Здесь, в ангаре, шел когда-то смертный бой, здесь гибли люди и роботы. Дина отвернулась, стараясь не смотреть на мертвого пилота с поднятыми руками. Бросились в глаза ботинки старого образца со слегка обуглившимися носками. Что там над ботинками – лучше не смотреть.
Жанка тоже утратила всякую храбрость и нервно жалась к Егору. Вцепилась ему в ладонь и тихонько ойкала. Да, сейчас, при виде обгоревших скелетов, никто из ребят не казался храбрым. Близнецы – и те замедлили шаг.
– Что тут было? – быстро спросил Кир.
Он шел впереди, шагал рядом с Жаком и постоянно оглядывал сумрачное помещение.
– Война, – коротко ответил Жак. – Здесь была война. