- Верно. Жели расшифровал криптограмму и хотел, чтобы епископ узнал о том, что ему известно. Маршал выдал себя за посланца епископа и скопировал криптограмму, но ее разгадку оставил при себе.
Марк показал криптограмму, и Малоун внимательно рассмотрел ряды букв и символов.
- Для расшифровки нужен какой-то цифровой ключ?
Марк кивнул:
- Без ключа невозможно разгадать. Существуют миллионы возможных комбинаций.
- Такая же была в дневнике твоего отца, - сказал Малоун.
- Я знаю. Папа нашел ее в неопубликованной рукописи Ноэля Корбу.
- Кларидон нам рассказывал о ней.
- Это значит, что у де Рокфора эта криптограмма тоже есть, - сделала вывод Стефани. - Но это часть вымысла в дневнике Ларса?
- Все, о чем говорил Корбу, подозрительно, - объяснил Торвальдсен. - Он разукрасил историю Соньера, чтобы разрекламировать свой постоялый двор.
- Но как же рукопись, которую он написал? - заметил Марк. - Папа всегда считал, что там была правда. Корбу был близок с возлюбленной Соньера до самой ее смерти в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Многие верили, что она ему кое-что рассказала. Вот почему Корбу никогда не напечатал свою рукопись. Она противоречила его художественной версии произошедшего.
- Но наверняка криптограмма в дневнике фальшивая? - произнес Торвальдсен. - Видимо, де Рокфор стремился заполучить дневник именно из-за нее?
- Мы можем только предполагать, - отозвался Малоун, заметив копию "Читающего устав Каридад" на столе. Он поднял репродукцию размером с открытку и стал рассматривать надпись под маленьким человечком в монашеской сутане, взгромоздившимся на стул и поднесшим палец к губам, призывая к молчанию.
АСАВОСЕ А° DE 1681.
Что-то было не так, и он тут же вспомнил, что дата на литографии в Авиньоне - 1687 год.
Он сказал им то, что вспомнил.
- Я провела утро, добывая информацию об этой картине, - начала рассказывать Кассиопия. - В конце тысяча девятьсот пятидесятых годов она погибла от огня, но перед этим полотно было очищено и подготовлено для выставки. Во время реставрационных работ было обнаружено, что тысяча шестьсот восемьдесят седьмой год на самом деле был тысяча шестьсот восемьдесят первым. Да, разумеется, литография в дворцовых архивах была сделана тогда, когда дата была неясной.
Стефани покачала головой:
- Это головоломка без ответа. Каждую минуту что-то меняется.
- Вы делаете именно то, что хотел магистр, - внезапно вмешался Жоффруа.
Все уставились на него.
- Он сказал, что, когда вы все соберетесь вместе, все будет раскрыто.
Малоун был в замешательстве.
- Но твой магистр специально предупреждал, чтобы мы опасались инженера.
Жоффруа указал на Кассиопию.
- Возможно, вам следует опасаться ее.
- Что это значит? - поинтересовался Торвальдсен.
- Ее народ сражался с тамплиерами два столетия.
- На самом деле мусульмане побили братьев и заставили их собрать пожитки и покинуть Святую землю, - заявила Кассиопия. - А испанские мусульмане заботились о том, чтобы орден оставался в пределах Лангедока, в то время как тамплиеры стремились расширить свою сферу влияния на юге за Пиренеи. Так что ваш магистр был прав. Опасайтесь инженера.
- Что бы вы сделали, если бы нашли Великое Завещание? - спросил Жоффруа.
- Зависит от того, что оно собой представляет.
- Какое это имеет значение? В любом случае Завещание вам не принадлежит.
- Ты слишком нахален для простого члена ордена.
- Здесь многое поставлено на кон, и наименее важное - это ваши честолюбивые стремления доказать, что христианство - это ложь.
- Я не припоминаю, чтобы я говорила, что это мое честолюбивое стремление.
- Магистр знал.
