"Знала бы ты только, где он был!" - подумал Славка.
- А похитителей Джанмурчи почему-то презирает и бьет. Видно, чувствует своим котиным нутром, что они все-таки нехорошие люди. В прошлом году летом он пропал однажды, а когда вернулся, стал ужасно бить нашего соседа Антона. Тот тогда учился в третьем классе. Так его гонял, что тому ничего не осталось, кроме как признаться и попросить защиты. Оказывается, он решил купить себе зажигалку и понес продавать на рынок нашего красавца. Там кота у него купил за рубль какой-то рыжий моряк с бакенбардами и тут же отпустил. А рубль у Антона отняли, в тот же вечер незнакомые мальчишки. Нечестные деньги не приносят выгоды.
Славка закивал поспешно, сделав благочестивое лицо.
Магазин закрылся, и они побежали на пляж.
- Ты любишь стихи? - спросил Славка, когда они плыли к бонам.
- Не знаю. Не думала. Наверно, люблю. А ты?
- Я тоже не знаю.
- А зачем спросил? - засмеялась она.
Мариамка жила вдвоем с отцом. Мать у нее умерла, когда она была еще маленькой, и отец не женился больше. Это она сказала Славке, бродя с ним по парку. И он рассказал ей о своей жизни, о своих родителях, о друге Ваське Тарабукине, о городе, из которого они приехали сюда. Только о встрече в Москве с милицией, о картежных делах в поезде - молчок.
Черной теплой ночью они подошли к ее дому и встали возле кустов акации. У Славки болела голова от Мариамкиной близости. Он наклонил голову, и Мариамка отвернула от него свое лицо.
- Можно, я тебя поцелую?.. - задыхаясь, спросил он.
22
Следующим днем было воскресенье - выходной.
Утром дядя Шалико снова оделся с иголочки, умылся, бархоткой начистил штиблеты, вынул зачем-то электробритву из портфеля, повертел ее и сказал:
- Я пошел на вокзал, друзья мои. Надо побриться. Главное - аккуратность и чистота!
Вышел из сарая, поцокал языком, восхищаясь чудесной погодой, и двинулся в город. Лишь длинная его и тонкая фигура прошла легко и осторожно примерно половину расстояния от прокатного пункта до первой линии домов, Славка дернул Ваську за рубашку и сказал:
- Идем! Надо за ним проследить. Крепко подозрительный мужик!
Случись такое дело вчера утром - Васька никуда бы не пошел, только обсмеял бы друга и послал куда-нибудь подальше, чтобы он не приставал с глупостями к нему, серьезному человеку. Однако теперь обстоятельства изменились: настораживала и машина, черная "Волга", и слова о двух пустых бутылках, которые грузин якобы нашел и сдал, чтобы поесть. Одевается с иголочки, где-то весь день пропадает, ходит на вокзал бриться, спит в сарае, вдали от людей, ужинает батонами с водой, а не как все нормальные люди… Вот, опять пошел на вокзал.
Эти все свои соображения Васька выдал Славке по дороге, пока они крались за грузином. Славка был рад, что друг присоединился к его мнению.
На вокзале дядя Шалико сразу двинулся в туалет, воткнул в розетку шнур и стал бриться. Следить за ним в это время было очень неудобно: он мог заметить преследователей, но друзья все-таки ухитрялись. Заглянут быстро в дверь и скроются моментально. Они знали, что грузин никуда не денется, если вдруг на связь к нему придет какой-нибудь связник, передавать контрабанду, предметы спекуляции.
Личность грузина настолько заинтересовала Ваську и Славку, что они решили не упускать ни единого момента из его сегодняшней жизни. Однако к нему так никто и не подошел, и, дождавшись, когда он побреется, ребята тихонько выскользнули следом на привокзальную площадь. Было бы здорово, конечно, принять участие в раскрытии и поимке крупного преступника: установить связи, собрать улики, сообщить о месте ночевок указанного гражданина… Может быть, милиция оценит их работу - выдаст денежную премию или хотя бы облегчит вопрос с обратной дорогой.
Рядом с вокзалом, между разными буфетами и киосками, два грузина прямо на открытом воздухе жарили шашлыки. Пахло оттуда исключительно вкусно. Кружа по площади, дядя Шалико подгребал все ближе и ближе к этой лавочке, в конце концов подошел к ней вплотную и остановился - словно прилип ногами к асфальту. Нос его снова набряк, верхняя губа обиженно вздернулась. Долгое его стояние не прошло незамеченным. Один грузин оторвался от плиты и поманил его. Дядя Шалико гордо вскинул голову, сделал отрицательный жест и пошел прочь. Кадык его вздрагивал от резких глотательных движений.
Придя в аллейку, он высмотрел лавочку, где лежала оставленная кем-то газета, сел и через некоторое время взял эту газету, причем сделал это с таким видом, будто это была его собственная вещь, которую он, устав читать, просто так положил рядом с собой.
Славка дрожал от возбуждения:
- Видал?! Видал?! Видал?! Взял газету с информацией! Сообщник оставил, а он пришел и взял!
- Может быть, может быть… - бормотал Тарабукин. Однако он все-таки усомнился: - Но ведь на скамейке перед этим никто не сидел. А если бы пришли мы и взяли эту газетку?
- Много ты знаешь! - озлился Славка. - Лезешь тут со своими умствованиями. Лучше смотри как следует.
Смотреть особенно было не за чем. Дядя Шалико, насадив на горбатый нос золотые очки, читал газету очень дотошно. И долго - целый час, наверно. Потом глянул на электронные свои часы, сунул газету в карман и поднялся.
Ровно в двенадцать он подошел к дверям самого роскошного в городе ресторана "Лазурный берег". Ровно в двенадцать швейцар снял дверь с запоров и поклонился первому посетителю. Это был Шалва Кикнадзе.
Сквозь завешанное тюлевой занавеской стекло, отделяющее помещение ресторана от улицы, Васька со Славкой наблюдали за грузином.
"Значит, бутылочки сдаете? - задыхался яростью Славка. - Батончиками с водичкой питаетесь! Так-так-так…"
Дядя Шалико небрежно взял со столика меню и раскрыл его. Движения его были изысканны. После пристального изучения щелкнул пальцами, подзывая официантку. Она подошла. Махнув рукой в сторону меню, дядя Шалико что-то спросил у нее. Она сделала растерянный отрицательный жест. Тогда он спросил у нее еще что-то, и снова она пожала плечами. Лицо его выразило возмущение. Он встал и, подняв голову, журавлиным шагом направился к выходу. Васька со Славкой едва успели заскочить за угол, чтобы не попасться ему на глаза.
И тут их ждал новый сюрприз.
- Эй, ребятки!
Нарядный шофер Стасик стоял перед ними.
- С утра - и уже пришли в "Лазурный берег"? Зачем, ну? Пойдите лучше вечером. И я с вами за компанию - а?
- Мы не в ресторан пришли! - зашептал Славка, хватая его за локоть. - Мы, Стасик, следим вон за тем типом.
Они выглянули из-за угла и посмотрели на шагающего вниз по улице грузина.
- Зачем следите? - удивился шофер.
Они увлекли его за собой, продолжая слежку, и по дороге наперебой рассказывали о своих подозрениях насчет Шалвы Кикнадзе. Стасик очумело слушал их и не проявлял, похоже, к этому делу никакого интереса. Он даже попытался распрощаться с ними и улизнуть, как вдруг Тарабукину пришла в голову приличная, как ему мнилось, идея:
- Слушай, Стасик! Мы тебя просим как друга… и как гражданина. Иди и постарайся с ним познакомиться.
- Я??!
- Ну да, ну да! Понимаешь - он ищет, где пообедать.
- Позавтракать! - поправил Славка.
- Да… он не завтракал еще. В "Лазурном" ему, видите ли, не понравился выбор блюд… представляешь, какая сволочь?! Наверно, он сейчас пойдет в другой ресторан. Так вот: ты заходишь следом, садишься за его столик и как бы между прочим спрашиваешь: кто он, зачем здесь, ну и так далее. Если к нему кто-то придет или он сам с кем-то заговорит - запомни этого человека, постарайся выяснить его данные. Только не больно напирай. Работай спокойно. Но не расслабляйся. Потом мы сопоставим его поведение, разговоры, реакцию. И сделаем соответствующие выводы. Понятно задание?
- Смотрите, куда он зашел! - воскликнул Канаев.
