Кантор снова стал нюхать землю и повел хозяина к заболоченному участку, оставив незнакомца с ножницами в покое. Вскоре Кантор вывел Чупати к фруктовому саду, обнесенному забором из рейки. Через отворенную калитку вошли в заброшенный двор. Пес прошел к пристроенному к дому сарайчику.
Чупати вынул пистолет. Толкнул дверь, она заскрипела ржавыми петлями. Послышалось шлепанье чьих-то ног.
- Стой, стрелять буду! - крикнул Чупати.
- Что такое? - спросил вдруг женский голос. - Кого вам нужно?
- Есть здесь кто-нибудь из посторонних?
- Нет никого. А кто тут может быть?
Чупати почему-то не понравился ответ женщины и ее поведение, хотя ничего особенного он не заметил.
- А где ваш муж? - поинтересовался сержант.
- Я уж пятнадцать лет вдовая.
- Дети есть?
- Есть. На заводе работает сын.
- В сарае у вас ничего не пропадало?
- Вроде ничего. Не знаю. Коза у нас там…
- Так-так… - Чупати пошел к выходу.
В углу сада, около грушевого дерева, Кантор свернул направо и по тропке повел хозяина к паромной переправе.
На берегу реки след кончился. Пришлось ни с чем вернуться к радиофургону.
- Здесь без меня ничего не произошло? - поинтересовался Чупати у радиста.
- Ничего. Полная тишина.
Чупати присел на скамейку в парке. На душе было неспокойно, а понять причины этого беспокойства сержант не мог.
- Старший сержант, вы уже завтракали? - крикнул Чупати радист, не выходя из машины.
Чупати покачал головой и, встав, не спеша направился к грузовику, на котором находился повар.
В это время в домике, где только что побывал Чупати, разыгралась такая сцена.
Мать с тревогой посмотрела на сына, сидевшего за столом, и подумала: "Родного сына не вижу по полгода. Как он изменился…"
- Ну что ты на меня смотришь? - спросил сын.
- Так… - неопределенно ответила мать.
- Скоро кончится наша бедность. Будут деньги.
В голосе сына прозвучали нотки самодовольства.
- Ничего мне не надо, лишь бы ты был дома. А ты все ездишь. Не уезжай ты больше в этот Будапешт. Здесь на заводе прекрасно можно работать.
- "Здесь на заводе"! - недовольно передразнил парень. - А что тут хорошего? Я не понимаю, как ты можешь тут работать? - произнес он вслух, а про себя подумал: "Ну что ж, пусть думает, что я действительно был в Будапеште и работал там на заводе. Если бы она знала, какая у меня "работа"…"
- А чего тут не понимать? - спросила мать.
- Когда-то мы жили совсем по-другому. Я помню нашу квартиру. Неужели ты забыла ту жизнь? А сейчас работаешь, как лошадь. Думаешь, я не помню последнюю волю отца? Почему ты ее не выполнила? Почему мы не уехали на Запад?
- Янчи, сынок, не говори так… - простонала мать.
- Почему я должен страдать? - В голосе сына зазвучали нотки ненависти.
- Мы же здесь родились…
- Какая глупость!
- Господи! - забеспокоилась женщина. - Уж не собираешься ли ты снова меня покинуть? Полгода не был, приехал на несколько дней и снова… Я не сержусь. Ты только пиши. И не делай глупостей, сынок. Я так рада, что тебя снова взяли на завод. У тебя хорошая специальность, и, если ты годика два как следует поработаешь на нашем заводе, тебя могут послать в университет…
- Неужели ты это серьезно говоришь?
- Боюсь я за тебя, сынок, - совсем тихо проговорила мать.
- Чего ты боишься? - спросил сын.
- За тебя боюсь. Сердце у меня не на месте. Скажи, ты ничего не натворил?
- О чем ты говоришь? - Сын подозрительно посмотрел на мать.
- Утром, вскоре после того как ты ушел из дому, к нам во двор приходил полицейский с собакой. В сарай хотели зайти.
- Почему же ты мне раньше об этом не сказала?
