Осмелевшая женщина некоторое время поэкспериментировала, затем спросила:
- А будущее он не покажет?
- Не–а, - вздохнула девочка, - ты же не видящая, да и я тоже. Могу кое‑что, но этого совсем мало, чтоб предсказывать будущее. - Жаль, - вздохнула Хуархита.
- Ага, - кивнула Листик и хитро прщурилась, - а шарик будет просто светится, когда ты будешь говорить.
Маркиз Хуан Вантано, проводив сеньору Вихиту Бронуа к прорицательнице Хуархите, остался у лошадей. Чтоб не привлекать внимания, он и графиня Бронуа приехали к домику прорицательницы верхом, словно это была обычная прогулка. Вихита, подобно всем женщинам, боялась и хотела знать, что можно ожидать в ближайшем будущем. А что можно ожидать? Всячески противился их любви и счастливому браку дон Итарано, опекун Вихиты. Если она выйдет замуж, то Итарано лишиться пенсиона, что выплачивается ему за опекунство, хотя графине Бронуа уже исполнилось восемнадцать лет, и вопросы - когда и за кого выходить замуж, она может решать сама. Два наёмных убийцы, подосланные Итарано, мертвы. Маркиз, великолепный фехтовальщик, легко с ними справился, и вызов, что прислал ему лично Итарано, рассматривал как жест отчаяния, шансов у того не было. Скучающий маркиз обратил внимание на рыжую девочку, вертевшуюся у лошадей. Они чего‑то очень испугались, когда маркиз и графиня въехали во двор прорицательницы, но эта девочка очень быстро их успокоила, что‑то пошептав им. Хотя, что здесь странного? О сеньоре Хуархите ходят слухи, что она не только прорицательница, но и колдунья, а если эта малявка её ученица…
- Ага, - произнесла девочка, словно угадав мысли Хуана. Изумление маркиза стало ещё больше, когда девочка сказала: - Бойся хладного железа! Только не чужого, а своего! Вытащи шпагу!
Маркиз безропотно высвободил своё оружие из ножен, его новая шпага, с тончайшей гравировкой по лезвию очень красиво смотрелась. Всего неделя, как кузнец сделал это оружие по заказу маркиза, а рыжая девочка удовлетворённо хмыкнула:
- Ага! Ты эту шпагу заказал до того как получил вызов на дуэль или позже?
- До, - ответил Хуан Вантано, его немного покоробило обращение этой простолюдинки к дворянину: назвать на "ты" и разговаривать, не кланяясь.
- Ага, красивое оружие и очень прочное, с виду. Но с хитрым секретом, если ударить по этому месту, - девочка указала на часть узора на шпаге, - то она переломится. Вот! Попробуй!
Если это сказал бы кто‑то другой, маркиз бы только посмеялся, но эта была ученица колдуньи, в этом Вантано уже не сомневался. Он достал кинжал и ударил по тому месту, что указала рыжая. Шпага с жалобным звоном переломилась. Маркиз похолодел от страшной догадки - Итарано его вызвал на дуэль, как только Вантано заказал новую шпагу! Получается, что этот подлец подкупил кузнеца, чтоб тот сделал оружие с изъяном! А потом послал вызов. Даже самый опытный фехтовальщик замешкается, когда ломается его оружие, а вот тот, кто знает, что шпага должна сломаться, нанесёт в этот момент смертельный удар!
- Откуда?.. Откуда ты это узнала? - спросил поражённый маркиз.
- Увидела, - заулыбавшись, ответила девочка, повернулась к вышедшей из домика прорицательницы графине и строго сказала: - А тебе беречься надо! А не на лошади скакать! Вот!
Графиня Бронуа остановилась и, глядя на девочку, спросила:
- Почему?
- Скоро почувствуешь, - рыжая девочка заулыбалась, и от этой улыбки как будто стало светлей, - мальчик у тебя! Так что жениться вам надо! Вот!
- Но откуда ты?.. - начала Вихита, девочка ответила:
- Увидела, - повернувшись к маркизу, Листик строго продолжила: - Тебе её беречь надо, понял!
