– Да как тебе сказать. Интересно, конечно, но… Слушай, ты сегодня занята? Хочу съездить в Красногорск, в краеведческий музей. Может, там удастся ухватиться за какую-то ниточку…
– Ладно. Знаешь, я люблю ходить в музеи!
Антон нетерпеливо прогуливался возле автобусной остановки. Несмотря на жару, он надел черные брюки, черные осенние башмаки и белую рубашку с длинным рукавом. Венчал весь этот официальный наряд малиновый отцовский галстук. Волосы Антона были влажными и тщательно причесанными, а щеки и подбородок спрыснуты отцовским одеколоном "Мэр". Каждую минуту мальчик доставал из кармана расческу и поправлял волосы, которые то и дело пытался растрепать порывистый горячий ветер.
Мальчик встревожено поглядывал на небо, по которому быстро неслись редкие темно-серые облака. Только дождя сегодня не хватало! Ну, потерпи, милый, пролейся где-нибудь в Москве!
Оксана задерживалась, и сердце Антона сжималось от сладостного нетерпения. Он и сам не ожидал, что недельная разлука так сильно повлияет на него. Неужели, он все-таки втюхался в эту девчонку? Впрочем, почему втюхался? Влюбился! Он влюбился – первый раз в жизни!
От этой мысли у Антона даже перехватило дыхание. Ну конечно! Как он раньше не понял этого? Конечно, ему и раньше нравились девочки, он уже сто раз ходил на свидания и даже ездил с разными девочками в Москву – в парк Горького, в "Макдональс" на Тверской, а один раз даже почему-то повел свою очередную подругу в Пушкинский музей.
Но все это было несерьезно. Так, легкие увлечения, в котором было больше обычного мальчишеского любопытства, чем чувства. Да, некоторые девочки ему очень нравились. Например, талантливая певица Тая, с которой он познакомился два года назад в лесной коммуне. Но Тая уехала в Германию в интернат для талантливых певцов, и с той поры они обменялись только несколькими письмами по Интернету, а потом переписка сама собой "завяла".
А теперь… Ну, и угораздило же его влюбиться в дочь главаря мафии! Ну, если и не мафии, то банды, это уж точно. А вдруг Оксана знает о том, что ее папаша специально переехал в Петровское, чтобы искать здесь клад Голицыных? И если она встречается с ним по заданию отца, чтобы держать конкурентов, что называется, на коротком поводке? Женщины бывают порой очень коварны, об этом он сто раз читал в разных книжках.
От этих мыслей настроение у Антона резко испортилось. Засунув руки в карманы, он начал делать вокруг остановки круг за кругом, не обращая внимание на любопытные взгляды взрослых, ожидавших автобус.
Вдали, из-за поворота шоссе, неторопливо выехал длинный белый "Линкольн". Одна из пожилых женщин проворчала:
– Разъездились эти богатеи, как не знаю кто… Мало им всяких джипов и "Мерседесов" – нет, они уже по деревне на лимузинах разъезжают, словно где-нибудь в Америке! И как такая махина может на наших дорогах разворачиваться, ума не приложу!
– Это точно, – поддержал ее седовласый мужчина, недобро глядя на медленно приближающийся "Линкольн". – Говорят, у Пугачевой точно такой лимузин есть. Она-то знаменитая певица, там все понятно. А у нас-то такие откуда взялись? Небось, мафия шикует. Никого не боятся эти бандиты проклятые!
– А кого им боятся? – усмехнулась молодая женщина, держащая за руку маленькую девочку. – Полиция у них вся купленная. Небось слышали, как бандиты избили чуть не до смерти учителя Садовникова? И что? Никого так и не нашли.
– И не найдут, – кивнул седовласый мужчина. – И чем им Виктор Григорьевич не угодил? Ведь золотой души человек! Сколько сил положил, чтобы нашим оболтусам любовь привить к своей родной земле. А что толку? Всем теперь только Америка нравится. Каждый сопляк хочет торговать этой самой родной землей налево-направо, да вот на таком лимузине разъезжать. (Мужчина неодобрительно покосился на Антона).