- Правда, ты ничего не натворил? - снова повторила с тревогой мать.
Сын, ничего не ответив, выскочил во двор.
Янош Мюллер заперся в сарае. Из угла на него уставилась удивленными глазами коза.
- Ну что вытаращила глаза? - спросил он козу.
"Если бы только знать, что нужно было здесь полицейскому".
Мюллер попытался восстановить в памяти события последних дней. На заводе он ничего подозрительного не заметил: никто за ним вроде бы не следил. День как день, ничего особенного. В отделе кадров не удивились тому, что он самовольно бросил работу в Будапеште. Выдали ему новую трудовую книжку - сказал, что старую потерял… Поверили. Как хорошо, что он, переходя через границу, не выбросил тогда свое удостоверение личности. Никто его не выследил. В автобусе он ехал со знакомыми людьми. Каждый шаг у него был заранее продуман. Правда, за три дня у него не раз спрашивали на улице документы, он показывал - и все сходило. Вот уже два дня, как он заметил на улицах патрули, которых раньше не было и в помине. "Быть может, Лакли привел сюда за собой хвост?" - подумал Мюллер и посмотрел на часы - через несколько минут Лакли снова должен выйти в эфир. Обязательно должен.
Мюллер отогнал козу в другой угол и вынул из-под кормушки несколько нейлоновых мешочков, маску с гривой черных волос. Все это он рассовал по карманам. Взяв в руки мешок и серп, он направился в сторону парка.
- Яношка, подожди-ка! - крикнула ему с веранды мать.
- Пойду нарежу козе немного травы, - ответил сын, не желая разговаривать с матерью. - А на обратном пути зайду на завод.
- Тут тебя спрашивают.
- Кто там еще? - Сын проворно повернулся и побежал к веранде.
- Ты чем так расстроен? - спросила мать.
- Ничем я не расстроен!
- Меня так напугал приход полицейского, - тихо сказала мать.
- Забудь про это. - Мюллер попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкая и вымученная. На террасе Мюллера ожидал какой-то чересчур подвижный человек.
- Ты уже здесь? - облегченно вздохнув, спросил Мюллер ожидавшего его мужчину и представил его матери как коллегу по работе.
- Пойдем, поможешь мне немного травы накосить, - предложил Мюллер Лакли (так звали незнакомца).
- Травы и я могу накосить… - предложила свои услуги мать, но сын с гостем уже шли по дорожке к калитке.
Когда они оказались за деревьями, Мюллер со злостью набросился на друга:
- Ты что, с ума сошел?! Я же тебе говорил, чтобы ты меня ждал за ботаническим садом!
- Да, говорил, но мне оттуда пришлось уйти. За мной следил через изгородь какой-то тип. Ребят я отослал на берег реки, а сам пришел сюда. Что теперь будет?
- Что будет? Надо выполнить все, что нам приказано. После этого уедем. Сначала ты, потом я. До начала операции встречаться не будем. А сейчас шагай к остановке, садись на автобус и уезжай…
Мюллер остался очень доволен собственной хитростью, решив, что, если его друзей и схватят, он тем временем будет уже недосягаем для полиции.
Чупати от нечего делать бродил по главной улице города. Остановился перед витриной обувного магазина, тяжело вздохнул и пошел дальше, погруженный в свои мысли. Потом он еще раз вернулся к витрине, и взгляд сержанта почему-то задержался на коричневых ботинках на каучуковой подошве. Он вспомнил, что точно такие ботинки видел в прошлом году в Будапеште. Правда, денег купить их у него и тогда не было: как-никак триста двадцать форинтов. "Как будут деньги, обязательно куплю", - решил Чупати про себя.
Кантору надоело слоняться без цели, и он дернул поводок. Хозяин это понял, и они направились в полицию. Конец недели обещал быть радостным: в субботу праздник - День конституции, пятница - предпраздничный день. Чупати вспомнил, что он уже две недели не был дома и не видел жену и сына.
Перед зданием полиции Чупати неожиданно увидел Шатори.
