– Ну а что они могли сделать? В те времена в нашей стране правили атеисты, и все церковное было не в почете. Что для всех тогда значила старая, заброшенная церковь? Не взорвали, и то слава Богу…
Но мой отец все же сделал доброе дело. Он достал из кошелька все деньги, что у него были, протянул бригадиру, и сказал: берите деньги, но прекратите это варварство! А все уцелевшие плитки засыпьте мусором. Даст Бог, когда-нибудь храм начнут восстанавливать, и по уцелевшему кафелю воссоздадут весь пол таким, каким он был несколько веков назад.
– Ну и что же, бригадир взял деньги? – нахмурившись, спросил Тема.
– Взял, конечно! Сказал, что им и самим эта работа – горше черной редьки. Ну, мои родители пошли дальше. А когда они возвращались, слышат: из церкви опять доносится шум! Заглянули – а это, оказывается, строители прикрепляли цементом к полу те плитки, что им все же удалось отбить. Они сами так решили, никто им не приказывал… Значит, душа у них на самом деле болела!
Вот после этого происшествия отец и написал стихотворение "Русские церкви". Очень грустное оно получилось: ведь большинство храмов в нашей стране в ту пору было заброшены, поруганы, отданы под склады и мастерские. А ведь в них крестили, венчали и отпевали сотни миллионов русских людей, десятки поколений наших предков!
А заканчивается это стихотворение так:
Пронесся над страною ветер страшный, злой,
Кресты согнул, развеял кружева оград…
И как сироты, с верой в Бога и мольбой
В родное небо купола церквей глядят.
Отец посылал этот стих в разные газеты, но никто публиковать его не захотел. Не те были времена, богоборческие… Хорошо, что сейчас все изменилось, многие церкви снова восстановлены, в том числе и наша Знаменская.
Родик задумчиво произнес:
– Интересно, а в Знаменской церкви осталась та самая древняя плитка?
– Осталась! – довольно улыбнулся Антон. – Мои родители там были в прошлом году, и узнали ту самую кафельную плитку. Им было очень приятно, что они сделали хоть и маленькое, но все же доброе дело.
– Надо обязательно сходить в Знаменскую церковь, посмотреть, что там и как, – предложил Родик. – Странно, но мы там почему-то ни разу не были!
Антон кивнул.
– Обязательно сходим! Только сначала нам надо побывать в другой церкви – там, где нас троих когда-то крестили. – И он указал на Дмитровский храм.
– Это мы уже поняли, – вздохнул Родик. – Только чем это поможет Игорю и его друзьям? Они ведь и сами бывают в этой церкви едва ли не каждое воскресенье! И по-прежнему живут в лесу в полуразвалившемся бараке…
– Но ведь живут же, верно? – возразил Антон. – И совсем не так уж плохо… А сейчас их пытаются лишить даже того малого, что у ребят осталось в этой жизни. Нет, мы правильно пришли именно сюда – куда же еще?
Не сговариваясь, АРТ свернули с шоссе и вышли на небольшой кусок заброшенной дороги, что вела к старому мосту через реку. Асфальт на этой дороге растрескался, зарос травой, мелкими кустами шиповника, пижмой, вьюнами с синими колокольчиками. Над ними вились пчелы, старательно собирая нектар.
Старый мост и вовсе выглядел, словно после бомбежки. Часть его бетонных плит перекосилась от времени, металлические поручни погнулись и кое-где просто исчезли. Идти по такому мосту было довольно опасно, но очень интересно.
Посреди старого моста стоял человек в рыболовном костюме защитного желто-зеленого цвета и, опираясь на остаток поручней, смотрел наверх, на крутой холм, на вершине которого стояла церковь.
Ребята решили, что это рыбак. Но, подойдя ближе, с удивлением поняли, что это их учитель истории, Виктор Григорьевич Садовников, прозванный в школе просто ВГ. Этот худощавый, крепко сложенный человек, чем-то похожий на писателя Чехова был, пожалуй, главной достопримечательностью Петровской школы. Статьи Садовникова об истории Красногорского района публиковались в различных газетах и даже в научных журналах. Поговаривали, что ВГ написал большую книгу о Петровском и его окрестностях, но эта книга так и не была опубликована.
