И вновь Алешка и Аленка в сказочной стране - на этот раз в Стране Шоколада. Им опять предстоит преодолеть многие трудности, чобы вернуться домой. Нужно не только преодолеть сопротивление врагов, нужно победить себя, а Алешке - даже стать королем.
Алешка и Аленка в стране шоколада
1.
Была весна, но Алешке и Аленке было не до журчания ручьев и пения птиц - дети страдали.
Позавчера у них родился братик - крошечный малюсенький человечек, скрипучий писк-плач которого Алешка и Аленка слышали по телефону. Вроде бы и радость, но - увы! Мама с братиком лежали в больнице, и должны были пролежать там еще несколько дней. Эти несколько дней и были главным горем Алешки и Аленки - так долго не видеть маму! Даже в палате ее навещать было нельзя - только папа ездил к ней, да и то - не навещал, а просто передавал еду через медсестер.
Так долго не видеть маму! А ведь до этого она всегда была рядом…
К тому же и папу Алешка с Аленкой теперь видели меньше, чем привыкли - ведь он с утра уходил на работу, с работы бежал к маме в больницу, и только потом, когда уже начинало темнеть, забирал Алешку и Аленку из школы. Дома папе тоже было не до детей - он сразу же бежал на кухню и там долго громыхал тарелками и кастрюлями - готовил не вкусный, совсем не похожий на мамин, ужин. Некогда ему было пообщаться с Алешкой и Аленкой, некогда поговорить, поиграть, посмотреть по телевизору мультики…
Алешка и Аленка не привыкли к тому, что у родителей не хватает на них времени, и потому, с горя, то ссорились, то бузили, то просто капризничали.
- Папа, а ты купил шоколадку? - капризным тоном протянула Аленка, вяло ковыряя вилкой горячую, недосоленную, водянистую кашу.
- Сначала доешь кашу, - устало ответил папа.
- Ну, папа, ты сначала скажи - купил или нет?!
- Купил, - ответил папа нехотя. - И, наверное - зря!
- Почему - зря?! - возмущено закричали в один голос дети.
- Вы вчера ели шоколад, позавчера ели шоколад, сегодня просите опять - так много сладкого есть нельзя, - объяснил папа.
- А много каши есть можно? - уныло спросила Аленка, у которой кусок не лез в горло.
- Каши - можно, - ответил папа. - И молока - можно, и яиц. А вот если есть много конфет, то можно заболеть.
- Я бы лучше заболел, чем этой гадостью давиться! - сказал Алешка, отодвигая от себя тарелку, на которой еще оставалось много каши.
У Аленки глаза на лоб полезли - никогда еще ее брат не смел разговаривать с отцом так грубо.
- Ты как разговариваешь! - прикрикнул на Алешку папа. - Каша - гадость! Думаешь, у тебя бы получилось лучше?! Да ты хоть раз помог мне приготовить ужин или завтрак?!
- Я не умею готовить, - буркнул себе под нос Алешка.
- Мог бы научиться, не маленький уже!
- А я не хочу этому учиться, - заявил Алешка. - Я вообще, когда вырасту, ни разу в рот кашу не возьму. И суп тоже есть не буду!
- А что же ты будешь есть? - спросил папа насмешливо.
- Мороженое, - ответил Алешка.
- И бисквитный торт, - подержала Аленка брата.
- И шоколад! Каждый день - кило шоколада! - Алешка мечтательно закрыл глаза.
- И я, и я! - подхватила Аленка. - Я вообще люблю только шоколад! И мечтаю, чтобы вокруг меня был один шоколад и больше ничего!
Папа вздохнул - у него совсем не было сил спорить с детьми. К тому же он понимал, что приготовленная им еда не вкусна, а главное - что дети отчаянно скучают по маме.
- Вот вырастите, и будите кушать что захотите, - папа отрезал большой кусок хлеба и положил Алешке на край тарелки. - А сейчас доедайте вот эту кашу и вот этот хлеб. Я сейчас пойду готовить суп для мамы, и вам запрещаю вставать из-за стола, пока все не съедите! Иначе шоколада не будет ни сегодня, ни завтра!
