Глеб с Андрейкой как по команде выпрямились, огорошенно посмотрели друг на друга и, побросав инвентарь, понеслись во двор.
Сконфуженный Юрасик стоял на детской площадке возле дома Зюзиных и, бестолково размахивая руками, пытался объяснить, что произошло. Связно у него говорить не получалось – захлестывали эмоции. Вокруг Юрасика оглушительно вопили братья, наскакивая на него, как болонки на слона.
– Так, спокойно! – прикрикнул Глеб. – Все закрыли рты! Говорит только чудо-нянь. Где ребенок?
– Не знаю, – тяжело выдохнул Юрасик.
– Как ты умудрился ее потерять, воспитатель-самоучка? Тебе же сказали – крепко держать ее за руку!
– Я и держал! Она захотела мороженого, я только на секунду отвернулся, чтобы его купить! А она исчезла! Я весь супермаркет облазил, но ее нигде нет. Зачем она убежала? Ведь она обещала меня слушаться.
– Она всем это обещает, – сказал Андрейка. – Только никогда не выполняет.
– Надо было меня предупредить! – воскликнул Юрасик.
– Тебя предупреждали! – отрезал Глеб. – Но ты не услышал. Вообразил себя великим педагогом.
– Хорошенький подарочек на день рождения! – иронично заметил Саша.
– Надо идти в полицию, – сказал Андрейка.
– Никуда идти не надо, – решительно произнес Глеб. – Сами найдем.
Он велел братьям обыскивать все уголки в этом дворе и в соседних, а сам вместе с Юрасиком отправился в злополучный супермаркет. Битых полчаса ребята прочесывали все закоулки магазина, расспрашивали покупателей и продавцов о маленькой девочке в желтом костюмчике с цыпленком на груди и даже сделали объявление по громкой связи. Все напрасно – Анютку никто не видел. Уставшие и раздосадованные, они вернулись во двор и узнали, что у братьев поиски тоже завершились провалом.
– Ну вот, – сказал Вова Юрасику, – Лена надолго запомнит свой день рождения. Как ты и обещал.
Андрейка хотел дать ему подзатыльник, чтобы не умничал, но промахнулся – брат вовремя отскочил.
– А хлопушки купили? – вспомнил вдруг Саша.
– Какие хлопушки?! – потерял терпение Андрейка. – У тебя сестра пропала! Разве непонятно, что все отменяется?
– И торт? – скривился Вова, собираясь зареветь.
– Ничего пока не отменяется, – сказал Глеб. – Время еще есть. Лена придет только через полчаса. Кстати, кто-нибудь курицу выключил?
Андрейка замер на секунду, потом со всех ног кинулся к подъезду.
– Мы выключили! – завопили ему вслед младшие. – Еще когда вы полы мыли! Только она чуть-чуть сгорела! Немножко больше, чем чуть-чуть.
– Ладно, с курицей потом разберемся, – махнул рукой Глеб. – Ну-ка, думайте, где сейчас может быть Анютка. Ведь это ваша сестра, вы ее лучше знаете. Что она любит делать?
– Она может быть где угодно, – вздохнул Андрейка. – А любит она хулиганить.
– А шалаш? – сказал вдруг Саша. – Помните шалаш за баней? Мы там с Леной гуляли. Анютка хотела остаться там жить.
– Точно! – вскочил Вова. – Мы сбегаем.
– Куда? Через дорогу, одни?! – воскликнул Андрейка. – Я с вами.
– Это далеко? – спросил Юрасик.
– Если бегом, то недалеко, – бросил на ходу Вова, и они умчались втроем.
Как только братья скрылись из виду, из-за угла дома показалась маленькая фигурка в желтом костюмчике с цыпленком на груди. За руку ее держала женщина лет шестидесяти в светлой соломенной шляпе. В другой руке малышка торжественно несла небольшую изящную куклу в голубом бальном платье. Глеб и Юрасик бросились к ним с восторженными воплями.
– Нашлась! – ликовал Юрасик. – Наконец-то!
– Спасибо вам! Где вы ее нашли? Ты где была? – тормошил Глеб малышку. – Мы тебя обыскались!
– А вы кто такие, ребята? – удивленно поглядела на них женщина.