- Ты здесь? - удивился сержант.
- Да, а ты как здесь оказался?
- Да так, - ответил Чупати.
- А я как раз шел к тебе. Есть у тебя местечко для меня в своей радиомашине? А то мне что-то не хочется спать в казарме.
- Аж целых два. Скажи, а домой мы скоро поедем?
Шатори покачал головой.
- Что-нибудь случилось? - поинтересовался Чупати.
- Ничего особенного, дружище, если не считать того, что из местного музея стащили две картины Боттичелли.
- А где этот музей находится?
- В Эстергоме.
- И поэтому ты здесь? - спросил Чупати, а потом шепотом добавил: - Уж не подозреваете ли здесь кого?
Шатори улыбнулся наивности сержанта.
Они прошли мимо стоявших в ряд машин. Шатори был очень доволен тем, что его включили в оперативную группу, которая занималась расследованием дела о похищении этих картин.
- И вся суматоха из-за каких-то двух картин! - удивился Чупати, выслушав объяснение Шатори.
- Представь себе. Между прочим, каждая из этих картин стоит не меньше миллиона.
- Ух ты черт! - Чупати прищелкнул языком.
Откровенно говоря, Шатори точно и сам не знал, зачем руководитель опергруппы послал его в этот городок. Сказал просто: "Поезжайте, присмотритесь. Вы можете понадобиться в любой день".
- Хочешь, пройдемся вместе до станции и обратно, - предложил офицер.
Чупати ничем не был занят и с радостью согласился:
- До вечера я свободен, только предупрежу радиста, на случай если меня будут искать.
По дороге Шатори рассказал Чупати про свои домашние дела: в этом году сын должен идти в школу, и жена сейчас готовила его к школе.
На вокзале было очень оживленно, поезда прибывали чуть ли не каждые десять минут.
С перрона оба полицейских и с ними Кантор прошли в зал ожидания, где работал единственный при вокзале буфет. В нем было грязно, накурено, всюду валялись пробки от пивных бутылок.
- Выпьем чего-нибудь? - предложил Чупати.
Шатори отказался.
- А я выпью. Жажда мучает. - И сержант пошел к буфетной стойке.
Шатори от нечего делать посмотрел в зал. За годы службы в полиции он научился чуть ли не одним взглядом окидывать все, что умещалось в поле зрения, и сразу же запоминать самое главное. Вот и сейчас его внимание привлекли трое мужчин с одинаковыми черными лакированными чемоданами.
- Ну слава богу, утолил жажду, - сказал подошедший к офицеру Чупати.
- Ну и хорошо. А взгляни-ка вон на тех трех типов, - Офицер глазами показал в зал.
И тут, как ни странно, трое мужчин, словно по команде, встали и пошли к выходу.
- Хлыщи, - насмешливо заметил сержант.
- Да, но эти чемоданы у них…
- Серийное производство, ничего не поделаешь…
Шатори задумчиво смотрел мужчинам вслед.
Пожар начался в цехе завода ровно в полночь. В цехе работало сто пятьдесят рабочих. Почти в одно время раздался взрыв в заводской трансформаторной будке. Огонь быстро подползал к транспортерным лентам. В темноте началась паника. Рабочие бросились к выходу.
Начальник цеха бросился к пожарному сигналу, разбил предохранительное стекло, но кнопка вызова пожарных не действовала. Пламя тем временем подкрадывалось к машинам.
- Позвоните в пожарную! - крикнул рабочим начальник цеха.
Оправившись от страха, несколько рабочих с огнетушителями в руках бежали к горящему цеху.
Мюллер наблюдал за пожаром из-за угла заводского двора. Затем он подпрыгнул вверх и ухватился руками за край каменного забора. Подтянулся на руках и перепрыгнул через стену. Что было сил побежал к кукурузному полю. Сердце билось где-то в горле. Возле шоссе он споткнулся и упал. Из-за поворота выскочила машина с зажженными фарами, и Мюллер быстро сполз в кювет, чтобы его не заметили. Где-то вдали завывала сирена. Когда машина проехала, он перебежал через шоссе к реке.
Наговорившись вдоволь с другом, вместе с которым учился в академии четыре года назад, Шатори попрощался и вышел из полиции.
Ночь обещала быть тихой, но спать Шатори почему-то не хотелось. В голове все мысли кружились вокруг украденных картин. Из Эстергома нити преступления вели, как выяснилось, в Будапешт, а начальство, неизвестно почему, посылает его за двести километров от места, где была совершена кража, в этот небольшой пограничный городок. Но приказ есть приказ.
Дойдя до ворот, он решил немного пройтись перед сном. Часовой у ворот, как положено, отдал честь. Шатори слегка дотронулся кончиками пальцев до козырька фуражки.
Вышел на улицу и вдруг увидел в самом ее конце, где-то на горизонте, багровое зарево.
- Вы видите, что там? - спросил Шатори у часового. Несколько секунд оба молча смотрели на зарево, которое постепенно разрасталось.
- Да ведь это пожар!
"Где горит?" - хотел было спросить Шатори у часового, но тот уже побежал к телефону.
- Товарищ дежурный, в районе машиностроительного завода пожар! Нет, нет, я не ошибаюсь! - кричал часовой в трубку. - Здесь рядом старший лейтенант… Вас просят к телефону… - часовой передал трубку Шатори.
- Да… Я тоже вижу огонь… Возможно, нарушена пожарная сигнализация…
Минуты через три по спящему городу пронеслись две пожарные машины.
Старший лейтенант разбудил Чупати. Он долго тряс сержанта за плечо:
- Да проснись же ты наконец!
- Сейчас, сейчас, - отозвался Чупати.
- Где шофер?
- Спит в третьей машине.
- Быстро разбуди его и - поехали!
- Куда?
- Поворачивайся поживее, спрашивать потом будешь…
- Слушаюсь! - дошло наконец до сержанта, и он мигом выскочил из машины.
Кантор давно уже поджидал хозяина.
- Видишь? - спросил Шатори, показывая в сторону пожара.
- Ого! Уже рассветает!
- Это пожар, а не рассвет! Буди шофера!
Через четверть часа они уже были возле завода. Одновременно с ними прибыл туда и сотрудник госбезопасности с солдатами, которые оцепили всю территорию завода.
- Пожалуй, мы опоздали, - шепнул Шатори на ухо сержанту.
Пожарники уже сражались с огнем. Шатори пошел искать начальника пожарной команды.
- Какова, по вашему мнению, причина пожара? - спросил у него Шатори.
- Вот погасим его, тогда будем думать, - ответил пожарник.
- Шеф, - крикнул один из пожарников, - падает напор воды!
- Немедленно подключите насос!
Шатори подошел к ближайшему водопроводному крану и отвернул его: послышался свист воздуха, но воды почти не было.
- Что же это такое, неужели на водокачке нет воды? - удивился сторож. - В городе свет есть, тогда почему we не работает водокачка?
- А где она находится?
- Вот там! - показал сторож в сторону реки. - Подождите, я им сейчас позвоню…
Номер водокачки был почему-то занят.
Шатори выскочил во двор, освещенный зловещими языками огня. Возле машины его ожидал Чупати с собакой.
- Все в машину! - крикнул старший лейтенант на бегу.
Через несколько минут они уже были возле водокачки, территория которой была обнесена колючей проволокой.
- Пошли! - крикнул Шатори, первым выпрыгнув из машины.
Ворота оказались на запоре. Офицер ловко перелез через проволоку. Ключ от ворот висел на гвозде. Пока офицер открывал ворота, Чупати пристегнул поводок к ошейнику Кантора.
- Пусти первой собаку, - посоветовал Шатори.
- Кантор, вперед! - приказал сержант, и пес бегом ринулся в компрессорную, где горело электричество. Ворвавшись туда, он замер над техником, который валялся на полу перед распределительным щитом…
Скинув с себя промасленный комбинезон и маску, Мюллер сунул их в мешок, который положил под кормушку козе.
- Вот тебе на сохранение!
