Клава задумалась. Да, раненых на произвол судьбы оставлять никак нельзя.
- А кто этот раненый, что к партизанам рвётся? - спросила она. - Ты хорошо его знаешь?
- Ага… Он мне всё рассказал, - зашептала Зина. - Командир стрелкового взвода. В первом же бою был ранен в голову. Потерял сознание, попал к нам в больницу. Злости в нём полно. Как про немцев вспомнит, даже зубами скрипит. "Мне, говорит, обязательно воевать надо".
- Меня с ним можешь познакомить? - спросила Клава.
- Да хоть сегодня. Приходи вечером в больницу.
- Представь меня как новую медсестру. Назови Машей, фамилию не упоминай.
Вечером Клава была уже в больнице. Зина выдала ей белый халат и привела в процедурную комнату.
- Подожди здесь… Сейчас пришлю… Шитиков его фамилия.
Вскоре в процедурную вошёл коренастый смуглый человек в сером больничном халате, с забинтованной головой.
- Шитиков, - отрывисто представился он, протягивая Клаве сильную цепкую руку и пристально оглядывая девушку. - А вы, значит… Маша, новая медсестра?
Клава кивнула головой.
- Можете говорить со мной откровенно… я всё знаю. Вы один хотите уйти к партизанам?
- Нет, есть ещё желающие.
- Сколько человек?
- Пятеро.
- Люди надёжные? Вы их подготовили?
- Отвечаю, как за самого себя!
- Когда вы хотели бы уйти?
- В любую ночь. Хотя бы сегодня…
- Но вы ещё не совсем здоровы. - Клава кивнула на марлевую повязку на голове Шитикова.
- Ах, это? - ухмыльнулся Шитиков. - Это для маскировки. На случай проверки немецкими врачами. Делаем вид, что мы всё ещё лежачие больные. Это Зина придумала. Да и врач её поддерживает.
"Умницы", - подумала про них Клава и спросила Шитикова, что раненым необходимо для побега.
- Гражданскую одежду, еду, карту, компас, - перечислил Шитиков. - Хорошо бы, конечно, проводника.
- Постараемся обеспечить. Держите связь с Зиной. - Клава поднялась и протянула Шитикову руку.
В этот же вечер она попросила мать порыться в сундуке и достать что-нибудь из отцовской одежды.
- Зачем, доченька? - удивилась Евдокия Фёдоровна. - Да и кому такое старьё пригодится?
- Нужно, мама, нужно. И ты не жалей…
Кряхтя и охая, мать открыла сундук и достала ещё хранящиеся после покойного мужа сатиновую рубаху, брюки из "чёртовой кожи" и поношенный суконный пиджак.
На другой день Петька Свищёв обежал ещё четырёх подпольщиков и передал им наказ Клавы раздобыть мужскую одежду и еды на двое суток.
Потом Клава встретилась с Володей Аржанцевым.
- Видишь, Володя, не прошло и трёх дней, а для тебя уже есть задание. - И она рассказала о пятерых раненый которых надо проводить к партизанам.
Володя обрадовался. Явиться к партизанам с бойцами Красной Армии! Это совсем здорово! Это уж не тихая сидячая жизнь, а настоящая боевая работа. А ещё лучше, если снабдить бойцов оружием. Вот уж партизаны будут довольны. К тому же, если, на худой конец, нарвёшься на немцев, с оружием можно от них отбиться.
Клава покачала головой.
- Нет, для начала пойдёте без оружия. Надо всё тихо сделать, осторожно. Переправлять бойцов к партизанам ещё придётся не раз.
Как ни соблазнительно было заявиться к партизанам оружием, но Володя должен был согласиться с Клавой.
- Тогда со мной Аня пойдёт, - сказал Володя.
- Это можно, - подумав, согласилась Клава. - Пусть она корзину возьмёт, бутылки. Будто за продуктами в деревню. Будет вам дорогу разведывать.
* * *
Бегство раненых было назначено через двое суток. К двум часам ночи Клава и ещё четверо подпольщиков пробрались к больнице и затаились в палисаднике. Ровно четверть третьего. Зина осторожно выпустила через чёрный ход первого бойца, переодетого в гражданскую одежду.
