Глава седьмая
Холодная и горячая вода
Да, это здание дорого стоит! Бедные люди не строят таких домов. Не строят таких домов и для бедных…
Джергер осмотрелся в холле гостиницы, вошел в лифт, поднялся на два этажа выше, спустился обратно по лестнице и не спеша двинулся по коридору.
Какой-то мужчина обогнал Джергера.
Джергер замедлил шаги…
543!
Дверь в номер приоткрыта. Джергер оглянулся. Вокруг никого. Он нырнул в отверстие, как в воду.
В комнате за столом сидели двое. Один - тот, что встретился с Джергером в поезде. Плотный, рослый, смуглый…
Теперь Джергер видит: не смуглый, а загорелый. Лицо злое и умное, с таким можно работать. Голубоватые водянистые глаза, в которых тонет все, что туда попадает. Слегка расплюснутый нос. Должно быть, в молодости занимался боксом. Это и есть Харбери.
Едва Джергер переступил порог, как Харбери встал и, не здороваясь, повернул в замке ключ. Осторожный парень!
Второй другого сорта. Невысокий, жирный, с брюшком. Бледно-желтый. Отечное лицо. Черные как смоль волосы подстрижены ежиком. На мясистом носу очки в золотой оправе. Светлый рыжий костюм закапан чернилами.
- Привет, Робби! - негромко обратился Харбери к вошедшему, похлопывая его по плечу. - В коридоре не было никого?
- Все в порядке, Билл.
Они поздоровались так, точно давно знали друг друга.
- Знакомьтесь, Робби, это Эзра Барнс, - назвал Харбери брюнета с брюшком. - Корреспондент "Пресс-Эдженси", король репортажа. Только и делает, что пожинает лавры. Иногда узнает такие вещи, какие другим журналистам даже не снятся.
Варне жирным коротким пальцем ткнул в сторону Харбери.
- Зато уж вы никак их не пожинаете… - Он слегка скривил губы, это должно было означать улыбку, - Впрочем, не сеете и не жнете, но тоже ничего живете.
Голос у Барнса был, как у чревовещателя.
Харбери усмехнулся.
- Куда уж мне до вас!
И обратился к Джергеру:
- Робби, вы можете связываться со мной через Барнса. Это его номер. У меня отдельная квартира, но вам лучше в ней не показываться. Но и с ним связывайтесь лишь в исключительных случаях. Думаю, им тоже интересуются.
Барнс беззвучно засмеялся, как-то неестественно тряся огромным животом и обвислыми щеками.
- Ну а сейчас прошу, Робби, - сказал Харбери и указал на стол, уставленный закусками и бутылками с водкой и коньяком.
Харбери взял рюмку.
- С приездом, Робби… Вам чего?
- Я не пью, - отказался Джергер и поправился: - Не пью на работе.
Харбери захохотал.
- Здорово вас натаскали! Дисциплина, ничего не скажешь. Ну как хотите…
Он выпил рюмку коньяка и закусил лимоном. Барнс со спокойным любопытством рассматривал Джергера.
- А теперь мы поговорим, - сказал Харбери. - Барнса незачем посвящать в наши секреты. Не правда ли, Барнс?
- Ваши секреты меня не интересуют, - лениво ответил тот. - "Пресс-Эдженси" солидная фирма. Я лучше послушаю радио… - И он включил приемник чуть ли не на полную мощность.
- Чем больше шума, тем лучше, - одобрил Харбери. - А мы с Робби пройдем в ванную. Предосторожность не мешает. Там самое удобное место.
Щелкнула задвижка. Харбери отвинтил оба крана, пустил сразу и холодную, и горячую воду. Ванная наполнилась ровным шумом.
- Если здесь и запрятан где-нибудь микрофон, магнитофон запишет лишь вздохи ветра и плеск водопада. - Харбери усмехнулся и присел на край ванны. - Да и от любопытства Барнса не мешает застраховаться. - Он устроился поудобнее. - Итак, заседание совета безопасности можно считать открытым.
Джергер с интересом рассматривал своего собеседника - от него во многом зависел успех операции. Если они сумеют хорошо координировать свои действия, успех делу обеспечен.