- Это ресторан "Моряк", - объяснил Стасик. - Ну, так я тогда пойду. - Задание, видимо, пришлось ему по вкусу. - А вы, браточки, ступайте по своим делам. Чего тут толкаться? Завтра увидимся и поговорим. Идите купайтесь - глядите, что за день!
И он нырнул в дверь "Моряка". Ребята видели, как он сел за столик к сосредоточенно рассматривающему меню грузину.
- Идем на пляж, правда? - сказал Славка. - Стасик и один с ним справится.
- Я думаю, на него можно положиться, - подтвердил Васька.
23
Этот день друзья решили посвятить изучению будней большого черноморского пляжа. "Посмотрим, как живут здесь люди!" - предложил Васька. Ради такого дела он даже согласился потратиться на билеты. Славка не возражал, ему тоже было любопытно, как ведут себя настоящие отдыхающие, которые купаются и загорают не в перерывах между работой на овощебазе, а делают это методично и сосредоточенно, как серьезные люди. Тем более Мариамка сказала вчера, что по воскресеньям ходит к одинокой больной тетке, ухаживает за ней. Славка поунывал, но смирился.
Они зашли на пляж, разделись, искупались, легли на гальку и стали изучать действительность. Рябило в глазах: столько купальников, трусиков самых разных расцветок, с импортными всякими рисунками, изображениями, иногда даже не очень приличными. Но именно на них-то смотрели восхищенно: сразу видно, откуда вещь! У Канаева плавки были отечественные, но тоже вполне модной расцветки; у Тарабукина - синие, самые обыкновенные. Славка поэтому выглядел современнее. Васька слегка обиделся; конечно, Славке всегда было проще с красивыми вещами: отец, мать - оба работают на стройке, хорошо зарабатывают, а у него одна мать, чертежница в проектном институте.
Пляж наполнялся, на нем стало тесно. Лежаков у друзей не было, и поэтому приходилось делать так: один купается, а другой стережет место, чтобы не заняли. Чаще же они лежали рядом и глядели на публику. Пляжный, морской, соленый и шумный, как йодистая безбрежная вода, карнавал! Пробежали девчонки, бросили в ребят камушек.
- Во жизнь! - оживился Васька. - Пошли за ними?
- Ну их! - пробубнил Славка. Он лежал на спине, раскинув руки и закрыв лицо подобранной на пляже газетой. - Дешевиться-то. Потом - думаешь, я не знаю, кому ты тогда на почте письмо писал? Зна-аю!
- Томке Роговой! - Васька не очень удивился. - Ну и что? То там, а то здесь!
Вверху, за пляжной оградкой, остановились два "жигуленка", и из них стали выходить парни и девушки: видно, это была одна компания. Все красивые, стройные, девчонки длинноногие, с отличными фигурами. Васька замер от восхищения, открыл рот, толкнул друга:
- Славка, смотри!
Тот уронил газетку, поднялся на локте.
- Ну, вижу. Ну и что?
- Во жизнь у них, а, Славка?
Компания не стала спускаться на пляж - отошла немного от дороги и кинула вверх мяч. Они и играли красиво: брали такие пасы, что любо-дорого.
- Наверно, из Москвы, - сказал Васька. - Или из Ленинграда. И машины у них, смотри-ка.
- Пойдем, пощелкаем с ними?
Друг схватил Славку за руку:
- Да ты что?! Разве ж они нас примут? Сиди уж лучше давай. Позориться-то. Все на машинах, Славка! Вот нам бы так когда-нибудь…
- Да уж, мы по сравнению с ними… Ну, сами виноваты. Не надо было в карты играть.
- Не в том дело! Ну, не проиграли бы - что тогда, богаче бы здесь были? Все равно наши деньги здесь - мизер, пшик, понял? Эх, что бы я не сделал, чтобы жить вот так! Ну, не сейчас конечно… лет через пять хотя бы… А ты?
- Не отказался бы, пожалуй. Неплохо, Васька, - машина, деньги, свобода, шикарные девчонки!
- Да и не только это. Я не знаю, что еще. Но - жизнь, жизнь другую, понимаешь, мне хочется?! Надоело дома с мамкой копейки считать. У вас в семье небось не считают.