Нельзя сказать, что ВГ в Петровском носили на руках. Как раз наоборот! История России среди других школьных дисциплин занимала отнюдь не ведущее место. На первое место в последнее время уверенно вышли математика и физика – словно все ученики в будущем непременно станут инженерами и учеными! К тому же, остальные учителя посматривали на Садовника с откровенной ревностью. Не всем нравилось, что ученики слушали рассказы историка раскрыв рты. У них самих такое, увы, случалось нечасто. Ведь любая профессия требует не только знаний и опыта, но и таланта! А талант встречается далеко не у всех, и учеников, и учителей тоже…
Увидев Садовникова, Родик погрустнел. По неизвестной для него причине, история у него числилась среди самых трудных школьных предметов. Он часто путал разные исторические даты, имена, события… Однажды Родик развеселил весь класс, заявив, что князь Александр Невский разбил шведские войска… под Полтавой, да еще якобы в 1249 году! Он просто перепутал Полтавское сражение (которое, как известно, царь Петр Первый выиграл в 1709 году) с Невской битвой, в которой Александр Ярославич одержал победу в 1240 году, после чего и получил прозвище "Невский". Ну, ошибся малость, с кем не бывает? Тем более оба раза были повержены шведы, разве не так?
Но ВГ не оценил находчивость своего ученика, и под смешки всего класса влепил Родиону Клестову полновесную двойку. И далеко не первую!
А вот Антон Константинов ходил у ВГ в любимчиках. Не то чтобы Антон очень интересовался историей, нет – но уж больно ловко у него был подвешен язык! Любой ответ Антона превращался в маленький спектакль, ну просто заслушаешься! И с датами у него не было никаких проблем, уж так у него была устроена память. Стоило Антону только взглянуть на страницу учебника, как он мог закрыть глаза и воспроизвести текст в памяти один в один. Очень удобно! К сожалению, "фотографическая" память далеко не всегда могла помочь в учебе, но все же Антону завидовали решительно все его соученики. Вот им бы получить такой дар от природы!
Понятно, что Антон первым решился поздороваться с учителем.
– Здравствуйте, Виктор Григорьевич! – громко произнес он.
Учитель вздрогнул и обернулся. При виде своих учеников, его глаза удивленно округлились.
– Здравствуйте ребята! – произнес он своим густым, немного хриплым голосом. – Вот уж не ожидал вас здесь увидеть! И что вас привело в Дмитровку?
Антон открыл рот, но тут же закрыл его. Ну не рассказывать же ВГ про историю с лесничеством и лесной коммуной! Тем более что учителя даже не было на представлении театра "Жизнь прекрасна!" Возможно, ВГ про него и не знал.
– Мы пришли в гости к друзьям, – ответил за него Тёма. – К Мишке Борисову, Славке Погодину, ну и к другим. А вы, наверное, рыбу ловите?
Губы учителя раздвинулись в иронической усмешке.
– Нет, я рыбу ловить не люблю. У меня здесь, в Дмитровке, совсем другой интерес. И что-то мне подсказывает: у вас тоже. Кстати, Миша Борисов, если я не ошибаюсь, живет не здесь, а в Грибановке. Вы что же, и туда пешком пойдете? Это же еще минимум три километра!
Тёма смутился, но тут Антон обрел дар речи. Он сообразил, чем можно отвлечь учителя от нежелательных расспросов, и сразу же перешел в наступление:
– Вообще-то нам просто захотелось полюбоваться на Дмитровку отсюда, со старого моста. Красотище! Наше Петровское побольше будет, но оно не такое живописное. Особенно хороша Дмитровская церковь, которая стоит на высоком холме! Не зря Эльдар Рязанов снимал здесь свою "Гусарскую балладу", верно?
Учитель удивленно покачал головой.
– Давненько я не слышал от ребят подобных слов! – растроганно произнес он. – Не помню, чтобы кто-то из моих учеников отправился бы в поход просто для того, чтобы полюбоваться красотами подмосковной природы. Все, как правило, стремятся… как это нынче называется? А-а, вспомнил: тусоваться! А лесов, рек и озер вокруг словно бы и не существует…
А вот у японской молодежи совсем другие привычки. Они, так же как и взрослые, и дети, умеют любоваться всеми явлениями природы! Особенно они любят весеннее время, когда цветет сакура. В это время японцы целыми семьями отправляются в парки, и весь вечер напролет наслаждаются красотой цветущих деревьев! Э-эх, нам бы такому научиться…
Тёма пожал плечами.
– Ну а нам-то на что особенно любоваться? Японской сакуры у нас нет, а наша родная вишня цветет не так уж и красиво…
– А черемуха? А сирень? А яблони? – возразил другу Родик. – У моей тетки, например, в мае так цветут груши – с ума сойти можно! Я уже не говорю о цветах, которых у моих деревенских родственников – просто море разливанное… Но я что-то не припомню, чтобы кто-то из наших ребят сидел бы на скамеечке и весь вечер напролет любовался цветами или там сиренью!
– А если бы кто-то и сделал нечто подобное, то его сочли бы сумасшедшим, – добавил Тёма. – Виктор Григорьевич, а Дмитровка древнее нашего Петровского, или как?
Садовников наконец перестал сверлить троих друзей недоверчивым взглядом. История малой Родины была его коньком, на эту тему он был готов говорить часами.
– Трудно сказать, ребятки. Если помните мои уроки, то вы знаете, что Русь до правления деда Ивана Грозного – Ивана III была разбита на удельные княжества Так вот, Дмитровка входила в одно из этих удельных княжеств – Звенигородское. Кстати, там, на другой стороне Истры, в лесу я однажды обнаружил длинный и глубокий ров. Возможно, что рвом была обозначена граница этого Звенигородского княжества.
Антон неожиданно переменился в лице, словно Садовников сказал нечто чрезвычайно для него важное.
– Ров… – пробормотал он. – А как вы его нашли? Небось, за грибами пошли, или…
Учитель покачал головой.
– Нет, не за грибами. Просто лет пятнадцать назад, августовским вечером, я гостил в Дмитровки у моего давнего друга. Вышел в сад покурить – тогда я еще курил, стал смотреть в небо. И мне показалось…
Садовников замолчал.
– И что же вам показалось? – дрожащим от волнения голосом спросил Антон.
Учитель засмеялся и махнул рукой.
– Так, чепуха… Но вернусь к истории этого села – а она прелюбопытная!
Дмитровка была очень удобна расположена – на дороге из Звенигорода в Москву. Через речку Истру была оборудована паромная переправа, которая давала немалые доходы.
Но не все было так гладко. В период Смутного времени, в 1618 году, село было сожжено войском польского королевича Владислава. А потом, после изгнания польских войск, новый русский царь Михаил Романов – основатель династии Романовых, подарил село своему отцу, патриарху Филарету. С той поры Дмитровка перешла в патриаршее владение. Здесь, в частности, не раз бывали знаменитый патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Для царя в Дмитровке был даже построен "государев двор".
Ребята изумленно переглянулись. Выходит, в Дмитровке не раз бывали цари и патриархи? Фантастика, да и только!
– А церковь? – озадаченно спросил Антон. – Она такая же древняя, как и сама Дмитровка?
Садовников покачал головой.
– Нет, конечно. Первая, деревянная церковь в честь Дмитрия Салунского была построена еще в 1527 году. Она со временем обветшала, и в 1689 году на ее месте была возведена та самая каменная одноглавая церковь, которой я часто любуюсь стоя здесь, на старом мосту через Истру. Рядом с храмом была возведена шатровая колокольня, но ее позднее перестроили в нынешнюю, башенную. Наверное, вы не раз слышали переливистый звон ее колоколов?