- Вот вы и в Москве, Робби, - сказал Харбери. - Как добрались?
- Отлично, - сказал Джергер. - Я не предполагал, что это будет так просто.
- Не привлекли по дороге внимания?
- Исключено, - сказал Джергер. - Никогда не думал, что русские так доверчивы.
- До тех пор, пока вы не сунете нос куда не следует, - добавил Харбери.
- Вам известно, с какой целью я послан? - осведомился Джергер. - Меня интересует Глазунов.
- Глазунов всех интересует, - заметил Харбери не без иронии. - Только от этого мало толку.
- Вы можете посоветовать, с чего начать? - попросил Джергер. - Вы ведь старый москвич…
- Будем говорить по порядку, - сказал Харбери. - У вас есть при себе что-либо компрометирующее?
- Я все уничтожил. Даже оружие. Боялся, что обыщут и найдут пистолет.
- Правильно, - одобрил Харбери. - Пистолет сразу вызвал бы подозрения. В России лучше действовать без оружия.
- Я уничтожил все, что могло вызвать подозрения, - повторил Джергер. - Мне сказали, что вы снабдите меня всем.
- Мой арсенал в вашем распоряжении, - подтвердил Харбери. - Но чем меньше вы им будете пользоваться, тем лучше. Вы с хорошим паспортом приехали в Москву?
- Паспорт подлинный. Александр Тихонович Прилуцкий из Краснодара.
- По нему прописаны в гостинице?
- Да.
- Время от времени гостиницы надо менять, и одновременно меняйте паспорта. Деньги нужны?
- Пока есть.
- Большие суммы не надо иметь при себе, деньги лучше держать на аккредитиве. Теперь о Глазунове. Интерес представляют только три человека. Он сам и два его ближайших сотрудника.
- Федорченко и Ковригина?
- Да. В институт к Глазунову не попасть, это исключено, да и неизвестно, что и откуда там брать. Я это проверил еще раз за последние дни. Остается одно - люди.
- Глазунов?
- Слишком на виду. Его, вероятно, здорово охраняют. И ко всему это типичный русский интеллигент.
- А какое это имеет значение?
- Русские интеллигенты всегда были слишком принципиальны, а этот - интеллигент советской формации. Они помешаны на своем патриотизме. Образец поведения для них - Герцен!
- А с Герценом, вы думаете, мы не смогли бы договориться?
- Никогда. Он находился в конфликте со своим правительством, но родине изменить не мог. В Париже на Международном конгрессе математиков к Глазунову пришел один делегат. Один из наших делегатов. Обратился с очень деликатным предложением. Пригласил Глазунова на прогулку в Булонский лес и там обратился. Знаете, что сделал Глазунов? Посмотрел на часы и сказал почтенному пожилому джентльмену, что дает ему тридцать секунд для того, чтобы тот мог исчезнуть… И, знаете, тот побежал!
- Федорченко?
- Фанатик. Это даже не Герцен, а протопоп Аввакум. Помните, был у русских такой священник? Сгорел, но не изменил убеждениям!
- Но этот еще не горел?
- Горел! Всю войну пробыл на фронте. В передовых частях. На Одере наши офицеры пытались с ним подружиться…
- Сторонится?
- Я бы не сказал. Пить пил, но лишнего слова не проронил. И потом, его не взять.
- Почему?
- Физически не взять. Окажет бешеное сопротивление.
- Значит, Ковригина?
- Да, из всех троих это наиболее уязвимый объект. Она держится в тени, к ней привлечено меньше внимания. С ней легче справиться физически, легче транспортировать. Она, несомненно, слабее…
- В силу своей женской природы?
- Да. Но это тоже нелегкий орешек. Я собрал о ней кое-какие сведения. Образ жизни самый скромный. Никаких увлечений. Впрочем, это не совсем точно. Есть увлечения. Работа и дочь. Единственная дочь. Поэтому направьте внимание на дочь. Как только раздастся ее вопль, мать бросится на помощь и попадет в капкан.
- Деньги? Любовь?
