Единственный политический триллер, вышедший из-под пера Артура Хейли.
История хитросплетенной интриги, в которую высшие политические круги США втягивают Канаду.
История дипломатических закулисных игр, громких международных скандалов и сенсационных журналистских расследований.
История мира, балансирующего на самой грани войны…
Ранее роман выходил под названием " На высотах твоих"
Содержание:
-
Глава первая - Двадцать третье декабря 1
-
Глава вторая - Премьер-министр 1
-
Глава третья - Моторное судно "Вастервик" 9
-
Глава четвертая - Оттава, канун Рождества 14
-
Глава пятая - Сенатор Ричард Деверо 20
-
Глава шестая - Алан Мейтленд 25
-
Глава седьмая - Достопочтенный Харви Уоррендер 29
-
Глава восьмая - Эдгар Крамер 34
-
Глава девятая - Генерал Эдриен Несбитсон 39
-
Глава десятая - Постановление суда 45
-
Глава одиннадцатая - В Белом доме 47
-
Глава двенадцатая - Ванкувер, 4 января 57
-
Глава тринадцатая - В палате общин 64
-
Глава четырнадцатая - "Задержан и депортирован" 70
-
Глава пятнадцатая - Лидер партии 71
-
Глава шестнадцатая - Судья Уиллис 74
-
Глава семнадцатая - Маргарет Хоуден 77
-
Глава восемнадцатая - Анри Дюваль 81
-
Глава девятнадцатая - Акт о союзе 85
-
Примечания 89
Артур Хейли
В высших сферах
Как пали сильные на брани! Сражен Ионафан на высотах твоих.
Плач Давида[1]
Глава первая
Двадцать третье декабря
Днем и ранним вечером 23 декабря случилось три события, внешне не связанных между собой и отдаленных одно от другого на три тысячи миль. Первым событием был телефонный звонок по закрытому каналу от президента Соединенных Штатов премьер-министру Канады; разговор продолжался почти час и был мрачным. Вторым событием был прием в оттавской резиденции генерал-губернатора ее величества; третьим - стало прибытие корабля в Ванкувер на Западном побережье Канады.
Сначала прозвучал телефонный звонок. Он исходил из кабинета президента в Белом доме и был принят премьер-министром в его кабинете в Восточном блоке на Парламентской горе.
Следующим событием стало прибытие корабля. Это было моторизованное судно "Вастервик" грузоподъемностью десять тысяч тонн, зарегистрированное в Либерии, с капитаном-норвежцем Сигурдом Яаабеком. Оно пришвартовалось у пирса Ла-Пуэнт, на южном берегу гавани Бура, обращенном к городу, в три часа.
А часом позже в Оттаве, где из-за трехчасовой разницы во времени был уже вечер, гости начали прибывать на ранний прием к Дому Правительства. Это был небольшой ежегодный предрождественский прием, который их превосходительства давали членам кабинета министров и их женам.
Только двое из гостей - премьер-министр и его секретарь по внешним сношениям - знали о звонке американского президента. А о судне "Вастервик" никто из гостей в жизни не слыхал, да едва ли и услышит.
Однако же эти три события должны были бесповоротно и неразрешимо переплестись, подобно тому как орбиты планет и их туманностей странным и таинственным образом пересекаются, создавая на миг яркую вспышку.
Глава вторая
Премьер-министр
1
Ночь в Оттаве была холодная, затянутое облаками небо обещало еще до наступления утра снегопад. Столицу государства - по мнению экспертов - ожидало белое Рождество.
На заднем сиденье черного "олдсмобиля" с шофером Маргарет Холден, супруга премьер-министра Канады, дотронулась до руки мужа.
- Джейми, - сказала она, - у тебя усталый вид.
Достопочтенный Джеймс Макколлум Хоуден, член Тайного совета, королевский адвокат и член парламента, сидел, закрыв глаза и наслаждаясь теплом машины. Теперь он их открыл.
- Да нет. - Он не любил когда бы то ни было признаваться в своей усталости. - Просто немножко расслабляюсь. Последние сорок восемь часов… - И умолк, взглянув на широкую спину шофера. Стекло между ними было поднято, но все равно лучше соблюдать осторожность.
Свет с улицы упал на стекло, и премьер-министр увидел в нем свое отражение: тяжелое, похожее на стервятника лицо, нос как у орла и выступающий вперед подбородок.
Жена, сидевшая рядом, заметила:
- Да перестань же смотреть на себя, а то у тебя разовьется… как же это называется?
- Нарциссизм. - Муж улыбнулся, тяжелые веки сморщились. - Но я страдаю этим уже много лет. В политике это - профессиональная норма.
Они помолчали, потом снова разговор принял серьезный оборот.
- Что-то случилось, да? - тихо спросила Маргарет. - Что-то очень важное.