Графиня растерянно повернулась к маркизу, тот кивнул, подтверждая правоту рыжей малышки, в которой теперь не сомневался. Уже выезжая со двора, Вантано кинул улыбающейся девочке большую золотую монету, то, что произошло дальше, совсем не удивило его - монета, которая не должна была долететь до рыжей малявки, изменив направление движения, пролетев строго горизонтально значительную часть пути, плавно опустилась девочке в руку.
- Что ты ему сказала? - спросила у Листика Хуархита, рассматривая золотой, переданный ей девочкой, а та улыбнулась:
- Предупредила об опасности исходящей от хладного железа!
- Тебе надо быть осторожнее! Могут сжечь как ведьму! - озабоченно произнесла женщина. Девочка засмеялась, будто Хуархита сказала что‑то очень забавное и потащила ту на кухню. Там около большой печи Листик сняла платье, отдала его Хуархите и нырнула в пылающий огонь топки. Женщина завизжала и закрыла глаза, представляя, что случилось с девочкой.
- Извини меня, Хуархита! Я больше так шутить не буду! - Услышала женщина и открыла глаза, ей захотелось снова их закрыть - девочка сидела на раскалённой докрасна поверхности плиты! Подхватив девочку, женщина поставила её на пол и лихорадочно начала осматривать, на теле Листика не было никаких следов ожогов! Даже покраснения не было! Женщина схватилась за сердце, а Листик погладила её по руке:
- Вот видишь, сжечь меня не получится!
- Лихита, больше так не делай! - Побледневшая Хуархита прижала девочку к себе.
Так прошло несколько месяцев, слава о искусной прорицательнице разнеслась по округе, и у неё не было отбоя от желающих узнать своё будущее. Хуархита, используя чудесный хрустальный шар, трудилась, в меру своих сил предсказывая наилучшее развитие событий и давая советы, как этого достичь. Надо сказать, что многое из предсказанного сбывалась, потому что Хуархита была доброй и плохого не советовала. Наверное, поэтому с теми, кто следовал её советам, плохого не случалось. Листик, предоставленная сама себе, совершенствовала своё умение "смотреть" и "прыгать". Она старалась делать всё это так, как ей показала мама, и делала это очень осторожно, только в пределах мира, где сейчас жила. Чем дальше, тем лучше это у Листика получалось.
В тот день Листик собирала цветы и травы для очередного создания обстановки. Почувствовав запах гари, девочка бросила всё, что собрала, и прыгнула к домику Хуархиты. Домик пылал, а саму прорицательницу, с безвольно болтающейся головой, четверо мужчин в чёрных одеждах, раскачав, бросили в огонь. Листик завизжала и прыгнула следом, но женщина уже была мертва. Девочка заплакала, она успела привязаться к Хуархите. Хоть кругом и бушевало пламя, но Листик протянула руки, словно хотела обнять мёртвую, с них, удивляя саму девочку, сорвался ещё более жаркий огонь, испепеливший тело прорицательницы.
Отряд "ревнителей" расправился с очередной колдуньей и после ритуала, призванного изгнать извечного врага Единого из его пособницы, тело бросили в огонь. Не успело оно скрыться в костре пылающего дома, как неизвестно откуда появился маленький демон и с визгом прыгнул в бушующее пламя. Вроде девочка, но девочки в огонь не прыгают! Это немного смутило инквизитора, сопровождавшего отряд. Слуги врага Единого должны бояться очистительного пламени! Должны от него бежать! А тут этот демонёнок, очень уж был мал слуга врага, сам бросился в огонь.
- Вы видели? Ваше святость, - обратился один из ревнителей к инквизитору, - этот слуга проклятого был в платье! Это…
Договорить он не успел, маленькая фигурка в горящих ошмётках одежды, появившаяся из пламени, с рычанием не соответствующим своим размерам, сломала ему шею и, показав невиданную силу, бросила тело в огонь.
