В высших сферах - Артур Хейли 9 стр.


- Хорошо, - снизошел Хоуден, - пусть совещание протоколируется, но ввиду особой ситуации я должен напомнить стенографисту про Акт о служебной тайне. Я полагаю, вы знакомы с ним, Макквиллап?

- Да, сэр. - Стенографист добросовестно записал вопрос и свой ответ.

Оглядев остальных, Хоуден собрался с мыслями. Проведенная прошлым вечером подготовка ясно показала ему, какие он должен предпринять шаги перед встречей в Вашингтоне. Главное - и этот шаг следует предпринять пораньше - убедить остальных членов кабинета в правоте своих взглядов, поэтому-то он и собрал эту маленькую группу. Если он добьется согласия здесь, то у него будет крепкая поддержка, что может повлиять на остальных министров и способствовать тому, что и они поддержат его.

Джеймс Хоуден надеялся, что пятеро сидевших перед ним мужчин разделят его взгляды и будут иметь ясное представление о проблемах и альтернативах. Если отрицательное мнение менее проницательных, чем у него, умов приведет к ненужной задержке, это может оказаться гибельным.

- Ныне не может быть никакого сомнения, - сказал премьер-министр, - относительно того, что намерена предпринять Россия. Если какие-то сомнения и были, события последних двух-трех месяцев, безусловно, рассеяли их. Заключенный на прошлой неделе союз между Кремлем и Японией; перед этим - коммунистические перевороты в Индии и Египте, а теперь еще и появление режимов-сателлитов; наши дальнейшие уступки по Берлину; угрожающая Австралии ось Москва - Пекин; увеличение числа военных баз, нацеленных на Северную Америку, - все это подводит к одному выводу. Советская программа мирового господства подходит к своему завершению - не через пятьдесят или двадцать лет, как мы для своего удобства полагали, а теперь, при жизни нашего поколения и в это десятилетие.

Естественно, Россия предпочла бы одержать победу, не прибегая к войне. Но ясно и то, что война может быть развязана, если Запад будет стоять на своем, а Кремль не сможет достичь своих целей иным путем.

По залу прошел неохотный шепоток согласия. И Хоуден продолжил свою речь:

- Русская стратегия никогда не боялась жертв. Исторически они всегда меньше уважали человеческую жизнь, чем мы, и они подготовлены к тому, чтобы не бояться и теперь. Многие, как в этой стране, так и в других, будут продолжать надеяться - так же когда-то уповали на то, что Гитлер по собственной воле прекратит пожирать Европу. Я не против надежды - это чувство, которое надо лелеять. Но здесь и сейчас мы не можем позволить себе такую роскошь и однозначно должны заниматься обороной и жизненно важными для страны вопросами.

Произнося речь, Джеймс Хоуден пытался вспомнить, что он говорил накануне вечером Маргарет. Что же он ей сказал? "Выживать стоит, так как, выжив, ты живешь, а жизнь - это приключение". Он надеялся, что это правда, что так будет и в будущем, и сейчас.

И он продолжал:

- Это не является, конечно, для вас новостью. Не новость и то, что наша оборона в известной мере интегрирована с обороной Соединенных Штатов. Но новостью будет следующее: в последние сорок восемь часов мне было сделано предложение непосредственно от президента США о более тесной и поистине сенсационной интеграции.

За столом заметно обострился интерес.

- Прежде чем я расскажу вам об этом предложении, - сказал Хоуден, стараясь выражаться осторожно, - есть еще одна тема, которую я хотел бы охватить. - И он повернулся к министру по внешним сношениям: - Артур, перед тем как приехать сюда, я попросил вас дать оценку взаимоотношениям в сегодняшнем мире. Я хотел бы, чтобы вы повторили здесь данный мне ответ.

- Отлично, господин премьер-министр. - Артур Лексингтон положил на стол зажигалку, которую вертел в руке. Его лицо херувима было необычайно серьезно. Взглянув налево и направо, он ровным голосом заявил: - С моей точки зрения, в мире сегодня существует куда более серьезное и опасное напряжение, чем в любое время после тысяча девятьсот тридцать девятого года.