Кстати, Дмитровский храм никогда не закрывался и действовал даже в самые худшие для православной веры времена безбожной советской власти, когда закрывались и даже уничтожались тысячи церквей по всей России. Люди, слава Богу, отстояли эту церковь, но и она помогала очень многим. И еще поможет, и не раз!
Антон вздрогнул. Казалось, учитель прочитал его тайные мысли – ну, насчет помощи.
– Скажите. Виктор Григорьевич, а настоятель церкви отец Даниил – влиятельный человек? Ну в смысле, его слово для наших местных властей имеет значение, или как? – с робкой надеждой спросил он.
Садовников озадаченно нахмурился.
– Вообще-то у нас по закону Церковь отделена от государства, – с сомнением произнес он. – А это значит, что официальной, так сказать, законной связи с властью у нее нет. Но с другой стороны, Церковь ныне вновь пользуется большим уважением и авторитетом у руководителей страны. А это значит, что к слову отца Даниила могут прислушаться и местные власти, если захотят… Но зачем вам надо это знать? Разве вас кто-то обидел?
Ребята дружно замотали головами.
– Нет, ну что вы! – бодро воскликнул Тёма и выразительно поиграл мускулами. – Разве таких парней как мы обидишь? Мы просто так спросили, из интереса…
Садовников недоверчиво смотрел на ребят, и явно собирался продолжить расспросы. Поняв это, друзья торопливо распрощались с ним и, перейдя через мост, оказались на деревенской улице, что вела вверх, в сторону храма.
– Может, надо было все рассказать ВГ? – напряженным тоном произнес Тёма. – Он человек мудрый, опытный, мог бы наверное нам что-то посоветовать…
Антон решительно покачал головой.
– Нет. История прошлого здесь не поможет, а только в ней наш учитель и силен. Власти у него нет, его даже в нашей школе другие учителя не очень-то уважают… Хотя мы теперь благодаря ВГ знаем, что Дмитровка – не совсем обычное село, и ее церковь – не совсем обычный храм. А значит, и его нынешний батюшка Даниил тоже человек влиятельный! Если мы попросим его, например, поговорить с отцом Полины, то…
В этот момент ребята подошли к церковной ограде. Из ворот вышел довольно молодой, бородатый человек в черном монашеском одеянии. Батюшка что-то энергично говорил высокому, плотно сложенному мужчине с волевым лицом. Мужчина держал за руку девочку в очень красивом синем платье. Это была… Полина!
Антон застыл в изумлении. Он понял, что рядом с Полиной стоял ее отец, Олег Серебряков! Неужели этот промышленный воротила – верующий? Ну и дела…
Заметив Антона, Княжна почему-то показала ему язык и демонстративно отвернулась.
Серебряков попрощался с отцом Даниилом и, получив от него благословение, поторопился на противоположную сторону улицы, где стоял роскошный серебристый "Мерседес". На ребят он даже не взглянул.
Машина лихо развернулась и помчалась в сторону Петровского.
Батюшка проводил ее задумчивым взглядом. А затем, заметив робко стоявших в сторонке парней, ласково улыбнулся и сказал:
– Вы что-то хотите от меня, молодые люди?
Антон кашлянул и нерешительно промолвил:
– Вообще-то мы к вам, отец Даниил. У нас есть важное дело!
Глава 17. Прикосновение
Антон и его друзья десятки раз бывали в Дмитровке, часто проходили мимо белокаменной церкви, но странное дело: ни разу у них даже не возникала мысль: а неплохо бы зайти туда, посмотреть! И вот только сейчас, когда жизнь загнала их буквально в угол, они решились на этот шаг. Не потому, что они особенно чего-то ждали от встречи с отцом Даниилом, нет – просто они толком не знали, куда еще пойти, и у кого еще просить помощи. Уж слишком влиятельны и могущественны были темные силы, что собирались уничтожить лесную коммуну! Кто и что им мог противостоять? Раз уж отец Темы, майор полиции, не мог здесь ничего поделать, то осталось обращаться только к самой могущественной доброй силе. А такой силой был только Господь! Это ребята твердо знали, хотя и сами не очень понимали, откуда.
