- Хенрик знал. Ларс никогда не рассказывал подробностей, но говорил Хенрику, что время от времени сталкивался с тамплиерами. Он даже считал, что ему доводилось общаться с магистром ордена. Они разговаривали несколько раз, но потом на сцене появился де Рокфор. И он был совершенно другой. Более агрессивный, менее терпимый. Так что Ларс написал этот дневник, чтобы де Рокфор на нем зациклился, - подобно тому как сам Соньер оставлял ложные ключи.
- А магистр тамплиеров мог знать об этом? Когда Марка принесли в аббатство, у него с собой был дневник. Магистр держал его под замком до тех пор, пока месяц назад не отослал его Стефани.
- Трудно сказать. Но раз магистр послал тетрадь Стефани, он, видимо, рассчитывал, что де Рокфор опять начнет за ним охотиться. Ясно, что он хотел вовлечь Стефани в это дело, а что могло быть лучшей приманкой для нее?
Умно, был вынужден согласиться Малоун. И это сработало.
- Магистр наверняка считал, что Стефани задействует для достижения цели огромные ресурсы, находящиеся в ее распоряжении, - задумчиво сказала она.
- Он не знал Стефани. Она слишком упряма. Сначала она попытается разобраться сама.
- Но ты помог ей.
- Случайно.
- Счастливая случайность. Иначе мы бы никогда не встретились.
- Да, счастливая.
- Буду считать это комплиментом. Чтобы не ранить свои чувства.
- Сомневаюсь, что вы настолько ранимы.
- Вы хорошо справились в Копенгагене, - заметила она. - И в Роскиле тоже.
- Вы были в соборе?
- Да, некоторое время, но ушла, когда началась перестрелка. Я не могла помочь, не обнаружив свое присутствие, а Хенрик хотел сохранить это в тайне.
- А что, если бы я не смог разобраться с этими людьми?
- Да ладно. Вы? - Она улыбнулась ему. - Скажите мне, вы были поражены, когда тамплиер прыгнул с Круглой башни?
- Да уж, это не то зрелище, которое видишь каждый день.
- Он выполнил клятву. Оказавшись в ловушке, он предпочел погибнуть, но не выдать орден.
- Я полагаю, вы были там, потому что Хенрик узнал от меня о приезде Стефани.
- Отчасти. Когда пришла весть о внезапной кончине Эрнста Сковилля, я узнала от некоторых старожилов в Ренне, что он разговаривал со Стефани и она собирается во Францию. Это все энтузиасты Ренна, которые проводят дни за игрой в шахматы и фантазиями о Соньере. Они одержимы конспирологией. Сковилль хвастался, что собирается добыть дневник Ларса. Он недолюбливал Стефани, хотя заставил ее поверить, что это не так. Очевидно, он тоже не был в курсе, что дневник на самом деле не имеет ценности. Его смерть вызвала у меня подозрения, поэтому я связалась с Хенриком и узнала, что Стефани собирается в Данию. Мы решили, что мне тоже следует лететь в Данию.
- А Авиньон?
- У меня есть источник в лечебнице. Никто не верил, что Кларидон сумасшедший. Обманщик, лицемер, недостойный доверия, - конечно. Но не безумец. Я следила за вами, пока вы не пришли к Кларидону. Мы с Хенриком знали, что в дворцовых архивах что-то есть, только не знали, что именно. Как Хенрик сказал за обедом, они с Марком никогда не встречались. С Марком было труднее иметь дело, чем с Ларсом. Он занимался поисками лишь время от времени. Что-то вроде способа почтить память отца. И никому не обмолвился и словом об этом. Они с Кларидоном общались какое-то время, но не близко. Потом, когда Марк исчез во время лавины, а Кларидон спрятался в психбольнице, я и Хенрик отступились.
- До сегодняшнего дня.
- Поиск продолжается, и на этот раз у нас могут появиться зацепки.
Он ждал объяснений.
- У нас есть книга с эскизом надгробия и "Читающий устав Каридад"…
- Литография у де Рокфора.