Неожиданно для всех белый "Линкольн" остановился возле автобусной остановки. Одна из многочисленных дверок распахнулась, и из машины вышла… Оксана! Она была одета в роскошный белый брючный костюм. На голове девочки красовалась красная шляпка, а глаза закрывали узкие темные очки.
– Извини, Антон, что задержалась, – мелодичным голосом произнесла она. – Ну что, поехали?
Все стоявшие на остановке люди повернулись и устремили на Антона изумленные взгляды. В них явно читалось осуждение.
Антон покраснел от досады. Если говорить честно, он давно мечтал хоть разок проехаться на таком роскошном лимузине. Но сейчас… И угораздило же девчонку назначить встречу именно здесь, на автобусной остановке! Еще подумают, что он тоже как-то связан с мафией.
– Не-ет, – замотал Антон головой. – Ты того, езжай сама… А я уж привык на автобусе. Встретимся возле музея. Подождешь меня, ладно?
– И правильно, – поддержала его пожилая женщина с хозяйственной сумкой в руке. – Нечего таким молокососам брать пример с нынешних богатеев! У них-то совести совсем нет. А вы еще молодые, вам еще жить среди людей.
– Хорошо, – спокойно ответила Оксана, не обращая внимания на слова женщины. – Тогда я тоже поеду на автобусе. Не люблю ждать!
Она захлопнула дверцу и махнула рукой водителю. "Линкольн" медленно отъехал чуть вперед, а затем остановился. Видимо, водитель был ошарашен. Но Оксана еще раз махнула ему рукой, уже нетерпеливо, и лимузин уехал.
И в этот момент из-за поворота наконец-то показался автобус. Антон мысленно перекрестился. В более дурацкую ситуацию он еще никогда не попадал. Оксана еще подумает, что он какой-то дефективный. Отказаться проехаться на лимузине – это надо же было такое придумать! К тому же, они оказались бы в Красногорске минут через двадцать. А теперь тащиться туда чуть ли не час, да еще с пересадкой на другой автобус…
Как назло, автобус был переполнен. В нем было жарко и душно, несмотря на то, что все окна были раскрыты. Антон и Оксана устроились на задней площадке, возле окна. Со всех сторон их бесцеремонно толкали. Где-то в середине автобуса женщина-кондуктор бурно переругивалась с молодым парнем, не желавшим платить за проезд. В воздухе плавал противный запах бензина.
Оксана сняла темные очки и насмешливо посмотрела на насупившегося Антона.
– Ну что, доволен? – спросила она, когда автобус, скрипя и раскачиваясь, наконец-то стронулся с места.
– Да уж, куда больше, – буркнул Антон.
– А я и не знала, что ты такой поклонник общественного транспорта, – продолжала подкалывать его девочка.
– Очень большой поклонник, – кивнул Антон. – Просто дальше некуда!
– Тогда заплати за проезд. Надеюсь, ты как настоящий кавалер, заплатишь и за меня?
Антон покраснел еще больше. Обернувшись, он увидел, что через толпу к ним протискивается полная кондукторша. Она была на взводе, и явно подозревала, что эти двое ребят собираются прокатиться "зайцами".
Антон хотел было достать кошелек, но вдруг с ужасом обнаружил, что в кармане брюк его нет! Проклиная все на свете, он попытался проверить второй карман, но толпа так стиснула его со всех сторон, что он не смог и шевельнуться.
– А вы почему не платите? – визгливо закричала кондукторша, злобно глядя на ребят. – Думаете, я не вижу, как вы с самого конца едете, а не платите?
– Да мы только что вошли! – страдальчески заломив брови, возразил Антон.
– Знаю я, когда вы оба вошли… Ишь как расфуфырились, сопляки! Аж духами да одеколонами на весь автобус несет, просто дышать нечем. А денег платить за проезд не хотите! Вот я сейчас остановлю машину, и вас обоих высажу. Взяли себе моду – "зайцами" разъезжать! На всякие там магнитофоны японские да на "Кока-колу" денег всегда хватает, а билеты кто оплачивать будет – Пушкин, что ли?