Кассиопия раздраженно поморщилась - Малоун впервые видел, чтобы она была так взволнована.
- Твой магистр ничего не знал о моих мотивах.
- Скрывая их, - заявил Жоффруа, - вы только подтверждаете его подозрения.
Кассиопия взглянула на Хенрика:
- Этот молодой человек может стать проблемой.
- Его послал магистр, - пожал плечами Торвальдсен. - Ничего не поделаешь.
- Он вносит беспокойство, - решительно сказала Кассиопия.
- Может быть, - вмешался Малоун. - Но он часть происходящего, так что придется терпеть.
Она сохраняла спокойствие и безмятежность.
- Вы ему доверяете?
- Это не имеет значения, - ответил Марк. - Хенрик прав. Ему доверял магистр, и это единственное, что имеет значение. Даже если добрый брат иногда раздражает.
Кассиопия не стала продолжать эту тему, но было очевидно, что она это так не оставит. И Малоун не то чтобы был совсем не согласен с ней.
Он снова обратил свое внимание на стол и стал перебирать снимки, сделанные в церкви Марии Магдалины. Он заметил сад со статуей Девы и слова "Миссия 1891" и "Смирение, смирение", выгравированные на лицевой стороне перевернутой вверх ногами вестготской колонны. Пролистал крупные планы стадий распятия, задержавшись подольше на стадии десятой, где римский солдат играл в кости на плаще Христа, на гранях костей четко виднелись цифры три, четыре и пять. Потом он остановился на стадии четырнадцать, на которой двое мужчин несли тело Христа под покровом ночи.
Он припомнил, что Марк говорил ему в церкви, и задумался. Они несли его в гробницу или из нее?
Он покачал головой.
Что происходит, черт возьми?
ГЛАВА XLIX
Раймон де Рокфор нашел место раскопок в Живоре, которое было четко изображено на карте Мишлена, и приблизился к нему с осторожностью. Он не хотел информировать о своем присутствии. Даже если Малоуна и компании тут нет, Кассиопия Витт знает его. На лугу, служившем автостоянкой, они нашли "пежо" нужной модели и цвета, со стикером на стекле, обозначавшим, что машина арендована.
- Они здесь, - сказал он. - Паркуйся.
Водитель повиновался.
- Я пойду посмотрю, что здесь происходит, - сказал он остальным двум братьям и Кларидону. - Ждите здесь и не показывайтесь на глаза.
Де Рокфор выбрался из машины. Приближался вечер, кровавый круг солнца медленно опускался за окружающие стены из известняка. Он глубоко втянул в себя воздух и посмаковал его прохладу, напомнившую ему аббатство. Они довольно высоко поднялись в горы.
Быстрый осмотр позволил ему обнаружить укрытую деревьями тропинку, и он решил, что надо идти в ту сторону, но по самой тропинке не пошел, прокладывая путь мимо высоких деревьев, по цветам и вереску, ковром покрывавшими землю. Окружающая земля некогда была владениями тамплиеров. На возвышавшемся неподалеку холме находилось одно из самых больших командорств в Пиренеях. Здесь была мастерская, одна из нескольких, где братья трудились день и ночь, создавая оружие для ордена. Де Рокфор знал, что требовалось огромное мастерство, чтобы создать из дерева, кожи и металла щиты, которые было непросто пробить. Но подлинным другом брата-рыцаря был меч. Бароны часто любили свои мечи больше, чем собственных жен, и стремились сохранить один меч на всю жизнь. У братьев была такая же страсть, которую устав поощрял. Мечи тамплиеров тем не менее были не похожи на мечи баронов. Эфесы не были украшены золотом и жемчугами, без традиционных набалдашников, где в хрустале содержались святые мощи. У братьев-рыцарей не было нужды в подобных талисманах, потому что их сила происходила из преданности Богу и повиновения уставу. Их соратниками всегда были лошади, всегда умные и быстрые. Каждому рыцарю было дозволено иметь трех лошадей, за которыми надо было ежедневно ухаживать - кормить, поить и тренировать. Лошади были повсюду, где процветал орден, и рысаки, верховые и особенно боевые кони платили братьям-рыцарям за ласку и заботу необыкновенной преданностью. Он читал о том, как один брат вернулся домой из Крестового похода и даже родной отец не признал его, но верный жеребец узнал своего хозяина.