Спокойно произнесенные ясные слова породили напряжение. Люсьен Перро тихо произнес:

- Неужели дело так скверно?

- Да, - ответил Лексингтон, - я убежден, что это так. Согласен, трудно принять это как должное, потому что мы так долго были на острие иглы, что уже привыкли к кризисам. Но со временем появляется нечто более серьезное, чем кризис. И я думаю, мы близки к этому.

Стюарт Каустон мрачно произнес:

- Лет пятьдесят назад все, видимо, было легче. По крайней мере угроза войны возникала через разумные промежутки.

- Да. - В голосе Лексингтона звучала усталость. - Я полагаю, так оно и было.

- Значит, новая война… - Это произнес Перро, не окончив фразы.

- По моему мнению, - сказал Артур Лексингтон, - несмотря на возникшую ныне ситуацию, у нас еще год не будет войны. А может быть, и больше. Однако в качестве меры предосторожности я предупредил моих послов, чтобы они готовились сжечь документы.

- Это мера для войны старого образца, - сказал Каустон. - Со всеми вашими дипломатическими штучками. - И, вытащив кисет с табаком и трубку, он начал ее набивать.

Лексингтон пожал плечами и слабо улыбнулся:

- Возможно.

Джеймс Хоуден дал хорошо рассчитанную передышку и как бы отошел от руководства группой. А теперь, взяв в руки бразды правления, он возобновил свою речь.

- Я разделяю мнение Артура, - твердо заявил премьер-министр. - И я уже приказал частично занять правительственные помещения, существующие на случай чрезвычайного положения. В ближайшие два-три дня ваши департаменты получат секретные меморандумы на эту тему. - Сидевшие вокруг стола ахнули, и Хоуден строго добавил: - Лучше раньше, чем позже. - И, не дожидаясь комментариев, продолжал: - То, что я скажу дальше, будет для вас новостью, но мы должны вспомнить, какую займем позицию, когда начнется третья мировая война.

Он оглядел своих собеседников сквозь дым, который начал заполнять комнату.

- При нынешнем положении дел Канада не может не воевать - по крайней мере будучи независимой страной, - как не может и остаться нейтральной. У нас нет возможности для первого, и наша география не позволяет второго. Я сказал это не в качестве моего мнения - таковы факты жизни.

Глаза сидевших вокруг стола были устремлены на него. Пока он не заметил проявлений разногласия. Но это может появиться позже.

- Наша оборона, - сказал Хоуден, - была и является лишь показухой. И не секрет, что бюджет Соединенных Штатов на оборону Канады гораздо больше, чем весь наш бюджет.

Тут впервые заговорил Эдриен Несбитсон.

- Это не филантропия, - пробурчал старик. - Американцы будут защищать Канаду, поскольку они вынуждены так поступать ради собственной защиты. Поэтому мы не обязаны благодарить их.

- Никто не обязан испытывать благодарность, - резко заявил Джеймс Хоуден. - Хотя, признаюсь, я порой благодарен Провидению зато, что уважаемые друзья, а не враги, соседствуют с нами.

- Нет, вы только послушайте! - произнес Люсьен Перро, держа в зубах нацеленную вверх сигару. Тут он вынул сигару изо рта и хлопнул своей могучей лапой по плечу Эдриена Несбитсона, сидевшего рядом с ним. - Не тревожься, дружище, я буду благодарен за нас двоих.

Эти слова, как и то, кто их произнес, удивили Хоудена. По традиции он считал, что наиболее сильная оппозиция его планам поступит от французской Канады, чьим рупором был Люсьен Перро, - от французской Канады с исконной боязнью вмешательства в ее дела, с глубоко укоренившимся недоверием к влиянию чужеземцев и связям с ними. Он что, судил неверно? Пожалуй, нет, да и вообще еще слишком рано об этом говорить. Но впервые он задумался.