Папа ушел на кухню, и принялся там стучать кастрюлями.
Дети еще долго ковыряли ненавистную кашу. Потом, все-таки, доели ее, получили на десерт шоколад, но времени на то, чтобы поиграть у них уже не осталось.
- А давай, когда вырастем, откроем вместе кафе-мороженое, - сказал Алешка сестре перед тем, как отправиться спать в свою комнату.
- Давай, - ответила Аленка, зевая. - И будем кормить вкусностями одних детей! А взрослых в свое кафе вообще пускать не будем. Пусть едят свои каши, если не понимают, что нужно детям!
Так дети разошлись спать. Они долго не могли заснуть: Аленка думала о том, что мама вернется не скоро, и от этого у нее на глаза наворачивались слезы; Алешке же было стыдно за то, что он нагрубил папе, который до сих пор возился на кухне.
Алешка хотел даже встать и пойти извиниться перед папой, но не пошел - поленился. Зато вместо этого он представил себе кафе, в котором были одни только дети, и они с Аленкой раздавали всем мороженое и шоколад. Он не знал, что в это же время Аленка, чтобы не думать о маме, представляет себе то же самое.
Так, в мечтах о вкусном, дети заснули.
2.
Когда Алешка проснулся, то ничегошеньки не понял.
Был жаркий день, и ярчайшее летнее солнце находилось в зените.
Алешка в своем любимом спортивном костюме стоял по середине огромного поля, и, щурясь от солнца, изумленно вертел головой из стороны в сторону, стараясь понять, где же он находится, и как здесь оказался. Вокруг не было видно ни домов, ни привычных асфальтированных дорог - только это поле.
На поле росла свекла, и между ровными, уходившими вдаль рядками было множество детей. Мальчики и девочки разного возраста пропалывали бурьян. Они работали сосредоточенно и молча - ни шуток, ни смеха не было слышно вокруг, и это было странно - ведь тишина и дети - вещи несовместимые! Именно из-за этой неестественной тишины Алешке сразу стало как-то не по себе.
Вдали что-то громыхнуло, застучало. Алешка вздрогнул и повернулся на звук. Приглядевшись, он увидел на горизонте укутанное грязным дымным облаком серое здание.
"Сахарный завод" - подумал Алешка, и тут же удивился своим мыслям - сахарного завода он не видел ни разу в жизни.
- Алешка! - донеслось издали.
Алешка обернулся - к нему бежала Аленка, одетая в свое любимое летнее платье.
- Алешка, где это мы? - не успев перевести дух, испуганно спросила сестра, как только добежала до него.
- Понятия не имею! - Алешка озадачено почесал вспотевший от жары лоб. - Я помню - мы ложились спать. Я еще хотел извиниться перед папой, но заснул… А теперь - мы здесь…
- Значит - мы спим! - обрадовалась Аленка. - Ух, - я так испугалась! А все просто - мы спим, и нам снится сон!
- Как-то уж очень… - Алешка запнулся, подыскивая подходящее слово. - Очень правдоподобно для сна, тебе не кажется?
Аленка огляделась, пытаясь оценить увиденное - и поле, и завод, и занятых работой, совершенно не обращающих на них внимания детей. Ничего не поняла, и просто махнула рукой, решив не ломать себе голову по мелочам.
- Мне и не такое снится иногда, - сказала она беззаботно. - Помнишь, я тебе рассказывала, что на прошлой неделе ко мне во сне прилетал Дед Мороз на Крокобряке? Тоже все как взаправду было!
- Да? - засомневался Алешка. - А я своих снов никогда не помню…
Алешка осекся и покраснел.
- Ну, то есть - почти никогда, - закончил он подавлено.
Аленка деликатно промолчала.
Это было большим семейным секретом - Алешке снились страшные сны.
Не часто - но бывало. Сюжет этих снов всегда был одинаковым - Алешка куда-то шел, и внезапно перед ним оказывался Великан. Как и подобает великанам, этот Великан был ростом с двухэтажный дом, у него была черная, косматая борода и злые глаза. Великан протягивал к Алешке огромные руки, и тогда мальчик поворачивался и пускался наутек. На этом месте сон неизменно обрывался, так как Алешка просыпался со страшным криком, и потом долго не мог заснуть.
