- Так это неправда? - Я тоже рассмеялась.
- Неправда? В жизни подобного не слышал.
- Зачем же тогда вы пробирались к нему в номер с бутылкой вина?
- Ах это… Хотел сказать спасибо от вашего имени.
- Спасибо? От моего имени? Что за чертовщину вы несете, Питер?
Он вздохнул и снова откинулся на спинку кресла.
Внезапно в животе у меня забурчало - желудок требовал пищи.
- Постойте. Я умираю с голоду и хочу что-нибудь заказать. Есть будете?
- Хорошо, что спросили. Приплыви сейчас большая белая акула, проглотил бы ее раньше, чем она меня.
Я сбегала в холл и разыскала меню местного китайского ресторанчика. Недолго раздумывая Грут выбрал утку по-кантонски, я - креветки под острым соусом, то и другое с жареным рисом. Потом позвонила, сделала заказ с доставкой и попросила Грута продолжать.
- Дело в статуе. Мы о ней вспомнили, обсуждая происшествие на кладбище. Я сказал, что вы догадались, каким образом она оказалась в склепе и что означают символы на витражном окне, - хотя понятия не имел, так это или нет. Росс, в свою очередь, не скрывал, что виделся с ректором и выяснил, что некая мисс Дьюнан имеет ко всему какое-то отношение. Пришлось слегка блефовать. Объяснил ему, что вы продвигаетесь в том же направлении, только более целенаправленно: установили связь между статуей и местонахождением сокровища; языком молол, одним словом. Одобряете?
Теперь ясно, почему Мортимер исчез из поля зрения. Он втихую проводил собственное расследование - и, похоже, не без успеха.
Я засмеялась.
- Более или менее. Но "спасибо" за что?
- Убедил его, что вам двоим лучше объединить усилия и как-то договориться насчет поисков сокровища. Он согласился, но к тому времени был уже пьян. Поэтому утром пришлось вручить ему лучшую бутылку совиньона - напомнить об обещании.
- Вот только почему Росс Мортимер первым делом отправился к ректору?
- Чего не знаю, того не знаю - сами его спросите.
Звонок в дверь возвестил о прибытии заказа. Расплатившись с доставщиком, я поручила Груту посмотреть, в каком контейнере что лежит, а сама занялась тарелками и палочками для еды. Ужинать мы собирались в кухне, за стойкой, сидя на высоких табуретах. Пока Грут перетаскивал еду, я налила в стаканы воду и накрыла на двоих.
Влезая на табурет, я заметила взгляд Грута и сообразила, что кимоно распахнулось. На мгновение он покраснел.
- Вы привлекательная женщина, Иллон. Когда улыбаетесь, ваши голубые глаза… Слов нет.
Я закуталась в кимоно поплотнее, не зная, к чему все это может привести.
Мы занялись едой, но вскоре он снова заговорил:
- Видите, я опять принялся за свое. Не могу остановиться, хотя понимаю, что это нечестно по отношению к вам и Финиану. Поэтому последние дни только работой занимался.
- Ну да, не считая поисков собутыльника. Вы ведь любитель этого дела? Выпить я имею в виду.
Грут по-мальчишески взъерошил волосы.
- У ирландцев это означает "ты алкоголик", верно?
- Я не говорю, что вы алкоголик, тем не менее пить на работе - плохой признак.
Он безнадежно махнул рукой и улыбнулся.
- Все от неразделенной любви. Где еще найдешь утешение, если не на дне стакана?
- Вы авантюрист, - укорила я. - У ирландцев это означает "вы авантюрист".
Грут рассмеялся, но тут же посерьезнел.
- Слушайте дальше, я еще не все рассказал о Терри Джонстоне. Он был братом Росса Мортимера - вернее, Росса Джонстона. Фамилию Мортимер Росс выбрал наугад из книжки о Каслбойне.
Я оторопела.
- Признайтесь: вы все выдумали, - ведь так?
Грут покачал головой, отложил в сторону палочки и отпил воды из стакана.
- Своими отношениями братья чем-то напоминали Тео и Винсента Ван Гогов. Как Винсент, Терри тоже был художником. В своем деле, правда. А занимался он мошенничеством, притом не слишком удачливо. Родители их погибли в автокатастрофе, и мальчики еще подростками унаследовали процветающий семейный бизнес - торговлю антиквариатом. Терри интереса к делу не проявлял, связался с хиппи, переезжал с места на место: поживет несколько месяцев в Непале, потом в Бали, потом в Калифорнии, - но всегда присылал Россу открытку оттуда, где остановился. Двух лет не прошло, как он подхватил ВИЧ. Вернулся в эти края и зарабатывал на жизнь, нанимаясь землекопом там, где в них нуждались. Можно? - Грут нацелился на одну из моих креветок.
Я кивнула.
- Мм, очень вкусно, - похвалил он.
- Поэтому я их всегда заказываю, - призналась я. - В следующий раз обязательно что-нибудь другое попробую.
- Так на чем я остановился?.. Как-то Терри продал на черном рынке копию, выдавая за подлинный археологический артефакт. Похоже, он не раз проделывал этот трюк, пока работал на раскопках, - врал, что нашел ценную вещь, и предлагал купить. Потом исчезал, переехав на другой раскоп - здесь или где-нибудь в Британии. Но в тот раз нарвался на серьезных людей, и они захотели вернуть свои деньги. Россу пришлось заплатить. Несколько недель назад он получил письмо, в котором Терри просил три тысячи евро, чтобы вложить в какое-то дело в Каслбойне. Росс решил, что брат опять влип, и отказал. Тогда Терри напомнил, что близится его сорокалетие и деньги будут прекрасным подарком. Росс снова сказал "нет", и Терри использовал последний аргумент - деньги нужны для лечения. Росс настаивал: если Терри не объяснит, где и как собирается лечиться, денег не увидит. Объяснять Терри не собирался и на день рождения ничего не получил. В прошлую пятницу он позвонил Россу из больницы Святого Лоумана и рассказал о статуе, в которой могло быть спрятано сокровище. Росс чувствовал себя виноватым, и его больше тревожило, что брат лежит в больнице. Но, добравшись сюда в субботу, застал Терри уже в коматозном состоянии.
- А зачем ему витражное окно понадобилось? - Своими палочками я подхватила с тарелки Грута кусочек утки.
- Говорит, что в берлоге Терри в Наване он нашел разные заметки и рисунки, в том числе витражного окна. Там же лежала книга по истории Каслбойна с отмеченной маркером легендой о спрятанном сокровище из монастыря Пресвятой Девы. Вероятно, Терри разрабатывал очередную аферу, а когда нашли статую, понял, что легенда вполне правдоподобна.
- Может, Терри искал деньги, чтобы затеять на ее основе мистификацию и заработать на лечение в какой-нибудь клинике?
Грут серьезно посмотрел на меня.
- Там совсем другое, Иллон.
На ведущую к дому подъездную аллею свернула машина.
- К нам гости, - удивилась я.
- Кого-нибудь ждете?
- Никого.
Когда я услышала, как в дверь вставляют ключ, то подумала, что приехала мама. Но у нее был отдельный вход на ее половине дома, и обычно она первым делом заходила к себе.
- Привет, - донесся из холла бодрый голос Финиана.
- Мы в кухне, - откликнулась я.
Он вошел и, увидев Грута, остановился как вкопанный. Я понимала, что выглядит все не лучшим образом.
- Нам заказ привезли, есть будешь? - Я старалась вести себя так, словно ничего особенного не происходит.
Финиан смотрел на меня с каменным выражением лица, какого прежде мне видеть не доводилось.
- Я приехал сообщить о своем решении. Думал, так лучше, чем по телефону. Если не возражаешь, хотел бы поговорить с глазу на глаз.
- Ну да, конечно. Извините, - обратилась я к Груту, соскользнула с табурета и вышла в холл. Финиан уже стоял посреди гостиной, лицо его побелело от ярости.
- Это совсем не то, что ты думаешь, - сказала я, словно героиня "мыльной оперы".
Финиан поднял руку.
- Мне все равно, - отчеканил он. - Ты знаешь, зачем я здесь. Я решил… Я решил принять заказ "Нэшнл траст".
По тому, как он заколебался, прежде чем произнести, я поняла, что могла услышать совсем другое. Однако выбор был сделан.
Уходя, Финиан на секунду задержался и показал на вазу, стоявшую на кофейном столике.
- Красивые цветы.
ГЛАВА 35
Мы с Финианом сидели в беседке на краю "Призрачного сада". Луны не было видно, только звезды, и все вокруг расцвело, распустив матово-белые, бледно-голубые и нежно-сиреневые лепестки. Каллы на грядке застыли вереницей монахинь в белоснежных накрахмаленных головных уборах.
Я заметила, что в дальнем конце кто-то стоит, чей-то силуэт на фоне чуть подсвеченного звездами кустарника. Я повернулась, чтобы сказать Финиану, но он исчез. А неизвестный шел, волоча ноги по темной траве, прямо на меня. Вспомнилась ночь, когда в Брукфилде появился Терри Джонстон. Мне показалось, что на человеке костюм, но кто он, в темноте было не разглядеть.
- Финиан, это ты?
В ответ донеслось только ровное, монотонное гудение. С каждым шагом человек казался все более знакомым. Он продвигался рывками, то и дело останавливаясь и уточняя направление, как киношные зомби.
- Довольно, Финиан! - Я начинала сердиться.
Человек подошел еще ближе, и я узнала отца, тянувшего ко мне руки. С ним было что-то не так - ни слова не говоря, он только гудел на одной и той же ноте.
Когда отец приблизился вплотную и упал на колени, я вжалась в спинку скамьи. Он страшно исхудал, еще хуже, чем Терри Джонстон. Кожа, не толще листа бумаги, обтянула череп. Губы были плотно сжаты, но я слышала тот же странный гудящий звук.
- Папа, пожалуйста, скажи что-нибудь, - взмолилась я в полном смятении.
- Мужские особи питаются нектаром, - произнес голос у меня за спиной. - Поэтому говорить он больше не может.
Я оглянулась и увидела вернувшегося Финиана.
Я снова повернулась к отцу, однако вместо него передо мной стоял Джонстон. Неожиданно челюсть его отвисла, изо рта полезли гудящие пчелы. Их становилось все больше и больше, они прямо кишели, вываливались наружу и, как липкая, тягучая жидкость, падали мне на лицо.
Проснувшись, я продолжала кричать, стряхивая с головы невидимых пчел. Кое-как, вслепую, нащупала выключатель прикроватной лампы и зажгла свет. Гудение еще стояло в ушах, когда, сидя на краю постели, я пыталась прийти в себя и отдышаться.
Вскоре после того как разгневанный Финиан выбежал из дома, Грут заказал такси и мы попрощались. Пришлось уговаривать его не ездить с извинениями в Брукфилд. Я объяснила, что по странному стечению обстоятельств он стал причиной того, к чему я сама в глубине душе стремилась: если бы Финиан отклонил предложение "Нэшнл траст", то считал бы меня виновницей крушения своих планов и никогда бы не простил. А мне не хотелось, чтобы этот яд разъедал его душу.
Рядом на тумбочке ожил мобильный телефон. Нажимая кнопку "Ответ" ногтем большого пальца, я заметила время на дисплее: 10.25. Выходит, я спала гораздо дольше, чем обычно.
- Снова я, - раздался в трубке голос Грута. - Звоню из гостиницы. Могу подтвердить: у Латифы Хассан был мелиоидоз, и кровь на секаче принадлежит ей. Похоже, Терри Джонстон заразился от нее. Немного раньше я встретился с Галлахером в больнице - теперь ему придется отрабатывать версию причастности Терри к убийству.
- Россу Джонстону говорили?
- Конечно. Для Росса это удар, сами понимаете. Я попытался его смягчить - объяснил, что из-за поражения головного мозга СПИДом Терри мог не до конца понимать, что делает.
- Вы слишком добры. - Выгораживая убийцу отца Грута, защита воспользовалась той же аргументацией.
- Я ничего не придумывал - сам видел пораженные участки, когда проводил вскрытие. У парня, должно быть, и прежде случались периоды помрачения сознания. Кстати, я сказал Россу, что вы согласны с ним встретиться. В половине двенадцатого он уезжает в дублинский аэропорт и будет ждать вас на кладбище в Олдбридже ровно в одиннадцать. Говорит, вы знаете где, а он время сэкономит. Сможете захватить с собой несколько снимков статуи?
- Ну… Согласна. А вы когда улетаете?
- Я вернулся в гостиницу за вещами. Через двадцать минут Галлахер пришлет машину, меня подбросят в больницу, потом отвезут в Дублин. Переночую в отеле "Рэдиссон", завтра утром посмотрю достопримечательности и - домой.
- Какие у вас в больнице дела?
- Заеду повидать Кору Гейвин. Не хочется оставлять о себе плохое впечатление.
Не дай Бог, она учует запах спиртного.
- Не исчезайте, Питер.
Мы попрощались. Я приложила пальцы к губам, там, где он коснулся их своими, целуя меня прошлой ночью.
Я пошла его проводить, и на пороге мы обнялись. Обоих как током прошило - только что искры не посыпались. Грут прикрыл ногой дверь.
- Первый и последний раз, - сказал он и крепко поцеловал меня в губы.
В ту минуту я не осознавала ничего, кроме влечения, которое мы испытывали друг к другу. И когда объятия разомкнулись, меня словно отключили от энергосистемы. Его такси скрылось за поворотом, а я все не могла унять дрожь. Даже сейчас еще не успокоилась. Ничего подобного раньше не бывало. И я нисколько не чувствовала себя виноватой - перед силами стихии не устоять, с гигантской волной, с извержением вулкана не справиться. Такое если случается, то раз в жизни.
Я быстро приняла душ, натянула джинсы и свитер и на ходу перекусила, стоя у кухонного стола. Потом заглянула в офис и объяснила Пегги, куда еду. Пока она распечатывала фотографии статуи, я позвонила в лечебницу, после ночного кошмара опасаясь дурных вестей. Состояние отца не менялось.