Антон все-таки исхитрился и добрался рукой до левого кармана брюк. Увы, он также оказался пустым! Выходит, он забыл деньги дома. Отлично!
– Да вы не кричите так, мамаша, мы заплатим, – ответила Оксана, с усмешкой глядя на побагровевшего Антона. Расстегнув сумочку, она достала красный кожаный кошелек. – Сколько стоит билет до Красногорска?
– Какого такого Красногорска? – удивилась кондукторша. – Да ты что, девонька? Наш автобус туда не идет.
– Нам надо доехать до Павшино, – упавшим голосом объяснил подруге Антон. – А там мы пересядем на другой автобус…
– Хорошо, – кивнула Оксана и протянула кондукторше тысячную купюру. – Этого, надеюсь, хватит?
Кондукторша смутилась. Бормоча под нос что-то насчет богатеньких папеньких сынков и дочек, она долго копалась в сумке, пытаясь набрать сдачу. Оксана спокойно наблюдала за ее мучениями, не обращая внимание на неодобрительные, косые взгляды взрослых.
Всю дорогу до Павшино Антон простоял на задней площадке, словно воды в рот набрав. Он уже сто раз проклял себя за то, что пригласил в музей именно Оксану. Насколько проще и лучше было поехать с Тёмой и Родиком! Или уж, в крайнем случае, одному. Но эта девчонка оказалась того… с перцем. Ей палец в рот не клади! И главное, что теперь делать, без денег-то? И как он мог забыть кошелек дома, олух несчастный?
Но все его страхи оказались напрасными. Едва они вышли на остановке в Павшино, как Оксана с улыбкой протянула ему пятисотенную купюру.
– Возьми, Антошка. Отдашь, когда захочешь. И не куксись ты так по пустякам! У меня таких случаев сколько хочешь было. И даже у папы. Он же наличных денег с собой почти никогда не носит, расплачивается все больше кредитными карточками. А их не везде принимают. Мы из-за этого столько раз оказывались в дурацком положении… Пустяки, дело житейское!
Антон с благодарностью взял купюру и спрятал ее в нагрудный карман рубашки.
– Спасибо! – с чувством произнес он. – Ты человек, Оксана! Прости, что я устроил этот дурацкий спектакль там, на остановке… На самом деле я всю жизнь хотел прокатиться на лимузине!
– И я – тоже, – улыбнулась Оксана.
– Как это?… – не понял Антон.
– Это же не наша машина. Просто у папы сломался джип, и он поехал на работу на мамином "Шевроле". А я как дура захотела пустить тебе пыль в глаза. Ну, и позвонила отцу в банк, попросила прислать какую-нибудь представительскую машину покруче… Вот он и прислал "Линкольн"! Папа для меня все готов сделать, потому что очень любит. Ведь я у него осталась одна…
Оксана запнулась и помрачнела. Но Антон даже не заметил этого. С его сердца словно камень скатился. Ну и дурака же он свалял! Вообразил невесть знает что, а ведь Оксана просто хотела сделать ему приятное.
– Ладно, пойдем, – сказал он и протянул девочке руку.
Они перешли на другую сторону шоссе и направились к остановке автобуса.
Краеведческий музей располагался в здании бывшей церкви. Когда-то с нее снесли купола, разрушили звонницу, закрасили изразцы над входом. И все же в каждой своей архитектурной детали проглядывал храм – и в сводчатых окнах, заложенных старыми витыми решетками, и в покатой крыше, и особенно, в арочном входе.
Антон открыл тяжелую дверь и пропустил Оксану вперед. Как обычно бывает в музеях, их встретила прохладная мгла.
В первом зале располагалась экспозиция, посвященная результатам многочисленных археологических раскопок. За стеклянными витринами стендов лежали каменные топоры, обломки копий и стрел, простейшие инструменты, которые использовали древние люди для обработки земли и постройки жилищ.
