет, правда, строго говоря, ведь так оно и есть! Ну, как бы, невиновен, пока не осужден, правильно?
Сейчас, похоже, суд все ближе и ближе, и Декстер вот-вот зазвездит в оранжевой робе и ножных кандалах, каковая перспектива меня нисколько не радовала - оранжевый совсем не мой цвет. И разумеется, обвинение в убийстве станет значительным препятствием на моем пути к неподдельному счастью. Я не испытываю иллюзий относительно нашей системы правосудия; я каждый день с ней сталкиваюсь по работе и вполне допускаю, что способен ее обхитрить, если только меня не поймают с поличным - или не снимут на видео - прямо на глазах у толпы американских сенаторов и монахинь. Самое неподкрепленное обвинение приведет к столь тщательным разбирательствам, что это положит конец всем моим частным играм. Вспомните, как обычно бывает - одно пятно на репутации, и от подозрений вовек не отмыться.
Что же делать?
Вариантов было очень мало.
Либо позволить Вайссу заговорить, что выльется в неприятности для меня, либо не дать ему заговорить… в каковом случае результат будет ровно такой же. И ничего тут не придумаешь. Я вляпался.
В итоге в группу продленного дня в парке заявился весьма задумчивый Декстер. Милая добрая Меган по-прежнему дожидалась меня; она держала Коди и Эстор за руки и маялась от нетерпения, желая поскорее избавиться от подопечных и ринуться в восхитительный мир бухучета. Все трое мне явно обрадовались, каждый по-своему, и это было настолько приятно, что я позабыл про Вайсса на целых три или четыре секунды.
- Мистер Морган! - воскликнула Меган. - Мне правда нужно убегать!
А я так удивился, впервые услышав от нее два предложения подряд без вопросительных интонаций, что только кивнул и взял ладошки Коди и Эстор. Меган прыснула прочь, запрыгнула в свой небольшой потрепанный "шевроле" и унеслась в вечерние пробки.
- Где мама? - вопросила Эстор.
Наверняка существует какой-то аккуратный и очень человечный способ сообщать детям о том, что их мама - в лапах смертельно опасного чудовища, но я такого не знаю, поэтому просто ответил:
- Ее поймал плохой дядя. Тот, что в вашу машину врезался.
- В которого я карандаш воткнул? - уточнил Коди.
- Именно.
- А я ему между ног врезала, - напомнила Эстор.
- Надо было бить сильнее, - отозвался я. - Ваша мама у него.
- Мы ее спасем?
- Мы будем помогать, - сказал я. - Там сейчас полиция.
Детишки посмотрели на меня как на идиота.
- Полиция?! Ты вызвал полицейских?!
- Мне нужно было вас забрать, - возразил я, внезапно поймав себя на том, что пытаюсь оправдываться.
- Значит, ты его отпустишь, он всего лишь в тюрьму сядет? - возмутилась девочка.
- А что было делать! - Я вдруг почувствовал себя как в суде, в заведомо проигрышном положении. - Один из копов все узнал, а мне пришлось сначала ехать за вами.
Дети обменялись многозначительными взглядами, потом Коди отвернулся.
- А сейчас ты нас возьмешь с собой? - спросила Эстор.
- Э… - запнулся я. Нет, это просто нечестно: сначала Коултер, а теперь еще и Эстор - превращают сладкоголосого Демагога Декстера в запинающегося дебила, и все в один день!.. Конечно, я не мог их взять с собой на поединок с Вайссом. Его перформанс предназначен только для меня, он даже всеми силами постарается не начинать, пока я там не появлюсь. Вдруг Коултер с ним не справится? Нет, слишком опасно…
Эстор как будто подслушала мои мысли.
- Мы ж его однажды победили!
- Он тогда от вас не ожидал такого, - объяснил я. - А теперь будет наготове.
- У нас теперь не только карандаш, - заявила Эстор с естественной свирепостью, согревающей мне сердце… Нет, все равно, и речи быть не может.
- Слишком опасно, - уперся я.
Коди пробормотал одно слово:
- Обещал.
А его сестрица картинно закатила глаза и столь же театрально фыркнула.
- Ты все время говоришь - нам ничего нельзя! - воскликнула она. - Пока ты не научишь! А мы готовы, вот, учи нас! Мы ведь ничего не делаем! А теперь такой хороший случай, можно научиться настоящему делу! А ты заладил: слишком опасно!
