- Прежде всего, быть честной… со мной и с теми, кто будет обращаться к вам от моего имени. И учиться! Овладевать всем тем, чему вас буду учить я или люди, на которых я вам укажу. А вообще-то, как говорил один из кардиналов секретных служб, в нашем деле авантюризм, риск и нахальство должны сочетаться с благоразумием. И ради достижения результата ни одним из этих качеств жертвовать нельзя. Равно как и делать его преобладающим в ущерб другим. Контрразведка в представлении непосвященных - это разгребание авгиевых конюшен. Где-то это так. При всем том, как ни странно, для грязной работы лучше всего подходят люди с чистыми руками, то есть мы, контрразведчики. А лучше сказать: люди с золотыми руками и светлыми головами! Обыватель не прочь подглядеть за чужой жизнью в замочную скважину. Вас заставлять это делать я не буду. Вы эту, чужую жизнь, будете наблюдать вблизи, общаясь с нашими противниками глаза в глаза. А потом обо всем докладывать мне. Ясно?
- А как же… это… ну, уголовное расследование?
- Заседание откладывается, господа присяжные заседатели! На время, пока вы, Валентина Николаевна, будете работать со мной…
- Леонтий Алексеевич, простите за вопрос. А как насчет секса?
- Знаете, Валентина Николаевна, среди врачей, как и среди контрразведчиков моей закалки, считается недопустимым вступать в интимную связь со своими пациентами. То есть в нашем с вами случае - с моей подопечной… Так что секса между нами быть не может!
- Нет-нет! Леонтий Алексеевич! - закричала в панике Валентина. - Я имела в виду совсем другое… Или другого… Вы, ради Бога, меня извините, я не сумела правильно выразиться… Придется ли мне по вашему заданию вступать в половой контакт… ну, не знаю, как вы их называете… Ну, с интересующими вас людьми, что ли! - на едином дыхании выпалила Борзых.
- Вы знаете, Валентина Николаевна, я не стал бы исключать такой ситуации. Но должен вам сказать, что изначально все будет согласовано с вами и решение этого пикантного вопроса останется за вами! Знайте об этом заранее, кто бы ни пришел после меня… Впрочем, ближайшие лет пять я никому вас на связь передавать не собираюсь. Но вы же знаете, не только человек, но и контрразведчик - только предполагает, а располагает жизнь! И последнее. Поверьте, встреча с генералом Карповым - это не счастливый случай. Это - судьба… Ваша! Я верю в вас и буду считать, что не ошибся, если увижу взаимность, искренность и полную самоотдачу…
Глава десятая
Из большого секса - в большую контрразведку
Валентина Борзых, в оперативных учетах КГБ агент "Распутина", оказалась способной ученицей, доказательством чему служили и профессии, которыми она овладела, готовясь участвовать в оперативных мероприятиях по разработке интересующих генерала Карпова объектов, и добытая информация.
Магическая красота и загадочная харизма новоиспеченной агентессы, ее умение настроиться на волну собеседника срабатывали безотказно. Будто невзначай поставленные вопросы развязывали языки. Одним намеком на возможность провести с ней вечер она делала покладистыми объектов, независимо от их возраста, расы и профессии. "Распутиной" было свойственно не только гипнотическое обаяние, но и чрезвычайная самоуверенность. Еще бы - за спиной генерал КГБ!
На этом и зиждилась тактика Карпова, превратившего свою секретную помощницу в незнающую поражений обольстительницу и похитительницу интересующих его сведений.
Манящий шарм агентессы придавал ее отношениям с объектами особую пикантность, ей по плечу были амплуа парикмахера, машинистки или манекенщицы. Порой "Распутина" была журналисткой, ведущей рубрику светской хроники в молодежной газете, иногда - актрисой театра. Иногда впечатляющих результатов агентесса добивалась, выступая в роли массажистки элитной сауны. Там сама обстановка располагала к откровенности - обнажались не только тела, но и души. Получив "санкцию на любовь", "Распутина" от легкой пальпации плавно переходила к общему массажу тела, приговаривая: "живот на живот, и все заживет". Факт общеизвестный: когда красивая голая женщина распахивает ноги, мужчина рассказывает все.
Словом, в какой бы ипостаси ни выступала "Распутина", Карпов получал ценную информацию.
…Боевое крещение "Распутиной", по мнению Карпова, состоялось, когда она сыграла ключевую роль в компрометации кадрового офицера ЦРУ Чарльза Левена.
Американец работал в Москве под прикрытием журналиста-международника, представляя интересы американской частной телерадиокомпании, входившей в корпорацию "U.S.Inform". На самом деле Левен выполнял функции связника между зарубежным антисоветским центром и советскими диссидентами.