Антон вновь взял Оксану за руку, и девочка ответила спокойным взглядом. В нем читалось – не бойся, я не возражаю, ты делаешь все правильно. Сердце Антона наполнилось гордостью. До чего же здорово просто ходить рядом с девочкой, держась за руки! И как он раньше не понимал таких вещей…
В музее было почти пусто, только две пары пожилых людей неспешно прогуливались вдоль стендов. Они с удивлением посмотрели на ребят и приветливо им улыбнулись.
– Ну вот, а ты говоришь, Оля, что молодежь нынче не интересуется историей, – сказал бородатый, худощавый старик с изящной тростью в руке, обращаясь к своей седовласой спутнице. Пожилая, еще сохранившая остатки былой красоты женщина, одобрительно улыбнулась, разглядывая ребят.
Смутившись, Антон повел Оксану в следующий зал. Там располагались материалы, относящиеся к XVI–XIX векам. Отдельный, довольно большой стенд был посвящен истории Петровского. На одной из фотографий была запечатлен голицынский барский дом, а рядом возвышалась трехглавая Успенская церковь.
Антон невольно сжал пальцы девочки.
– Так вот какой она была… – пробормотал он, жадно глядя на блеклый черно-белый снимок. – Красивая, правда?
– Да, очень. Смотри, а липы рядом с ней выглядят почти такими же, как и сейчас. Сколько же им лет?
– Лет двести, не меньше. В прошлом году одна из лип упала, и мы с ребятами часа два считали круги на срезе пня, и все время сбивались. Наверное, она была посажена еще до нашествия Наполеона. О-ох!
Антон вытаращил глаза. На одной из фотографий он увидел аллею, вдоль которой с обеих сторон стояли античные статуи. А заканчивалась аллея высоким белым постаментом, на котором можно было смутно разглядеть чей-то бюст. Конечно же, это был бюст Екатерины Великой!
Мальчик ощутил, как по его спине прокатились мурашки. Одно дело было слышать рассказ сторожа Иосифа Давыдовича о золотом бюсте, и совсем другое – видеть его своими глазами, пусть только и на старинной фотографии.
– Так вот каким он был… – пробормотал Антон.
– Что вас так заинтересовало, молодые люди? – послышался сзади чей-то голос.
Ребята оглянулись. Возле них стоял очень пожилой человек с небольшой бородкой клинышком. Он был чем-то похож на писателя Чехова. Высокий, худощавый, чуть сутулый, с благородным, красивым лицом. И глаза у него были добрые, мудрые…
– Да вот, эта церковь… – немного растерянно ответил Антон. – Мне рассказывал про нее один человек…
Он запнулся, не зная, как продолжить.
– Наверное, вы оба из Петровского? – спросил пожилой мужчина. – Понятно… Знаю я вашу деревню, отлично знаю. Самое, можно сказать, интересное с точки зрения истории место во всем нашем Красногорском районе! Хотя неинтересных мест у нас нет…
Но Петровское – это нечто особое. Вы когда-нибудь поднимались на Катюхину гору? Ну ту, что находится рядом со Знаменками, напротив места, где Истра втекает в Москву-реку? Нет? Обязательно сходите. Оттуда открывается удивительный вид на ваше Петровское, и на Дмитровку, и на Уборы. Видно сразу три прекрасные церкви, одни из самых красивых во всем Подмосковье!
Говорят, Сталин очень любил приезжать на Катюхину гору и любоваться оттуда окрестностями. Он считал, что красивее этого места нет нигде на земле.
– Вы, наверное, работаете в музее? – спросила Оксана.
– Да. Я его директор, уже почти тридцать лет. Меня зовут Андрей Станиславович. А с кем я имею честь разговаривать?
Ребята представились. Антон не удержался и сказал, что увлекается историей, и что его любимый учитель – Садовников.
Андрей Станиславович нахмурился.
– Да, конечно же, я знаю Виктора Григорьевича. Слышал, что с ним случилась какая-то неприятность… Кажется, он попал под машину?
– Нет, ну что вы! – возразил Антон. – На него напали и сильно избили.
Директор музея явно встревожился. На его лбу сразу же образовалась глубокая складка.
– Как же так? – заволновался он. – Но мне же ясно сказали… Вы ничего не путаете, ребята?
– Не-а! – мотнул головой Антон.
– Но за что же?.. Это был такой интеллигентный, приятный молодой человек…
– Почему был? – обиделся Антон. – Виктор Григорьевич обязательно поправится! Мы с ребятами очень хотели его навестить в больнице, но нас туда пока не пускают. Виктор Григорьевич пока еще находится без сознания… Понимаете, бандиты очень сильно ударили его по голове.
– Бандиты? А чем же мог заинтересовать бандитов учитель Садовников?
Антон открыл было рот, чтобы рассказать про план подземелий, но вовремя спохватился.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Следствие еще не закончено. Вроде бы, соседи видели, как к Садовникову приезжали какие-то люди, требовали продать дом и участок земли…
– Ах, участок… – с видимым облегчением сказал директор музея. – Да, такое сейчас, к сожалению, случается. В вашем Петровском земля, что называется, престижная, вот туда и стремятся всякие, как их теперь принято называть, "крутые". Не повезло Виктору Григорьеву, не повезло. Обязательно навещу его, как только он пойдет на поправку… Так что же вас заинтересовало в фотографии Успенской церкви, ребята?
Антон замялся, не зная, что сказать. Но Оксана выручила его.
– Просто мы в первый раз увидели нашу бывшую петровскую церковь, – пояснила она. – Сейчас в парке на этом месте только голая асфальтовая площадка.
Директор музея кивнул.
– Видел, как же… Варварство! До сих пор не пойму, почему большевики так ненавидели религию. Ведь коммунизм, который они собирались строить, и есть ни что иное, как некое подобие царства Божия на земле! Царства, в котором везде бы процветало братство, равенство и счастье, царства, в котором бы под личиной так называемого "морального кодекса строителя коммунизма" действовали бы библейские заповеди.
Но ничего из этого не получилось. Большевики с самого начала пытались насадить в душах людей воинственное безбожие! Называли религию опиумом для народа, сажали в тюрьмы и даже расстреливали священников, закрывали храмы, глумились над многовековыми святынями земли русской. Как мы теперь знаем, ни к чему хорошему это не привело. А сколько чудесных памятников разрушили только у нас в Подмосковье! Хорошо, что сейчас многие церкви уже восстановлены. А там, где от храмов не осталось и камня на камне, поставлены часовенки. Таков, знаете ли, древний христианской обычай.
– А почему же этого не сделали у нас в Петровском? – удивился Антон.
Андрей Станиславович жестко усмехнулся.
– Понятно, почему – не находится средств на святое дело. Но вот сумели же в Москве восстановить храм Христа Спасителя! Быть может, и у вас в Петровском когда-нибудь появятся богатые и неравнодушные к своему Отечеству люди… Ты что, девочка?
– Ничего, – напряженно ответила Оксана и отвернулась, делая вид, что рассматривает стенд.
Антон понял, что может ощущать сейчас его подруга, и поспешил повернуть разговор в другое русло.
– И как же смогли разрушить такую махину? – спросил он. – Мину под нее, что ли, закладывали?
– Не мину, а взрывчатку. Я же говорю – варварство. Не церковь тогда обрушили, а души человеческие в грязь втоптали. Люди порвали еще одну ниточку, которая связывала их с прошлым, с предками. Ведь в этой церкви больше двух с половиной веков крестили, венчали и отпевали всех петровских жителей! Как же можно было по такой ниточке – и топором?
– Да-а… – протянул Антон. – Андрей Станиславович, у меня есть еще один вопрос. Вот эта фотография, со статуями… Что-то не видел я в парке этих статуй.
Директор музея пристально посмотрел на него.
– Ты и не мог их увидеть. Статуи были привезены в Петровское в середине 19 века князем Фёдором Николаевичем Голицыным из Италии. Подлинников, конечно же, среди них не было – таким вещам место только в лучших музеях мира. Так что в голицынском парке находились только копии статуй Афродиты, Афины-Паллады, Артемиды, Адониса, Геракла…
– Копии? – разочарованно воскликнул Антон.