- Это не единственная копия картины. Я уже нашла ее в Интернете. Вместе мы на самом деле имеем шанс обнаружить то, что нашел Соньер, поскольку у нас впервые так много частей головоломки.
- И что мы будем делать, если что-нибудь найдем?
- Как мусульманка, я бы хотела поведать об этом миру. Как реалист, я не знаю. Историческое высокомерие христиан отвратительно. Для них любая другая религия - это всего лишь подделка. Удивительно, не правда ли. Вся история Запада определена жесткими правилами Церкви. Искусство, архитектура, музыка, литература, даже само общество стали слугами христианства. Это религиозное течение безусловно определило форму западной цивилизации, и, возможно, все это основано на лжи. Вы бы не хотели знать?
- Я не религиозен.
Ее тонкие губы снова изогнулись в улыбке.
- Но вы любопытный человек. Хенрик высоко отзывается о вашем мужестве и уме. Библиофил с эйдетической памятью. Ничего себе сочетание.
- Еще я умею готовить.
Кассиопия хмыкнула:
- Вы меня не обманете. Найти Великое Завещание - вы не можете остаться к этому равнодушны.
- Давайте скажем, что это будет весьма необычная находка.
- Ладно. Но если мы преуспеем, хотела бы я посмотреть на вашу реакцию.
- Вы так уверены, что есть что искать?
Она протянула руки к видневшимся вдали Пиренеям.
- Оно там, вне всякого сомнения. Соньер нашел его. Мы тоже можем.
Стефани еще раз осмыслила слова Торвальдсена о Новом Завете и повторила:
- Библию нельзя толковать буквально.
Торвальдсен покачал головой:
- С этим утверждением поспорили бы многие христианские вероучения. Для них Библия - это Слово Божье.
Стефани посмотрела на Марка:
- Твой отец считал, что Библия не является Словом Божьим?
- Мы много раз обсуждали это. Сначала я был верующим и спорил с ним. Но со временем я стал думать так же, как и он. Это собрание историй. Чудесных историй, сочиненных, чтобы направить людей к добродетельной жизни. В этих историях есть величие - если жить по моральным принципам, утверждаемым в них. Я не думаю, что необходимо считать это Словом Божьим. Достаточно того, что эти слова - истина на все времена.
- Возвышение Христа до божественного статуса было просто путем придать вес его посланию, - подхватил Торвальдсен. - После того как организованная религия взяла верх в третьем-четвертом столетиях, к первоначальной истории добавили так много, что уже невозможно выяснить, какова она была изначально. Ларс хотел изменить все это. Он хотел найти то, чем некогда владели тамплиеры. Много лет назад он впервые узнал о Ренн-ле-Шато и сразу же предположил, что Великое Завещание тамплиеров - это и есть находка Соньера. Поэтому он посвятил жизнь разгадке этой головоломки.
Стефани все еще была не убеждена.
- Почему ты думаешь, что тамплиеры что-то спрятали? Разве их не арестовали слишком быстро? Откуда у них было время что-то скрыть?
- Они были подготовлены, - ответил Марк. - Хроники ясно говорят об этом. То, что сделал Филипп Четвертый, имело прецедент. Ста годами раньше был случай с Фридрихом Вторым, королем Германии и Сицилии. В тысяча двести двадцать восьмом году он прибыл в Святую землю отлученным от церкви, что означало, что он не мог командовать Крестовым походом. Тамплиеры и госпитальеры оставались верны Папе Римскому и отказались следовать за ним. Его сторону держали только его тевтонские рыцари. В итоге он подписал мирный договор с сарацинами, в результате которого Иерусалим был поделен надвое. Храмовую гору, где располагалась штаб-квартира тамплиеров, согласно этому договору, отдали мусульманам. Так что можешь себе представить, какого мнения о нем были тамплиеры. Он был безнравственным, как Нерон, его все ненавидели. Он даже попытался похитить магистра ордена. Наконец он покинул Святую землю в тысяча двести двадцать девятом году. На пути к порту в Акре местные жители забрасывали его экскрементами. Он ненавидел тамплиеров. И когда вернулся на Сицилию - захватил собственность тамплиеров и арестовал многих. Все это было записано в Хрониках.
