Праздничный фейерверк
Шла осень. Целыми днями хлестали косые дожди, листья с деревьев облетели, на улицах стояла непролазная грязь.
Как-то раз промозглым утром к Клаве прибежал всполошённый Петька. Старые, раскисшие опорки еле держались на его ногах, брюки выше колен были зашлепаны грязью, кепка, сбилась набок.
- Ты что? Убегал от кого-нибудь? - встревоженно спросила его Клава.
- Убегал! - признался Петька, со свистом переводя дыхание. - От полицаев…
Клава укоризненно покачала головой. Сколько раз просила она Петьку вести себя осторожно, не задираться, не лезть на глаза полицаям и гитлеровцам!
- Да я ж не задираюсь!.. - с обидой выкрикнул Петька. - Шёл себе и шёл. И знаете, кого встретил? Сашку Бондарина и Ваню Архипова. Они каких-то людей по улице гнали. Сами сытые, с оружием, в казённых мундирах…
У Клавы отлегло от сердца.
- Такая уж у них работа, - спокойно отозвалась она. - Ну и что дальше?
- Как - что дальше? - вскипел Петька, озадаченный спокойным тоном Клавы. - Запустил в них камнем… Потом убежал.
- Вот это уж напрасно!
- Как - напрасно? Они ж полицаи, предатели! А ещё комсомольцами были, вашими друзьями. Да им головы пробить мало!
Клава усмехнулась. Если бы Петька знал, что за "полицаи" Бондарин и Архипов и как они начали свою службу! А начали они её совсем не плохо. Накануне отправки девушек в Германию Саша и Ваня под видом благодарности Оське Бородулину за то, что тот устроил их на работу в полицию, угостили его и его приятелей-охранников спиртом.
Угощение было щедрое: спирт из последних запасов выдала ребятам Елена Александровна. Полицаи отдали ему должное и так накачались, что заснули мёртвым сном. Вместе с ними, сделав вид, что тоже перепились, "заснули" и Саша с Ваней. А ночью Сушков, Аржанцев и Петровский открыли сарай и выпустили всех девчат на волю.
Клава взяла Петьку за плечи, приблизила к себе.
- Ты мне веришь?
Мальчик растерянно заморгал глазами.
- Кому же, как не вам!
- Тогда слушай. В Сашу и Ваню камнями больше не бросай. Они хоть и полицаи, но люди свои… нужные нам.
- Свои?!
- Да, да, Петя! Ты мне поверь и больше ни о чём не спрашивай.
В эту минуту открылась дверь, и в комнату вошёл Саша Бондарин. Он был совсем не сытый и не откормленный, каким представил его Петька, а бледный, рослый, мрачноватый. Мундир сидел на нём неловко и мешковато.
Петька вскочил с лавки и во все глаза уставился на Бондарина.
- Ну-ну, - предупреждающе буркнул тот. - Ты потише! Опять чем-нибудь запустишь?
- Всё выяснено и улажено, - улыбнулась Клава. - Теперь между вами полный мир. Ведь так, Петя? А сейчас иди. Нам с Сашей надо поговорить.
Петька, пожав плечами, ушёл.
Клава вопросительно посмотрела на Бондарина.
- Ну, как тебе новая работа?
- Чёртова жизнь пошла. Идёшь по городу, тебя люди словно ножами режут: "Смотри, смотри, предатель идёт, полицай". Ваня даже приболел. От мальчишек так совсем нет прохода. Видала этого Петьку? Не увернись я, голову бы камнем разбил.
- Понимаю, Саша. Задание не из лёгких, - вздохнула Клава. - Но надо же… Очень вы нас выручаете. В лесу вами довольны.
Лицо у Саши просветлело.
- Это правда?
- Просили благодарность передать. За бланки для паспортов, за пропуска. Вот только надолго ли хватит у вас выдержки?
- Раз надо - хватит, - помолчав, глухо ответил Саша. - И пусть мы полицаи для всех, только бы немцам погано было. Говори, зачем вызывала?