Клава подвела к бойцу Федю Сушкова, и тот, минуя все подозрительные места в городе, по окраинам повёл бойца в поле, где их поджидали Аржанцев и Аня Костина. Через десять минут Зина выпустила из больницы второго бойца. Его вывел из города Дима Петровский.
Последним уходил Шитиков.
В замасленной кепке и старом пиджаке с чужого плеча он был похож на мастерового.
- Маша, а я вижу, у вас неплохие помощники, - вполголоса сказал Шитиков, размашисто шагая за Клавой. - Это что же, все из медперсонала?
- Помолчите пока, - остановила Клава. - До партизан доберётесь - всё поймёте.
В поле, в сыром овражке, она познакомила Шитикова и его бойцов с Володей и Аней и отдала Аржанцеву последние наказы.
- Ну что ж, трогайтесь! Пора!
Бойцы пожали ребятам руки. Прощаясь, Шитиков задержал руку Клавы в своей.
- Спасибо, Маша… Значит, живём, воюем. Есть ещё хорошие люди на свете.
- Думаю, что есть, - в темноте улыбнулась Клава. - Желаю вам удачи.
Вытянувшись цепочкой, бойцы вслед за Володей и Аней зашагали по росистой траве на восток.
В этот же день на базаре Клава встретила Анну Павловну.
В кургузом ватнике, в сером платке, с авоськой, в которой погромыхивали алюминиевые ложки, кастрюлька и кружка, учительницу трудно было узнать.
- Ой, Анна Павловна! - вскрикнула Клава. - Вы совсем на себя не похожи!
- А-а, это ты, Клава! - обрадовалась учительница. - Кто же теперь не изменился? Время такое - всех перевернуло. - Она рассказала, что с осени в городе собираются открыть школу. Ребят в учение будут принимать с отбором, только из "благополучных" семей, на уроках введут закон божий, детей станут учить по новым учебникам, которые напечатаны в Германии. Нет, она в такую школу работать не пойдёт!
- Как же вы живёте, Анна Павловна?
- В баню устроилась, кассиршей, - усмехнулась учительница. - Работа незавидная, зато место бойкое. Людей вижу, разговоры слышу. А город-то, Клашенька, живёт, оказывается. Листовки по городу ходят.
- Живёт, - улыбнулась Клава.
- А тебе привет от Седого. - Анна Павловна понизила голос. - Успехов желает. Просит, чтоб вы оружие к ним переправили… из своих запасов-то.
- Будет сделано, - кивнула Клава, расставаясь с учительницей.
Оружие
Сегодня Федя и Петька вышли за город на очередной сбор оружия. Петька хотя и не был членом подпольной организации, но он так ловко находил в поле винтовки, автоматы, диски с патронами, а один раз даже откопал в окопе ручной пулемёт, что Федя охотно ходил вместе с мальчишкой. К тому же Петька пользовался доверием Клавы и умел держать язык за зубами.
Собранное оружие подпольщики переправляли по ночам в деревню к Володе Аржанцеву, но, кроме того, Федя с Петькой завели на всякий случай на огороде у тёти Лизы в старом, завалившемся погребе свой тайный склад, в котором скопились уже неплохие трофеи.
По обыкновению, Федя и Петька обвязались верёвками и взяли мешки для травы.
Это было очень удобно. Набьёшь мешок зелёной травой как будто для козы или коровы, и ходи по полю сколько угодно, никто на тебя не обращает внимания. К тому же если попадётся немецкий автомат или наш советский "ППШ", то их легко упрятать в мешок. О пистолетах, патронах и гранатах и говорить нечего. Правда, труднее с винтовкой. Её длинное дуло откровенно вылезает из мешка, и пробираться через город с такой ношей довольно опасно.
Но на этот случай у Феди предусмотрительно запасены отвёртка и плоскогубцы. Две-три минуты работы - дуло винтовки отделено от приклада, затвор вынут, и всё это аккуратно уложено в мешок с травой.
Но сегодня "оружейникам" не повезло. Они обошли пустырь около военного городка, обшарили все окопы и ходы сообщения, потом переправились через Великую и долго бродили по топкой лощине, заросшей кустарником, но, кроме двух десятков стреляных гильз и осколков снарядов, ничего не нашли.
- Это как с грибами… повыбирали их, - вздохнул Федя. - Поздно мы вышли, Петька.