- Да, слишком опасно, - подтвердил я.
- А нам что делать, пока ты в опасности? А вдруг ты маму не спасешь и вы с ней оба не вернетесь?!
Я уставился на нее, потом на Коди. Девочка сердито хмурилась, ее нижняя губа дрожала, мальчик окаменел лицом, а я опять сумел лишь пару раз беззвучно шевельнуть губами.
В общем, так и получилось, что в итоге я поехал в Выставочный центр, слегка нарушая скоростной режим, с двумя заполошными детишками на заднем сиденье. Машин у центра было полно, не припаркуешься, очевидно, большинство горожан смотрели телевизор и знали о происходящей здесь "Экстраваганзе".
В сложившихся обстоятельствах довольно глупо терять время в поисках подходящего парковочного местечка, и я решил съехать на обочину, по примеру полицейских. А потом как раз заметил машину из полицейского гаража - явно ту, на которой приехал сюда Коултер, - подрулил прямо к ней, выложил свой служебный пропуск на "торпеду" и повернулся к Коди и Эстор.
- От меня ни на шаг! И ничего не делайте без спроса.
- А в самом крайнем случае? - вставила Эстор.
Я припомнил, как они доселе действовали в крайних случаях - вообще-то неплохо. К тому же сейчас уже все почти наверняка закончилось.
- Ладно, - согласился я, распахивая дверцы. - В самом крайнем - можно. Идем.
Они не шелохнулись.
- Что? - удивился я.
- Нож, - тихонько прошептал Коди.
- Он хочет ножик, - перевела Эстор.
- Никаких ножиков! - твердо ответил я.
- А вдруг будет крайний случай? - упрямилась его сестра. - Говоришь, что в крайнем случае можно, а сам ничего не разрешаешь!
- Нельзя с ножом разгуливать в общественных местах.
- Нельзя совсем без защиты, - уперлась Эстор.
Я тяжко вздохнул. В общем-то Рита скорее всего вне опасности, пока меня рядом нет, но таким манером Вайсс от старости помрет, пока я его разыщу. В общем, я открыл бардачок в машине, достал крестовую отвертку и вручил ее Коди. В конце концов, наша жизнь - сплошные компромиссы.
- Держи. Лучше ничего нет.
Коди перевел взгляд с отвертки на меня.
- Это лучше, чем карандаш! - добавил я.
Он покосился на сестру, потом кивнул.
- Хорошо! - Я снова распахнул дверцу машины. - Теперь идем!
На этот раз они последовали за мной. Мы прошли по дорожке к центральному входу Выставочного центра, но в дверях Эстор вдруг застыла.
- Что такое? - не понял я.
- Я хочу писать.
- Эстор, мы торопимся!
- Мне правда очень нужно! - пискнула она.
- Пять минут потерпишь?
- Нет! - Она энергично затрясла головой. - Сейчас хочу!
Я сделал глубокий вдох. Интересно, как же Бэтмен со своей Робин справлялся в таких ситуациях?
- Ладно, - разрешил я. - Только быстро!
Туалет отыскался в дальнем конце фойе, и Эстор ринулась внутрь. Мы с Коди стояли снаружи и ждали. Мальчик примеривался к отвертке и таки нашел удобное положение, острием вперед. Вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. А тут и Эстор вышла.
- Идемте! - позвала она. - Скорее!
И рванула первая в центральный зал.
Грузный человек в массивных очках потребовал с каждого из нас по пятнадцать долларов за вход; пришлось показать ему полицейское удостоверение.
- А дети? - возмутился он.
Коди попытался было замахнуться на него отверткой, но я его одернул и пояснил служащему:
- Это свидетели.
Охранник, кажется, хотел со мной поспорить, однако потом заметил, как Коди ухватил свое оружие, и лишь покачал головой.
- Вы знаете, куда пошли другие полицейские? - спросил у него я.
Он все качал головой.
- Я видел только одного… Ходят тут всякие, за вход не платят… - Охранник оскорбительно ухмыльнулся и взмахом руки пригласил нас внутрь. - Приятного осмотра!