- Значит, орден был готов? - спросил Торвальдсен.
- Орден уже был свидетелем того, что может с ним сделать враждебный правитель. Филипп Четвертый был похож на Фридриха. В юности он хотел вступить в орден, но ему отказали. Он затаил пожизненную злобу на братство. В начале его правления тамплиеры спасли Филиппа, когда он пытался обесценить французскую валюту и народ восстал. Его укрыли в парижском Тампле. После этого он чувствовал себя обязанным тамплиерам, а такое мало кому по душе. Так что да, к октябрю тысяча триста седьмого года орден был готов. К несчастью, нет никаких записей о том, какие меры предосторожности были приняты. - Взгляд Марка вперился в лицо Стефани. - Папа отдал жизнь поискам разгадки.
- Ему это нравилось? - произнес Торвальдсен.
Отвечая датчанину, Марк не сводил глаз с матери.
- Это была одна из немногих вещей, действительно приносивших ему радость. Он хотел доставить радость своей жене и себе, но, к сожалению, ему не удалось ни первое, ни второе. Так что он решил выйти из игры. Оставить нас всех.
- Я никогда не хотела верить, что он совершил самоубийство, - ответила она сыну.
- Но мы никогда этого не узнаем?
- Может, и узнаете, - внезапно сказал Жоффруа. В первый раз за все время молодой человек поднял взгляд от стола. - Магистр сказал, что вы можете узнать правду о его смерти.
- Что ты знаешь? - спросила Стефани.
- Я знаю только то, что мне сказал магистр.
- Что он сказал тебе о моем отце? - Марка охватил гнев. Стефани не могла вспомнить, чтобы он так злился на кого-то, кроме нее.
- Что у вас будет возможность узнать. Больше ничего. - Жоффруа говорил тихо и примирительно. - Магистр велел мне быть терпимым к вашим чувствам. Он сказал, что вы мой начальник и я должен относиться к вам только с почтением.
- Но кажется, только у тебя есть ответы, - заметила Стефани.
- Нет, мадам. Я знаю только метки. Ответы, как сказал магистр, должны найти вы все вместе.
ГЛАВА XLVIII
Малоун последовал за Кассиопией в просторное помещение с потолком, укрепленным балками, и обшитыми панелями стенами, завешенными гобеленами, на которых были изображены кирасы, мечи, копья, каски и щиты. В длинной комнате, освещенной сверкающими канделябрами, возвышался черный мраморный камин. Из обеденной комнаты сюда пришли остальные, и он заметил необыкновенную серьезность на их лицах. Около окон стоял стол из красного дерева, на котором были разложены книги, документы и фотографии.
- Пришло время увидеть, к каким выводам мы можем прийти, - провозгласила Кассиопия. - На этом столе собрано все, что я смогла найти на интересующую нас тему.
Малоун рассказал остальным о дневнике Ларса и о том, что часть информации в нем фальшива.
- Включает ли это его слова о себе самом? - спросила Стефани. - Этот молодой человек, - она указала на Жоффруа, - прислал мне страницы из дневника, страницы, вырезанные его магистром. Там шла речь обо мне.
- Только вы можете знать, правду ли он сказал или нет, - ответила Кассиопия.
- Она права, - добавил Торвальдсен. - Дневник по большей части подделка. Ларс создал его как ловушку для тамплиеров.
- Еще одна вещь, которую вы удачно забыли упомянуть в Копенгагене, - едко сказала Стефани.
Торвальдсен не поддался на провокацию.
- Важно то, что де Рокфор считает дневник подлинным.
Спина Стефани выпрямилась.
- Вы сукин сын, нас могли убить, когда мы пытались вернуть его.
- Но не убили же. Кассиопия присматривала за вами.
- Думаете, это вас оправдывает?
- Стефани, неужели вы ни разу не утаивали информацию от ваших агентов?
Она придержала язык.
- Он прав, - заметил Малоун.
Она резко повернулась и уставилась на него.
- Сколько раз ты давала мне только часть картины? - продолжил он. - И сколько раз я потом жаловался, что нехватка информации могла меня убить? И что ты мне отвечала? "Привыкай". Тут то же самое, Стефани. Мне нравится это не больше, чем тебе, но я привык.
- Почему бы нам не перестать ссориться и не заняться делом? - предложила Кассиопия.
- И с чего нам начать? - спросил Марк.
- Я бы предложила начать с надгробия Мари д’Отпул де Бланшфор, тем более что у нас есть книга Штиблейна, которую Хенрик приобрел на аукционе. - Она указала на стол. - Вот она, открыта на странице с эскизом.
Они подошли ближе и начали рассматривать рисунок.
- В Авиньоне Кларидон объяснял нам это, - сказал Малоун и поведал им о неверной дате смерти - 1681 год вместо 1781, римской цифре MDCOLXXXI, в которую включен нуль, и о второй римской цифре - LIXLIXL, выгравированной в нижнем правом углу.
Марк взял карандаш со стола и записал на листке 59,59,50.
- Вот эти цифры в обратном порядке. Я опустил нуль в тысяча шестьсот восемьдесят первом. Кларидон прав, в римских цифрах не было нуля.
Малоун указал на греческие буквы на левом камне.
- Кларидон сказал, что это латинские слова, записанные греческими буквами. Он переписал их по-латыни, и получилось "Et in arcadia ego". "И в Аркадии я". Он полагал, что это может быть анаграмма, поскольку в самом предложении мало смысла.
Марк внимательно изучил слова, потом попросил Жоффруа передать ему рюкзак, откуда вытащил пакет, завернутый в полотенце. Он бережно развернул сверток и извлек маленький томик - кодекс. Его листы были сложены, затем сшиты и переплетены - пергамент, если Малоун не ошибался. Он никогда не видел подобную книгу так близко.
- Я взял это в архивах тамплиеров. Я обнаружил его несколько лет назад, вскоре после того как стал сенешалем. Он был написан в тысяча пятьсот сорок втором году одним из писцов аббатства. Это великолепная копия рукописи четырнадцатого века, в которой идет речь о том, как тамплиеры реформировались после чистки. Там также повествуется о времени с шестого декабря тысяча триста шестого до мая тысяча триста седьмого года, когда Жак де Моле был во Франции, но о его конкретном местопребывании было мало известно.
Марк бережно открыл древнюю книгу и осторожно пролистал ее, пока не нашел то, что надо. Латинская скоропись, состоящая из петель и завитушек, в которой слова соединяются в предложения без пробелов.
- Послушайте. "Наш Великий магистр, досточтимый и уважаемый Жак де Моле, встретил папского легата шестого июня тысяча триста шестого года с пышностью и обходительностью, предназначенной только для самых знатных. Послание гласило, что его святейшество Папа Клемент Пятый призывает магистра де Моле во Францию. Наш магистр намеревался подчиниться приказу и сделал все приготовления, но перед отбытием с острова Кипр, где находилась штаб-квартира ордена, узнал, что глава госпитальеров также был призван, но отказался, ссылаясь на необходимость быть со своим орденом во время конфликта. Это вызвало большие подозрения у нашего магистра, и он собрал капитул. Его святейшество также приказал, чтобы наш магистр отправился в путь инкогнито и с маленькой свитой. Это вызвало еще больше вопросов, поскольку было непонятно, почему его святейшество волнует, как наш магистр будет путешествовать. Затем нашему магистру прислали любопытный документ под названием "De Recuperatione Terrae Sanctae" - "О возрождении Святой земли". Эта рукопись была написана одним из законников Филиппа Четвертого и представляла собой план нового великого Крестового похода, который возглавит король-воин, чтобы отнять Святую землю у неверных. Это предложение противоречило планам нашего ордена и поставило под сомнение визит нашего магистра к королевскому двору. Наш магистр дал понять, что весьма не доверяет французскому монарху, хотя было бы глупо и недальновидно выражать свое недоверие за пределами Храма. Подозревая неладное, будучи осторожным человеком и памятуя о предательстве Фридриха Второго, наш магистр сделал все, чтобы обезопасить наше богатство и знание. Он молился, чтобы его подозрения оказались ошибочными, но считал нужным подготовиться. Он призвал брата Жильбера де Бланшфора и приказал ему унести сокровище Храма и скрыть его. Магистр поведал де Бланшфору: "Мы, вожди ордена, можем быть в опасности. Поэтому никто из нас не должен знать то, что ведомо тебе, и ты должен обеспечить, чтобы информация передавалась от тебя другим должным образом". Брат де Бланшфор, будучи ученым человеком, приступил к выполнению своей миссии и втайне спрятал все, чем владел орден. Его помощниками были четверо братьев, и они использовали четыре слова, по одному для каждого из них, в качестве сигнала. ЕТ IN ARCADIA EGO. Но эти слова лишь прикрытие для подлинного послания. Перестановка букв открывает их настоящее задание. I TEGO ARCANA DEI". "Я скрываю тайны Бога", - произнес Марк, переводя последнюю строчку. - В четырнадцатом веке анаграммы были обычным делом.