- Ничего. Ещё походим. Может, что и найдётся.
Привлечённый Клавой собирать оружие, Петька отдался этому делу с необыкновенным увлечением и мог без устали целыми днями бродить по окрестностям Острова.
Федя покосился на оттопырившиеся Петькины карманы.
- Зря ты стреляные гильзы берёшь.
- Ничего… сгодятся.
Ребята походили среди кустов ещё с полчаса, затем Федя решительно направился к шоссе, ведущему к городу. Неожиданно раздался торжествующий крик:
- Есть трофей! - И Петька выскочил из-за кустов. В руках он держал винтовку. - Видал находочку? Винтовка-трёхдюймовка… А ты говоришь, всё повыбрали! Кто ищет, тот найдёт.
Приплясывая от возбуждения, Петька поглаживал ладонью ствол винтовки, тронутый рыжими пятнами ржавчины, вытирал о рубаху грязный приклад.
- Эх, сейчас бы по фашистам шарахнуть! Из целой обоймы!
Распалившись, он вскинул винтовку, прижал приклад к плечу и, делая вид, что целится в грузовик на шоссе, около которого возилось трое немецких солдат, нажал на спусковой крючок. И в тот же миг грохнул выстрел.
- Ты… ты что? - Федя кинулся к мальчишке и вырвал у него винтовку. - С ума сошёл!
- Я… я не знал, что она заряжена, - растерянно залепетал Петька. - Просто так…
Он не договорил. С шоссе дали автоматную очередь. Над головой ребят завжикали пули. Федя, схватив Петьку за руку, упал вместе с ним на траву.
- Видал, что наделал…
Укрывшись за грузовиком, немцы продолжали стрелять из автоматов. Потом двое солдат отделились от грузовика, спрыгнули с обочины шоссе и, пригнувшись, побежали к кустам.
- А ну, ходу! - скомандовал Федя.
Вытащив затвор из винтовки, он швырнул её в кусты и бросился к городу.
Рядом с ним бежал Петька.
Расцарапывая себе лица и руки, они продирались сквозь кусты, с трудом вытаскивали ноги из болотистой почвы - только бы не оказаться на открытой местности. Наконец показались первые огороды, какие-то дворы, сарайчики.
Федя с Петькой стремглав пролетели через грядки с капустой и огурцами, перелезли через изгородь, продрались сквозь заросли крапивы, ещё раз перемахнули через изгородь и оказались в чьём-то дворике за высоким забором. Федя огляделся и сообразил, что они попали на усадьбу директора школы имени Ленина.
- Пересидим здесь, - шепнул Федя Петьке и первый вбежал на застеклённую террасу.
Вбежал и обомлел: перед ним стояла Алла Дембовская, которую он не видел с момента отъезда в Ленинград. Она была в розовом халатике, в тапочках на босу ногу, золотистые вьющиеся волосы рассыпались по плечам.
- Федя? Ты?! - вскрикнула Алла. - Что за чудо! Ты разве не в Ленинграде?
Федя криво улыбнулся, горло у него пересохло.
- Как видишь!
- Значит, вернулся! И не дал о себе знать? - Девушка кокетливо улыбнулась. - Вот нехороший… А я о тебе так часто вспоминала. Но каким образом ты оказался здесь? И в таком виде. - Она покосилась на Петьку. - Вон что… Уж вы не за яблоками ли забрались?..
- Ага… за яблоками! - хрипло произнёс Федя, озираясь по сторонам и настороженно прислушиваясь.
Алла лукаво погрозила пальцем.
- Ну, ну, это на тебя не похоже!.. Пожалуйста, бери сколько хочешь и так. - Она кивнула на вазу с яблоками.
За высоким забором, отделяющим дом от улицы, послышался топот тяжелых сапог. Затем требовательно постучали в калитку.
Алла недовольно дернула плечом.
- Что там такое? Подождите, мальчики, я сейчас…
Запахнув халатик и поправив волосы, она вышла с террасы и направилась к калитке.
- Это они! - шепнул Петька. - И знаешь, куда мы попали? Это же Алка, бургомистрова дочка. Ее папаша, видно директорский дом захватил. Застукают нас теперь. Бежим скорее.
Но было уже поздно.