– Мы учимся с Леной, – пояснил Юрасик. – Одноклассники. Это Глеб, а я Юра.
– Они делают ей деньрожденский сюрприз, – сообщила Анютка. – С шариками и вкуснякой. Только без хлопушек.
– А я Олимпиада Филипповна. Я работаю ночной няней в детском саду, – сказала женщина.
– Это моя баба Липа! – воскликнула Анютка и обхватила женщину руками. – Мы нечаянно нашлись в магазине, и она подарила мне куклу!
– Вы их бабушка? – спросил Юрасик, вспомнив, как Лена говорила, что у них нет никаких родственников.
– Вроде как бабушка, только не родная, – улыбнулась женщина. – Мы раньше все вместе жили, в одной квартире, как соседи. Я, считай, всех детей и вырастила. Каждого на руках нянчила. Потом мне дали однокомнатную квартиру на другой улице. А они здесь остались, в этом доме. Вот теперь только в садике и видимся с младшими, с Анечкой и Вовочкой.
Юрасик хотел еще что-то спросить, но в это время принеслись братья. Андрейка схватил за руку Анютку, резко развернул к себе и сердито стал ее отчитывать. Малышка отбивалась, старалась выдернуть руку и показывала брату язык. Вова с разбегу кинулся к бабе Липе и с радостным криком повис у нее на шее. Та сунула ему в руку горсть леденцов в ярких обертках. Заметив это, Андрейка оставил сестру и подошел к Вове.
– Сейчас же верни, – сурово сказал он. Вова прижал к себе конфеты и упрямо замотал головой.
– Андрюша, зачем ты так? – потерянно проговорила баба Липа, глядя, как Андрейка пытается отобрать конфеты силой. – Я же его угостила. И вы тоже угощайтесь, у меня еще есть.
– Нам от вас ничего не надо, – буркнул тот, пихая ей в руки отобранные леденцы. Злой раскрасневшийся Вова шустро сунул в рот две оставшиеся конфеты, которые брат не заметил. Глеб и Юрасик переглянулись, не понимая, что происходит. Когда Андрейка попытался отнять у Анютки куклу, она подняла такой визг, что он отступился и сказал бабе Липе:
– Ладно, потом вернем. Когда она уснет.
– Я не усну! – истерично заверещала малышка. – Я всю ночь не буду спать!
– Быстро домой! – гаркнул Андрейка. – А вы, Олимпиада Филипповна, больше не приходите к нам.
Он схватил младших за шиворот и поволок к подъезду. Вова и Анютка обернулись и помахали бабе Липе. Саша двинулся следом, не проронив ни единого слова, и было непонятно, одобряет он или осуждает действия старшего брата.
– Почему они так с вами? – спросил Юрасик, с жалостью глядя на несчастное лицо бабы Липы. – Вы же сказали, что они вам как родные.
– Они-то как родные, – пробормотала та словно в забытьи. – Только я им теперь чужая. Юленька, мама Леночки, никак не хочет меня простить и детям запрещает со мной общаться. Уж как я прощения просила! Я ведь только помочь хотела, чтобы Колю, папу их, не посадили.
– А что вы им сделали? – осторожно поинтересовался Глеб, понимая, что не имеет никакого права задавать такие вопросы. Олимпиада Филипповна вполне может сказать, что это не их дело и она не обязана перед ними отчитываться. Но она была слишком расстроена и, казалось, не отдавала себе отчет, что разговаривает с посторонними людьми, да еще и с подростками.
– Ой, не спрашивайте, – в отчаянии махнула она рукой. – Как вспомню этот суд два года назад… Адвокат, будь он неладен, обманул меня. Сказал, что я могу помочь Коле. Вот я и дала ложные показания. Сказала то, чего на самом деле не было. Соврала я, дура старая, поверила ему. А он это все против Коли и обернул. Скорее всего, его и без меня осудили бы, но я все равно очень виновата перед Юлей. Она мне как дочь. Мы всегда дружно жили, одной семьей. А что теперь?
Олимпиада Филипповна снова махнула рукой и пошла со двора, сгорбленная и жалкая, в одно мгновение совсем состарившись.
– Да, ситуация, – пробормотал Юрасик, не зная, что сказать. Глеб молча смотрел ей вслед. Разговор с бабой Липой оставил у них в душе неприятный осадок. Из раздумья их вывел выскочивший на крыльцо Саша.