Подойдя к церкви, ребята в смущении остановились. Они просто не знали, что дальше делать. Кажется, входя в церковь, принято крестится. Но когда и как это делать? Оказалось, что даже таких простых вещей они, увы, не знают…
Отец Даниил все понял.
– Кажется, вы не местные, ребята? Всех Дмитровских парней я вроде бы знаю…
– Мы из Петровского, – нерешительно ответил Антон. – Меня зовут Антон, а это – Ватс… то есть, Артём и Родион. Нам по двенадцать лет. Когда мы были совсем маленькие, нас здесь крестили в один день, всех троих. Но с той поры…
Он запнулся, и батюшка грустно улыбнулся.
– Но с той поры в храме ни разу не были? – закончил он фразу за Антона. – Что ж, у каждого свой путь к Господу. Как говорится, лучше поздно, чем никогда! Да и в вашем отроческом возрасте ничего еще не поздно. Вы видели солидного господина, с которым я только что распрощался?
– Да, – кивнул Тёма. – Мы слышали про него. Это Олег Серебряков. Он живет в нашем Петровском, в стране зеленых заборов…
Тёма смущенно замолчал.
Отец Даниил нахмурился.
– Да, я знаю, что в народе дачи богачей принято называть "страной зеленых заборов", – вздохнул он. – Это пошло еще с советских времен. Кстати, именно в вашем Петровском, в бывшем парке князей Голицыных, в тридцатые годы прошлого века появились первые такие дачи. Кажется, в одной из них жил прославленный маршал Михаил Тухачевский… А в шестидесятых годах там закончил свои дни бывший правитель Советского Союза Никита Хрущев. Но теперь там, на берегу Истры, живут совсем другие люди. Заборы у нынешних "новых русских" действительно высокие, не то, что у начальства в прежние советские времена!
Но от жизни не отгородишься никакими заборами… Вот однажды слуги сатаны и достали самого Серебрякова, да еще как! С той поры этот взрослый, давно уже сложившийся человек, прежде отъявленный атеист, стал ходить в наш храм. И его израненная душа стала понемногу оживать… Думаю, что и вы пришли ко мне не просто так, а с какой-то просьбой?
Отец Даниил пристально посмотрел на Антона, и тот молча кивнул.
– Хорошо, что пришли. Бог милостив, и если ваша просьба направлена на благую, не своекорыстную цель, то Господь непременно поможет. А я, может быть, утешу вас добрым словом…
И начну я с того, что объясню в двух словах, куда же вы пришли. Наш храм посвящен святому великомученику Дмитрию Солунскому. Он пострадал за веру Христову в самом начале четвертого века. Это было во времена римской смуты, в период противостояния тетрархов: Диоклетиана, Галерия, Максимиана и Констанция Хлора, – четырёх соправителей огромной империи. В те времена христианская вера еще жестоко преследовалась римскими властями, и нимало добрых христиан погибло от рук язычников. Дмитрий был воином, занимал должность правителя в городе Фессалоники, который славяне называли Солунь. Отсюда же, кстати, были родом и просветители славян и составители нашей с вами азбуки святые Кирилл и Мефодий. Город этот сейчас называется Салоники и находится на территории Греции. Там в базилике святого Дмитрия находятся его нетленные мощи.
Все славянские народы издревле очень почитали святого Дмитрия. Сербы и болгары считают его покровителем всех славян. На Руси почитание Дмитрия началось сразу после Крещения, и многие князья, например Юрий Долгорукий, Александр Невский давали имя Дмитрия своим сыновьям. Оно и понятно. Князья наши все были воины, а память святого Дмитрия Солунского издревле связывали на Руси с воинским подвигом, патриотизмом и защитой отечества. И после своей кончины святой великомученик Дмитрий Солунский стал небесным покровителем воинства.