Но едва мы выбрались на шоссе Никозия - Фамагуста, то он уже не смог удержаться от того, чтобы не показать своей очаровательной пассажирке, на что способен его "невероятно мощный мотор". Несколько раз стрелка спидометра переползала через черточку, которая отмечала девяносто миль, и тогда, кроме свиста ветра, к моим ушам долетали из заднего сидения невыразительные заклинания и возгласы, среди которых время от времени можно было разобрать лишь слово "Аллах". По-видимому, это были магометанские молитвы, а может, и проклятия.
Было чудесное солнечное утро - по крайней мере если смотреть перед собой или в стороны. Сзади нас ландшафт закрывала туча пыли длиной с километр, которую вздымали в своем безумном движении колеса нашего автомобиля. Поэтому машина мистера Вальполя немного напоминала реактивный истребитель. Очевидно, и мисс Ругон подумала об этом, потому что сказала:
- Я с нетерпением ожидаю, когда вы уже перекроете звуковой барьер.
После этого Вальполь наконец согласился уменьшить безумную скорость.
Тогда мое внимание привлекли многочисленные значки наших воинских гарнизонов. На всех перекрестках дорог стояли ярко-желтые щиты со стрелками и условными названиями частей; с их помощью английские шоферы могли ориентироваться на местности без карты и не обращаться к местному населению, которое упрямо продолжало оказывать пассивное сопротивление; в некоторых местах щиты были вырваны из земли или просто повалены.
Рядом с шоссе тянулись телефонные кабеля; за городком Мандиа отряд телефонистов чинил линию связи - очевидно, в том месте проводы были перерезаны. Я вспомнил слова подполковника: "Положение на Кипре с точки зрения безопасности далеко не блестяще…" То тут, то там можно было увидеть обнесенные колючим проводом лагеря из палаток или бараков, перед которыми стояли "джипы" и передвижные радиостанции с выгнутыми антеннами. По сторонам шоссе на невспаханном поле я увидел следы танков, а в одном месте мы встретили целую колонну грузовых автомашин. Действительно, английская армия покрыла Кипр густой сетью военных опорных пунктов, и я подумал о том, что Вальполь, где бы он не копался, достаточно легко может вызывать к себе подозрение. На всем острове вряд ли был клочок земли, который бы не находился, по определению подполковника, "на подозрительно близком расстоянии от военных объектов".
Вальполь, казалось, угадал мои мысли, потому что вдруг сказал:
- Оккупация этого острова английскими войсками все же имеет определенное историческое оправдание, хотя Кипр только в 1878 году освободился от турков и стал английским протекторатом, после чего в 1914 году был вдруг аннексирован и лишь в 1925 году объявлений колонией британской короны. Еще приблизительно восемьсот лет тому назад один из английских королей - если не ошибаюсь, Ричард Львиное Сердце - во время Крестового похода присвоил себе этот остров. Позже он подарил Кипр своему вассалу - королю Иерусалима, после чего англичане опять на целых семь веков потеряли этот лакомый кусочек земли.
- Тем лучше они стерегут его теперь, - заметила мисс Ругон.
- Вы, на нашем месте, действовали бы так же, - ответил я.
- Мы, американцы, - сказал Вальполь, - не занимаемся колониальной политикой.
- Потому что значительно проще, - бросил я, - скупить всю экономику страны, а заботы о порядке и спокойствии в ней оставить на своего союзника.
Мне было полностью ясно, что в этой дискуссии они оба были против меня.
- Вы действительно думаете, - спросила мисс Ругон, - что порядок и покой оказались бы в опасности, если бы английские войска покинули остров?
- Конечно, - ответил я. - Местные греки сразу накинулись бы на турецкое население.
- Пока еще, - сказал Вальполь, - они лишь кидают камнями в наших британских друзей. По этой причине я велел прикрепить к своей машине огромную табличку с надписью "Соединенные Штаты".
- Будем надеяться, что это вам поможет, - раздраженно ответил я.