Этих своих снов мальчик страшно стеснялся, так как кроме них не боялся в жизни ничего. Поначалу родители пытались как-то излечить мальчика от этих страхов - умные тети-психологи велели Алешке то нарисовать Великана, то посмеяться над его нечесаной бородой… Алешка послушно выполнял все, что велели, но от кошмаров это не помогало. Днем он Великана и так не боялся, а во сне забывал и о картинках, и о том, что совсем недавно представлял его смешным… В итоге родители перестали бороться с кошмарами сына и просто старались об этом не говорить, надеясь, что Алешка со временем перерастет.
Аленке страшные сны не снились никогда, поэтому брата она не совсем понимала, хотя и очень жалела.
- А как ты думаешь, - спросил Алешка, чтобы отвлечься от воспоминаний о ненавистном Великане. - Это ты в моем сне или я - в твоем?
- Не знаю, - ответила Аленка, которую такие сложности не интересовали. - По-моему - это все равно. Интересно даже - мне никогда не снилось поле со свеклой.
- А, новенькие, - раздался со стороны тяжелый и совершенно равнодушный голос.
Алешка и Аленка обернулись.
Перед ними стояли двое - мальчик и девочка. Мальчик был выше Алешки на голову, а девочка - выше Аленки на две. Алешку и Аленку поразили их странные лица - расплывшиеся, бесформенные, с совершенно равнодушными, пустыми, как будто стеклянными глазами и носами-пятаками, как у свиней.
- Простите, а вы кто? - спросила Аленка осторожно.
- Мы? - равнодушно и бесцветно переспросила странная девочка. - Мы охранники. Следим за порядком.
- За порядком - где? - уточнил Алешка.
Он исподволь наблюдал за мальчиком-охранником, и всем своим мальчишеским нутром ощущал - сейчас будет драка.
- За порядком везде, - ответил мальчик-охранник и железной рукой взял Алешку за шиворот. - Ты, - сказал он Алешке, - идешь на прополку, а ты, - это Аленке, - чистишь свеклу.
И он потянул Алешку к работающим детям.
Алешка пробовал было брыкаться, но охранник железной рукой приподнял его над землей, и так тряхнул, что стало ясно - сопротивление бессмысленно, потому что силы не равны. В это же время девочка-охранник потащила Аленку в сторону завода. Аленка не сопротивлялась, но зато поминутно оглядывалась, запоминая дорогу, и решая, как бы по быстрее отсюда сбежать.
3.
Минут через десять Аленке надоело идти молча. Никакой враждебности к девочке-охраннице она не испытывала, не смотря на то, что та довольно грубо волокла ее за собой. Аленке было даже интересно. В конечном счете - это же сон, а чего обижаться на кого-то во сне?! К тому же, во сне злые персонажи могут превращаться в добрых, и потому Аленка решила поговорить с охранницей - вдруг превратится во что-то более приятное?
- Послушай, а мы идем вот к тому огромному дому? - миролюбиво начала она.
Охранница молчала.
- Это завод, да?
- Завод, - ответила та неохотно.
- А мой папа тоже работает на заводе! - сообщила Аленка. - Он столяр.
- Да без разницы! - отрезала охранница. - По меньше болтай.
Аленка хмыкнула и пожала плечами. Не болтать - так не болтать!
Пять минут девочки шли молча. За это время они прошли первое поле, перешли узкий участок дикой травы и вошли на второе поле - тоже свекольное. На этом поле не пололи - там свекла была уже зрелой и мальчики со свиноподобными равнодушными лицами выкапывали корнеплоды лопатами и складывали в огромные корзины.
- Послушай, а в этом сне что - выращивают одну свеклу? - спросила Аленка, забыв о том, что ее просили не болтать. - Это скучно, наверное - все свекла да свекла!
Охранница не удостоила Аленку ответом.
Но та не унималась.