- Думаешь, мне лишку дают? Сам ведь видел. Сколько тебе - столько и мне. Подожди! Ты вот сказал - пять лет. Но ведь два года армии. За три года ты на машину не заработаешь. У тебя даже специальности еще нет.
- Заработаю! - Васька побелел, выпучил глаза, желваки вздулись на скулах. - Заработаю. Я работать люблю, никакой работы не боюсь, сам знаешь…
Славка посмотрел на него с уважением.
Скоро солнце начало палить с такой силой, что пляж стал пустеть помаленьку. Осоловелые, побрели к своей хижине и Васька со Славкой. Вяло поели там купленные по дороге булки с плавлеными сырками и завалились, спать.
Проснулись уже под вечер. Тело хоть и жгло, и знобило немножко, но в общем-то было терпимо. Зато они чувствовали на себе вяжущий, крепкий южный загар.
Вечером ждали дядю Шалико.
Он явился, что называется, "на бровях". Его сопровождали и поддерживали Стасик и - самое странное! - похожий на мопсика торговый моряк, некогда купивший и пустивший на свободу кота Джанмурчи. Грузин качался и пел с гортанными переливами:
- Оли-ла, оли-ла, оооо!..
Стасик тянул старую песню "Негритянская любовь". Моряк ничего не пел, он лишь хохотал и плясал.
Что было делать Ваське со Славкой? Они только крякнули:
- Н-да!..
Возле порога дядя Шалико свалился на гальку и забормотал:
- Проклятый человек! Ты все-таки уговорил меня пить твое вино и есть твою пищу. О, Шалва Кикнадзе! Где была твоя гордость?.. Оли-ла, оли-ла, оооо!..
Шофер с моряком плясали лезгинку, радостно вскрикивая. Грузину тоже очень хотелось принять участие в их танце, но он не мог подняться. Тряс красивой благородной головой, хлопал в ладоши и вопил:
- Приезжайте ко мне в гости! Стасик! Я твой должник! Ты приедешь! Ты не обидишь старого Шалву! На своей машине я повезу тебя в горы. Там мы выпьем вина, и я расскажу тебе свою жизнь. - Дядя Шалико всхлипнул и стал возиться с портфелем. - Где ручка? Запиши мой адрес, Стасик! Цц! Приезжай! Дай телеграмму! Я буду встречать!
Ослабев в борьбе с портфелем, он склонился на него кудрявой седой головой и уснул. Стасик и моряк продолжали танец. Наконец и они остановились, утомясь. Моряк подошел к Ваське со Славкой, оглядел их и, кажется, узнал. Но говорить связно он был уже бессилен и реагировал на их появление перед своими глазами так: пучился и кланялся, отступая и прижимая к груди руки, чудом ухитряясь не упасть. При этом ужасно смеялся. Он и Стасика втянул в это дело: тот тоже начал вдруг кланяться Ваське и Славке, как болванчик. Но мысль переборола в нем механические движения: вытянув вперед руки, словно в гипнозе, он двинулся зигзагом по направлению к прокатному пункту и неожиданно, приобретая ускорение, подобно снаряду тяжелого калибра, ринулся в двери. Там, внутри, только что-то состукало. Ребята заглянули - шофер храпел рядом со Славкиным лежаком, так и не достигнув его.
Моряк с криком, плясом и хохотом рулил уже в сторону города. Наверно, он предвидел там еще какие-то развлечения.
Теперь надо было занести в сарайку дядю Шалико. Васька - за длинные ноги в модных штиблетах, Славка - за подмышки, и потащили. Грузин дернулся, выпал из их рук на гальку и сел. Сказал хрипло:
- Где мой друг Стасик? Он мой гость. Сегодня у нас замечательный гость, друзья мои. Сейчас же принесите вино.
Сказал и опять уснул, свалился. Они понесли его в сарай, там уложили на лежак и вышли, стараясь не смотреть друг на друга.
24
Первым проснулся Стасик. Ни свет ни заря он стал, кряхтя, ползать по сараюшке, где и днем-то было темновато, изучая обстановку и припадая к лицам спящих, чтобы разглядеть их и догадаться наконец, в чем же вчера было дело. Добравшись до дяди Шалико, он сразу все припомнил, воскликнул: "А! Вот!" - и повеселел. Разбуженные его ранней возней, Канаев с Тарабукиным заворчали. Шофер цыкнул на них, разделся и пошел купаться. Вернувшись, сказал грустно:
- Ну, вот и прошел выходной. Хороший мужик, ребята, зря вы на него, по-моему… Ладно, я побежал. Встретимся на базе!..