К счастью, в этот миг Вальполь свернул вправо на плохую полевую дорогу, которая поглотила все его внимание, и наш неприятный разговор оборвался. При этом он так резко повернул, что в багажнике затарахтел шанцевый инструмент, а мисс Ругон прижалась к Вальполю. Возможно, он сделал это преднамеренно: пожилые мужчины, которые уже не рассчитывают, что им удастся обнять привлекательную женщину без ее разрешения, иногда прибегают к таким приемам. Во всяком случае я с раздражением воспринял его бестактный маневр.
Теперь справа от нас было южная гряда кипрских гор, наивысшей точкой которой является двухкилометровая вершина Троодоса. Они постепенно снижаются к востоку целым рядом меньших гор, как, например, Махерас или Ставровуни, которая была в древние времена своего рода Олимпом. Эти горы тянутся вплоть до портового города Ларнака, из которого идут подводные кабели к Мальте и Александрии. Перед нашими глазами открылась величественная панорама.
Через полчаса езды по волнообразной местности наш "Линкольн" выбрался на высокий холм, обрамленный стройными кипарисами, покрытый колючим кустарником и усеянный диким камнем. Вальполь дал нам понять, что мы уже близко к цели.
Наконец машина остановилась, хозяин наш выпрыгнул из кабины, отбежал несколько шагов в сторону, и в то же мгновение я услышал какой-то невыразительный крик, - так кричит человек от испуга или в страшной ярости.
- Вы только взгляните, - звал Вальполь, дрожа от гнева, - подойдите сюда, посмотрите!
Он побледнел от возмущения. Мы спустились в впадину и сразу же поняли, что его так волновало: достаточно длинная траншея почти совсем была засыпана землей и галькой.
Вальполь сыпал проклятия, губы его дрожали; подняв крепко сжатые кулаки и выпятив свой орлиный нос, он напоминал фигуру библейского пророка, который в гневе предостерегает или проклинает грешный израильский народ.
Увидев Вальполя таким раздраженным, я еле удержался от замечания что он неосмотрительно забыл и над своей траншеей поставить большой щит с надписью "Соединенные Штаты"; ведь не было сомнения что это сделали местные повстанцы, которые, скорее всего, думали, что тут будет заложен фундамент нового военного объекта. Между прочим, у меня в голове проскользнула мысль, что он и сам мог быть виной этой диверсии… Однако я сразу отбросил это предположение, т. к. его возмущение, безусловно, было настоящим.
- Надеясь, сэр, - сказал я сочувственно, - что они не повредили хотя бы те ценности, которые еще не раскопаны.
- Конечно нет, - с досадой ответил он. - Но сколько пройдет времени, пока мои люди выбросят всю эту нечисть. А мы тем временем станем похожими на замазур!
- Жаль, - сказала мисс Ругон, - но в три часа мне снова надо быть в Никозии: верховный комиссар проводит пресс-конференцию.
- Мне очень жаль, что так разочаровал вас, - пробурчал Вальполь, к которому наконец вернулось самообладание.
- Я хоть скупаюсь тут, - крикнула наша спутница и помчалась к автомобилю переодеться.
- Озеро на другой стороне, - бросил вдогонку Вальполь.
Когда мы вышли на противоположную сторону холма (оба турка в это время принялись за работу), я увидел окруженное карликовыми кедрами волшебное зелено-голубое озеро, а немного дальше на запад - английский аэродром Акротири. Отлично было видно длиннющие желто-серые ангары, аэродромный флюгер метеорологической станции в виде полосатого бело-красного мешка и выпуклую решетчатую антенну радара. С аэродрома доносился пронзительный рев моторов.
- Хотите взглянуть? - спросил Вальполь, услужливо подавая мне мощный бинокль, который неизвестно откуда появился в его руках.