И мы прошли в зал. Здесь действительно имелось несколько стендов с экспонатами, которые можно было опознать как предметы искусства: статуи, картины и тому подобное. Но если честно, их создатели как будто чересчур перестарались в стремлении достичь новых граней человеческого восприятия. На одном из самых первых стендов мы увидели буквально груду листьев и веток, а рядом - выцветшую банку из-под пива. Дальше висели два ряда телеэкранов: в одном ряду показывали толстяка на унитазе, а в другом - как самолет врезается в дом. Однако нигде не было видно ни Вайсса, ни Риты, ни Коултера.
Мы дошли до самой дальней стены зала, развернулись и пошли обратно, заглядывая в проходы. Здесь наличествовали интересные и открывающие новые горизонты экспозиции, но Риты среди них не было.
Я согласился с мнением Коултера, что Вайсс будет здесь. А если детектив ошибся? А если Вайсс сейчас в совершенно другом месте радостно режет Риту, пока я любуюсь искусством, добавляющим глубины и понимания душе, которой я все равно лишен?
Коди запнулся на месте и встал как вкопанный. Я обернулся посмотреть, что он там увидел, и тоже застыл рядом с мальчиком.
- Мама, - произнес он.
Да, там была его мама.
Глава 36
Несколько человек собрались в дальнем углу зала под телевизором с плоским экраном. На экране крупным планом было Ритино лицо. Кляп в зубах, глаза широко распахнуты, голова от ужаса дергается из стороны в сторону. Я не успел даже ногу занести, шаг сделать, а Коди и Эстор уже рванули вперед спасать свою маму.
- Подождите! - крикнул я им вслед, но они не подождали, и я поспешил за детьми, лихорадочно озираясь в поисках Вайсса.
Темный Пассажир молчал, оглушенный моей почти панической тревогой за детей; разыгравшемуся воображению рисовалось, как Вайсс поджидает нас за каждым мольбертом, готов прыгнуть из-под каждого стола, и мне ужасно не хотелось мчаться на него вслепую, но дети рванули к Рите и не оставили мне ровно никакого выбора. Я побежал быстрее, а они уже протиснулись сквозь толпу зрителей и оказались подле матери.
Рита была связана и пристегнута ремнями к настольной пиле. Лезвие жужжало меж ее лодыжек, и подтекст читался чересчур отчетливо: злодей был готов и желал подтолкнуть мою жену к сверкающим зубьям пилы. Спереди у стола висела табличка: "Кто сумеет нас спасти?" - а ниже большие буквы предупреждали: "Пожалуйста, не мешайте актерам".
По периметру стола раскатывал игрушечный паровозик с вагончиками и табличкой, которая гласила: "Будущее мелодрамы".
Тут я наконец увидел и Коултера… ничего хорошего, между прочим. Он сидел, прислонившись к стенке и свесив голову на плечо.
Вайсс напялил на него старомодную фуражку, какие раньше носили вагоновожатые, а руки связал толстым электрическим проводом, который зафиксировал массивными зажимами. На коленках примостилась табличка: "Полупроводник". Коултер не шевелился - был то ли мертв, то ли просто без сознания; в данных обстоятельствах я не стал наводить справки.
Я протиснулся в толпу, туда, где кружил игрушечный поезд и с периодичностью в несколько секунд раздавался из проигрывателя заранее записанный фирменный вопль Вайсса.
Самого Вайсса по-прежнему не было видно, но когда я протолкнулся ближе к столу, изображение на экране поменялось: в телевизоре возникло мое собственное лицо. Я лихорадочно обернулся в поисках камеры и обнаружил искомое - на столбе в самом дальнем конце выставочного пространства.
Не успел я обернуться, как что-то свистнуло и вокруг моей шеи туго обвилась очень толстая леска. В глазах потемнело, все закружилось, и в самый последний миг я успел прочувствовать горькую иронию того, что враг воспользовался леской - одним из моих собственных приемов. В мозгу мелькнуло: "В собственной ловушке", - а потом я упал на колени и меня со страшной силой потянуло к экспозиции Вайсса.
Поразительно, как быстро пропадает интерес к окружающему, если вашу шею душит аркан, как быстро сознание ускользает в сумрачные дали, а свет и звуки глохнут. Хотя в какой-то момент я почувствовал, как давление на горло немного ослабло, я так и не сумел пробудить в себе интерес к свободе. Я рухнул на пол, пытаясь восстановить способность к дыханию, а из дальней дали женский голос произнес:
- Так нельзя… остановите их!