- Слушай вот. - Клава понизила голос. - Есть задание от Седого. К Октябрьским праздникам поднести фашистам подарочек - вывести из строя лесопильный завод.
- Это дело! - обрадовался Саша. - Давно бы пора, а то совсем затишье в городе. Поручи это мне с Ваней, мы сообразим.
- Нет, нет, поручение пока будет более лёгкое. Разведай обстановку, узнай, как там с охраной. А тогда подумаем.
Через несколько дней Саша Бондарин вновь встретился с Клавой. Он сообщил, что ему удалось побывать на заводе, - охрана там небольшая, пройти на завод не так уж сложно кругом полно горючего материала - щепа и стружка. Достаточно одной спички, и всё запылает.
- Нет, спички тут мало. Надо действовать наверняка.
- Я и хочу наверняка. - Саша изложил свой план и попросил дать ему в помощь одного из подпольщиков.
- Дима Петровский подойдёт? Или Федя Сушков?
- Великовозрастный народ… Хотелось бы какого-нибудь пацана. Вроде вот Петьки Свищёва.
Клава задумалась: лучше Петьки, конечно, не найти. Хотя мальчишка и не член подпольной группы, но он всё видит, понимает и настойчиво рвётся к работе. И Клава согласилась.
Утром Седьмого ноября Саша Бондарин и Петька встретились на базаре. Саша, как было договорено с Клавой, сделал вид, что забрал рыскающего по базару мальчишку и повёл его в комендатуру. По пути они свернули с главной улицы и переулками начали пробираться к лесозаводу. В руках Петька держал узелок с едой.
- Задание тебе понятно? - вполголоса спросил Саша.
- Ага! Мне Клаша объяснила. Пробраться на завод, - как заученный урок, зачастил Петька, - найти в конце цеха склад с горючим, отвернуть пробку у бочки и пролить бензин. И незаметно исчезнуть.
- Правильно. Главное, не пори горячку. Войдёшь на завод с узелком - будто обед кому принёс, осмотрись, приметь, где охранники, чтобы не нарваться на них.
- Понятно! Ты не сомневайся! - с жаром ответил Петька и хитровато покосился на полицейскую форму Саши. - А Ваня Архипов тоже такой полицай, как ты?
- Одного поля ягодка… Тебе же Клаша объяснила.
- Давно бы пора. А то мы тёмную Ваньке собирались сделать. Уж и извозили бы его!..
- Ну, ну, - погрозил Саша, - вы Ваню не троньте. И так ему достаётся: то в доме стёкла побили, то самого грязью закидали. Твоя работа, Свищ, твоей компании?
- Больше этого не будет, - деловито заверил Петька и задумчиво посмотрел вдоль улицы. Ведь сегодня Седьмое ноября. Разве так было в Острове до войны? С утра город расцвечивался флагами, знамёнами, плакатами. Со всех сторон к площади тянулись колонны празднично разодетых людей И самая нарядная и шумная была колонна демонстрантов школы имени Ленина. Играл оркестр, Клава Назарова шла впереди колонны, энергично размахивала руками, и вся колонна, от первоклассников до педагогов, пела "Эх, картошка объеденье" или "Взвейтесь кострами". Когда же кто-нибудь сбивался с ноги, Клава задорно кричала: "Эй, кто там шагает правой", и ребята хором отвечали: "Левой, левой, левой!" А вечером над мостом взвивались ракеты, загорался фейерверк и цветные блики отражались в реке.
- Саша, а помнишь, какой у нас фейерверк был!.. Как мы костёр жгли! - дрогнувшим голосом заговорил Петька.
Воспоминания, видимо, захватили и Бондарина.
- Помню, помню, - хмуро ответил он. - Будет им сегодня фейерверк! Пошли скорее!
Наконец показался лесозавод. Саша посмотрел на часы.
- Сейчас обеденный перерыв. Народу в цехе немного. Действуй.