Алла открыла калитку и столкнулась лицом к лицу с солдатами. Злые, взмокшие от бега, они грубо оттолкнули Аллу и ввалились во двор.
Федя и Петька присели на корточки и прижались к цоколи террасы.
- Позвольте! Как вы смеете? - властно, высоким голосом закричала Алла. - Это дом бургомистра Дембовского… А я его дочь!
- Цвай партизан… стреляйт винтовка… сюда скрывайся, - смущённо забормотал один из солдат.
- Так бы и сказали. Действительно, двое каких-то пробегали. Вон туда… - Алла показала вдоль улицы. - А здесь дом бургомистра. И прошу не беспокоить! Грубияны!
Неловко потоптавшись, солдаты задом отступили за калитку, и Алла резко задвинула засов. Потом вернулась на террасу.
Федя и Петька сидели бледные, одеревеневшие.
- Ушли. Можете не волноваться, - сказала Алла. - Вот уж не думала, что вы партизанами стали.
- Куда нам! - буркнул Федя, поднимаясь.
- А в немцев вы всё же стреляете?
- Да почудилось им… Мы просто траву для коз собирали, - с невинным видом сказал Петька.
Алла усмехнулась.
- Откуда же тогда у Феди в кармане затвор от винтовки?
Федя схватился за нагрудный карман и вспыхнул: оттуда выглядывал затвор. Он быстро переложил его в карман брюк и с вызовом посмотрел на девушку.
- Хорошо, можем объясниться! Да, мы стреляли в фашистов! И будем стрелять! - Федя сказал это убеждённо, со страстью, и Алле показалось, что он даже скрипнул зубами. - Будем уничтожать их из-за каждого угла, на каждом шагу. Ведь так, Петька?
- Да их, гадов-сволочей… - азартно подхватил Петька, но Алла протестующе замахала руками.
- Федя, что ты говоришь?! Ты умный парень и должен понять: немцы же сила, они пришли в Россию надолго и с самыми серьёзными намерениями. И против них ничего уже не сделаешь. Они скоро возьмут Ленинград, потом Москву.
- "Сила, серьёзные намерения"! - зло передразнил Федя. - Вот как запела дочка бургомистра.
- При чём здесь "дочка бургомистра"? - Алла обиженно поджала пухлые губки. - Это моё внутреннее убеждение. России надо приобщаться к западной цивилизации. А немцы - культурные люди.
- Убеждение! - задохнулся Федя, с трудом сдерживая желание выкрикнуть девушке в лицо самое грязное ругательство. - Тогда зови фашистов! Выдавай! Скажи, что мы партизаны, что мы стреляли в них! Ну? Чего медлишь?
- Да пойми, Федя, - опешила побледневшая девушка. - Я не предательница… Я тебе желаю только добра…
- Ладно ты, уймись! - Перепуганный Петька схватил Федю за руку и потянул за собой. - Пошли отсюда!
Выйдя с террасы, он проделал в изгороди отверстие и перелез через него. Вслед за ним, не удостоив Аллу взглядом, скрылся и Федя.
Девушка осталась одна.
Яростная вспышка Феди испугала Аллу. Неужели он так ненавидит её? А ведь когда-то увлекался, ухаживал за ней, писал письма. Неужели всё это потому, что её отец стал бургомистром? Но он не делает людям ничего плохого. Просто помогает немцам наводить в городе порядок. А что немцы сила и с ними ничего не сделаешь, в этом Алла действительно уверена. Ведь столько войск и техники проходит через Остров! А как далеко немецкая армия проникла в глубь страны! Федя же просто какой-то неукротимый, бешеный, ненормальный Знает всё это, а лезет на рожон, дразнит немцев. Может, это он пишет и распространяет листовки, те самые листовки, которые доставили так много неприятностей немецкому начальству и её отцу? Тогда это совсем уж глупость! Отец так и сказал, что листовки, наверное, дело рук комсомольцев, и даже просил Аллу при случае предупредить своих школьных приятелей и подруг, чтобы они не играли с огнём. Алла не выдержала и в тот же день отправилась к Сушковым.
Тётка и мать
Тётя Лиза обрадовалась приходу Аллы и растерялась. Девушка раньше была частым гостем у Сушковых, но с отъездом Феди в Ленинград совсем их забыла. К тому же она стала дочкой бургомистра, и тётя Лиза не знала, как себя с ней вести.
