* * *
Мы сидели у древних могил долго, пока не замёрзли. Я прочитала про себя заклинание, на всякий случай - два раза. Постепенно гасли огни в селе, меркло зарево Бахчисарая. Взошла полная луна, пропали на небе мелкие звёзды и Млечный путь, стало почти светло.
Мне ужасно хотелось опять спросить у Верки - как всё-таки она решила, что её родители были цыгане. У меня самой иногда появлялось такое чувство, что мои родители живы. Может, Верка открыла способ точно это вычислять?
Если честно, я не думала, что мне хочется вдруг услышать от какой-нибудь незнакомой тётки: "Светочка, здравствуй, я - твоя мама". Но знать, кто твои мама-папа всё равно надо. Просто знать, знакомиться не обязательно.
Только начинать разговор первой было неохота, а Верка молчала. Потом она встала и предложила:
- Пошли домой.
Мы осторожно спустились по тропке, вышли из леса и… Я замерла.
Над землёй в тёмной канаве у дороги смутно белело человеческое лицо.
Здесь обычно люди не ходят…
И тем более не лежат…
Если б не Верка, я б кинулась обратно в лес и вернулась бы на ферму кружным путём. А так убегать было стыдно.
Верка медленно пошла вперёд. Я ничего не могла сделать с собой, я осталась на месте.
Вот она вплотную прибилзилась к плывущему в темноте лицу. Нагнулась…
- Светка! Иди сюда! Это не призрак, он просто мёртвый!
Ничего себе "просто"! Но чтобы не выглядеть полной трусихой, пришлось подойти.
Это из-за глубокой чёрной тени в канаве казалось, что бледное лицо висит над землёй. Вблизи я увидела, что на склоне лежит одетый в чёрное мужик. На лице крови не было, только выглядело оно как-то странно, я не сразу даже поняла, почему. Потом поняла и меня просто передёрнуло - переносица у лежащего была вдавлена, как у пластмассовой куклы, на которую случайно наступили ногой. Вмятина эта была какой-то тёмной и жуткой, хорошо хоть глаза у него закрыты…
- Вер, слушай, может, это манекен?
- Сама ты манекен! Он тёплый. Ещё тёплый.
- Ты чё, его трогала?!
- Пульс щупала. Нету. Он мёртвый, но убили его недавно.
- Может, сам помер?
- Ага! И дырку в голове сам себе устроил. Для красоты.
Мне стало неуютно и как-то зябко:
- Слушай, Вер, а вдруг этот… кто убил, рядом? Пойдём отсюда…
- Да чего он будет здесь шататься? Нас дожидаться? Подожди, надо карманы проверить.
- На фига?!
- Ну, вдруг документы, деньги…
Определённо, Верка была не в себе! Я схватила её за руку:
- Пошли-пошли, те, кто его кокнул, и деньги, и документы давно забрали, а если сразу не догадались, как раз вернутся и нас увидят. И прибьют заодно…
- Да пусти меня! Иду я, иду…
Верка пошла за мной.
Странно, мне совсем не было противно смотреть на этого мужика. Раньше думала, увижу мертвеца - и меня сразу вырвет. А даже не тошнило… Может, потому, что живым он был совсем недавно?
Когда мы подошли к ограде фермы, мне в голову пришла одна мысль:
- Вер, надо, наверное, Серёге-менту сказать.
Верка замерла на месте:
- Ты что, дура? Тебе жить надоело?
- Это ты сильно умная, по карманам у мёртвых лазить!
- Тю ты! Одно дело - карманы, другое - лезть в свидетели. Это же наверняка бандитская разборка. А ты знаешь, что достаётся тем, кто туда свой нос суёт? Торжественные похороны.
- Но человека же убили!
- Мало ли! А вдруг Серёга тоже в их банде? Читала же, сколько раз открывали, что милиция с мафией связана! Чуть ни в каждой газете. Может, они договорились и специально этого мужика именно на Серёгином участке кокнули. Не лезь! Поняла?
- Он же рядом с фермой лежит!
- Вот и пусть лежит. Кому мешает, те и уберут…
Верка почти убедила меня.
Мы вернулись домой как и вышли, через окна. Верка в свою комнату, я - в свою.
Когда я уже устраивалась поудобней в кровати, то вдруг подумала: что если этот мужик не бандит, не бизнесмен, а конокрад? Очень даже может быть! Полез на конюшню, его поймал конюх и - р-раз! - дубинкой по башке. Сегодня ночью дежурит Павел Прохорыч…
Эта мысль меня так взбудоражила, что я почти до рассвета не могла заснуть.