– Вы идете или нет? – закричал он. – Лена в любой момент появится. И ведро принесите. Оно у нас одно.
Глеб отправил Юрасика в квартиру, а сам сбегал в соседний дом за брошенными орудиями труда, рассудив, что так будет быстрее. Вернулся он как раз вовремя. Вова, карауливший у окна, закричал, что Лена вошла во двор. Глеб согнал всех в комнату и плотно прикрыл дверь. Первоначальная идея спрятаться за спинкой дивана оказалась невыполнимой – диван был слишком коротким, и шесть человек за ним просто не поместились бы. К тому же его надо было отодвигать от стены. Все сгрудились у праздничного стола и замерли в радостном предвкушении. В тишине было слышно, как хлопнула входная дверь. Анютка начала сдавлено хихикать. Андрейка погрозил пальцем, а Вова зажал ей рот сразу двумя руками, но и сквозь его пальцы просачивались сдавленные звуки:
– Гы-гы-гы…
Ничего не подозревающая Лена открыла дверь в комнату и остолбенела на пороге, оглушенная мощным ревом:
– С днем рож-день-я! С днем рож-день-я!
Все громко зааплодировали, довольные ошарашенным видом именинницы. Лена несколько секунд стояла не двигаясь, а затем опрометью выскочила вон. Распахнутая ею дверь жалобно скрипнула и медленно закрылась.
– Что это было? – огорошенно спросил Глеб.
– Вы ее напугали, – сказал Вова. – Мама говорила, что, если сильно напугать человека, он станет заикой и глаза к переносице сойдутся. У нас Лена теперь косая будет?
Анютка сорвалась с места и выбежала в коридор. Все словно отмерли и помчались следом, толкаясь и наступая друг другу на пятки. Лена отыскалась в маминой спальне. Она сидела на кровати и плакала, закрыв лицо руками. Анютка с разбегу запрыгнула на кровать и обняла сестру.
– Ты плачешь, потому что нет хлопушек? – закричала она. – Или потому что курица сгорела?
Лена улыбнулась сквозь слезы:
– Это все для меня? Вы вспомнили про мой день рождения? Спасибо, ребята!
– Мы хотели, чтобы он стал особенным, – сказал Юрасик, вздохнув с облегчением – он уж было подумал, что его затея провалилась по непонятным причинам. – Чтобы ты сегодня стала настоящей именинницей.
– Вы специально пришли, все приготовили, украсили, – всхлипывала Лена, – и все ради меня?
– А еще, – сообщил Саша, – Глеб и Андрейка вымыли подъезд. И ты сегодня вечером не будешь работать!
Это известие вызвало у Лены новый поток слез.
12 мая 2013, воскресенье
В последний праздничный выходной в парке было оживленно и весело. Гремела музыка, работали аттракционы, повсюду продавали яркие воздушные шары, надутые гелием, и разноцветные клубы сахарной ваты. Глеб, Юрасик и Лена сидели на лавочке возле площадки с надувным детским городком и наблюдали за резвящимися там младшими Зюзиными. Саша, Вова и Анютка катались с мягких горок, лазали по туннелям и прыгали в бассейн, наполненный маленькими пластиковыми мячиками. Не хватало только Андрейки, он предпочел остаться во дворе – у них намечался важный футбольный матч между дворовыми командами.
Пойти в воскресенье в парк предложил Юрасик. Он был не в силах находиться дома, в тоске и скорби, вместе с семьей, которая никак не могла прийти в себя. Ведь для них прошло всего два дня после похорон деда и четыре дня после его смерти.
Походу в парк Лена сначала воспротивилась. Она сказала, что дети обязательно будут клянчить сладости и захотят кататься на каруселях. А она никак не может позволить, чтобы Юрасик тратил на них свои деньги второй день подряд. Глеб засмеялся и сказал, что Карасев – хитрый жук и собирается тратить на них те же деньги, что и вчера. Ведь утром они все вернулись к нему. Он теперь каждый день может их тратить на что угодно, может каждый день покупать Лене продукты, а ее больной маме лекарства и все равно нисколько не обеднеет. Лена тут же заявила, что она не позволит их содержать, она и сама со всем отлично справляется, но в парк пойти согласилась.