Я вяло порадовался, что кто-то "их" остановит, но тут другой голос воскликнул:
- Эй, вы, дети! Это выставочный экспонат! Не лезьте!
В сознание забрезжила мысль: кто-то хочет помешать Коди и Эстор освободить их маму и тем самым нарушить экспозицию.
Воздух просочился в мои легкие, в горле вдруг больно запершило - Вайссу пришлось выпустить из рук свою леску, чтобы схватиться за камеру. Он принялся вести камеру по лицам в толпе, а я с хрипом выдохнул и умудрился сфокусировать взгляд на спине врага. Снова вдохнул; как приятно, несмотря на острую боль!..
С воздухом ко мне вернулись свет и смысл, я сумел подняться на колени и посмотреть вокруг.
Вайсс нацелил камеру на женщину в толпе, ту самую, что отругала Коди и Эстор за их вмешательство.
На вид за пятьдесят, одета очень стильно и все еще кричит на детей: прочь! не лезьте! вызовите охрану! К счастью, дети ее не слушали. Они уже освободили Риту со стола, хотя руки ее были по-прежнему связаны, а во рту торчал кляп. Я поднялся, но не успел сделать и шагу, как Вайсс опять схватил мой поводок, туго натянул, и в голове снова вспыхнуло полночное солнце.
Издалека очень глухо донеслись звуки потасовки, леска у меня на горле чуть провисла, а Вайсс проговорил:
- Ну уж нет, засранец мелкий!
Когда в мой мир просочилось немного света, я разглядел, что Эстор на полу, а Вайсс пытается выхватить у Коди отвертку. Я с трудом поднял руки к горлу, подергал за леску, ослабил достаточно, чтобы сделать глубокий вдох - что, наверное, было правильно, но вызвало дико болезненный приступ кашля.
Когда я снова смог дышать, Коди лежал на полу рядом с Эстор в дальнем углу выставочного стенда, под настольной пилой, а Вайсс стоял над ними с отверткой в одной руке и камерой в другой. Дети не шевелились, только у Эстор чуть подергивалась нога. Вайсс шагнул к ним ближе, замахнулся отверткой, а я из последних сил поднялся на ноги, рванул к ним, понимая, что ни за что не успею, и от осознания собственной беспомощности чувствуя, как вся темнота выливается из меня испариной…
И в самую последнюю секунду, когда Вайсс уже злорадствовал над детскими телами, а Декстер с ужасающей медлительностью кренился вперед, на сцене появилась Рита! Руки все еще связаны, во рту по-прежнему кляп, но ноги-то свободны! Она с разбегу налетела на Вайсса, мощно вмазала ему бедром, отбросила в сторону, подальше от детей… и прямо под пилу. Он силился выпрямиться, но она снова его пихнула, и на этот раз он запнулся, зацепился обо что-то ногами, упал, машинально выбросил вперед руку с камерой, пытаясь защититься от вращающегося лезвия… И почти в этом преуспел. Почти.
Раздался визг, скрежет, и в воздух взметнулось кровавое крошево - пила срезала начисто руку Вайсса, по-прежнему сжимавшую камеру, и рука отлетела в сторону, прямо на игрушечный поезд у ног толпы. Зрители задохнулись, а Вайсс ошеломленно вытаращился на собственный кровоточащий обрубок. Перевел взгляд на меня, хотел что-то сказать, дернул головой, сделал шаг вперед, снова посмотрел на быстро истекающий кровью обрубок, снова сделал шаг ко мне, а потом медленно опустился на колени и застыл, покачиваясь из стороны в сторону.
Я замер, не в силах двинуться с места из-за недавнего сражения с леской, от страха за детей и больше всего от вида отвратительного, порочного, чудовищного зрелища - крови, выплескивающейся на влажный пол. Вайсс беззвучно шевельнул губами и медленно, осторожно качнул головой, как будто опасался, что голова тоже может оторваться. С преувеличенной тщательностью он взглянул мне прямо в глаза и очень старательно, очень отчетливо произнес:
- Фотографируй обязательно.
Потом улыбнулся бледной и слабой улыбкой и рухнул навзничь в собственную кровь.
Я отшатнулся и поднял голову; на телеэкране игрушечный паровозик врезался в камеру, по-прежнему сжатую в отсеченной руке Вайсса. Поезд перевернулся.
- Великолепно! - воскликнула из первого ряда стильная дама. - Просто великолепно!