- Ах, Аллочка, куда тебя и посадить-то, не знаю, - засуетилась она. - Тесно у нас, бедно… Погорели мы! Вот и Федя куда-то запропастился. Может, пойти поискать?
- Нет, нет, не надо, - остановила её Алла. - Я к вам, тётя Лиза…
И она вполголоса рассказала, что племянник занимается недозволенным и опасным делом - сбором оружия. Сегодня с Петькой Свищёвым они стреляли по немцам, их приняли за партизан, гнались за ними и могли бы схватить, если бы она, Аллочка, не выручила их. Тётя Лиза, конечно, знает, какой она большой друг Феде и как она желает ему добра. И напрасно Федя думает, что какими-то там листовками да случайным найденным в поле оружием можно поколебать могущество и силу немцев. А вот себе он может сильно повредить…
Тётя Лиза похолодела от страха. Всю свою нерастраченную женскую любовь она вложила в сына своей рано умершей сестры. Она не спала ночей, когда Федя простужался и заболевал; мучительно переживала, когда хилый Федя вбил себе в голову, что станет военным, и с болью проводила его в Ленинград.
Возвращение Феди в Остров, когда здесь уже хозяйничали немцы, тётя Лиза приняла как огромное несчастье. Она всячески оберегала племянника от опасностей, следила, чтобы он никуда не ходил, ни с кем не связывался, жил бы тихо и неприметно. Значит, он всё-таки не послушался тётку. Недаром он часто куда-то уходит, встречается с приятелями, исчезает по ночам. И вот теперь дошёл до того, что собирает оружие и стреляет в немцев. Что же с ним будет?
- Я знаю, Федя всё это не сам придумывает. Кто-то его подогревает! Но кто? Как вы думаете, тётя Лиза?
"Да она что? Допытывать меня пришла, выведывать?" - насторожилась тётка. И упрямо покачала головой: нет, нет, она ничего не знает.
И в тот же миг её осенило: "А ведь всё это от Клаши идёт, от вожатой". Недаром они с Федей встречаются по вечерам, часами сидят в сарайчике на огороде, о чём-то шепчутся.
- Меня и отец просил предупредить, - собираясь уходить, сказала Алла, - чтобы комсомольцы вели себя потише, немцев не дразнили. Иначе всё это может плохо кончиться.
- Да, да, совсем плохо, - согласилась тётя Лиза, провожая Аллу. С завтрашнего дня она устроит Федю куда-нибудь на работу к немцам, чтобы он не вызывал ни у кого подозрений. Или, ещё лучше, увезёт его из Острова.
Когда Федя вернулся домой, тётка со слезами на глазах принялась умолять его уехать вместе с ней в деревню: есть у них под Псковом дальние родственники. Федя будет там жить тихо, спокойно, вдали от немцев. Только бы перетерпеть эту злую годину…
- Послушай ты Аллочку! Она тебе помочь хочет. Просила предупредить.
- Вот откуда ветер дует! - вскипел Федя. - Так слушай, тётя! Никуда я отсюда не поеду. Живу и буду жить в Острове. А этой бургомистровой дочке скажи, пусть она сюда и носа не показывает. Я… я за себя не отвечаю… - И Федя, хлопнув дверью, вышел из дому.
Тётя Лиза долго сидела в раздумье: да, племянник уже не ребёнок, его не остановишь. Значит, надо просить Клашу Назарову. Она ведь вожатая, наставница, она не пожелает молодым ребятам горя и несчастья и, наверное, поймёт её.
И тётя Лиза в этот же день, вечером, направилась к Назаровым.
Клава с матерью сидели за столом и перебирали последние запасы гречневой крупы. При виде Фединой тётки они переглянулись: в эти дни люди редко посещали друг друга, да ещё по вечерам, когда хождение по городу без пропусков строго воспрещалось.
- Лизавета! Ты! И в такой час? - Евдокия Фёдоровна поднялась навстречу. Всё же она была рада своей давней подруге.
Тётя Лиза махнула рукой, присела на лавку, обвела взглядом комнату и вдруг заплакала. Заплакала беззвучно, не спеша вытирая ладонью одутловатые морщинистые щёки.
- Тётя Лиза! - встревожилась Клава. - Случилось что-нибудь? С Федей?