Она повернулась к нему с взволнованным лицом, и он, несмотря на свою озабоченность, не мог не отметить, какие у нее классически правильные черты лица. Маргарет по-прежнему прелестна, подумал он, и когда они вместе входят в комнату, головы всегда поворачиваются.
- Да, - признался он. На секунду ему захотелось поделиться с Маргарет, рассказать ей все, что так быстро произошло, начиная с тайного телефонного звонка из Белого дома, раздавшегося два дня назад, и второго звонка сегодня днем. Но потом он решил: сейчас не время.
Сидевшая рядом с ним Маргарет заметила:
- В последнее время столько всего произошло, а мы были наедине всего несколько минут.
- Знаю. - Он протянул руку и сжал ее пальцы.
И словно этот жест дал вырваться словам, которые дотоле старательно сдерживались.
- Да стоит ли это всего? Неужели ты еще недостаточно сделал? - Маргарет быстро произнесла это, понимая, что путешествие вскоре окончится, поскольку от их дома до резиденции генерал-губернатора всего несколько минут езды. Через минуту или две это мгновение тепла и близости уже исчезнет. - Мы с тобой женаты, Джейми, сорок два года, и большую часть времени я имела лишь частицу тебя. А ведь не так долго осталось нам жить.
- Тебе нелегко было, да? - Он произнес это спокойно, искренне. Слова Маргарет тронули его.
- Нет, не всегда. - Тут прозвучала нотка неуверенности. Это была сложная тема, они говорили о таких вещах редко.
- У нас будет время, обещаю тебе. Если ничто другое… - И он умолк, вспомнив то непредсказуемое относительно своего будущего, что принесли последние два дня.
- Что - другое?
- Появилась еще одна проблема. Пожалуй, самая большая, какая передо мной когда-либо стояла.
Она сняла руку с его руки.
- Почему именно ты должен ее решать?
Он не мог дать на это ответ даже Маргарет, знавшей столь многие его мысли; он никогда не мог произнести вслух это свое внутреннее убеждение: "Потому что никто другой не может этого сделать, кроме меня; нужен человек моего положения, моего интеллекта и предвидения для принятия серьезных решений, необходимость в которых скоро возникнет".
- Почему ты? - снова спросила Маргарет.
А они уже въехали на территорию Дома Правительства. Шины захрустели по гравию. Их окружал темный парк.
Премьер-министра на миг охватило острое чувство вины перед Маргарет. Она всегда была лояльна и терпеливо воспринимала его жизнь политика, хотя никогда и не любила ее так, как он. Но он уже давно почувствовал, как она надеется, что настанет день, когда он расстанется с политикой и они снова сблизятся, как в первые годы супружества.
В то же время он был хорошим мужем. Никакой другой женщины в его жизни не было… если не считать одного случая несколько лет назад: роман длился почти год, пока он решительно не покончил с этим, опасаясь, как бы не пострадал его брак. Но порой у него возникало чувство вины… и он нервничал, боясь, что Маргарет может узнать правду.
- Мы поговорим вечером, - сказал он примирительным тоном. - Когда вернемся.
Машина остановилась, и боковая дверца открылась. Конный полицейский в малиновой парадной форме лихо отсалютовал, когда премьер-министр и его супруга вышли из машины. Джеймс Хоуден улыбнулся, пожал руку полицейскому и представил его Маргарет. Хоуден проделывал этот церемониал всегда вежливо и без снисхождения. В то же время он прекрасно понимал, что всадник станет потом рассказывать об этом - удивительно, как простой жест подобного рода порождает расходящиеся круги.
Когда они вошли в Дом Правительства, перед ними появился молодой лейтенант Королевского канадского флота. Парадная форма, обшитая золотым позументом, была ему явно тесна - по всей вероятности, подумал Хоуден, это следствие слишком долгого сидения за письменным столом в Оттаве и слишком малого пребывания на море. Офицерам теперь приходилось ждать своей очереди побывать на море, так как флот стал чисто символической силой, в известной мере чем-то смехотворным, но дорогим для налогоплательщиков.
Их провели из высокого вестибюля с колоннами вверх по дорогому красному ковру, украшавшему мраморную лестницу, а затем по широкому, увешанному гобеленами коридору в Длинную гостиную, где обычно проходили малые приемы - такие как сегодня. Большая, вытянутая в длину, похожая на коробку для туфель комната с высоким потолком, выложенным балками, напоминала гостиничный вестибюль, только более уютный. Однако призывно сгруппированные кресла и диванчики, обтянутые материей светло-бирюзовых и желтых тонов, пока были пусты, а шестьдесят с чем-то гостей стояли и непринужденно беседовали. Высоко над их головами висел портрет королевы во весь рост, которая смотрела без улыбки на золотые парчовые занавески, закрывавшие сейчас окна. А в дальнем конце комнаты мелькали, вспыхивая и угасая, огоньки на рождественской елке. Гул разговоров заметно поутих, когда премьер-министр и его жена Маргарет Хоуден - в бальном платье из светло-сиреневого кружева, с оголенными плечами - вошли в зал.