ГЛАВА 4
Утром в субботу я никак не могла понять, действительно видела ночью мертвеца, или это мне только приснилось. Раньше я никогда не путала сон и не-сон, но раньше и колдовать не ходила, и убитые как-то на дороге не попадались… Можно было бы спросить у Верки, но я встала поздно, когда все уже сидели за столом, завтракали, да и потом тоже как-то не удавалось остаться с нею один на один.
Оставалось только сходить и посмотреть. Мёртвый гулять не отправится, куда положили, там и будет лежать.
К Боргезу я заглянула, как же иначе, а потом - сумку в руки и бегом к началу тропинки на Чёртово кладбище.
В канаве никого не было.
Прошла чуть дальше - ночью даже знакомые места выглядят по-другому, вдруг я немного ошиблась? Но и там не лежало никаких мужиков с темными пятнами на переносице. И под кустами, и на лесной опушке - тоже. И следа, показывающего, что кто-то валялся на земле у дороги я не увидела, но это понятно. Молодая осенняя трава ещё не поднялась, а по той, что выросла весной, за лето высохла и стала похожей на курчавую шёрстку фокстерьера, ничего не будет заметно, если даже потопчется слон.
Время шло и надо было возвращаться, чтобы в школу не опоздать. Чувствовала я смутно: с одной стороны хорошо, что мертвец просто приснился, с другой - только наметилось настоящее приключение, и тут же исчезло, оказалось обычным сном. Скучно…
Вдруг в траве мелькнуло что-то золотистое. Я сбежала с дорожного откоса, нагнулась. Между сухими стеблями застряла монетка. Когда я шла понизу, она была ко мне ребром, поэтому я ничего не заметила. Двадцать пять копеек.
Та-ак…
По дороге обычно никто кроме нас не ходит. И мы-то не ходим, а ездим верхом. В рабочей одежде ни один нормальный человек денег носить не будет.
Значит, ночью на этом самом месте действительно лежал мертвец. Двадцать пять копеек выкатились у него из кармана. Или из кармана у того, кто его убил и потом спрятал тело. Запросто может быть. Человек нагибается, чтобы поднять и потащить труп, и в этот момент монета падает в траву.
Как хорошо, что ночью мы здесь не слишком задержались! А то напоролись бы на убийцу…
Порядочный сыщик исследовал бы траву еще раз, потщательней. Мало ли, какие-нибудь дополнительные улики отыщутся. Но у меня не было времени. Я воткнула в землю там, где нашла монету, сучок, потом подобрала несколько камешков и сложила их кучкой на обочине как раз напротив сучка. Проще было бы начертить стрелочку, но я боялась - вдруг убийцу потянет на место преступления, стрелка тогда точно возбудит его подозрения, камешков же он может не заметить - мало ли их валяется на истоптанной копытами просёлочной дороге?
Наших я догнала на полпути в село. Аня спросила:
- Где ты была? Мы тебя ждали, ждали…
Так повелось, что в школу мы выходим вместе. Только в селе Аня ускоряет шаг, чтобы показать, что ей уже шестнадцать, она взрослая и с малолетками её связывает только общая дорога. Арсен, наоборот, отстаёт - ну не может он появиться на люди рядом с девчонками, пусть даже потом всё равно мы очутимся в одном классе.
Ане я ответила неопределённо:
- Да так… Дела…
Верка сразу поняла, что за дела. Взяла меня под руку и прошипела тихонько:
- Ты что, сдурела? Зачем ты ходила туда? Мы ж договорились…
- Знаешь, этого мужика убрали!
- Конечно, убрали! Зарыли где-нибудь в лесу. И тебя уберут, если будешь соваться, куда не надо.
- Я ж днём… В смысле, утром, сейчас же светло.
Верка тяжело вздохнула:
- Ой, можно подумать, ты телек не смотришь, газет не читаешь! Этим-то какая разница, когда убивать? Они ж никого не боятся, милиция им по фигу…
Конечно, Верка была права. Просто никак не получалось представить, что здесь, в лесу рядом с домом, меня подстерегает настоящая опасность. Это же не село, где лазят всякие Крапивихи…
* * *
Очень может быть, что этот несчастный мужик из мафии, он решил работать на конкурентов и его убрали. Вполне могло случиться и такое, что он - бизнесмен и не пожелал мафии платить. Но возможно и то, что убитый - конокрад. Это было бы хуже всего.
Конокрады бывают разные. Угоняют лошадей сельские пацаны, чтобы покататься. Такие нам не опасны. У нас охрана, Акташ во дворе и конюха дежурят, на окнах и на входе в конюшню - решётки. Да и спортивные лошади - не деревенские клячи, далеко не каждый всадник на них усидит. Если даже мальчишки смогут вывести наших лошадей из конюшни, то больше десяти метров не проедут. Лошади посбрасывают их, и совершенно разумно поступят с конской точки зрения, - что за тренировки по ночам?!