- Послушай, - заявила Аленка. - Я хоть и маленькая, но знаю, что на самом деле так не бывает - чтобы вот там свеклу пололи, а здесь - уже убирали. Должно быть так - сначала везде, на всех полях, свеклу садят… Или ее сеют? Ну, не важно! Потом - свеклу везде пропалывают, потом - убирают, но опять везде, на всех полях одновременно! А так, чтобы свекла была одновременно и большой и маленькой - не бывает! Или я не права?
Охранница тяжело вздохнула.
- Здесь - что видишь, то и бывает! - ответила она. - И еще - если ты скажешь хоть слово, я сниму с тебя пояс и им завяжу тебе рот!
Аленка посмотрела на свой поясок, который так украшал ее любимое платье, потом на суровую охранницу и решила - эта точно завяжет!
Даже во сне Аленке не хотелось ходить с завязанным ртом, и потому она решила помолчать.
До самого завода Аленка и охранница не сказали друг другу ни слова.
Через пол часа уже начавшая уставать Аленка стояла на большой площадке рядом с заводом. По середине площадки лежала огромная куча свежевыкопанной свеклы. Вокруг кучи находилось около двух десятков девочек, таких же маленьких, как сама Аленка.
Казалось бы, Аленке пора бы уже было привыкнуть к обитателям этого мира - к их расплывшимся
свиноподобным лицам и равнодушным, пустым глазам, но, оказавшись в компании свиноподобных сверстниц, девочка сразу же погрустнела.
"Если бы у меня было такое поросячее лицо - я бы ни за что не вышла на улицу!" - подумала Аленка.
Но девочек это, казалось, вовсе не волновало. Их вообще ничего не волновало. Лишь некоторые из них скользнули по Аленке равнодушным взглядом и не сказали ни слова.
Они сидели на корточках, сосредоточено работали, и не обращали никакого внимания друг на друга. У каждой из девочек был небольшой нож и алюминиевая кастрюля с водой. Девочки брали из кучи свеклу, ножом отделяли листья, мыли корнеплод в кастрюле, после чего очищали с него кожуру. Очищенные корнеплоды бросали в огромный чан, из которого корнеплоды по движущейся ленте попадали на завод.
Лента шумела, стучала и скрипела - должно быть ее давно никто не смазывал. Трещали отрезаемые от свеклы листья, но больше звуков не было - здесь, как и на полях, никто не с кем не разговаривал. Даже охранница не сказала Аленке не слова, только выдала ей нож и кастрюлю, жестом показала на кран, где можно было набрать в кастрюлю чистую воду, и равнодушно отошла в сторону.
Аленка набрала в кастрюлю воду, повертела в руке нож. Дома ей еще не разрешали пользоваться ножами - хлеб резала мама, овощи чистила тоже она, а Аленка лишь иногда мыла ножи, когда приходила ее очередь мыть посуду. Тем не менее, девочка была уверена, что справится. Присев на корточки, она взяла из кучи свеклу, и быстро, одним движением (чик - и готово!) отхватила от плода листья. Листья отрезались очень легко, и Аленка подумала, что надо быть осторожнее - так не долго и порезаться. Она была уверена, что спит, и, конечно же, порезаться во сне не опасно, но боль и во сне - боль, поэтому, вымыв корнеплод в кастрюле, она начала обрезать с него кожуру уже более осторожно. Листья и кожуру она бросила себе прямо под ноги - другие девочки делали точно так же. Через минуту корнеплод был вполне прилично очищен, хотя мама, конечно, чистила овощи куда более аккуратно - никогда шкурка не бывала у нее такой толстой!
Подражая баскетболистам, на которых так любил смотреть по телевизору папа, Аленка, не сходя с места, бросила очищенную свеклу в чан - и попала! Потом очистила еще корнеплод, потом еще…
Где-то на десятом корнеплоде девочка поняла, что чистить свеклу ей ужасно надоело.
Она встала, с удовольствием расправив начавшие затекать ноги, и отошла от кучи, которую уже начала ненавидеть. Девочка несколько раз тяжело вздохнула - этот долгий сон ей наскучил. Пора было просыпаться! С Аленкой такое случалось - погружаясь в сон, она переживала различные приключения, но то, что это именно сон - знала наверняка, и при желании могла проснуться. Для этого было нужно просто резко открыть глаза.