На переднем плане в бинокль я увидел выстроенную в строгом порядке целую эскадрилью легких реактивных бомбардировщиков типа "Канберра В-2". За ними на параллельных взлетных полосах поднимались три реактивных истребителя "Джевелен", которые могут летать в любую погоду; в стороне, около ангаров, стояло несколько четырехмоторных транспортных самолетов "Беверли". Низко над землей мерцал раскаленный воздух, и поэтому картина немного расплывалась; и все же я смог легко прочитать условные буквы и цифры на фюзеляжах машин.
У меня аж пересохло во рту. Точно - это был идеальный пункт для наблюдения за аэродромом; и словно специально именно тут Вальполь разыскивал экспонаты кипрской древности - но нашел ли их он?
- Вам случайно не мешает этот шум? - спросил я его, чтобы как-то нарушить молчание.
- Привыкнуть к этому не тяжело, - ответил он.
Первый истребитель с грохотом пронесся над нами; я увидел на концах дельтообразных крыльев опознавательные знаки - голубо-бело-красные окружности, а ближе к фюзеляжу - условные буквы и цифры: Т 309… Специалисту этого было достаточно, чтобы определить к какой эскадрильи принадлежит самолет, его назначение и цель полета. Я, между прочим, подумал о том, что, очевидно, кто-то из пилотов заметил, как Вальполь следил за аэродромом, и доложил контрразведке штаба воздушных сил на Среднем Востоке. Конечно, не все представляют, какие мелочи можно увидеть с воздуха. Но с помощью нескольких учебных фотоснимков с самолета не тяжело было обнаружить наблюдательный пункт Вальполя.
Мисс Ругон пробежала около нас и исчезла за кедрами; в тот же миг мы услышали как она прыгнула в воду.
Поскольку эти мои воспоминания касаются очень серьезных вещей и пишутся не для какого-то пустякового иллюстрированного журнала, я не буду описывать ее вид в купальном костюме. Но ее пример стимулировал и меня - я обливался потом от немилосердной жары, поэтому сказал Вальполю:
- Я тоже прихватил с собой трусы и если вы ничего не имеете против, немного освежусь.
Я спросил его просто из вежливости, ведь Вальполь не был владельцем этого живописного озера и не имел оснований обижаться, если бы я оставил его на несколько минут с теми турками. Но я ошибся: он воспринял это неодобрительно.
- Наверно, не стоит, мистер Андерсон, - коротко возразил он, прикусив губу. - Я предлагаю вернуться назад. Как только придет мисс Ругон, мы уедем отсюда - сегодня нам тут нечего делать.
Вернувшись домой, я лег на диван и начал подводить итоги дня. С уверенностью можно было сказать только одно: больших успехов не было. Я все еще не знал кто такой на самом деле Натан. Ф. Вальполь; все время сомневался в своих соображениях, а каких-либо основаниях для его ареста нечего было и говорить.
Занимался ли он в самом деле шпионажем? Некоторые факты, как выбор места раскопок, его прекрасный бинокль, говорили за, но большая часть - против. Там, на холме, когда он увидел разрушенную траншею, его охватила настоящая ярость. Если бы он копался там только, чтобы замылить глаза контрразведке, то вряд-ли разошелся бы так. Неужели он сам разрушил траншею?
Такая версия могла быть верной, если бы он разгадал мою роль или хотя бы подозревал меня. В таком случае он, вероятно, использовал день между приглашением и нашей поездкой в Акратори для того, чтобы засыпать яму… Может боялся, что такой знаток, которым он меня считал, внимательно осматривая сделанную им для отвода глаз "археологическую траншею", не признает ее настоящей? Но тогда он должен был бы позаботиться о том, чтобы добыть настоящие памятки древности и продемонстрировать их мне на месте раскопок другой раз - ведь яма была его алиби. Неужели и сегодня его ярость была ненастоящей? Неужели можно так прикинутся? Нет, по-моему, это невозможно.
И еще одно наблюдение отрицало слишком уже сложную и поэтому ошибочную концепцию преступления: Вальполь совсем не пытался заинтересовать меня своей персоной, усыпить мою бдительность любезной предупредительностью; наоборот, он не раз давал ощутить свою антипатию ко мне, причина которой, без сомнения, крылась в личности мисс Ругон. В конце он очень грубо препятствовал мне скупаться с этой девушкой. Значит, он ревновал, это безусловно. Но агент никогда не может позволить себе такую роскошь, как поддаться своим эмоциям. В борьбе на этом тайном фронте его жизнь висит на волоске, и кто забывает об этом, тот или дурак, или никудышный агент.
Это произошло в пятницу, семнадцатого августа. Чтобы мои записи имели определенную систему, я теперь чаще буду ставить дату.
Конец недели я следил за помощниками Вальполя. Работа эта была нелегкой, и я пропущу отдельные ее фазы, так как она не дала никаких существенных результатов. Оба турка очень плохо владели английским языком, а сам Вальполь также почти не знал их языка. Жили турки не в "Ледра Палас", а в дешево ночлежке на окраине города. Вальполь использовал их - если не считать ухода за его машиной - только для раскопок. Во всяком случае я имел возможность убедиться в том, что они со своим работодателем никаких тайных связей не поддерживали. Кто же тогда был помощником Вальполя, без которого он никак не мог обойтись, если действительно занимался шпионажем?
В следующий понедельник, около десяти часов утра, убедившись что Вальполь снова куда-то уехал, я тайно проник в его номер. В любой порядочной гостинице это сделать относительно легко, - даже без ведома обслуживающего персонала. Как только горничные закончили уборку, я выбрал удобный момент, незаметно снял ключ с доски, которая висит возле портье, и двинулся наверх. А через двадцать минут мне уже было известно что в роскошном номере Вальполя есть все - от крема для бритья до портативной пишущей машинки, - кроме радиопередатчика.
Я обнаружил там керамические вазы, на которых еще остались следы земли, лампу, покрытую окисью меди, очевидно античную, обломки какого-то барельефа и маленькие бронзовые статуэтки… Я допускал, что Вальполь должен был купит где-то эти вещи и зарыть их в землю, чтобы затем откопать как находку. Неужели он дошел до такого абсурда?
Поскольку я сам не мог определить подлинность этих предметов, то взял очень маленький кусочек барельефа, чтобы отправить его для проверки - сомневаюсь что Вальполь заметил бы отсутствие такой мелочи.
В конце обыска я наткнулся на толстую тетрадь, спрятанную Вальполем на дне закрытого ящичка между шелковыми рубашками; ему наверно и в голову не приходило, что кто-нибудь может найти тетрадь и прочитать записи. Страницам этой тетради он доверил тайну своей любви к мисс Ругон. Между прочим, в своем дневнике, он постоянно называл ее "Гелен".
Меня охватило чувство антипатии к Вальполю. Это были не мечтательные признания влюбленного первокурсника, а достаточно трезвые записи, в которых автор кратко и последовательно рисует разные стадии своей, как он выражается, "фатальной страсти". Мне очень неприятно было просматривать тетрадь, но я ведь должен выполнять свои служебные обязанности.
Копание в личных вещах чужого человека было противной частью моей работы, я сам себе казался грязным и поэтому очень быстро закончил эту операцию.
Боже мой, старый Вальполь влюбился! Я это предчувствовал.
Оставив все вещи так, как они и лежали, я закрыл комнату, проследив, когда за стойкой портье никого не было, и повесил ключ на место. Весь обыск длился не более получаса, что, конечно, объясняется моим профессиональным опытом. Однако, невзирая на свою ловкость, я не обнаружил ничего такого, что могло бы стать обвинением Вальполю или ведущей нитью для меня.
После всего этого у меня даже рубашка прилипла к спине. Я быстро сбросил ее и встал под холодный душ. Черт побери, что же мне делать дальше?
На другой день вечером - это было около полуночи - я встретил в баре гостиницы Вальполя. Играл джаз. Американец сидел, подтянув ноги, как разозленная горилла, на высоком табурете, и кажется, уже достаточно пропустил коктейля. Стеклянная поверхность столика, на котором стоял его бокал, отражала зеленоватый свет, который делал его гадкое широкое лицо бледным, как у мертвеца.
- Хелло, мистер Вальполь, как поживаете? - крикнул я ему, и вскочив на соседний табурет, заказал две рюмки коктейля "Устрица прерий".
Кивнув один другому, мы сразу же начали беседу; ему, вероятно, приятно было, попивая, переброситься с кем-нибудь словом - ведь у него на сердце была печаль, я знал об этом.
- Я был бы рад, если бы вы еще раз набрались смелости поехать со мной в Аркотири, - сказал он. - Мои землекопы будут расширять траншею… Выпьете ромашку "Мартини"?.. Бой, два "Мартини"!.. В пятницу я опять поеду туда.
- Если мне не помешают служебные обязанности, то я с большой охотой приму ваше приглашение.
- Надеюсь, что в этот раз я смогу показать вам немного больше, чем кучу мусора. Вы ничего не будете иметь против, если мисс Ругон опять поедет с нами?
- О, нет, наоборот - заверил я его.
Я сказал это, наверно слишком бойко, так как Вальполь бросил на меня пронизывающий взгляд из-под своих густых бровей - тяжелый, испытующий взгляд, в котором скрывалась угроза, его мутно-серые, затуманенные коктейлем глаза словно предупреждали: осторожней, юноша, это не для тебя!
- Мисс Ругон, - сказал он погодя, - необыкновенная женщина. Я знал не одну журналистку, но эта - настоящий талант.
- Я тоже так думаю, - ответил я. - Она пробьет себе дорогу и уже вскоре будет писать для какой-нибудь местной газетенки, типа "Сан-Антонио геральд".
- Знаете, у нее в этом нет необходимости, - пробормотал он. - Она занимается репортажем только ради спортивного интереса, со скуки или из честолюбия. В наше время девушки стремятся быть самостоятельными…
Я согласился с ним. Алкоголь делал Вальполя более открытым, и мне, собственно, оставалось только короткими замечаниями побуждать его говорить как больше и больше. Однако он был не настолько пьяным, чтобы не контролировать свои слова.
- Она далеко не из бедной семьи, мистер Андерсон. Вы обратили внимание на ее фамилию? Ругон… Это род старых французских плантаторов, которые поселились в нижнем течении Миссисипи еще во времена Людовика XIV, а потом продвинувшись на запад, приобрели земли в Техасе.
- Если я не ошибаюсь, Сан-Антонио - это город на западном побережье.
- Ничего подобного, - буркнул Вальполь. - В центральной части Техаса, и именно в той полосе, где земля стоит значительно больше чем трава, на которой пасут скот.
- Еще две порции виски! - крикнул я официанту. - Как это понимать?
- Она мне не говорила об этом, - ответил Вальполь, насмешливо глянув на меня. - Но я думаю что тут пахнет небольшим нефтяным источником. Теперь вам ясно?
Я хорошо понимал его. Он, очевидно, намекал на то, что мне следует отказаться от любой надежды на ее благосклонность. Ведь она происходила из богатой семьи, и принадлежала к тем самым кругам, что и Вальполь, зажиточный человек, который ради личного удовольствия искал тут на Кипре античные памятки. Мне, какому-то лейтенанту, достаточно откровенно указывали мое место…
- Ну так выпьем за это? - сказал я с оттенком юмора, хотя мне было не до шуток. - За источник нефти мисс Ругон.
Мы чокнулись, и это прозвучало так, словно мы скрестили мечи.
- Она - чудесная женщина, - бубнил старик себе под нос; его глаза затуманились. - Еще коктейль, но без соды!.. И вы, лейтенант, хоть и англичанин, однако неплохой парень…
- Очень благодарен, мистер Вальполь. Но мне пора спать.
Он все еще сидел, словно горилла, на табурете, и от столика на его лицо отражался зеленый свет.