Оглянувшись по сторонам, Петька проскользнул в заводские ворота. Размахивая узелком с едой, он с деловым видом прошёл мимо лесопильного цеха, завернул за угол и заметил в углу двора бочки с горючим. У бочек никого не было. Только у противоположной стены маячила фигура охранника. Пригнувшись, Петька подкрался к бочкам и попробовал отвернуть пробку. Не удалось - пробка будто припаялась. То же самое случилось и со второй бочкой. Повезло лишь на третьей. Неплотно завёрнутая пробка легко сошла с резьбы. Петька наклонил бочку, подсунул под неё деревянную плаху, и синеватый, остро пахнущий бензин с мягким шелестом полился на землю. Вот и всё, что надо было проделать Петьке. Но ему показалось этого мало. Из одной бочки свисал гибкий резиновый шланг. Петька, как истый шофёр, пососал шланг, дурманящая струя бензина хлынула ему в рот, а потом потекла на землю.
Теперь надо исчезнуть, но не бегом, а так же деловито и спокойно, как входил сюда.
Через несколько минут Петька был уже за воротами завода. Саша Бондарин медленно прохаживался вдоль забора.
- Ну?
- Всё в порядке… течёт!
- Теперь улепётывай. И сиди весь день дома.
Петька юркнул в переулок.
Саша ещё раз прошёлся вдоль забора, остановился у угла, огляделся, потом достал из кармана промасленную тряпку и чиркнул спичкой. В руках вспыхнуло багровое пламя. Саша швырнул горящую тряпку за забор, и через мгновение оттуда полыхнул столб огня.
"Вот вам и праздничный фейерверк!" - подумал Саша, сворачивая за угол и исчезая в переулке.
* * *
После удачного поджога лесозавода подпольщики стали подумывать о новых диверсиях, о взрывах мостов, железнодорожных путей, электростанции. Но у них, к сожалению, не было ни взрывчатки, ни мин, ни умения обращаться со взрывчатыми веществами.
Провожая как-то Володю в очередной рейс к партизанам, Клава попросила его передать Седому пожелание ребят обзавестись взрывчаткой.
Володя на этот раз задержался у партизан более недели, и когда наконец вернулся, то сообщил Клаве, что Седой сказал "добро" и прислал подпольщикам немного толу и несколько мин.
- А ты почему задержался так долго? - спросила Клава. - Уж не решил ли в партизанах остаться?
- Да нет, учиться срочно заставили… Как мины ставить да как с толом обращаться. Это ведь не тяп-ляп.
- Ну и как? Научился?
- Соображаю малость. Но я ведь не один пришёл. Седой нам такого инструктора прислал! Ахнешь, когда увидишь.
- Кого прислал, говори скорее!
- Важина. Нашего бывшего командира.
- Василия Николаевича! - вскрикнула Клава. - Так он же…
- Сбежал он от фрицев, - пояснил Володя. - Да не один. Двенадцать беженцев к партизанам с собой привёл. Вот человек!
- А где он сейчас?
- У меня в деревне. В сарае сидит. Просил ребят к нему привести - учить будет.
В этот же день Клава предупредила нескольких подпольщиков, и они по одному пробрались в Рядобжу, в сарай к Аржанцевым.
Клава с трудом узнала Важина. Одетый под крестьянина, он зарос густой бородой, поздоровел, лицо его обветрилось, огрубело.
- Друзья встречаются вновь, - пошутил Важин, здороваясь с ребятами. - Ну что ж, будем брать фашистов не мытьём так катаньем. Садитесь, товарищи, начнём изучать подрывное дело.
- Василий Николаевич, - попросила Клава, - вы бы ребятам ещё о положении на фронтах рассказали. Вопросы у нас всякие накопились.
Пять дней подпольщики постигали секреты обращения с взрывчаткой, учились делать самодельные мины, начинять толовые шашки.
- Курс обучения, прямо сказать, сокращённый, - говорил Василий Николаевич. - Но у партизан он уже проверен. Теперь дело за практикой…
Предложений было много: заминировать шоссе, взорвать цепной мост, подложить взрывчатку под городскую электростанцию. Но тут подоспел со своими донесениями Федя Сушков. На станцию каждый день прибывают эшелоны с боеприпасами. Сейчас их скопилось несколько, и на путях образовалась пробка.