Долго сотрудники Службы Карпова охотились за ним, однако никак не удавалось подловить его с поличным - чрезвычайно изворотлив был объект. Из-за этого оперативной разработке и присвоили кличку "Ловкач".
Доказательная база вмещалась в нескольких томах, но это лишь оперативные данные, а в суд представить было нечего. Тогда-то и решили подставить объекту "Распутину" - и ее руками скомпрометировать его.
Вслед за блестяще проведенным мероприятием Служба Карпова "слила" информацию о проделках американца в центральные печатные органы, которые не замедлили раструбить на весь белый свет, что Левен занимался в СССР деятельностью, несовместимой со статусом журналиста. Таким образом, директору корпорации "U.S. Inform." пришлось самому решать судьбу Левена, отозвав его из Советского Союза. То есть формально советские власти не имели отношения к выдворению из страны псевдожурналиста. Отнюдь! Именно это и требовалось Комитету госбезопасности.
Накануне отъезда из Москвы Левен устроил прощальную вечеринку в баре гостиницы "Россия". Перевод магнитофонной записи его пьяных откровений уже через час был доложен генералу Карпову.
"…Как только я поселился в гостинице "Украина", - осипшим от водки голосом начал Левен, - русские девки не давали мне проходу. Они хватали меня за руки, за полы пиджака в вестибюле, в коридорах, везде, где бы я ни появлялся… А одна, обалденной красоты нимфа, с которой у меня приключился мимолетный роман, та вообще открыла на меня охоту, и тогда я узнал, как могут быть коварны славянки!
То, что она со мной сделала, ты, Джон, можешь увидеть только в фильмах ужасов мистера Хичкока…
В общем, так. В гостинице я снимал трехкомнатный номер-люкс. Гостиную я превратил в дикторскую, где стояли юпитеры, телекамера, стол, словом, все, как в настоящей телестудии. Вторая комната была моим рабочим кабинетом, ну, а в третьей я отдыхал…"
"С той самой славянкой?"
"Ты догадлив, Джон… Конечно, с нею… Моя ошибка заключалась в том, что я позволил ей сделать дубликат ключа от своего номера… Впрочем, не только в этом!
Конечно, все мы умны задним умом… Сейчас, после того, что случилось, я бы никогда не приучил ее приходить ко мне, когда ей вздумается… Но с другой, бытовой стороны, мне это было удобно. Ну, ты ж знаешь, какая у нас работа. Волка ноги кормят, и я денно и нощно мотался по Москве в поисках тем для репортажей. Спрашивается, когда уж мне было думать о том, чтобы постирать, погладить?! А так, я возвращаюсь - все выстирано, наглажено, ужин на столе… Валентина была отменной хозяйкой, золотые руки, н-да…
Три раза в неделю русская редакция моей компании через спутники связи транслировала мои репортажи из Москвы. На все про все у меня было десять минут, поэтому ровно без двух минут одиннадцать вечера по Москве - в три часа пополудни по Нью-Йорку я должен был сидеть за столом…
Но случилось так, что в один прекрасный день я понял: дело зашло слишком далеко, Валентина уже считает меня своим женихом, и ждет не дождется, когда я приглашу ее выехать в Штаты. С того момента я попытался дать задний ход…
Начал с того, что перестал оставлять ее у себя на ночь. Дальше - больше. Завел интрижку с еще одной русской девчонкой и специально приглашал ее к себе в гости, когда в номере, по моим расчетам, должна была находиться Валентина…
Что тут началось! Скандалы, слезы, мольбы, угрозы. Я ни на что не реагировал и упрямо гнул свою линию. Однажды девицы даже подрались в моем присутствии, и мне пришлось выпроводить восвояси обеих…
Повторяю, дело происходило летом - это имеет принципиальное значение…
Окна в номере в ходе трансляции, как ты понимаешь, должны быть закрыты наглухо, шторы задернуты - требования звукоизоляции. Кондиционеры в русских гостиницах вообще, а в "Украине" - особенно, едва холодят, поэтому жарища в помещении стояла жуткая - не продохнуть. Хорошо было моим ассистентам - они за кадром и всю работу могли выполнять в одних плавках. А каково мне в накрахмаленной рубахе и в галстуке, да под юпитерами?!
Но ничего, нашел способ.
Сверху, значит, рубашечка, галстук - все, как требовал шеф, а под столом ничего, кроме трусов и таза с холодной водой, куда я окунал ноги… Ниже пояса тебя все равно не показывают…
Этим и воспользовалась Валентина, нанеся мне удар, в прямом смысле, ниже пояса…
Зная время моего выхода в эфир для передачи репортажа в США, она загодя проникла в номер и спряталась в платяном шкафу. Дождалась, когда я начал трансляцию, подползла под стол, приспустила мне трусы и…
Нет, ты можешь себе такое представить: верхняя половина моего тела - в кадре, на виду у миллионов телезрителей, а под столом мне взахлеб делают минет?! Да и не как-нибудь, а с охами, стонами, переходящими в звериное рычание!
Со слов ассистента и техника, у них было впечатление, что под столом тигр забавляется с сахарной косточкой.
А я?! Я не мог сосредоточиться, текст плясал у меня перед глазами, я растерялся…
Потом я увидел себя на контрольном мониторе - весь пунцово-красный, пот катит по лицу в три ручья. Я чувствовал, что меня вот-вот хватит апоплексический удар, но сделать что-либо не мог - оплаченное эфирное время пошло. Что такое сорвать его - тебе известно…
Под сладострастные вздохи и завывания Валентины я и прокомментировал выступление бывшего председателя КГБ, а с июня 1983 года Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова на совещании партхозактива…
Постулаты коммунистической схоластики звучали в откровенной эротической аранжировке, и все это происходило на глазах телезрителей шести американских штатов Западной Америки! На штаб-квартиру компании в Сан-Франциско в тот день обрушился шквал телефонных звонков. Звонили сотни телезрителей!
Кто-то возмущался, кто-то недоумевал, кто-то злорадствовал, а кое-кто и веселился… А я… Я оказался идеальной фигурой и для битья, и для бритья. Для одних - мишенью для критики, для других - идейным наставником, советчиком-первопроходцем, овцой, с которой стригли политические дивиденды…
Как я уже сказал, мой репортаж был посвящен выступлению Юрия Андропова. Так вот, нашлись остряки, которые предложили следующий сюжет: во время очередного репортажа показать папу римского, читающим проповедь в публичном доме на фоне обнаженных фигур, которые занимаются групповым сексом…
А один телезритель из Сиэтла потребовал с компании возмещения убытков. Оказалось, что мой репортаж он принял за новое секс-шоу и поспорил со своим соседом на сто баксов, что в заключении выступления Андропов вместо носового платка вытрет лоб ажурными женскими трусиками… Ну, и конечно, проиграл! Этот сутяга решил, что в зале Кремлевского Дворца съездов проводится не совещание, а сеанс группового секса, и в качестве доказательства ссылался на услышанные им в ходе передачи стоны и завывание…
Кое-кто решил, что это - новая форма подачи политических новостей, эксперимент, устроенный, чтобы выяснить, как доводить серьезную политическую информацию из СССР до рядовых американцев…
Были и такие, кто настаивал, чтобы и впредь все события, происходящие на советском политическом Олимпе, подавались именно в такой, непристойной, аранжировке. По их мнению, весь социалистический лагерь - один большой бордель, где за красивой вывеской сплошной разврат. А в качестве доказательства мои почитатели ссылались на эпизоды из моего же репортажа…"
"Ну, и чем все закончилось?"
"Чем-чем… Американского посла в Москве вызвал к себе министр иностранных дел Громыко и отодрал по первое число, после чего русский МИД направил ноту протеста в Госдеп США…
Это в итоге и решило мою судьбу в корпорации "U.S.Inform."…
В Москве карусель крутится уже неделю, а после этого я еще неизвестно сколько буду писать объяснительные моему начальству…
Словом, все произошло в соответствии с известным тезисом кардинала от шпионажа Аллена Даллеса:
"Разведка и контрразведка в скрытом противоборстве действуют отнюдь не в духе рыцарских турниров. Они взывают к самым низменным страстям и устремлениям и успешно ими используются. В этом - их высший разум. На войне, как на войне - для достижения результата все средства хороши, когда они наносят урон противнику, даже если и выгладят неэстетично…"
"Джон, ты понял? Оказывается, Валентина нанесла мне всего-навсего неэстетичный урон!"
* * *
С помощью "Распутиной" генералу Карпову удалось обнаружить, а затем и привлечь к сотрудничеству - пару англичан и голландцев. Было так.
Однажды Карпов, выясняя оперативные возможности новоявленной секретной помощницы, поинтересовался, не приходилось ли ей иметь дело кроме африканцев с другими иностранцами, находящимися в Москве по служебным делам?
Валентина с готовностью ответила, что у нее были контакты с подданными Великобритании и Нидерландов, работающими в посольствах этих стран в Москве. Однако общение с ними она прервала по причине их экстравагантных сексуальных запросов. Хотя при необходимости она могла бы возобновить знакомства, так как сохранила визитные карточки.
- И в чем их экстравагантность?
- Да все они - "анютины глазки"…
- Голубые, что ли?
- Нет-нет, Леонтий Алексеевич… Они - мазохисты…
- И что ты с ними делала?
- За триста долларов я их размазывала по стене… И никогда не позволяла им меня трогать. Впрочем, они и не нуждались в половой близости… Один из таких моих "дружков" был советником английского посла. Однажды он предложил мне заключить с ним контракт: за тысячу фунтов стерлингов в месяц я должна была играть роль изощренной великосветской дамы и по первому вызову, днем ли, ночью ли, мчаться к нему и делать все, что он мне предварительно продиктует по телефону… Предложение, конечно, заманчивое, но меня беспокоил его слишком буйный темперамент. Он переодевался в женское платье и хотел, чтобы я его унижала и оскорбляла… Я должна была называть его женским именем и обращаться с ним, как со своей собственностью, ну, скажем, как с провинившейся домработницей. Кстати, его коллекции женских трусиков можно было позавидовать - она превосходила мою и Мальвинину вместе взятые…
Другой мой "дружок" хотел, чтобы я делала вид, будто отрезаю у него член огромным ножом. Я изображала все, как он просил. Как оказалось, его девушка когда-то проделала с ним этот трюк, но не понарошку, а всамделишно и чуть было не лишила его мужского достоинства. Так вот, с тех пор от ощущения лезвия ножа на коже он балдел и достигал оргазма…
Вообще-то, иметь дело с "анютиными глазками" - все равно, что вертеть в руках гранату с выдернутой чекой: постоянно испытываешь страх, что она вот-вот взорвется. С этой публикой нужен постоянный контроль. Над ними и над собой. Ты командуешь, а они тебе подчиняются…
Однако такие отношения очень неустойчивы: "дружки" иногда начинали использовать мои штучки против меня же… Но я, как правило, умела увидеть, когда у них наступал перелом, ну и предвосхищала последствия… Какое-то время они мне нравились больше, чем негры, из-за того что к ним не надо даже прикасаться…
Я пришла к заключению, что их нужно было провести через три стадии. Первые две - унижение и рабское состояние. Во время третьей они просто мастурбировали передо мной. Но в течение всего общения необходимо было с ними разговаривать, постоянно подчеркивая, что они недостойны даже прикоснуться ко мне… Я на собственном опыте убедилась, как можно вертеть людьми с помощью одних только слов и команд… Знаете, Леонтий Алексеевич, мне кажется, "анютины глазки" - не редкость среди английских и голландских дипломатов, даже при том, что их жены здесь, в Москве…
- Что, в их среде есть и женатые?!
- Да в том-то все и дело, Леонтий Алексеевич! Я сделала вывод, что чем большего они достигли в жизни, тем скучнее им становится оттого, что окружающие - особенно женщины - охотно подчиняются их прихотям и капризам. Мне кажется, что со временем у них возникает потребность, чтобы кто-нибудь сказал им, что они - пустое место…
Как-то - и это явилось последним кадром в этом садомазохистском фильме с моим участием в главной роли - я приковала одного англичанина наручниками к биде, изрезала ему бритвой всю спину, а потом стала поливать раны водкой. Он словил кайф, а я почувствовала приступ тошноты. Когда я вернулась домой, меня вырвало. Вот тогда-то я решила: все, баста, иначе можно свихнуться! Но, вы знаете, не прошло и недели - мне вновь захотелось пообщаться, вдохнуть, так сказать, аромата "анютиных глазок"… Увы, не срослось - я встретила Артура…
- Ну, а сейчас? Сейчас ты могла бы при необходимости возобновить отношения с кем-нибудь из знакомых тебе "анютиных глазок"? Не стошнит?
- Думаю, не стошнит…
- Что ж, будем считать, что твое согласие получено!
* * *
Не раз объекты оперативной заинтересованности генерала, влюбившись по уши в "Распутину", предлагали ей руку и сердце. Вслед за этим она почему-то неизменно оказывалась вне игры - ее немедленно выводили из разработки. Поначалу Валентине было невдомек, как шефу стало известно о предложении объекта, если она была с ним наедине?
Наконец она поняла, что причина во всеслышащем ухе "Константина Григорьевича Баранова" - КГБ…
…Однажды объект карповской разработки и "Распутина" попали в неприятный инцидент. Возвращаясь поздно ночью в гостиницу, они были взяты в клещи тремя вооруженными ножами грабителями. Слава Богу, объект владел приемами джиу-джитсу и злоумышленники закончили свой ночной промысел на койках в Склифосовского. После этого случая агентесса загорелась желанием овладеть каким-нибудь видом восточных единоборств.
"Почему бы и нет? - подумал Карпов. Уж если лепить из девицы агентессу экстра-класса, то надо обучить ее всему! Вон ведь, Марта Петерсон, кадровая сотрудница ЦРУ была каратисткой. Да не просто каратисткой - чемпионкой США 1972 года, обладательницей черного пояса!