- К сожалению, дочь похожа на мать. Студентка. Состоит в молодежной коммунистической организации. Не из тех веселых девиц, с которыми легко сторговаться.
Джергер задумался.
- Одну минуту, Билл!
Журчала и всхлипывала вода, из-за двери доносились невнятные голоса радио. Харбери приоткрыл дверь. Варне дремал на диване, хотя, может быть, и не дремал.
Казалось, все неверно и неустойчиво в этом мире. Как вода, которая вытекала из кранов и тут же утекала прочь.
Внезапно Джергер шлепнул себя ладонью по колену.
- Кажется, я нашел ход! - воскликнул он. - Билл! Вы можете обеспечить меня хорошим удостоверением?
- Да каким угодно, Робби. Выкладывайте вашу идею!
- Эта девочка будет работать на меня, - уверенно заявил Джергер. - Я доставлю Ковригину вам, а вы переправите ее за границу.
На этот раз пришлось задуматься Харбери.
- Это сложно, но я думал уже и о таком варианте, - сказал он без особого воодушевления. - Но где мы ее спрячем?
- У вас, - твердо заявил Джергер. - Только у вас. Я думаю, это единственное надежное место.
- А если ее обнаружат? - возразил Харбери.
- Всякое сражение содержит в себе элементы риска, - возразил Джергер. - Ни одна страховая компания не станет страховать офицеров, отправляющихся на войну, и, однако, едут они туда не за смертью.
- Нет! Это немыслимый риск!
- Тогда, Билл, вам спокойнее было бы у себя дома, - холодно произнес Джергер. - Мистер Нобл будет очень разочарован.
- Я же не сказал, что отказываюсь, - пошел на попятную Харбери. - Если вы считаете, что это единственный выход, я спрячу ее у себя.
- Не только спрячете, - поправил Джергер. - Но и переправите через границу.
- Хорошо, Робби, я сделаю все, что надо, - повторил Харбери. - Вы, я вижу, железный парень.
- Да, мне впрыснули хорошую дозу железа перед отправкой в Россию.
Они шаг за шагом обсудили предстоящую операцию.
- Вы придете сюда еще раз, - заключил Харбери. - Звоните Барнсу в любой день с утра. Скажете ему… Скажете, что его ждут на выставке картин к тому часу, в который вы захотите со мной встретиться. Не важно, на какой выставке. На следующий день я здесь буду вас ждать.
Они вышли из ванной. Барнс по-прежнему дремал на диване.
- Пусть спит, если он спит, - сказал Харбери. - Не обязательно с ним прощаться. Завтра вы встретитесь. В кинотеатре "Пламя". Под высотным домом на площади Восстания. На утреннем сеансе. В это время там мало народу. Сядьте в задние ряды справа. Барнс сам вас найдет. Когда погаснет свет, он передаст вам удостоверение…
Он подошел к наружной двери.
- Я взгляну, нет ли кого-нибудь в коридоре…
Харбери приоткрыл дверь и выглянул.
- Никого, идите, - быстро сказал он. - Сперва вверх и лишь потом вниз…
На следующий день Джергер пошел в кинотеатр. На площадь Восстания. На утреннем сеансе преимущественно были подростки. От нечего делать Джергер всматривался в них. У них были хорошие лица. Джергер не хотел бы причинить этим ребятам вред. Но он не принадлежит себе. Он должен работать…
Он вошел в зал, сел позади, в пустом ряду. Свет погас, пошла лента. Джергер увлекся картиной и не заметил, как кто-то придвинулся к нему в темноте, слегка толкнул.
- Извините.
Джергер узнал голос чревовещателя.
- Это вы, Робби?
- Угу.
Джергер нащупал пухлую руку Барнса, взял пакет, сунул его в карман, пожал руку.
Барнс отодвинулся и исчез в темноте.
Джергер посмотрел картину и вернулся в гостиницу.
Не хотелось медлить, но и нельзя было спешить.
Через день он познакомился с Леночкой. Вначале чувствовал себя очень напряженно, боялся переиграть. Потом это ощущение прошло. Звонил к ней, встречался. Старался ей понравиться и, кажется, преуспел…
Посещал пригороды. Следил за объявлениями. Искал изолированную дачу, с хорошим садом, с двором. Подальше от соседей. Нашел. Дал аванс, крупную сумму, владелица дачи растаяла…
Узнал адреса всех пунктов неотложной помощи. Заходил в приемные покои. Беседовал с дежурными медсестрами. Назывался то журналистом, то просто приезжим из какого-нибудь города. Говорил, что разыскивает пропавшую родственницу. Ему сочувствовали. Просили звонить…
Так он высмотрел подходящий труп. Дождался смены сотрудников. Появился с паспортом Белякова…
После этого он впервые нарушил уговор и позвонил не Барнсу, а прямо к Харбери. Сперва вообще никто не подходил к телефону, часом позже женский голос ответил:
- Мистер Харбери вернется поздно.
- Я не знаю, кто вы, - настойчиво сказал Джергер. - Найдите его где хотите, но чтобы через час он был у своего телефона.
- А кто это говорит? - осведомился женский голос.
- Один из его друзей, - раздраженно сказал Джергер. - Выройте его из-под земли, но чтобы через час он был у себя дома!
Через час он позвонил снова. Ему ответил Харбери.
- Билл, это я, Робби! - прокричал он в телефон. Он знал, что Харбери разозлится, Харбери чересчур осторожен, надо дать ему понять, что дело не терпит отлагательства. - Я хочу с тобой повидаться. Отец Чарльз просил передать тебе свое благословение… - Он должен знать, кого зовут Отцом Чарльзом! - Пойдем посмотрим завтра выставку картин? - продолжал Джергер. - Но только пораньше. Утром! Понимаешь? Утром, утром… - Это необходимо было вбить в голову Харбери. - Выставка открывается в десять. Так вот, с утра… - Он не давал Харбери вставить слово. - Понял, Билл?
Он передохнул.
- Ты совсем пьян, Робби, - услышал он ледяной голос Харбери. - Поди проспись. Завтра поговорим…
Джергер не был уверен, что Харбери понял его, но когда утром очутился перед 543 номером, дверь была приоткрыта, как и в первый раз, и, как и в первый раз, нырнув туда, Джергер очутился все перед теми же двумя джентльменами, только Варне был на этот раз в пижаме. Должно быть, его только что разбудили.
Харбери был зол.
- Черт бы вас задрал! - сказал он вместо приветствия. - Если мы попадемся, мне придется уехать, а вы рискуете головой.
- Время, Билл! - воскликнул Джергер. - Сегодня мы в цейтноте и должны действовать с быстротой вычислительной машины.
- Черт с вами, пойдемте опять в ванную, - сказал Харбери. - А вы, Барнс, запускайте радио и не запирайтесь на этот раз, сидите в пижаме и, если кто войдет, кричите, что не одеты и просите зайти попозже.
Мощные струи холодной и горячей воды и на этот раз аккомпанировали их разговору.
Джергер быстро изложил Харбери свой план. Действовать необходимо очень быстро. Получить в морге труп Беляковой. Встретиться с Леночкой. Вызвать Марию Сергеевну. Встретить ее и доставить к Харбери. Инсценировать смерть Ковригиной…
Тут уж не приходилось рассуждать, инициативу взял в свои руки Джергер, надо действовать, действовать с быстротой и точностью вычислительной машины.
Глава восьмая
В стальной комнате
Мария Сергеевна просматривала свежий номер "Вестника современной физики", когда раздался телефонный звонок. Незнакомый и какой-то странный голос спросил:
- Вы - Мария Сергеевна Ковригина?
- Да, это я.
- Вы знаете, где ваша дочь?
Мария Сергеевна испугалась: может быть, с Леночкой что-то случилось.
- Откуда говорят? - спросила она с тревогой.
- Это не важно, - ответили ей. - Выслушайте внимательно, что я скажу. У вашей дочери завелись нехорошие знакомства. Она попала в компанию дурных людей, и если вы хотите…
Мария Сергеевна терпеть не могла анонимок, а этот звонок напоминал анонимный донос.
- Все, о чем вы говорите, я сама узнаю от своей дочери, - холодно сказала она. - Я не нуждаюсь в информации, исходящей от неизвестных доброжелателей.
- Как хотите, - ответил ей странный голос. - Но завтра уже будет поздно.
- Что поздно? - с тревогой спросила Мария Сергеевна.
- Поздно что-либо предпринять. Сегодня ваша дочь согласилась поехать на вечеринку к композитору Федосееву - и поехала к нему. Я считаю своим гражданским долгом предупредить вас, что на даче у Федосеева происходят не вечеринки, а разнузданные оргии. Вашу дочь напоят, и дальше бог знает что может произойти…
То, что она услышала, было невероятно, она никогда бы не поверила, что Леночка согласится поехать на какую-то подозрительную вечеринку, но ей сообщали о состоявшемся факте, и Мария Сергеевна растерялась.
- Для чего вы мне все это сообщаете? - спросила Мария Сергеевна. - И кто все-таки со мной разговаривает?
- Один знакомый Федосеева, которому стыдно за него, - ответил голос. - А звоню я вам потому, что еще не поздно спасти вашу дочь от падения.
Мария Сергеевна постаралась взять себя в руки.
- Что же вы советуете?
- Самое простое, - сказал голос. - Поезжайте на дачу к Федосееву и заберите дочь. Сами увидите, что там за обстановка, а если проявите гражданское мужество и поставите в известность общественность, может быть, вообще поможете ликвидировать этот притон.
- Ну а где же находится эта дача? - спросила Мария Сергеевна нарочито спокойным тоном.
- Надо ехать до станции Пасечной, поселок Старых партизан, - объяснил голос. - Это дачный поселок. Пионерская, четырнадцать. Вас, вероятно, постараются не пустить, будьте настойчивее…
- Хорошо. Благодарю вас.
- Вы поедете?
- Не знаю, - сказала Мария Сергеевна, опуская трубку. - Я еще не решила.
На самом деле она сразу решила ехать. Не было оснований не верить этому звонку. Она поедет и немедленно заберет Леночку.
Федосеев… Федосеев… Смутно ей была знакома эта фамилия. Композитор Федосеев… Да, есть такой. Не очень знаменитый, но есть. Пишет какие-то песни, музыку для кино. Недавно передавали по радио его песню. О композиторах, писателях, художниках вечно ходят всякие истории. Об их заработках, дачах, похождениях. То женятся, то разводятся. Богема! Вполне возможно, что у Федосеева действительно происходят подозрительные вечеринки…
Да и какая мать не поехала бы за своей дочерью, если бы услышала то, что услышала Мария Сергеевна! Леночка странно вела себя в последнее время. Сегодня обещала поздно прийти домой. Кроме того, в памяти Марии Сергеевны возникали многочисленные фельетоны о легкомысленных девушках и легкомысленных юношах, о всяких стилягах и их аморальных поступках, о которых то и дело писалось в газетах. Правда, ни среди молодых математиков, ни среди медиков, товарищей Леночки, не случалось никаких аморальных историй, но не зря же газеты постоянно настораживали общественное мнение по этому поводу…
В крайнем случае, если все окажется не таким страшным, Мария Сергеевна извинится и сошлется на семейные обстоятельства, вынудившие ее срочно разыскать Леночку.
Мария Сергеевна отложила журнал в сторону и позвала Павлика.
- Я уезжаю, - сказала она. - Часа на три.
- Куда? - удивился Павлик.
- Нужно, - коротко сказала она.
Не могла же она сообщить жениху своей дочери то, о чем только что ей звонили!
Павлик предложил проводить Марию Сергеевну, она решительно отказалась.
- Если вам надоест сидеть в одиночестве, - сказала она на прощанье, - проверьте, уходя, хорошо ли захлопнулась дверь.
Надела пальто, взяла сумочку и ушла. Такси она брать не стала: метро доставляло ее до самого вокзала.
В вагоне электрички Мария Сергеевна поверила вдруг всему. Она решила отчитать Федосеева так, как он этого заслуживает. Она поедет в Союз композиторов. Пусть вызовут Федосеева. С Леночкой она тоже поговорит…