- Это верно, - согласился Василий Николаевич. - Такой случай упускать нельзя. Давайте тогда наметим, кто пойдёт со мной на станцию ставить мины.
Желающими оказались все, кто учился у Важина.
- Неправильно это, - ревниво заявил Федя. - Никого из вас на станцию не пропустят, а у меня как-никак пропуск имеется. И я по всем путям могу ходить. Вот мне и поручите это дело.
Против такого довода спорить было бесполезно. В сарае воцарилось молчание.
- Ну, что ж вы? Голосуйте, если надо, - с досадой обратился Федя к ребятам. - Мне уже на станцию пора. На дежурство.
Клава переглянулась с Василием Николаевичем и, побледнев, подошла к Феде.
- Поручаем тебе. Действуй! Но себя береги! На рожон не лезь. Да вот хоть Сашу возьми. Пусть около станции постоит. На всякий случай.
Саша Бондарин с готовностью поднялся. Василий Николаевич вручил Феде мину замедленного действия и ещё раз проинструктировал его.
- Постарайся установить мину в середине эшелона. Завод рассчитан на два часа. За это время всё надо успеть сделать и быть уже дома. Ну, ни пуха тебе, ни пера!
Положив мину в кошёлку, Федя прикрыл её сверху мотками провода, изоляционной лентой и, сопровождаемый Сашей Бондариным, отправился на станцию.
Посидев ещё немного в сарае, Василий Николаевич и Клава предложили подпольщикам разойтись: если взрыв удастся, в городе может начаться облава.
На улице уже совсем стемнело, когда Клава пришла домой. Она отказалась от ужина и, не зажигая огня, села у окна, чутко прислушиваясь к уличным шумам.
Время тянулось изнурительно медленно. Вот уже прошло более двух часов. В голову Клавы полезли всякие недобрые мысли. А что, если часовой механизм не сработал и эшелон с боеприпасами сейчас уходит на восток, к линии фронта?
Или вдруг поездная охрана, заподозрив электромонтёра Федю Сушкова, схватила его и сдала военному коменданту станции?
- Да ты мне всю комнату выстудишь! - заворчала Евдокия Фёдоровна, когда дочь высунулась в форточку. - И так топить нечем.
- Минутку, мама, сейчас закрою! Душно у нас очень, - сказала Клава, и в тот же миг страшный взрыв потряс окрестности.
Тугая волна воздуха с силой захлопнула форточку, со звоном вылетело из рамы стекло, задрожали стены старого дома.
- Опять бомбят! - всполошилась Евдокия Фёдоровна. - Кто ж это? Наши или немцы?
- Наши, мамочка, наши! - не в силах сдержать своей радости, вскрикнула Клава и вихрем выскочила на улицу. Над станцией бушевало языкастое пламя, беспрерывно рвались снаряды, словно били из орудий крупного калибра.
На улице толпился народ, многие забрались на крыши стараясь получше рассмотреть, что происходит на станции.
- Как говорят, и на старуху бывает проруха, - услышала Клава приглушённый разговор. - А на немцев вот огонёк нашёлся.
- Толковая работёнка! Сначала лесозавод подпалили, теперь на станции всё полыхает.
От Набережной улицы Клава побежала вверх к Сушковым - надо было узнать, где сейчас Федя. Неожиданно она столкнулась с Сашей Бондариным.
- Видишь, какой ад кромешный на станции! - возбуждённо заговорил тот. - Снаряды рвутся, пути разнесло, к эшелонам не подступись. А неплохая у нас практика для начала получается.
Клава схватила Сашу за плечо.
- С Федей что? Где он?
- Всё в порядке! Уложился точно по графику. Уже с полчаса, как дома. Заявил тётке, что простудился, так она его а печку загнала и сейчас малиновым чаем поит.
Клава облегчённо перевела дыхание.