Он посмотрел на часы. Было четверть третьего. Пока все шло, как было задумано: весь город был взбудоражен. Мать и та помчалась на пожар. Мюллер и не предполагал, что все пойдет так гладко. Через какой-нибудь час он сядет на скорый поезд, отправляющийся в Будапешт, - иконец! Сейчас это было главное.
Мюллер прошел в сени, перед дверью остановился, подумал о том, что нужно будет как-то известить мать, чтобы она его не разыскивала. Но тут же раздумал.
Забрав свой сверток, он быстро вышел на ночную улицу и зашагал к вокзалу.
"Не надо зря волноваться", - внушал он себе, то и дело поглядывая на часы.
Идти прямо на станцию было еще рано. Он с полчаса постоял около одного дома с темными окнами.
Чупати вдруг хлопнул себя по лбу:
- Знаешь, начальник, а мы однажды уже заходили сюда! Вон там в углу сарай, а в сарае коза!
Подойдя к сараю, сержант открыл дверь. Из глубины послышалось блеяние. Чупати зажег фонарик.
- И как это я тогда сплоховал? - посетовал сержант, - Чего это ты там? - спросил Шатори.
- Я знал, что Кантор зря не поведет. Но я не понял его тогда…
- А сейчас понял? - засмеялся офицер.
Кантор рвался к кормушке, но коза никак не хотела подпускать туда собаку. Она даже толкнула Кантора, и тот от неожиданности присел на задние лапы. Но тут же вскочил и так оскалился на козу, что та испуганно отскочила в сторону.
Тем временем двое полицейских по приказу офицера пошли осматривать дом.
Кантор с трудом вытащил из-под кормушки мешок со спрятанными в нем вещами.
- Ого! - воскликнул Шатори, вытаскивая из мешка ботинки на каучуке. - Вот кто был на водокачке! А это что еще за штука? - У Кантора в зубах была резиновая маска с париком.
- Ну и дела! - вскрикнул Чупати. - Маскарад!
Больше ничего подозрительного в сарае найдено не было.
Осмотрев дом, полицейские заявили, что там никого нет, но по всем признакам на кровати еще совсем недавно кто-то лежал.
Кантор направился на веранду, но ничего там не нашел.
Много времени группа Шатори потеряла в пути: сначала Кантор повел их на водокачку, потом к забору завода и обратно.
Было три четверти четвертого. Пожар на машиностроительном был потушен, но ущерб оказался огромным. Крыша главного цеха обвалилась и погребла под обломками пятерых рабочих.
…Кантор побежал быстрее, однако возле одного дома он остановился и долго нюхал землю.
- Что это значит? - спросил Шатори.
- Это значит, что здесь кто-то стоял, - пояснил Чупати.
- Поторопи его, - попросил офицер.
Но Кантора не нужно было торопить, он перебежал через парк и вышел на центральную площадь.
- Идем к станции, - заметил офицер.
- Да, по-видимому, - согласился Чупати.
Шатори не сомневался в том, что человек, по следам которого они шли, имел прямое отношение к последним событиям. Не его ли рук дело пожар на заводе и отключение воды на водокачке?…
Недалеко от железнодорожной станции они встретили полицейского.
- Не заметили ничего подозрительного? - спросил его Шатори.
- Ничего… ничего особенного… Разве что… Четверть часа назад проверил документы у одного… Но он оказался местным, рабочий с завода… электрик… Едет в область…
- Электрик?
- Да… Молодой парень… с веснушками. Но он местный, - повторил полицейский.
- Быстро на вокзал! - скомандовал Шатори.
Полицейские едва поспевали за Кантором, который несся сломя голову. К вокзалу они подбежали в тот момент, когда к перрону подошел скорый поезд.
Кантор на секунду задержался у одной из касс, но по знаку хозяина быстро побежал по коридору.
В этот момент из зала ожидания второго класса на перрон как раз выходил молодой парень, блондин. Шатори тоже заметил парня и быстро направился к нему. Но тут парня заслонили пассажиры, только что сошедшие с поезда.