- Рубите его! - закричал инквизитор, но маленький демон сам разрубил его, стегнув огненной плетью. Пару ударов сердца - и с отрядом ревнителей было покончено, против ударов огненной плети демона не защитили ни доспехи, ни священные знаки, на них начертанные. А маленький демон, увидев содеянное им, в ужасе посмотрел на свои руки, вернее посмотрела, так как это была девочка. Но глянув на тела ревнителей, девочка всхлипнула и быстро забросила всех убитых в огонь. Тихонько и жалобно подвывая, девочка некоторое время смотрела на пылающий домик. Ещё раз громко всхлипнув, Листик взмахнула рукой, но ничего не произошло. Девочка, сжав губы и нахмурив брови, махнула рукой ещё раз. Огненная плеть, ударив по рушащемуся домику, окончательно развалила его. Листик, продолжая хмуриться и закусив губу, протянула руки вперёд, и с них ударил мощный поток пламени, превращая всё в пепел.
- Молодец, девочка, ещё немного и ты станешь настоящим драконом, могучим и безжалостным! - пророкотал, словно со всех сторон, чей‑то голос.
- Не хочу быть драконом, могучим и безжалостным! - закричала девочка, неизвестно к кому обращаясь.
- А придётся, - с усмешкой ответил голос. Девочка заплакала и стремительно рванула вверх, вернее, в небо устремился маленький изумрудно–золотистый дракон. Но это не избавило его от голоса, который снова пророкотал:
- От своей природы не уйдёшь! А какое тебе дело до смертных тебе, в чьих жилах течёт кровь истинных драконов! Ты должна научиться убивать без сожаления…
- Я буду доброй, я не хочу никого убивать! - сквозь слёзы пропищал дракончик, голос хмыкнул и пропал. Дракончик некоторое время кружил высоко в небе и, что‑то увидев на земле, исчез. А у забора, где сушились какие‑то вещи, появилась девочка, она, воровато оглянувшись, ухватила штаны и рубашку и исчезла так, как и появилась.
Аугусто Лирамо, магистр изобразительных искусств ехал в своей двуколке, глядя по сторонам. Он выехал на эту прогулку в надежде на то, что появится вдохновение. Но вдохновение не появлялось, вместо этого появился запах гари, довольно неприятный запах. Мастер Лирамо рассчитывал на появление вдохновения, так как здесь были довольно живописные места, а как известно: прекрасное тянется к прекрасному, ну хотя бы красивое к красивому. Открывшаяся картина совсем не была красивой, у небольшой рощицы дымилось место, где, как знал мастер Лирамо, стоял домик прорицательницы Хуархиты, довольно успешной в последнее время, прорицательницы.
- Добрались до неё таки "ревнители", - хмыкнул Лирамо. Надежда на появление вдохновения пропала окончательно. Но вот пепелище вызвало интерес магистра искусств, домик не просто сгорел, а будто его слизнуло огненным языком. Место, где была усадьба прорицательницы, представляло собой гладкую выжженную поляну, даже намёка не осталось на то, что здесь было человеческое жильё. Рассматривая чёрную дымящуюся проплешину, Лирамо услышал всхлип. Туда же, куда смотрел мастер, смотрел мальчик. Судя по старым и большим для него штанам и рубашке - нищий попрошайка. Мастер застыл от накатывающегося вдохновения, мальчик был тем ангелочком, образ которого ускользал от Лирамо. Боясь спугнуть удачу, вернее своего будущего натурщика, мастер ласково спросил:
- Мальчик, ты чей? Где ты живёшь?
- Ничей, нигде, - ответил, насупившись, этот ангелочек.
- А хочешь поехать со мной? Я тебя накормлю, дам монетку. Тебе надо будет только постоять. Не двигаясь постоять, совсем немного. Согласен?
- А ты кто? - нагло спросил попрошайка–ангелочек. Лирамо это немного покоробило, но боясь упустить источник своего вдохновения, магистр изобразительных искусств гордо ответил:
- Я художник и ваятель! Я создаю прекрасное! Ты можешь в этом поучаствовать.