Тамплиеры садились только на жеребцов.
Ездить верхом на кобыле было немыслимо. Как выразился один рыцарь? "Женщина к женщине…"
Де Рокфор продолжал идти. Запах мускуса, доносившийся до него, тревожил воображение, и он почти слышал стук тяжелых копыт, приминавших нежный мох и цветы. Он попытался прислушаться, но мешал стрекот кузнечиков. Он предполагал, что тут могут быть камеры, но пока не заметил ни одной и двигался мимо высоких сосен, все дальше и дальше отходя от тропинки в глубь леса. Ему было жарко, глаза заливал пот. Где-то высоко наверху в расщелинах гор стонал ветер.
Монахи-воины, вот кем стали братья.
Ему нравилось это название.
Святой Бернар из Клерво оправдывал существование тамплиеров священной целью убивать нехристиан. "Ни причинение смерти, ни гибель во имя Христа не содержат в себе ничего преступного, а скорее приносят блистательную награду. Воин Христа убивает без угрызений, совести и умирает со славой. Он обнажает меч из-за святого дела. Он - орудие Бога для наказания злодеев и для защиты справедливости. Когда он убивает злодеев, это не человекоубийство, а кара виновного, и он считается законным палачом Христа".
Он хорошо знал эти слова. Их цитировали каждому посвященному. Он повторял их в уме, когда наблюдал за тем, как умирали Ларс Нелл, Эрнст Сковилль и Петер Хансен. Все они были еретиками. Людьми, стоявшими на пути ордена. Теперь в этот список следовало включить еще несколько имен. Тех мужчин и женщин в замке, который вырос перед его взглядом в уединенной лощине, обрамленной гребнями гор.
Он узнал кое-что о замке из информации, которую приказал добыть раньше, до того как покинул аббатство. Некогда, в XVI веке, это была королевская резиденция, один из многих домов Екатерины Медичи. Во время Революции он избежал разрушения благодаря своей изоляции. Так он и остался памятником Ренессансу - живописное скопление башенок, шпилей и отвесных крыш. Кассиопия Витт - женщина со средствами. Здания вроде этого требовали больших средств, чтобы купить их и содержать, и он сомневался, что она проводила экскурсии для того, чтобы заработать денег. Нет, это была частная резиденция надменной души, трижды вмешавшейся в его дела. Женщина, с которой следовало разобраться.
Но ему также были необходимы две книги, которыми завладел Марк Нелл.
Поэтому нельзя было действовать опрометчиво.
День подходил к концу, длинные густые тени падали на замок. Де Рокфор лихорадочно обдумывал, что делать.
Ему надо убедиться, что они все внутри. Его теперешняя позиция была слишком близко. Но он заметил в двухстах метрах отсюда густые буки, которые дадут ему отличный вид на центральный вход и при этом скроют от посторонних глаз.
Следует иметь в виду - они могут ожидать его появления. Они знают, что Кларидон работает на него. Но они, возможно, не ждут его так скоро. И это хорошо. Ему надо было вернуться в аббатство. Капитул ждет его. Созван совет, который требует его присутствия.
Де Рокфор решил оставить двоих братьев для наблюдения. Пока этого будет достаточно.
Но он вернется.
ГЛАВА L
20.00
Стефани не могла припомнить, когда они с Марком последний раз просто сидели и разговаривали. Возможно, когда он был подростком. Вот как глубока была пропасть между ними.
Сейчас они уединились в комнате, расположенной в одной из башен замка. Марк распахнул четыре окна, ведущие на крошечные балкончики, впуская свежий вечерний воздух.