Глебу и Юрасику немного странно было осознавать, что дети, с которыми они вчера подружились, смотрят на них как на незнакомцев. Ведь для младших Зюзиных еще ничего не произошло – они не готовили вместе с ребятами праздничный стол, не искали Анютку и не мыли подъезд. Но все равно день был великолепным. Правда, радужное настроение подпортили появившиеся в парке одноклассницы – Громова, Текаева и Дорошевич. Заметив Лену, сидящую на лавочке с Глебом и Юрасиком, они не смогли пройти мимо.
– Ой, смотрите-ка! – воскликнула Громова. – Вот это наша Зюзина отхватила! Сразу два жениха.
– И каких! – подхватила Текаева. – Один Винни-Пух, а второй – лохматый домовенок Кузя.
– Она живет как в сказке, – жеманно добавила Дорошевич.
– Шли бы вы отсюда, обезьяны раскрашенные, – вступил с ними в перепалку Глеб. – А то как бы по репе не схлопотали!
– Ой, какой жених агрессивный! Зюзина, экстрим любишь? – издевались одноклассницы.
– Глеб, сядь, – сказала Лена, видя, что тот уже готов вскочить с лавки. – Нашел с кем связываться. Они же просто глупые, у них детство в ушах свистит. А у Дорошевич интеллект вообще как у нашей Анютки.
– Совсем охамела! – возмутилась та. – Смотри, Зюзина, завтра весь класс узнает про этот странный любовный треугольник. Увидишь, что будет.
Ребята переглянулись.
– А, ну если завтра, тогда это серьезно, – сказал Глеб.
– Это очень страшная угроза, – добавила Лена. – Только запишите где-нибудь, а то забудете ненароком.
– Не поможет. Даже если запишут, все равно забудут, – уверил Юрасик.
– Факт, – подтвердил Глеб.
Три девицы презрительно фыркнули и гордо удалились, пообещав напоследок, что Зюзина завтра пожнет плоды своего хамства и отныне в классе ей совсем не будет житья.
– Самый кретинский класс во всем поселке, – сказал Глеб. – И как нас угораздило попасть именно в него? Надо было идти в пятую школу, а не в тринадцатую.
– С чего ты решил, что там было бы лучше? – пожала плечами Лена. – Дураки есть везде.
– Слушайте, что я вспомнил! – неожиданно вскрикнул Юрасик. – Со мной вчера случилось то же самое, что и с Леной!
– В каком смысле? – не понял Глеб. – С Леной вчера случился день рождения с сюрпризом. А при чем здесь ты?
– Глеб! Вечно ты перебиваешь! – сказала Лена.
– Да послушайте вы! – нетерпеливо замахал руками Юрасик. – Я вчера вечером лег спать, но долго не мог уснуть. Ворочался, ворочался, потом встал и пошел на кухню…
– Чего-нибудь захомячить, – подсказал Глеб.
– Нет, я решил попить компота. Так вот, я налил его в стакан, поднес ко рту… – Юрасик сделал театральную паузу, – и все!
– Чего – все?
– Все. Больше ничего не помню. Я не попил, не вернулся в комнату, не лег в кровать. Вот так. Поднес стакан с компотом к губам и проснулся утром.
– У тебя тоже?! – обрадовалась Лена. – Я же говорила! А вы не верили.
– Так он от тебя и заразился, – сказал Глеб. – Только я как-то устоял.
– С чем это может быть связано? – задумчиво проговорил Юрасик.
– А вы не думаете, что просто забываете происходящее дальше? – спросил Глеб. – Вернулись, легли, заснули, а к утру забыли.
– Нет! – в один голос воскликнули Лена и Юрасик.
– Но почему у меня такого не бывает?
– У меня тоже не было. Вчера первый раз.
– А у меня каждый день!
Ребята замолчали, потому что к ним подлетел красный взлохмаченный Вова.
– Лена, сколько времени? На представление не опоздаем?
В полдень на главной аллее парка планировалось шоу мыльных пузырей. Лена посмотрела на часы:
– Не опоздаем. У нас еще двадцать минут.
Вова радостно кивнул и умчался.
– Идея! – провозгласил Глеб, не отрывая взгляда от Лениных часов. – Кажется, я знаю, в чем дело. Юрок, вспоминай с точностью до минуты, во сколько ты пошел пить компот.