- Ага, - ответил ангелочек, запрыгивая в двуколку и устраиваясь рядом с мастером. Лирамо отодвинулся, не столько чтоб дать место, а для того чтоб не запачкаться, да и запах от таких бродяжек бывает ещё тот. Но к удивлению художника и ваятеля, этот ребёнок был чистым, да и пахло от него очень приятно. Только этот мальчик всю дорогу плакал, тихонько поскуливая, видно у этого бродяжки что‑то случилось, не могло же на него оказать такое впечатление сгоревшее жилище прорицательницы?
Приехав в студию, которая была и его домом, Лирамо как все художники и ваятели, не был богат, магистр искусств, показав ребёнку большой таз, приказал наполнить водой и помыться. Хоть ребёнок и был внешне чистым, но кто его знает, что у него под одеждой, возможно, грязь и насекомые. Наполнив водой таз, мальчик без стеснения начал раздеваться, что порадовало художника. Жители Арэмии очень неохотно обнажались, религиозные правила на этот счёт были очень строги. Но когда мальчик разделся, вдохновение Лирамо затрепетало, готовое уйти - мальчик оказался девочкой! А как можно изобразить ангелочка, имея в натурщицах девочку?! Где это видано, чтоб ангелочек был женского рода?! Но совершенные пропорции тела девочки, как для ребёнка её возраста, золотистая кожа не позволили вдохновению мастера окончательно уйти. Мастер решил рисовать ангелочка с этой девочки, дорисовав по памяти недостающие атрибуты, присущие только ангелочкам–мальчикам.
- Вот, становись сюда, - показал Лирамо на возвышение у картины, но девочка, рассматривая картину, начала восторгаться, чем несказанно польстила художнику. Ведь если его картина оказала такое действие на наивного ребёнка, не разбирающегося в высоком искусстве, то она действительно хороша. А девочка, повосхищавшись картиной в целом, указав на старца в центре, спросила:
- Это кто?
Слегка удивившись невежеству девочки, хотя что возьмёшь с ребёнка, да ещё с бродяжки, Лирамо пояснил:
- Здесь изображено пришествие святого Ивософата в Арэмию, святой пришёл и принёс дикарям, населяющим тогда эту страну, свет истинной веры. С тех пор Арэмия…
- А чего он такой небритый? - Девочка с неодобрением смотрела на всколоченную бороду святого. Проследив взглядом за жестом Лирамо, взявшегося за свой гладко выбритый подбородок, этот ангелочек с осуждением произнесла: - Он так спешил пришествовать, что не успел побриться? Да? Но разве можно в таком неопрятном виде нести свет? Скорее тьму, предварительно всех напугав своим страшным обличьем!
Мастер не нашёлся что ответить, святой Ивософат действительно выглядел не как несущий свет истинной веры, а как разбойник с большой дороги. Художник молча указал на возвышение, и девочка, также молча, запрыгнула туда.
Аугусто Лирамо вдохновенно творил, ангелочек получился именно такой, как надо, такой, как и хотел мастер. Девочка оказалась идеальным натурщиком, вернее натурщицей, всё время пока мастер рисовал, она стояла неподвижно. Закончив свою работу, мастер сел в кресло и устало откинулся на его спинку. А девочка пошла по мастерской, она останавливалась около каждой скульптуры и внимательно её осматривала, некоторые даже ощупывала, делала это, не скрывая своего восхищения. Лирамо, польщённый этим, великодушно предложил:
- Там, в углу лежит кусочек глины, можешь сама попробовать.
На поддоне лежала глина, слегка засохшая, её всё равно пришлось бы выкинуть, так как она была уже жёсткой. Девочка отломила кусочек размером с два своих кулака, то, что произошло дальше, повергло мастера в шок! Глина в руках девочки потекла, превращаясь в фигурку неведомого зверя. Из глины невозможно такое сделать! Глина не способна передать множество мелких деталей такого размера! Девочка поставила на пустую подставку вылепленного ею неведомого зверя, нет, скорее демона - руки и ноги явно звериные. На спине крылья, длинный и, должно быть, гибкий хвост. Ну и голова, кошмарная пасть, рожки и гребень, начинающийся на голове и идущий вдоль спины до самого кончика хвоста.
- Кто это? - спросил поражённый мастер.