Потом проснулся грузин. Долго мял лицо, словно хотел удостовериться, на месте или нет нос, щеки и подбородок. Но только встал - и снова обрел былую величественность. Ребята смотрели ему вслед, когда он шел к морю с полотенцем на плече. Царственная его долговязая фигура словно тихо плыла, теряясь на фоне солнечного диска, поднимающегося навстречу человеку.
Дядя Шалико умылся, оделся, с величайшей тщательностью почистив одежду и обувь, опять вынул бритву, показал ее ребятам и сказал:
- Надо идти побриться. И хочется спать. Будешь спать - опоздаешь на работу. Или не успеешь побриться. И то и другое недопустимо. Вечная проблема.
Тогда Васька осмелел и спросил:
- А где вы работаете, дядя Шалико? Вы еще говорили, что объекты какие-то осматриваете… Ну, какие же, интересно?
- Если будешь много знать, Васька, - ответил грузин, - скоро будешь старый. Совсем как я.
- А вы много знаете?
- Э! Сколько себя помню - всегда учусь! И уже видите, до чего доучился? - он ткнул длинным пальцем в тонкую дощатую стенку заброшенного прокатного пункта. - Я кандидат наук!
Славка с Васькой изумленно переглянулись.
В столовой, куда ребята зашли позавтракать, пришлось выстоять большую очередь, и на работу они немножко опоздали. Но никакой беды не случилось: Стасик ждал их, покуривая в кабине; увидав, высунулся и крикнул:
- Поехали со мной, браточки! Я договорился, что вас больше - никуда. Если, конечно, согласны.
Они, конечно, были согласны.
В очереди к складу уже стояло несколько машин, и им пришлось ждать. Славка побежал к кладовщику, чтобы взять из чемодана томик Баратынского. Он соскучился почему-то по этой книжке. За прошедшие два дня он несколько раз ловил себя на мысли, что хочется ее почитать. Когда он пришел к машине, Стасик рассказывал Ваське:
- Интересный мужик этот Шалико. Но - гордый, зараза! Мне аж оскорбиться пришлось, прежде чем он согласился угоститься за мой счет.
- Как это?
- Так. Приглашаю угоститься. Гляжу - подбородок отвесил, цедит, ровно герцог или барон: "Запомните, юноша: Шалва… как его… забыл… никогда в жизни не принимал подачек". И встает. Тут-то я его и подсек. Говорю: "Вы нарушаете закон гостеприимства! Если вы оказались в этом городе, значит, вы - мой гость. Вот приеду к вам и откажусь от угощения - приятно будет, что скажете?" После таких слов он у меня шелковый сделался. Глаза выкатил, весь виноватый такой: поверил, чудак! Ах, шут его возьми! Да для такого человека мне и денег не жалко. Он с меня и слово взял, что я к нему обязательно приеду. Вот махну в отпуск, пожалуй…
- А куда это? - с интересом спросил Славка.
- В Тбилиси!
Потом вопрос задал Васька:
- А что у него… денег нету, что ли?
- Похоже, что ни копья.
- А почему?
- Почему? А у вас почему нету? Были да сплыли, верно? Или вы сюда не загорать да купаться ехали, а специально на овощебазе немножко поработать? Я ему предлагал взаймы, так он так мне сказал: я, дескать, никогда не беру взаймы. Это вредная привычка, и мне удалось ее преодолеть. Во принципы, это я понимаю!
- Моряк-то, моряк кто был, Стасик?
- Сашка Курень, бывший мой одноклассник. Вечный матрос - так я его называю. - Стасик усмехнулся чуточку презрительно. - Гуляет между рейсами.
- Мне кажется, тебе что-то в нем не нравится, - сказал Васька. - Ну, матрос, ну и подумаешь! Ты вот тоже не доцент, например, а шофер.
- Не в том дело, ребятки. Я шофер только по виду. По роду службы, что называется. А он - настоящий матрос. Потому и вечный.