Юрасик сосредоточенно уставился в одну точку.
– Ну, вроде в двенадцать.
– А без "вроде"? Точнее!
– Около двенадцати. Точнее не помню.
– Так. А ты во сколько обычно ложишься? – обратился Глеб к Лене.
– Я по-разному. В час, полпервого. Иногда полвторого.
– Вот вам и разгадка!
– Да в чем разгадка-то?
– Ровно в полночь переключается число. В ноль часов ноль минут наступает предыдущая дата. Все действия этого дня прерываются и нас отбрасывает во вчера. Поэтому вы и не помните, как оказываетесь в кровати. Понятно? Лена ложится после двенадцати, поэтому с ней этот прыжок происходит постоянно. А Юрок обычно ложится до двенадцати, и с ним такого не было. А вчера он пошел пить минуты за три до полуночи, и дата переключилась именно в тот момент, когда он взял стакан. Все сходится.
– Если предположить, что все так, то почему с тобой этого не происходило? – спросил Юрасик.
– Я засыпаю рано, – сказал Глеб. – Мне вечером делать нечего. Да и я привык рано ложиться и рано вставать. Я же раньше бегом занимался по утрам, с отцом.
– Погодите, а что же происходит в тот промежуток, когда день уже переключился, а мы еще не проснулись? – заинтересовалась Лена.
– Наверное, мы спим. А может, этого промежутка и вовсе нет. Сразу после двенадцати наступает момент пробуждения во вчерашнем дне. Неизвестно. А хотите проверить мою теорию?
– Как это можно проверить?
– Нам надо собраться всем вместе и дождаться наступления полуночи. Чтобы у нас были одинаковые условия. Будем сидеть и ждать переключения даты. А потом сравним наши воспоминания, – азартно предложил Глеб. – И если я прав, они оборвутся в одну и ту же минуту, а мы проснемся каждый у себя в постели. Нам даже домой идти не придется.
– Как же мы сможем собраться все вместе в полночь? – засомневался Юрасик. – Что мы скажем дома? Меня никуда не отпустят.
– А я и сама никуда не пойду. Я ночью одних детей не оставлю, – твердо сказала Лена.
– Значит, мы придем к тебе, – категорично заявил Глеб. – Я смогу уйти, когда отец дежурит. А дежурит он… Точно, в праздник, Девятого мая, его не будет!
– А я? – спросил Юрасик. – У меня ведь никто не дежурит. Все ночью дома.
– Думай, шахматист, шевели мозгами! Перебирай варианты. Когда еще ты сможешь поучаствовать в научном эксперименте? – подзадорил его Глеб. – Хочешь, я тебя отпрошу? Твоя бабушка мне верит.
– Не надо. Я вспомнил. Десятого мая у нас были похороны, а девятого меня отправили ночевать к крестной на Солнечную улицу, – сказал Юрасик.
– Отлично! Значит, исследование назначаем на девятое мая, у Лены дома, – вынес решение Глеб.
– Эй, а меня кто-нибудь спросил? – возмущенно поинтересовалась Лена. – Очень вы мне нужны в квартире в двенадцать ночи!
– А разве ты против научных экспериментов? – удивился Глеб и, не договорив, вдруг вскочил с места. Перемахнув через скамейку, он присел на корточки и укрылся за спинами ребят. Те удивленно обернулись.
– Сядьте прямо и закройте меня, – зашипел Глеб, – вон от той парочки.
По соседней аллее медленно шли высокий мужчина и красивая женщина с длинными волосами. Женщина весело смеялась, а мужчина нежно обнимал ее за плечи. Ребята проводили их любопытными взглядами.
– Кто это? – спросила Лена, когда пара скрылась в глубине парка и Глеб вернулся на лавку.
– Мой отец, – нехотя ответил Глеб.
– А с ним кто?
– Это Вера, врач из нашей поликлиники.
– При чем здесь врач? Тебе она кто?
– Мне – никто! Отец с ней встречается. Вместо того чтобы проводить время со мной. В кино – с ней, в парк – с ней! А меня только спросит: уроки сделал? И даже ответ не слушает! – в сердцах выпалил Глеб.
– А почему ты от них прячешься? – спросил Юрасик.