Есть в Крыму и взрослые конокрады, серьёзные. Они гораздо опасней. Угнанных лошадей они сдают на мясо. Вся копчённая колбаса делается с добавлением конины. Кстати, поэтому мы её даже за деньги в рот не возьмём.
Верка, например, говорит, что скорее съест кусочек человека, чем кусочек лошади, особенно если человек будет чужой, а лошадь - знакомая. Я попыталась представить себе, будто попала на необитаемый остров… И решила, что скорее вообще умру с голоду, чем вообще кого-нибудь съем.
Взрослые конокрады - люди практичные. Они верхом не ездят, уводят лошадей в поводу, ведь если на лошади ехать до места назначения, она может вес потерять. А килограмм живого веса четыре гривны стоит.
Такие для нас тоже не очень опасны. Именно потому, что практичные. Зачем они будут рисковать, связываться с конюхами, с собакой, когда по сёлам деревенские лошади пасутся без присмотра? Их легче увести, да к тому же искать их так долго и упорно как породистых, никто не будет.
Главная ценность породистых лошадей - их кровь, их спортивные способности. Это привлекает конокрадов организованных, они украденных лошадей продают на другом конце страны, а то и в другом государстве. Они даже перекрашивают их, меняют клеймо или делают отметины, которых раньше не было, например, фальшивую звёздочку во лбу - Владимир Борисович нам об этом рассказывал.
Перед тем, как устраивать налёт на конюшню, они обязательно разведают, кто и как её охраняет. Так что ночной покойник вполне может оказаться разведчиком, которому не повезло.
Интересно, если конокрады узнают, что одного из них убили, откажутся они от нападения или нет?
Я никак не могла избавиться от этих тревожных мыслей, и не могла думать ни о чем кроме как помешать увести Боргеза, Змею, Виннифред, Баяниста, поэтому когда над головой раздалось:
- Измайлова, встань, тебе говорю! Отвечай! - я, конечно, вскочила, но никак не могла сообразить, где нахожусь.
Вышло как в анекдоте про студентов. Идёт экзамен, профессор говорит: "Вопрос на "отлично" - Как меня зовут?" - Молчание в ответ. "Вопрос на "хорошо" - Какого цвета учебник?" - Молчание в ответ. "Вопрос на "удовлетворительно" - Какой предмет вы сдаёте?!"
Так вот, я даже не вспомнила какой идёт урок, хотя мне громко подсказывали со всех сторон, что говорить. Получила, естественно, "пару". И только потом, когда опустилась на место, сообразила, что схлопотала двойку по любимой химии, но не стала ни заниматься уроком, ни даже книжку интересную читать. Представьте, будто это вашу лошадь вот-вот могут украсть - тогда меня поймёте.
В конце концов я решила, что зациклившись на одной мысли, можно и с ума сойти, а раз ничего в голову не приходит, надо с кем-то посоветоваться. Лучше всего - с Олегом. Он мой друг, и кажется, у него есть опыт в "таких" делах. Делах, связанных с мертвецами.
До вечера выбраться к Олегу не удалось. Школа, потом тренировки. После тренировок, как обычно, тётя Оля отправила нас делать уроки. Я пошла за ней на кухню.
- Тётя Оля…
- Да, Света?
- Можно, я уроки потом сделаю? Мне надо к одной девчонке… К Вале. Она просила зайти вечером.
- Уже скоро стемнеет… - мне показалось, тётя Оля угадала, что ни к какой Вальке я не собираюсь. - Ну ладно, иди. Только недолго. А потом зайдёшь к нам, Владимир Борисович должен быть дома, он за мной поедет и тебя на ферму отвезёт. Не стоит одной ходить ночью по этой дороге. Очень она мне не нравится…
Знала бы тётя Оля про наше с Веркой приключение! Если бы знала, точно никуда бы не отпустила. Я притворилась послушной:
- Хорошо, тётя Оля! Конечно! Я недолго!
…К Вальке всё-таки пришлось заглянуть, предупредить её, чтобы всем рассказывала, будто я целый вечер просидела у неё в гостях.
- А ты куда? - спрсила она.
- Поговорить надо… с одним человеком.
Валька хитро улыбнулась:
- Ну-у-у, всё с тобой ясненько…
Она, конечно, заподозрила, что я иду на свидание. И пришлось тоже улыбнуться ей, как заговорщица. Свидание так свидание.
Искать Олега дома по вечерам - пустой номер. И я отправилась в кафе "Салам" на симферопольской трассе.
На голубом строительном вагончике была вывеска русскими буквами стилизованными под арабскую вязь - "Кафе "Салам". Стены в "Саламе" заменяла пятнистая маскировочная сетка, столы были поцарапанные, из белого пластика, стульев не хватало, вместо них стояли низкие ящики из-под винограда, поставленные на ребро. По обе стороны от прилавка размещались два здоровенных чёрных динамика, из которых обычно грохочет что-то вроде "Зайка моя, я твой хвостик" или "Голуби летят над нашей зоной…" Здесь собираются местные мужики постарше, те, у кого денег почти нет. Парни и девушки ходят в другое кафе, "Камышинка", которое устроили в клубе, там крутят рок и можно потанцевать. А те, у кого есть деньги, ездят отдыхать в Бахчисарай.
Не заходя в "Салам", я попыталась сквозь маскировочную сетку увидеть, где Олег. Не повезло - мало того, что он устроился в самом дальнем углу, так ещё и за одним столом с Андрюхой, которого я терпеть не могла, и про которого деревенские говорили, что он полностью соответствует своей фамилии Кобелько.
Пришлось ждать снаружи, пока кто-нибудь из них встанет за новой порцией пива. Постепенно начало темнеть. Включили прожектор, направленный на столики, заиграла огнями цветомузыка под вывеской. Фары машин, проезжающих по трассе, высверкивали из-за поворота прямо мне в глаза, чертили дугу, косо смазав по лохматой сетке и уходили к Севастополю. Те, кто направлялся в Симферополь или в Бахчисарай, засвечивали со спины, тогда сетка за которой я пряталась в темноте, словно вспыхивала и оживала: сразу становилось видно как шевелятся на ветерке зелёные маскировочные лохмотья.
Наконец Андрюха поднялся, неуверенно ступая, направился к вагончику. Тогда я независимо и непринуждённо вошла в кафе, стала пробираться между грязными столиками к Олегу и, ещё не добравшись, заметила перед ним на столе кучку сгоревших до основания спичек.
Он всегда начинал палить зря спички, когда очень сильно напивался. Зажигал, смотрел на огонь, потом перехватывал за обгоревший конец и держал, пока не оставался один уголёк.
Я поняла, что разговора не получится, но поворачиваться и уходить было поздно - Олег меня заметил. Пришлось здороваться:
- Привет!
- Р-рыжая… Ты чего тут? Совсем сбрендила? Я т-тебе д-дам - пить… - лицо у Олега припухло и как бы онемело, говорил он с трудом.
- Я не пить. Олег, знаешь, есть такое дело…
- Н-на штуку баксов?
- На десять штук!
- О-ох… Ты понимаешь, Р-рыжая… не могу я щас… М-мы с Андреем тоже дело тут… Обсуждаем… Пон-нимаешь? А? Ты завтра приходи. С утра не надо - днём. Ты слышь, Р-рыжая, с утра не приходи. Потом, я буду у Крысика на доме р-работать…
- Ага! Приду! Хорошо! Ну пока, Олег, - я уловила краем глаза, что Андрюха возвращается с бутылками и поспешила смыться.
Но тут продолжилось невезение. На выходе я чуть не врезалась в Крапивиху, она шла под ручку с мужичком, который едва доставал ей до плеча. Ноги у меня просто онемели, я отвернулась, чтобы не столкнуться с ней глазами и напряжённо ждала издевательского: "А-а, Буратинка…"
Крапивиха прошла мимо, не заметив. Когда я поняла, что жутко обрадовалась этому, то от злости ударила кулаком в фонарный столб. Неужели у меня теперь так и будет - не заметила меня Тонька - большое человеческое счастье, а заметила - значит, не повезло?!
Потом, когда я шла домой к тренеру и всё переживала, то столкнулась по дороге с Романом Ивановичем.
- Ой! Здравствуйте! А я думала, что вы уже уехали!
Роман Иванович приезжал по субботам заниматься теперь уже с Димкой.
- Пришлось задержаться. Дима такие вопросы задаёт - вам и не снилось.
Мне стало обидно:
- Почему это - не снилось?!
- Он единственный из вас, кто хочет овладеть телепатией по настоящему, развить свои способности до максимума. А вам, я заметил, после того, как вы научились лошадям мыслеобразы передавать, больше ничего не было надо.
- А зачем?
- Именно это я имею в виду. Ограниченность.
- Ничего подобного! Мы бы тоже хотели - но вы сами говорили нам, что телепатам на людей воздействовать нельзя, мысли читать без разрешения тоже нельзя… Ну и мы подумали, что лучше не уметь делать. Потому что если будешь уметь, можно не удержаться и попробовать, когда очень захочется.
- Тем человек и отличается от животного, что может владеть своими чувствами и желаниями.