Лейтенант военно-морских сил провел их прямо к тому месту у пылающего огня, где генерал-губернатор принимал своих гостей. Помощник объявил:
- Премьер-министр и миссис Хоуден.
Его превосходительство достопочтенный маршал авиации Шелдон Гриффитс, генерал-губернатор ее величества в доминионе Канада, протянул руку.
- Добрый вечер, премьер-министр. - Затем, любезно наклонив голову, произнес: - Маргарет.
Маргарет Хоуден умело присела в реверансе и улыбнулась Натали Гриффитс, стоявшей рядом с мужем.
- Добрый вечер, ваше превосходительство, - сказал Джеймс Хоуден. - Вы выглядите чрезвычайно хорошо.
Генерал-губернатор, седовласый, с красным лицом и военной выправкой, все еще державшийся очень прямо, несмотря на годы, был в безупречном вечернем костюме с внушительным рядом медалей и орденов. Он нагнулся с видом заговорщика.
- У меня такое чувство, будто этот мой чертов хвост сейчас загорится. - И указал на камин. - Вот теперь, когда вы приехали, давайте отойдем от этого ада.
И все четверо не спеша пошли по комнате - генерал-губернатор держался любезно и дружелюбно, как и положено хозяину.
- Я видел ваш новый портрет работы Карша, - сказал он Мелиссе Тейн, изящной и грациозной жене доктора Бордена Тейна, министра здравоохранения и благосостояния нации. - Очень красивый портрет - почти такой же красивый, как вы сама.
Ее супруг, находившийся рядом, покраснел от удовольствия. А стоявшая рядом с ними Дэйзи Каустон, полная матрона, не очень заботившаяся о своей внешности, брякнула:
- Я пыталась, ваше превосходительство, убедить мужа позировать для Карша, по крайней мере пока у него еще есть волосы.
Стоявший рядом с ней Стюарт Каустон, министр финансов, которого друзья и противники звали Улыбчивым Стю, добродушно осклабился.
Генерал-губернатор окинул взглядом быстро лысеющую голову Каустона.
- Лучше прислушайтесь к совету жены, старина. Я бы сказал, у вас осталось не так уж много времени. - Он произнес это безобидным тоном, и раздался взрыв смеха, в котором министр финансов принял участие.
Группа, окружавшая генерал-губернатора, пошла дальше, а Джеймс Хоуден повернул назад. Поймав взгляд Артура Лексингтона, министра по внешним сношениям, который стоял со своей женой Сьюзен на расстоянии нескольких групп от него, Хоуден еле заметно кивнул. Лексингтон извинился и направился к Хоудену - этакий коротконогий херувимчик пятидесяти с лишним лет, чья манера держаться легко и беззаботно скрывала один из самых острых умов в международной политике.
- Добрый вечер, господин премьер-министр, - сказал Артур Лексингтон. И, не меняя выражения лица, понизив голос, произнес: - Все под контролем.
- Вы разговаривали с Энгри? - сухо спросил Хоуден. Его превосходительство Филипп Б. Энгроув, которого друзья звали Энгри, был послом США в Канаде.
Лексингтон кивнул.
- Ваша встреча с президентом назначена на второе января, - тихо произнес он. - Конечно, в Вашингтоне. Так что у нас есть десять дней.
- Они нам все понадобятся.
- Я знаю.
- Вы обсудили процедуру?
- Не в деталях. Вам будет устроен банкет в первый день - пустая болтовня, как всегда, - затем на другой день встреча, где нас будет всего четверо. Я полагаю, вот тогда-то мы и займемся делом.
- А как насчет сообщения?
Лексингтон упреждающе мотнул головой, и премьер-министр посмотрел в этом направлении. К ним подходил слуга, неся поднос с напитками. Среди них был один-единственный бокал с виноградным соком, который Джеймс Хоуден - трезвенник, как все знали, - предпочитал. И он взял бокал.
Слуга отошел от них, и Лексингтон пригубил виски с водой; в этот момент к ним подошел Арон Голд, главный почтмейстер и единственный еврей в кабинете министров.
- У меня ноги подкашиваются, - объявил он, обращаясь к Лексингтону. - Не могли бы вы намекнуть его превосходительству премьер-министру, чтобы он, ради Бога, сел? Тогда и мы все сможем облегчить наши ноги.
- Вот уж никогда не замечал, что вы спешите сесть, Арон, - с улыбкой произнес Артур Лексингтон. - Во всяком случае, судя по вашим речам.