- Значит, де Моле был подготовлен? - спросил Малоун.
Марк кивнул.
- Он прибыл во Францию с шестьюдесятью рыцарями, имея при себе сто пятьдесят тысяч золотых флоринов и двенадцать лошадей, навьюченных тюками с чеканным серебром. Он знал, что грядут неприятности. Деньги предназначались для того, чтобы выкупить себе путь из Франции. Но было еще кое-что, малоизвестное. Командором тамплиеров Лангедока был сеньор де Гот. Папа Клемент Пятый, вызвавший де Моле, в миру носил имя Бертран де Гот. Его матерью была Ида де Бланшфор, родственница Жильбера де Бланшфора. Так что де Моле был хорошо информирован.
- Это всегда помогает, - заметил Малоун.
- Де Моле также знал кое-что о Клементе Пятом. Перед тем как его избрали Папой Римским, Клемент встречался с Филиппом Четвертым. Король обладал властью сделать Папой того, кого пожелает. Перед тем как сделать Папой Клемента, он выдвинул шесть условий. Большинство из них касались самого Филиппа, который хотел гарантировать себе вседозволенность, но шестое относилось к тамплиерам. Филипп хотел уничтожить орден, и Клемент согласился.
- Интересное дело, - сказала Стефани. - Но сейчас мне кажется более важным то, что знал аббат Бигу. Он был тем человеком, который заказал надгробие Мари. Он мог знать о связи между семейной тайной де Бланшфоров и тамплиерами.
- Без сомнения, - отозвался Торвальдсен. - Мари д’Отпул де Бланшфор сама открыла ему этот секрет. Ее муж был прямым потомком Жильбера де Бланшфора. С тех пор как орден был подвергнут гонениям и тамплиеров стали сжигать на кострах, Жильбер де Бланшфор хранил тайну о местонахождении Великого Завещания. Так что этот семейный секрет наверняка связан с тамплиерами. Что еще это может быть?
Марк кивнул:
- Хроники рассказывают о повозках, которые двигались по Франции в сторону Пиренеев, сопровождаемые вооруженными людьми, переодетыми в крестьянскую одежду. Все, кроме трех, добрались до пункта назначения. К сожалению, нигде не упоминается о том, куда же они направлялись. Один-единственный ключ во всех Хрониках. Где лучше всего спрятать камень?
- Среди других камней, - ответил Малоун.
- Магистр тоже так говорил, - задумчиво сказал Марк. - Для разума четырнадцатого века самое очевидное укрытие было самым надежным.
Малоун рассматривал изображение надгробия.
- Значит, Бигу заказал эту могильную плиту с надписями, которые зашифрованно сообщают, что он скрывает тайны Бога, и разместил ее на глазах у всех. Где логика? Или мы что-то упустили?
Марк сунул руку в рюкзак и достал вторую книгу.
- Это доклад маршала ордена, написанный в тысяча восемьсот девяносто седьмом году. Он интересовался Соньером и в соседней деревне наткнулся на другого священника, аббата Жели, нашедшего криптограмму в своей церкви.
- Как и Соньер, - заметила Стефани.