- Разрешите напомнить вам некоторые факты. - Голос Хоудена снова звучал твердо и повелительно. - Все мы знакомы с возможными последствиями ядерной войны. После такой войны выживание будет зависеть от наличия пищи и производства продуктов питания. Страна, чьи районы, производящие продукты питания, будут заражены выпадением радиоактивных осадков, уже проиграет битву за выживание.

- Не только продукты питания будут уничтожены, - заметил Стюарт Каустон. На этот раз он не улыбался.

- Но производство продуктов питания имеет наибольшее значение, - загремел голос Хоудена. - Города могут превратиться в руины, и со многими это случится. Однако если останется чистая незараженная земля, земля, пригодная для земледелия, тогда оставшиеся в живых смогут выбраться из-под развалин и начать жизнь сначала. Так что продукты питания и плодородная земля - это все, что имеет значение. Мы появились из земли, мы возвращаемся в нее. Это путь выживания! Единственный путь!

На стене зала Тайного совета висела карта Северной Америки. Джеймс Хоуден направился к ней, и все головы повернулись в его сторону.

- Правительство Соединенных Штатов, - сказал он, - прекрасно понимает, что прежде всего надо оберегать районы, поставляющие продукты. И они планируют любой ценой сберечь эти районы на своей земле. - Рука его задвигалась по карте. - Молочные районы - север штата Нью-Йорк, Висконсин, Миннесота; многостороннее фермерство - Пенсильвания; пояс пшеницы - оба штата Дакота и Монтана; кукуруза - Айова; животноводство - Вайоминг; специализированные товары - Айдахо, северная Юта и дальше на юг все остальное. - Рука Хоудена опустилась. - Эти районы будут в первую очередь защищены, а за ними - города.

- И ничто не предусмотрено для канадской земли, - тихо произнес Люсьен Перро.

- Вы ошибаетесь, - сказал Джеймс Хоуден. - О канадской земле подумали. Она резервирована для поля боя.

И он снова повернулся к карте. Указательным пальцем правой руки он ткнул в несколько мест к югу от Канады, двигаясь в глубь континента от Атлантического побережья.

- Вот здесь проходит линия военных укреплений Соединенных Штатов - пусковые площадки для оборонительных и межконтинентальных ракет, с помощью которых США будут защищать свои земли, производящие продукты питания. Вы их знаете, как знаю и я, и как знает любой младший мин русской разведки.

Артур Лексингтон тихо пробормотал:

- Буффало, Платтсбург, Преск-Айл.

- Совершенно верно, - сказал Хоуден. - Эти пункты представляют собой острие американской обороны и, как таковые, явятся главным объектом советской атаки. Если эта атака - русскими ракетами - будет отбита, то произойдет это прямо над Канадой. - И он провел рукой по Канаде на карте. - Вот оно - поле боя! Вот тут, судя по составленной на сегодня схеме, и будет вестись война. - Глаза присутствующих следили за движением его руки. А она широким полукругом пошла на север от границы, отделяющей запад, где растут хлеба, от промышленного востока. На ее пути были города - Виннипег, Форт-Уильямс, Гамильтон, Торонто, Монреаль, и между ними маленькие городки. - Осадков больше всего выпадет вот тут, - сказал Хоуден. - В первые несколько дней войны можно ожидать, что наши города погибнут, а наши районы производства продуктов будут отравлены и бесполезны.

Колокола на башне Мира пробили четверть часа, а в зале тишину нарушало лишь тяжелое дыхание Эдриена Несбитсона да шуршание бумаги, когда стенографист переворачивал страницу в блокноте. Интересно, подумал Хоуден, о чем думает этот человек, если он вообще думает, способен ли кто-нибудь по-настоящему понять все значение только что сказанного? И может ли по-настоящему осознать - пока это не случится - цепь событий, которые могут произойти?