Аленка плотно зажмурила глаза, затем резким движением открыла их - и не проснулась. Перед ней были все тот же завод, и все та же куча свеклы. Аленка вздохнула и решила, что нужно быть решительнее. Собрав в кулак всю свою волю, девочка что есть духу, ущипнула себя за ногу.
- Ай! - воскликнула она. - Ай, ай, ай!!!
Наверное, будет синяк, подумала Аленка, когда первый, самый острый приступ боли, прошел. Девочка вытерла тыльной стороной ладошки выступившие слезы. Обидно было то, что ущипнула она себя зря - проснуться и оказаться в своей уютной, такой знакомой спаленке не получилось.
- Новенькая, - раздался рядом тусклый голос охранницы. - Работу прекращать нельзя.
- Мне надоело! - воскликнула Аленка, ничуть охранницы не испугавшись - в конечном счете, это ведь она, охранница была в Аленкином сне, и значит именно Аленка здесь настоящая хозяйка!
Без лишних слов охранница влепила Аленке звонкий подзатыльник.
- Ай! - воскликнула девочка возмущенно - ни мама, ни папа ее никогда не били! От Алешки ей, конечно, изредка доставалось (надо признать - чаще всего за дело!), но и он никогда не бил ее по настоящему сильно.
- Работу прекращать нельзя, - монотонно, как автомат, сказала охранница. - Все работают до часа раздачи шоколада. Потом - сон. Потом - утренний шоколад. Потом - опять работа. Это все.
- Понятно, - буркнула Аленка.
Ей, честно говоря, было совершенно не понятно, но злить охранницу расспросами девочка не решилась.
Аленка пошла к ненавистной куче и взяла себе самую маленькую свеклу.
- Ну и порядки тут у вас, - сказала Аленка, обращаясь к сидящей рядом девочке в грязном платье, которое когда-то было розовым и, скорее всего, даже нарядным. - Настоящее гестапо!
Наверное, девочка в розовом не знала, что такое гестапо. Она лишь покосилась на Аленку и ничего не сказала.
Аленка очистила один корнеплод, затем второй. Ей было грустно и обидно. К тому же долго молчать она была не приучена.
- Эй, девочка, как тебя зовут? - спросила она девочку в розовом.
- Снежанна, - ответила та, не отрывая взгляда от своей свеклы.
- А меня Аленка!
Снежанна молча дочистила свою свеклу, бросила ее в чан и потянулась за следующей.
- Меня Аленка зовут, - повторила Аленка, подумав, что Снежанна ее не услышала.
- Это не имеет значения, - ответила та.
- Почему?! - удивилась Аленка.
Девочка повернула к ней свое свиноподобное лицо.
- Это ты сейчас, пока новенькая, красивая, и не остальных не похожая, - ответила она. - Пройдет несколько дней, и ты станешь такой же уродливой как они, - Снежанна указала рукой на работающих рядом девочек. - И тогда никто не отличит тебя от других - будь ты хоть Аленка, хоть Света, хоть Марина.
Аленка с удивлением всмотрелась в лицо Снежанны, потом в лица других девочек - действительно, все лица были удивительно похожими, вот только лицо самой Снежанны не показалось Аленке хоть чуточку красивее других лиц!
- Прости, Снежанна, - начала Аленка осторожно. - А ты их, - она указала рукой на девочек, работающих рядом, - не любишь?
- А за что их любить? - пожала плечами Снежанна. - Свиньи уродливые.
- А… - Аленка запнулась, - А ты сама себя считаешь красивой?
- Ты что слепая? - спросила Снежанна, и в ее голосе Аленка наконец-то услышала что-то похожее на живое чувство - тень возмущения. - Я была самой красивой в садике, и самой красивой в первом классе!
На это Аленка не нашлась что сказать - если Снежанна и была когда-то красивой, то теперь от ее красоты ничего не осталось, но девочка об этом явно не знала.