Возле кладбища не стояло ни такси, ни других машин. Я набросила теплую красную куртку, которую всегда возила с собой, и по дорожке подошла к закрытым воротам. Дул сильный ветер с реки, солнце спряталось за облака, все вокруг выглядело серым и неприветливым. Перебравшись через каменную ограду, я пошла по узкой тропинке вдоль стены, за которой мы с Фрэн в субботу - с тех пор, казалось, прошло сто лет - рисовали свои этюды. Сразу за стеной, там, где луг круто сбегал к реке, волны высокой шелковистой травы колыхались от ветра, а поверхность воды покрылась рябью. Справа от меня раскачивались и скрипели тисовые деревья, за ними сгорбился остов собора - серые камни в пятнах белого лишайника, трещины и провалы, заросшие багровой, как засохшие потеки крови, валерианой.
Я сошла с тропинки и, огибая могильные плиты, покосившиеся кресты и безвестные холмики, направилась к соборному нефу, над которым вместо кровли нависало хмурое небо. Пройдя сквозь широкий пролом в стене, увидела Росса Джонстона, присевшего на краю ниши напротив. Полы черного пальто, раздуваемого ветром, хлопали его по ногам. Рядом, на гравии, стоял черный кожаный чемодан.
Росс оторвал взгляд от книги, которую читал, и встал, чтобы пожать мне руку. Он выглядел совсем не таким пугающим, как при первой встрече, даже безобидным. Покрасневшие глаза под отекшими веками слезились, морщинистая и сухая, как у ящерицы, кожа обвисла.
Жестом он пригласил меня сесть рядом.
- Если не возражаете, мисс Боуи. Какое-никакое, а укрытие от ветра. Полагаю, нам есть что обсудить.
- Вам ведь скоро ехать, - заметила я.
- Все зависит от результатов нашей беседы.
- Как вас понимать?
Он расстегнул молнию плоской кожаной папки, лежавшей рядом, положил в нее книгу и достал один-единственный лист бумаги. Ветер рвал страницу из рук, похожих на желтые когтистые птичьи лапы.
- Здесь указано точное местонахождение "жемчужины" клада из святилища Пресвятой Девы в Каслбойне. Если поладим, я, возможно, поделюсь с вами информацией. Вы должны подробно рассказать все, что знаете, о находке на кладбище Магдалины. Фотографии захватили?
Я отдала ему большой плотный коричневый конверт.
- Почему, начав наводить справки, вы первым делом обратились к ректору? - спросила я.
- По ошибке. Обе церкви в городе носят имя святого Патрика, так ведь? Предполагая, что брат посещал протестантскую, я в субботу первым делом отправился туда. Когда осматривал церковь, столкнулся с ректором, разговорились. Он объяснил, где можно увидеть витражное окно, но сказал, что у них в архивах есть о нем материалы, если мне интересно, и что он сам ими сейчас занимается.
Когда Джонстон достал из конверта распечатки и стал внимательно их разглядывать, лицо его приняло озадаченное выражение.
- Это алтарная Мадонна. - Я рассказала ему некоторые подробности.
- Вы, должно быть, специалист по средневековой скульптуре? - спросил он.
- Не совсем. Писала диссертацию о том, как в шестнадцатом веке ее повсеместно и безжалостно уничтожали.
- Действительно, страшное было время. Людей силой заставляли отрекаться от религиозных образов и обрядов, к которым они за столетия привыкли и которые любили. Можно подумать, одна форма христианского вероисповедания лучше другой. По мне, так либо все их признать, либо от всех отказаться.
Я не была уверена, что правильно его поняла.
- Вы сами римский католик?
- Я англиканин, считающий, что Томас Кромвель и его сподвижники слишком далеко зашли, когда забрали все в свои руки.
- Ну… в общем… - Я не знала, как реагировать.
- Не важно. Можно оставить снимки?
- Конечно, их распечатали для вас.
- Благодарю. За многие годы через мои руки прошло немало предметов религиозного искусства, но ничего подобного видеть не доводилось, - сказал он, вкладывая фотографии обратно в конверт.
- Теперь расскажите, что вы обнаружили в церковном архиве, - напомнила я.
- Среди ничем не примечательных бумаг попалось письмо некой мисс Кэтрин Дьюнан, посланное в 1900 году ректору в Каслбойне, преподобному Эйлмеру. В отношении святилища Пресвятой Девы она писала, что является наследственной хранительницей его "главного сокровища", которое, как и ковчег в форме статуи, было спрятано в четырнадцатом веке по указанию Джоан, графини Марча… В чем дело, дорогая моя? - Он заметил, что я улыбнулась.
- Я-то думала, вы потомок Джоан.
Он смутился.
- Прошу прощения, так получилось. Это было необходимо, потому что…
Жестом я дала понять, что объяснения не нужны.
- Я знаю почему. Пожалуйста, продолжайте.