- Дракон! - гордо ответила девочка и критически оглядев своё творение, добавила, - вообще‑то драконы не такие. Не совсем получился
- И где ж такие водятся? - удивлённо поинтересовался Лирамо, девочка точно где‑то видела такого зверя, в этом не может быть никаких сомнений, такое придумать невозможно! Мастер взял фигурку, сделанную девочкой, и залюбовался, несмотря на всю свою кошмарность - зверь, или всё‑таки демон, был красив особой красотой, девочка сумела передать эту дикую красоту. А глина, из которой был слеплен крылатый зверь, была твёрдой, будто её уже обожгли в печи. Лирамо недоверчиво повертел фигурку, как такое могло произойти, он не понимал. Глядя на улыбающуюся девочку–ангелочка, мастер отбросил все сомнения - не могло это невинное создание быть ведьмой, скорее - во всём этом помысел Единого, вот только какой? Лирамо поинтересовался у девочки:
- Как тебя зовут?
- Лис… - начала Листик и, вспомнив наставления Хуархиты, назвалась: - Лихита.
- Лихита, у тебя талант! Я с радостью взял бы тебя в ученики, если бы ты была мальчиком! Но постой… первая женщина - художник и ваятель, а я её учитель! - задумчиво произнёс Лирамо, размышляя вслух. Ему показалось, что он понял знак, посланный ему Единым: - Гениальная художница и ваятель, а я её наставник! О Единый! Ты посылаешь мне не ученика, а ученицу! Только это одно прославит моё имя! Лихита, хочешь быть моей ученицей?
- Ага! - ответила девочка.
- Только вот что, пока ты не достигнешь определённого признания, славы, тебе нужно притворяться мужчиной, мальчиком. Понимаешь? Иначе все твои творения не примут только потому, что ты женщина, ну а когда…
- Ага, когда я буду знаменитая, то все ужаснутся! - заявила девочка, Лирамо непонимающе на неё уставился. Девочка поправилась: - Удивятся!
- Именно, ну а пока ты будешь мальчиком. Лихита - это женское имя, а мужское… Лиссарио! Вот! Нравится тебе такое имя?
- Ага, только если не Лиссарио, а Листарио? Тогда меня можно будет называть - Листик!
- Листик? Гм… Странное имя, но несомненно оригинальное, как творческий псевдоним или даже как имя для художника, вполне… - задумчиво произнёс Лирамо и одобрительно кивнул: - Хорошо, пускай будет - Листик.
- Ага! - ответила Листик. Лирамо посмотрел в окно, на улице уже стемнело. Рисовал художник ещё при солнечном свете, а разговаривал с девочкой уже при свете свечей.
- Вот возьми, - Лирамо протянул Листику две большие серебряные монеты. - Завтра сходи в лавку напротив, купи себе что‑нибудь из одежды, штаны, рубашку. То, что у тебя есть уж очень… Ты похожа на бродяжку. Там рядом есть ещё продуктовая лавка… Хотя нет, зайди в трактир, это немного дальше и принеси чего‑нибудь горячего. Спать можешь устроиться здесь, а я в свою спальню.
Спальней Лирамо величал каморку при своей мастерской–студии. Уже засыпающего художника посетила мысль - а не напрасно ли он дал деньги этой девочке? Если она бродяжка, то вполне может сбежать, прихватив деньги. Но вспомнив, с каким восторгом девочка рассматривала картины и скульптуры, как она сама лепила из глины фигурку неизвестного зверя, Лирамо решил, что он не ошибся - девочка послана ему Единым. Мастер успокоился и заснул. Проснувшись, как истинный представитель богемы, поздно, Аугусто Лирамо потянулся и почувствовал что‑то необычное. Наскоро одевшись, он вышел в свою мастерскую. Там царил необычный порядок! Мало того, девочка поставила в вазы несколько букетов цветов и повесила в углах пучки ароматных трав. Художник вдохнул запах лесной свежести, наполнявший мастерскую - несомненно, эта девочка послана ему Единым, не только как ученица, но и как награда за долготерпение, за тех нерадивых слуг, что были у Лирамо раньше, они ничего не умели делать, только воровать!