Это услышал стоявший неподалеку Стюарт Каустон и крикнул:
- Отчего это у вас ноги устали, Арон? Разносили почту к Рождеству?
- Ну конечно, меня окружают юмористы, - мрачно произнес главный почтмейстер, - тогда как мне нужно проявление нежности.
- Насколько я понимаю, это у вас уже есть, - заметил Хоуден. "Совершенно идиотская полифония, - подумал он. - Комедийный диалог на репетиции "Макбета". Впрочем, возможно, это необходимо. Проблемы, которые внезапно возникли, затрагивают самое существование Канады и достаточно серьезны". Сколько людей в этой комнате, кроме его самого и Лексингтона, имели хотя бы малейшее представление о том… Теперь окружавшие его и Лексингтона люди отошли.
И Артур Лексингтон тихо произнес:
- Я говорил с Энгри насчет сообщения о встрече, и он снова звонил в Госдепартамент. Там сказали, что президент просил на данное время не делать никаких сообщений. Они, похоже, считают, что, если мы объявим об этом так скоро после российской ноты, возникнут явные сопоставления.
- Я не вижу в этом большого вреда, - сказал Хоуден. Его лицо с орлиным профилем было задумчиво. - Все равно придется скоро объявить об этом. Но если президент так хочет…
А вокруг них звенели бокалы, шли разговоры, "…я похудела на четырнадцать фунтов, а потом обнаружила эту божественную кондитерскую. Теперь все вернулось…" "…объяснила, что я не видела красный свет, так как спешила на встречу с мужем, членом кабинета министров…" "…вот что я скажу про "Таймс": у них интересны даже искажения…" "…право же, обитатели Торонто стали нынче невыносимы - у них словно несварение желудка от культуры…" "…так что я сказал ему: если мы хотим иметь дурацкие законы насчет спиртного, - это наше дело, в общем, вы только попробуйте воспользоваться телефоном в Лондоне…" "…по-моему, обитатели Тибета презабавны - они очень похожи на обитателей пещер…" "…а вы не заметили, что из универмага быстрее присылают чеки? Вы считаете, что у вас есть две недели…" "…нам следовало остановить Гитлера на Рейне и Хрущева в Будапеште…" "…не ошибитесь: если бы мужчины беременели, было бы куда меньше… благодарю, джин с тоником…"
- Когда мы объявим о встрече, - сказал Лексингтон, понизив голос, - мы скажем, что это встреча для разговоров о торговле.
- Да, - согласился с ним Хоуден. - Я полагаю, это самое лучшее.
- Когда вы сообщите об этом кабинету?
- Я еще не решил. Я подумал, что, пожалуй, прежде надо сообщить Комитету по обороне. Я хотел бы услышать несколько мнений. - Хоуден мрачно улыбнулся. - Не все так лихо разбираются в международной политике, как вы, Артур.
- Что ж, я полагаю, у меня есть некоторые преимущества. - Лексингтон помолчал, некрасивое лицо его было задумчиво, в глазах отражался вопрос. - В любом случае к этой идее не сразу привыкнешь.
- Да, - сказал Джеймс Хоуден, - я этого ожидаю.
И они разошлись. Премьер-министр присоединился к группе, окружавшей генерал-губернатора. Его превосходительство сказал несколько слов сожаления министру, чей отец умер неделю назад. Подойдя к другому члену кабинета, он поздравил его с тем, что его дочь получила академическую награду. "Старик хорошо держится, - подумал Хоуден, - с должным равновесием любезности и достоинства, не нажимая ни на то ни на другое".
Джеймс Хоуден задумался: интересно, сколько времени продлится в Канаде культ королей, королев и королевского представителя. Со временем страна, безусловно, отделится от британской монархии, точно так же как несколько лет назад она сбросила с себя бремя правления британского парламента. Королевские ритуалы - нелепый протокол, золоченые кареты, придворные лакеи и ужин на золотых блюдах - все это не соответствовало времени, особенно в Северной Америке. Уже и теперь многое из церемоний, связанных с троном, казалось смешным и походило на детскую игру. Когда придет день - а он придет - и народ начнет над этим громко смеяться, тогда быстро произойдет отмирание традиций. Или, возможно, еще раньше разразится какой-нибудь скандал в королевской семье, и система быстро рухнет как в Великобритании, так и в Канаде.
Мысли о королевской семье напомнили Хоудену об одном вопросе, который он должен поднять сегодня. Окружавшая генерал-губернатора небольшая группа приостановилась в своем продвижении, и Хоуден, отведя его в сторону, спросил:
- Это в будущем месяце, сэр, как я понимаю, вы нас покидаете и уезжаете в Англию?
Он произнес "сэр" просто для эффекта. Когда эти двое бывали наедине, они уже многие годы называли друг друга по имени.