3
Двери коттеджа были закрыты. Гарднер чуть задержался. Свой пиджак он положил на столик с комбинезонами, натянул бахилы и перчатки, а потом и хирургическую маску. Я видел, как он набрал в грудь побольше воздуха, прежде чем открыть дверь в коттедж и впустить нас внутрь.
Мне доводилось видеть самые разные трупы. Я знаю, как пахнет смерть на разных стадиях разложения, даже умею различать стадии по запаху. Мне попадались тела, сгоревшие до костей, превратившиеся в мыльную массу от воздействия воды. Все это малоприятно, но является непременной составляющей моей работы, и я полагал, что давно ко всему привык.
Но такого, как здесь, я сроду не встречал. Вонь стояла такая густая, что, казалось, ее можно пощупать. Тошнотворный сладковатый запах разлагающейся плоти был настолько концентрированный, что пробивался сквозь ментол у меня под носом с такой легкостью, словно я ничем и не мазал. В коттедже роились тучи мух, жизнерадостно жужжа вокруг нас, но они казались сущей ерундой по сравнению с царившей тут жарой.
Внутри коттеджа было как в сауне.
- Бог ты мой… - поморщился Том.
Мы оказались в небольшом, скудно обставленном помещении. Работающие тут криминалисты на секунду оторвались от своих занятий, чтобы поглядеть на нас. Закрытые ранее занавески раздвинули, чтобы впустить сюда дневной свет через окна, расположенные по обе стороны от двери. Покрашенные черной краской доски пола были прикрыты ткаными ковриками. Над камином на одной стене висела пара пыльных оленьих рогов, возле другой находились металлическая раковина, плита и холодильник. Остальные предметы - телевизор, софа и кресла - были небрежно сдвинуты в сторону, освобождая центр комнаты, где оставался только небольшой обеденный стол.
На котором и было тело.
Обнаженное, лежащее навзничь, руки и ноги свисали по краям стола. Раздувшийся от газов торс походил на раскрытую битком набитую спортивную сумку. С него на пол сыпались личинки, и их было так много, что копошащаяся масса походила на кипящее молоко. Рядом со столом находился электрообогреватель, и все три его лампы светились желтым светом. У меня на глазах одна личинка упала прямо на них и мгновенно превратилась в дым.
Дополнял картину стул со спинкой, стоявший у головы жертвы. Это выглядело вполне невинно, если не задумываться, для чего он там, собственно, поставлен.
Кто-то хотел хорошенько рассмотреть результат своего деяния.
Наша группа так и застыла в дверях. Даже Том казался ошарашенным.
- Мы все оставили в том же состоянии, как и нашли, - пояснил Гарднер. - Подумали, что ты сам захочешь измерить температуру в помещении.
В моих глазах он сразу вырос на пару пунктов. Температура - очень важный фактор для определения времени, прошедшего с момента смерти, но мало кто из следователей, с которыми мне доводилось иметь дело, вспомнил бы об этом. Хотя в данном случае я бы предпочел, чтобы Гарднер оказался менее скрупулезным. Сочетание жары и вони было просто невыносимым.
Том рассеянно кивнул, он уже полностью сосредоточился на трупе.
- Поможешь, Дэвид?
Я поставил кейс на чистое место на полу и раскрыл его. Том носил с собой практически то же оборудование, что и несколько лет назад, когда мы познакомились. Все далеко не новое и аккуратно разложено по местам. Но, будучи в душе консерватором, он все же признавал пользу новых технологий. Том сохранил свой старый ртутный термометр, элегантное творение инженерной мысли из стекла и металла, но рядом лежал вполне современный цифровой. Я включил его, на дисплее замелькали цифры.
- Сколько вы тут еще пробудете? - спросил Том у Гарднера, покосившись на работающие в комнате фигуры в белых комбинезонах.
- Еще некоторое время. Тут слишком жарко, чтобы задерживаться надолго. У меня один агент уже сознание потерял.
Том склонился над трупом, тщательно обойдя кровавые пятна на полу. Он поправил очки.
- Температуру измерил, Дэвид?
Я глянул на дисплей. Меня уже начал заливать пот.
- Сорок три и пять.
- Теперь уже можно выключить этот чертов обогреватель? - спросил один из криминалистов, здоровенный мужик с пивным брюхом, обтянутым комбинезоном. Видимая за маской часть его физиономии была красной и потной.
Я глянул на Тома. Тот кивнул.
- Окна тоже можно открыть. Свежий воздух тут не помешает.
- Слава тебе Господи, - выдохнул здоровяк, выключая обогреватель. Как только лампы потускнели, он тут же раскрыл все окна настежь. Свежий воздух полился в коттедж, и раздались облегченные вздохи присутствующих.
Я подошел к Тому, внимательно рассматривающему тело.
Гарднер нисколько не преувеличивал: убийство, вне всякого сомнения. Конечности жертвы, свисавшие по сторонам стола, были привязаны к ножкам клейкой лентой. Кожа натянута как на барабане и приобрела цвет старой дубленой, что усложняло определение этнической принадлежности. Светлая кожа после смерти темнеет, а темная, наоборот, зачастую светлеет, смешивая цвет и расу. Куда более очевидными были разрезы. Конечно, кожа трескается, когда тело начинает разлагаться и его распирают газы, но эти разрезы явно не были естественного происхождения. Высохшая кровь заляпала стол вокруг тела и коврик на полу. И лилась она из открытой раны, может быть, даже не одной, из чего следовал вывод, что как минимум некоторые травмы эпидермиса произошли, когда жертва была еще жива. Этим же объясняется и огромное количество личинок падальной мухи, поскольку эти мухи откладывают личинки в каждое отверстие, которое найдут.
Но даже с учетом всего этого я не припоминал, чтобы прежде видел такое количество личинок с одного тела. Рядом с трупом аммиачный запах был почти невыносим. Личинки заполонили глаза, нос, рот и гениталии, так что даже пол жертвы невозможно было определить.
Я поймал себя на том, что слежу глазами за тем, как они копошатся в дырке на животе, отчего кожа вокруг шевелилась как живая. И невольно прижал рукой свой собственный шрам.
- Дэвид? Ты в норме? - тихо спросил Том.
Я с трудом оторвал глаза от трупа.
- Да.
И начал доставать из кейса баночки для образцов.
Я ощутил на себе его взгляд. Но Том не стал продолжать тему и повернулся к Гарднеру.
- И что нам известно?
- Негусто. - Голос Гарднера приглушала маска. - Тот, кто это сотворил, очень методичен. Никаких следов в крови - значит, убийца тщательно следил, куда ставит ноги. Коттедж был арендован в прошлый четверг неким Терри Лумисом. Никакого описания. Резервирование и оплата по кредитке сделаны по телефону. Голос мужской, акцент местный, и этот малый попросил, чтобы ключи оставили под ковриком у двери коттеджа. Сказал, что приедет поздно.
- Удобно, - сказал Том.
- Очень. Похоже, они тут не очень-то озабочены бюрократией, лишь бы бабки платили. Аренда коттеджа закончилась сегодня утром, и когда ключи не вернули, управляющий пришел, чтобы все проверить и убедиться, что ничего не пропало. Местечко такое, как видишь, что его беспокойство вполне понятно. - Он окинул взглядом ветхий коттедж.
Но Том пропустил эту реплику мимо ушей.
- Коттедж был арендован только с прошлого четверга? - уточнил он. - Ты уверен?
- Так сказал управляющий. Дата совпадает с датой регистрации заявки и оплаты по кредитке.
- Не может такого быть, - нахмурился Том. - Это же всего пять дней назад.
Я думал о том же. Разложение зашло слишком далеко для столь короткого промежутка времени. Плоть уже приобрела творожистую консистенцию, начался процесс брожения и разложения, и потемневшая кожа сползала с нее как мятый костюм. Конечно, электрообогреватель мог ускорить процессы до определенной степени, но это не объясняло наличия огромного количества личинок. Даже в разгар летней жары и во влажном климате Теннесси требуется не меньше семи дней, чтобы разложение дошло до такой стадии.
- Когда его нашли, двери и окна были закрыты? - машинально спросил я Гарднера. Не тот случай, чтобы продолжать молчать.
Тот недовольно поджал губы, но все же ответил:
- Закрыты, заперты и занавешены.
Я отмахнулся от вьющихся перед лицом мух. Несмотря на свой немалый опыт, я так и не смог к ним привыкнуть.
- Слишком много насекомых для закрытого помещения, - сказал я Тому.
Он кивнул. Пинцетом аккуратно снял личинку с трупа и поднес к свету, чтобы рассмотреть.
- Что скажешь?
Я пригляделся. У личинок мух три стадии развития, называемые возрастными, за которые личинки постепенно увеличиваются в размере.
- Третья стадия, - сказал я. Это означало, что личинке как минимум шесть дней, а может, и больше.
Том кивнул, бросив личинку в маленькую баночку с формальдегидом.
- А некоторые уже начали окукливаться. Значит, смерть наступила шесть или семь дней назад.
- Но никак не пять, - добавил я. Рука невольно опять потянулась к шраму, но я удержался. Давай же, соберись! Я заставил себя сосредоточиться на том, на что смотрю. - Полагаю, его убили где-то в другом месте и привезли сюда уже мертвым.
Том поколебался. Я заметил, как двое криминалистов переглянулись, и мгновенно осознал свою ошибку. Лицо вспыхнуло. Ох и дураак…
- Нет необходимости привязывать руки и ноги к столу, если жертва уже мертва, - проговорил здоровенный криминалист, странно на меня поглядев.
- Ну, может, в Англии трупы поживей, чем у нас тут, - невозмутимо изрек Гарднер.
Раздались смешки. Я чувствовал, как горит лицо, но ничего не мог сделать, чтобы исправить ситуацию. Идиот. Да что с тобой такое?!
Том невозмутимо завинтил крышку баночки.
- По-твоему, этот Лумис убийца или жертва? - спросил он Гарднера.
- Ну, в найденном тут портмоне обнаружили права и кредитки Лумиса. И более шестидесяти долларов наличных. Мы проверили. Тридцать шесть лет, белый, страховой агент в Ноксвилле. Не женат, живет один, отсутствует на работе несколько дней.
Дверь коттеджа распахнулась, и вошла Джейкобсен. Как и Гарднер, она надела перчатки и бахилы, но даже в таком виде умудрялась выглядеть элегантно. Маску она надевать не стала, и когда подошла и встала рядом со старшим агентом, ее лицо было бледным.
- Значит, если только убийца не забронировал коттедж под собственным именем и предусмотрительно забыл тут свое удостоверение личности, можно предположить, что этот покойник либо Лумис, либо какой-то другой неизвестный мужчина, - сказал Том.
- Примерно так, - ответил Гарднер и замолчал при виде появившегося в дверях очередного агента.
- Сэр, вас там спрашивают.
- Сейчас вернусь, - бросил Гарднер Тому и вышел наружу.
Джейкобсен осталась в коттедже. Лицо ее было по-прежнему бледным, а руки она крепко сжимала на животе, словно стараясь удержать малейшие проявления слабости.
- Откуда вы знаете, что это мужчина? - поинтересовалась она. Глаза ее при этом машинально устремились на личинки, копошащиеся в области паха жертвы, но она быстро отвела взгляд в сторону. - Я не вижу ничего, что позволило бы сделать такой вывод.
Ее акцент был не таким ярко выраженным, как мне доводилось слышать, но все же достаточно явно свидетельствовал, что она местная уроженка. Я покосился на Тома, но тот сосредоточился на трупе. Или делал вид.
- Ну, помимо роста… - начал я.
- Не все женщины низкорослые.
- Безусловно, но таких высоких не много. Но даже у такой рослой женщины строение костей было бы тоньше, особенно черепа. Это…
- Я знаю, что такое череп.
Господи, да она сварливая.
- Я хотел сказать, что, как правило, это отличный индикатор пола жертвы, - договорил я.