Пополнение
В сумерки в швейную мастерскую Самариной заглянул Борька Капелюхин. Он был в засаленном кожушке, в шапке-ушанке, зарос волосами, подбородок ощетинился редкой бородёнкой над верхней губой пробивались рыжеватые усики.
Клава быстро увела его в примерочную.
- Совсем лесным человеком стал! - улыбнулась она.
- Будешь тут лесовиком, - пожаловался Капелюхин. - Немцы совсем обнаглели. Рабочий день увеличили, кормят еле-еле, домой почти не пускают. Не заметишь, как совсем на положение заключённых переведут.
- А молодёжь как себя чувствует? О чём разговоры ведёт? - спросила Клава. - Ты им наши листовки читаешь?
- Ещё бы… А разговор у парней один: бежать надо, пока совсем их в каторжников не превратили. - Капелюхин оглянулся и перешёл на шёпот - Я уже подготовил одну группу… семь парней. К партизанам рвутся, в лесной край. Хоть сейчас. Только им проводник нужен. Неплохо бы их, конечно, и оружием снабдить.
- А парни надёжные?
- Головой отвечаю. Накалились они, злые стали, как черти. Не дадим проводника - сами убегут с торфоразработок.
Клава посоветовалась с членами штаба, и ночью подпольщики встретили за городом семерых парней с торфоразработок, выдали им оружие, патроны.
Одного из парней Клава узнала сразу - это был крепыш, здоровяк Семён Суковатов, живший до войны на одной улице с ней. На торфоразработки он пошёл с первых же дней вступления немцев в город, пошёл добровольно, говоря при этом: "А мне всё едино, где робить, только бы хлебную пайку давали".
- Ну как, Семён, накормили тебя немцы хлебом? - спросила Клава, передавая парню почти новенький немецкий автомат.
- Сыт… по самое некуда… Чтоб они подавились этим хлебом, - буркнул Семён, разглядывая оружие. Потом вполголоса спросил: - А откуда у вас эти игрушки завелись?
- Кому что… Кому хлеб от фашистов достаётся, кому автоматы, - засмеялась Клава.
- Я серьёзно спрашиваю.
- Серьёзно и отвечаю. Живём, не зеваем. Что плохо лежит - к нашим рукам липнет.
- Смело живёте… так, пожалуй, и надо, - с уважением сказал Семён. - А я вот проишачил на них почти полгода, теперь за ум схватился. Надо бы сразу в лес подаваться.
- Не поздно и наверстать, Сёма.
- Наверстаю, Клаша, увидишь, - пообещал Семён и, отведя её в сторону, попросил: - Ты моих стариков знаешь. Я им не сказал, что в лес ухожу. Боюсь, хлипкие они, слёз не оберёшься. Ты уж объясни им потом, где я и как.
- Сделаю, Сёма. Стариков не забудем.
Клава распрощалась с парнями, и Володя Аржанцев повёл их в партизанский край.
А через два дня разразилось несчастье.
Гитлеровцы, узнав о том, что семеро парней исчезли с торфоразработок и, видимо, подались к партизанам, арестовал их родителей. Попал в гестапо и отец Семёна Суковатова.
По городу был расклеен приказ гитлеровского командования, в котором говорилось, что родители отвечают головой за своих детей, если только те оставят город и перейдут к партизанам.
Вечером Клава и Федя Сушков зашли к Суковатовым проведать мать Семёна.
Седая лохматая старуха лежала на сундуке и тупо смотрела в потолок.
- Работал себе парень и работал, хлеб получал, жалованье, - пожаловалась она. - Так нет, партизаны его к себе сманили. Вот и старика загубили. Да я бы этим партизанам в глаза плюнула - зачем парня попутали, с панталыку сбили…
- Бабушка, да как вы смеете!.. - вспылил Федя.
- Молчи, - шепнула Клава и спросила бабку, не нужно ли ей в чем помочь.
- Да что вы можете? - отмахнулась старуха. - Вот если бы Сёмке весть подали - пусть возвращается с повинной да отца выручит…
Подавленные и расстроенные Клава с Федей ушли.