- Ты можешь верить или не верить этому, но я думаю о тебе и твоем отце каждый день. Я любила твоего отца. Но реннская история отдалила его от меня. Она захватила его с головой. Со временем я начала злиться из-за этого.
- Я понимаю тебя. Правда понимаю. Чего я не понимаю, так это почему ты заставила его выбирать между тобой и делом его жизни.
Резкий тон Марка злил Стефани, но она заставляла себя сохранять спокойствие.
- В тот день, когда мы его похоронили, я осознала, насколько была не права. Но я не могла вернуть его.
- Я ненавидел тебя в тот день.
- Я знаю.
- Ты покинула Францию и просто уехала домой.
- Я думала, что ты этого хотел.
- Так и было. Но за последние пять лет у меня было много времени для размышлений. Магистр защищал тебя, хотя я только теперь понимаю, что он имел в виду. В Евангелии от Фомы Иисус говорит: "Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, как я, не может быть моим [учеником], и тот, кто [не] возлюбил своего [отца и] свою мать, как я, не может быть моим [учеником]. Ибо моя мать… но поистине она дала мне жизнь". Я начинаю понимать эти противоречивые высказывания. Я ненавидел тебя, мама.
- Но ты и любишь меня тоже?
Повисло молчание, раздиравшее ее сердце.
Наконец он нарушил тишину:
- Ты моя мать.
- Это не ответ.
- Другого ты не получишь.
На его лице, так похожем на Ларса, отражались противоречивые эмоции. Она горько усмехнулась. Возможность требовать что-то была для нее давно утрачена.
- Ты все еще глава Magellan Billet? - поинтересовался Марк.
Стефани с благодарностью поддержала перемену темы.
- Да, но последние несколько дней я вела себя весьма опрометчиво. Мы с Коттоном привлекли слишком много внимания.
- Кажется, он хороший человек.
- Да. Я не хотела вовлекать его в это дело, но он настоял. Он долго работал на меня.
- Хорошо иметь таких друзей.
- У тебя такой тоже есть.
- Жоффруа? Он скорее мой оракул, чем друг. Магистр заставил его поклясться в преданности мне. Зачем? Не знаю.
- Он будет защищать тебя ценой жизни. Это очевидно.
- Я не привык к тому, чтобы люди жертвовали ради меня жизнями.
Она вспомнила, что магистр написал ей в письме, о том, что Марку недостает решимости доводить свои битвы до конца. Она сказала об этом Марку. Он молча слушал ее.
- Что бы ты делал, если бы стал магистром? - полюбопытствовала она.
- Какая-то часть меня радовалась, когда я проиграл.
Она была удивлена:
- Почему?
- Я преподаватель, а не вождь.
- Ты человек, оказавшийся в центре важного конфликта. Другие люди ждут, когда этот конфликт разрешится.
- Магистр был прав насчет меня.
Она воззрилась на него с неприкрытым смятением.
- Твоему отцу было бы стыдно слышать это. - Она ожидала гневного возражения, но Марк сидел молча.
Некоторое время тишину нарушало только жужжание насекомых снаружи.
- Кажется, я убил человека сегодня, - прошептал Марк. - Что бы сказал папа?
Стефани подождала продолжения. Он ничего не рассказывал о том, что произошло, с тех пор как они покинули Ренн-ле-Шато.
- Коттон рассказал мне. У тебя не было выбора. Тому человеку был дан шанс, но он предпочел бросить тебе вызов.
- Я наблюдал, как его тело катится вниз. Странное чувство охватывает, когда ты знаешь, что только что отнял жизнь.
Она ждала, когда он объяснит.
- Я рад, что нажал на курок, потому что благодаря этому выжил. Но часть меня была в ужасе, потому что тот человек не выстрелил.
- Жизнь - это постоянный выбор. Он выбрал неправильный путь.