Она упрямо вздернула подбородок, но больше ничего не сказала. Том выпрямился, закончив изучение разверстого рта трупа.
- Дэвид, взгляни-ка на это.
Он отодвинулся, уступая мне место. Большая часть мягких тканей на лице уже исчезла. В глазных и носовой впадинах кишели личинки. Зубы были почти все на виду, и обычно желтовато-белый дентин имел явно выраженный красноватый оттенок.
- Розовые зубы, - прокомментировал я.
- Доводилось видеть такое прежде? - спросил Том.
- Пару раз.
Но не часто. И не в такой ситуации.
Джейкобсен внимательно слушала.
- Розовые зубы?
- Такое случается, когда гемоглобин вынужденно поступает в дентин, - пояснил я. - И придает зубам под эмалью розоватый оттенок. Такое иногда можно увидеть у утопленников, пробывших некоторое время в воде, поскольку голова обычно уходит вниз.
- Почему-то мне кажется, что в данном случае мы имеем дело не с утопленником, - заметил вернувшийся в коттедж Гарднер.
С ним пришел еще один человек. Новоприбывший тоже облачился в бахилы и перчатки, но почему-то я понял, что он не очередной полицейский или агент БРТ. Лет сорока пяти, не то чтобы пухлый, но лощеный и упитанный. В слаксах и легкой замшевой куртке, голубой рубашке. Щетина на круглых щеках заметная, но не настолько длинная, чтобы называться бородой.
Но обманчиво небрежный вид был слишком уж продуман, словно мужчина копировал стиль с изысканных моделей в журнале мод. Одежда хорошо пошитая и дорогая, рубашка расстегнута на одну пуговицу ниже, чем надо. А якобы небрежная щетина и прическа чуть более аккуратные, чем следовало бы, и это выдавало тщательный уход.
Вошедший излучал самоуверенность. Его улыбка ничуть не изменилась, пока он рассматривал привязанный к столу труп.
Гарднер снял маску. Возможно, из уважения к новоприбывшему, не потрудившемуся ее надеть.
- Профессор Ирвинг, если не ошибаюсь, вам не доводилось еще встречаться с Томом Либерманом?
Мужчина улыбнулся Тому.
- Нет, боюсь, наши пути ранее не пересекались. Надеюсь, вы меня простите, что не протягиваю руки. - Он театральным жестом поднял руки в перчатках.
- Профессор Ирвинг - профайлер, работавший с БРТ в ходе ряда расследований, - объяснил Гарднер. - Нам нужен психологический портрет убийцы в этом деле.
Ирвинг скромно ухмыльнулся.
- Вообще-то я предпочитаю называться бихевиористом. Но не стану пререкаться из-за этого.
Ты только что это сделал. Я мысленно велел себе не срывать на нем свое настроение.
Том был сама вежливость, но в его улыбке мне почудился некоторый холодок.
- Приятно познакомиться, профессор Ирвинг. Это мой друг и коллега доктор Хантер, - добавил он, исправляя оплошность Гарднера.
Ирвинг вполне учтиво кивнул мне, но было совершенно очевидно, что на его радаре меня нет. Все его внимание уже обратилось на Джейкобсен, улыбка стала еще шире.
- Кажется, я не расслышал ваше имя?
- Диана Джейкобсен. - Она казалась чуть ли не взволнованной; выказанное доселе хладнокровие грозило вот-вот рухнуть, когда она шагнула вперед. - Очень приятно с вами познакомиться, профессор Ирвинг. Я читала многие ваши работы.
Ирвинг расплылся в совсем уже широченной улыбке. И я невольно отметил, насколько неестественно белые и ровные у него зубы.
- Надеюсь, вам понравилось. И пожалуйста, зовите меня Алекс.
- Диана специализировалась в области психологии, прежде чем прийти к нам в БРТ, - сообщил Гарднер.
Брови профайлера поползли вверх.
- Правда? Ну тогда мне придется удвоить осторожность, чтобы не обмишуриться. - Конечно, он не потрепал ее по щеке, но впечатление было именно таким. Он повернулся к трупу, и улыбку сменила брезгливая гримаса.
- Он знавал деньки и получше, а? Можно еще ментоловой мази, пожалуйста?
Просьба не была обращена к кому-то конкретно. После короткой паузы женщина из команды криминалистов нехотя направилась на улицу за мазью. Потирая пальцы, Ирвинг молча слушал Гарднера, вводящего его в курс дела. Когда женщина-криминалист вернулась, профайлер, не поблагодарив, взял мазь, мазнул себе под носом и отдал баночку обратно.
Женщина сперва поглядела на баночку, потом все же взяла.
- Всегда пожалуйста.
Если Ирвинг и заметил сарказм, то вида не подал. Том, доставая из сумки очередную баночку для образцов, весело глянул на меня, затем снова повернулся к телу.
- Я бы предпочел, чтобы вы подождали, пока я закончу, если не возражаете.
Говоря эти слова, Ирвинг даже не поглядел на Тома, будто считал само собой разумеющимся, что все присутствующие станут выполнять его пожелания. Я заметил, как в глазах Тома мелькнуло раздражение, и на миг подумал, что он возразит. Но не успел Том и рта раскрыть, как его лицо вдруг передернулось в гримасе. Все произошло так быстро, что я бы мог подумать, что мне это привиделось, кабы не его внезапная бледность.
- Думаю, мне надо глотнуть свежего воздуха. Тут чертовски жарко.
Он неуверенно двинулся к дверям. Я шагнул было за ним, но Том, качнув головой, остановил меня:
- Тебе не стоит уходить. Можешь начать фотографировать, как только профессор Ирвинг закончит. Я просто выйду попью водички.
- В холодильнике у столов бутылки с ледяной водой, - сказал ему Гарднер.
Я с тревогой смотрел Тому вслед, но было совершенно ясно, что он не хочет привлекать внимание. Судя по всему, больше никто не заметил, что с ним что-то не так. Он стоял ко всем спиной, кроме меня и Ирвинга, а профайлер ни на что не обращал внимания. Ирвинг, потирая подбородок, слушал продолжавшего пояснения Гарднера, внимательно глядя на лежащего на столе мертвого мужчину. Когда агент БРТ закончил, профайлер не проронил ни слова и не шелохнулся. Вся его поза выражала глубокое раздумье. Определяющее слово - поза. Я мысленно велел себе быть поснисходительней.
- Вы, конечно, понимаете, что имеете дело с серийным убийцей? - изрек профайлер, наконец очнувшись.
Гарднер казался смущенным.
- Мы пока в этом не уверены.
Ирвинг снисходительно улыбнулся.
- О, думаю, можно быть вполне уверенными. Посмотрите, как лежит тело. Его специально выложили для нас. Голый, привязанный и скорее всего подвергшийся пыткам, а потом оставленный лежать лицом вверх. Нет никаких признаков сожаления или раскаяния, никаких попыток закрыть жертве глаза или перевернуть лицом вниз. В этой мизансцене все буквально кричит о расчете и наслаждении действом. Ему нравилось то, что он делал с жертвой. Вот почему он хотел, чтобы вы это увидели.
Гарднер воспринял новость со смирением. Должно быть, он и сам все это понимал.
- Значит, убийца - мужчина?
- Безусловно. - Ирвинг хохотнул, будто Гарднер сказал что-то смешное. - Помимо всего прочего, убитый был явно сильным человеком. Думаете, женщина способна сотворить такое?
Ты себе не представляешь, на что способны некоторые женщины. Я почувствовал, как дернулся шрам на животе.
- Мы тут видим просто фантастическую самонадеянность, - продолжил Ирвинг. - Убийца наверняка знал, что тело найдут, когда истечет срок аренды. Господи, да он даже оставил бумажник, чтобы вы могли идентифицировать жертву. Нет, это не единичный случай. Наш мальчик только начал.
Похоже, такая перспектива профайлеру нравилась.
- Может быть, бумажник не принадлежит жертве, - без особого воодушевления возразил Гарднер.