Схема, конечно, поразительно проста. Если не произойдет какой-то аварии или не будет ложного предупреждения, русские почти наверняка первыми откроют огонь. Когда они это сделают, траектория их ракет будет проходить прямо над Канадой. Если совместные системы предупреждения эффективно сработают, американское командование будет за несколько минут предупреждено об атаке - этого времени достаточно, чтобы запустить собственные оборонительные ракеты ближнего радиуса действия. Первый перехват произойдет где-то севернее Великих озер - в южном Онтарио и Квебеке. У американских орудий ближнего радиуса действия нет ядерных боеголовок, а советские ракеты будут с ядерными боеголовками и визуальной ориентировкой. Следовательно, в результате каждого успешного перехвата возникнет водородный взрыв, по сравнению с которым атомная бомбардировка Хиросимы покажется взрывом петарды и архаикой. А от каждого взрыва ("Будем надеяться, что их будет всего два", - подумал Хоуден) останется пять тысяч квадратных миль опустошенной и радиоактивной земли.

Быстро, короткими предложениями он превратил эти картины в слова.

- Как видите, - в заключение произнес он, - возможности нашего выживания в качестве функционирующей нации чрезвычайно малы.

И снова молчание. Прервал его Стюарт Каустон. Он тихо произнес:

- Все это я знал. Я полагаю, все мы знали. И однако же человек по-настоящему не может представить себе… все отодвигает от себя, появляются другие отвлекающие моменты… наверно, потому, что мы хотим, чтобы они появились…

- Мы все повинны в этом, - сказал Хоуден. - Вопрос в том, можем ли мы представить себе это сейчас.

- В вашем вопросе есть условие: если нет… - На этот раз Люсьен Перро выжидающе оглядел всех.

- Да, - признал Хоуден. - Тут существует "если нет". - Он посмотрел на окружающих, потом обратился к Перро, произнеся громко: - Все, что я вам обрисовал, неизбежно произойдет, если мы немедленно не сочтем нужным соединить наше государство и наш суверенитет с государством Соединенных Штатов.

Реакция была немедленной.

Эдриен Несбитсон с трудом поднялся на ноги.

- Никогда! Никогда! Никогда! - гневно произнес пожилой мужчина, покраснев как рак.

Каустон был явно потрясен.

- Да страна выкинет нас к черту!

Дуглас Мартенинг испуганно произнес:

- Господин премьер-министр, вы это серьезно… - И не закончил фразы.

- Тихо! - Мясистый кулак Люсьена Перро грохнул по столу.

От неожиданности все умолкли. Несбитсон опустился на стул. Перро грозно смотрел из-под своих черных кудрей. "Ну, значит, я потерял Перро, - подумал Хоуден, - а с ним уходит и надежда на единство нации. Теперь Квебек - французская Канада - отделится. Так уже было. А ведь Квебек - это скала, острая, несдвигаемая, на которую другие правительства опирались в прошлом".

Хоуден мог сегодня повести за собой остальных - он все еще в это верил. Логичность англосаксов в конечном счете приведет их к принятию того, что очевидно, и тогда англоговорящая Канада сумеет - без французской Канады - дать ему необходимую поддержку. Но водораздел пройдет глубоко, сопровождаемый ожесточением и спорами, и шрамы никогда не заживут. Хоуден ожидал, что Перро сейчас велйдст из зала.

А Перро вместо этого сказал:

- Я хочу услышать, что скажут остальные. - И мрачно добавил: - Без карканья.

И снова Джеймс Хоуден недоумевал. Но не стал терять времени.

- Есть одно предложение, которое в случае войны может изменить нашу ситуацию. Это предложение крайне просто. Предлагается переместить американские ракетные базы - базы межконтинентальных баллистических ракет и ракет ближнего радиуса действия - на наш канадский север. Если это сделать, то значительная часть радиоактивных осадков, о которых я говорил, выпадет на необитаемые земли.

- Но ведь существуют еще ветры! - сказал Каустон.

- Да, - признался Хоуден. - При северном ветре нам не избежать некоторого количества осадков. Но помните: ни одна страна не выйдет без потерь из ядерной войны. Самое большее, на что мы можем надеяться, - это избежать худшего.

- Мы ведь уже взаимодействовали… - запротестовал Эдриен Несбитсон.

Хоуден оборвал стареющего министра обороны:

- Мы приняли лишь полумеры, четвертьмеры, компромиссные решения! Если завтра начнется война, нашей ничтожной подготовки будет недостаточно! - И повысил голос. - Мы уязвимы и, по сути дела, не защищены, и мы будем раздавлены и захвачены, как Бельгия в больших европейских войнах. В лучшем случае нас захватят и покорят. В худшем - мы станем полем ядерных боев, наш народ будет полностью уничтожен, а наша земля на века станет пустыней. Но так не должно случиться. Времени мало. Однако если мы станем быстро действовать, будем честны и, главное, - реалистичны, мы можем выжить, все вынести и, пожалуй, даже стать великой страной, о чем мы и не мечтали.

Премьер-министр умолк, взволнованный собственными словами. У него на миг даже перехватило дыхание от волнения при мысли, что он - такой руководитель, от замаячивших впереди великих событий. Возможно, подумал он, вот так же чувствовал себя Уинстон Черчилль, когда призывал людей к великим свершениям. На секунду он подумал о схожести своей судьбы с судьбой Черчилля. Неужели это не ясно? Остальные, полагал он, могут этого и не заметить сейчас, хотя позже, конечно, заметят.

- Я говорил о предложении, которое сделал мне президент Соединенных Штатов сорок восемь часов назад. - И сделал паузу. Затем отчетливо и взволнованно продолжил: - Предложение состоит в том, чтобы заключить Акт о союзе между нашими двумя странами. В него войдут: полная передача обороны Канады Соединенным Штатам; роспуск канадских вооруженных сил и немедленный их набор в силы США под присягой на верность; открытие всей канадской территории для военных маневров сил США и - самое главное - наискорейший перевод всех ракетных пусковых баз на дальний север Канады.

- Бог ты мой! - произнес Каустон. - Бог ты мой!

- Одну минуту, - сказал Хоуден. - Это еще не все. Предлагаемый Акт о союзе предусматривает также таможенный союз и совместную внешнюю политику. А во всех остальных областях и в других, особо оговоренных мной, наша национальная независимость сохраняется.

Он придвинулся ближе к овальному столу и уперся в него кончиками пальцев. В голосе, когда он заговорил, впервые послышалось волнение.

- Как вы сразу поймете, это страшноватое и радикальное предложение. Но должен вам сказать, что я тщательно его взвесил, представил себе все последствия, и, с моей точки зрения, это единственно возможный для нас курс, если мы хотим выйти из предстоящей войны и остаться государством.

- Но почему таким путем? - сдавленным голосом спросил Стюарт Каустон.

Министр финансов никогда еще не был так взволнован и озадачен. Такое было впечатление, будто вокруг него рушится старый, давно установившийся миропорядок. "Что ж, - подумал Хоуден, - он рушится для всех нас. Так бывает с миропорядками, хотя каждый человек считает свой мир прочным".

- Да потому, что другого пути нет, как и другого времени! - Слова вылетели из уст Хоудена как пулеметная очередь. - Потому что жизненно необходимо подготовиться, а в нашем распоряжении всего триста дней - может быть, если Богу будет угодно, чуть больше, но ненамного. Потому что время робости прошло! Потому что до сих пор на всех совещаниях по совместной обороне перед нами стоял призрак национальной гордости, который парализовал нашу решимость, и он будет стоять перед нами и парализовать нас, если мы снова попытаемся прибегнуть к компромиссам и залатыванью дыр! Вы спрашиваете меня, почему таким путем? Да потому, что нет другого!

Теперь заговорил Артур Лексингтон, спокойно, голосом посредника.

- Я полагаю, большинство хотело бы знать, сможем ли мы остаться независимым государством при таком соглашении или же мы станем американским придатком - своего рода незарегистрированным пятьдесят первым штатом. Как только мы потеряем контроль над внешней политикой, а это, безусловно, произойдет, будет об этом сказано или нет, нам придется очень многое брать на веру.

Назад Дальше