- Ты занимаешься этим все время? Принимаешь подобные решения?
- Я делаю свою работу, Марк. Тот человек сам выбрал свою судьбу.
- Нет. Ее выбрал де Рокфор. Он послал его на этот утес, зная, что будет стычка. Он сделал выбор за него.
- В этом и заключается проблема вашего ордена, Марк. Безусловная преданность - не самая хорошая вещь. Ни одна страна, ни одна армия, ни один вождь, требовавшие такую глупость, не выживали. Мои агенты делают выбор сами.
Опять воцарилось напряженное молчание.
- Ты права, - в конце концов пробормотал он. - Папа стыдился бы меня.
Стефани решила рискнуть:
- Марк, твоего отца больше нет. Он умер. Для меня и ты был мертв пять лет. Но теперь ты здесь. Есть ли в твоем сердце место прощению? - В ее голосе звучала мольба.
Он встал из кресла:
- Нет, мама. Нет.
И вышел из комнаты.
Малоун нашел убежище снаружи замка, в затененной арке, увитой зеленью. Тишину и покой нарушал только стрекот кузнечиков. Он наблюдал за темнеющим небом. Некоторое время назад Стефани отвела его в сторону и сказала, что делала запрос в Атланту насчет Кассиопии Витт и что ее имя не упомянуто ни в одной базе данных на террористов, имеющейся у правительства Соединенных Штатов. Она владеет трансконтинентальной корпорацией со штаб-квартирой в Париже, включающей в себя широкий ряд предприятий стоимостью в миллиарды евро. Ее отец основал эту корпорацию, и она унаследовала контрольный пакет акций, хотя мало занималась текущей работой. Она также была председателем датского фонда, тесно сотрудничавшего с ООН по программе помощи больным СПИДом и голодающим, в частности в Африке. Ни одно иностранное правительство не расценивало ее как угрозу своей безопасности.
Малоун задумался.
Новые угрозы появлялись ежедневно и из самых неожиданных мест.
- Какая глубокая задумчивость.
Он поднял глаза и увидел Кассиопию, стоявшую около беседки. Она была одета в облегающий черный костюм для верховой езды, который ей необыкновенно шел.
- На самом деле я думал о вас.
- Я польщена.
Он кивнул на ее наряд:
- Я ломал голову, куда вы подевались.
- Я стараюсь ездить верхом каждый вечер. Это помогает мне думать.
Она вошла в его укрытие:
- Я построила это несколько лет назад в память о матери. Она любила проводить время вне замка.
Кассиопия села на скамейку напротив него. Малоун догадывался, что она пришла не просто так.
- Я заметила, что вы сомневаетесь в том, что услышали. Это из-за того, что вы не хотите подвергать сомнению вашу христианскую Библию?
На самом деле он не хотел говорить об этом, но она выглядела очень заинтересованной.
- Вовсе нет. Это потому, что вы хотите подвергнуть сомнению Библию. Похоже, каждый, кто вовлечен в это дело, имеет собственный интерес. Вы, де Рокфор, Марк, Соньер, Ларс, Стефани. Даже Жоффруа, который отличается от всех наличием четкого плана действий.
- Позвольте, я вам кое-что расскажу, и, может быть, вы поймете, что это не личное. По крайней мере, что касается меня.
Он усомнился в ее словах, но хотел выслушать доводы.
- Вы знаете, что за всю письменную историю в Святой земле был обнаружен только один скелет распятого человека?
Малоун покачал головой.
- Распятие было чуждым для иудеев наказанием. Они забрасывали камнями, сжигали, обезглавливали или удушали - вот какие виды смертной казни они использовали. Закон Моисея позволял повесить на дереве уже казненного преступника, как дополнительную кару.
- "…Ибо проклят пред Богом [всякий] повешенный [на дереве]", - сказал он.
- А ты знаешь Ветхий Завет.
- Да, нас кое-чему учили там, в Джорджии.
Она улыбнулась: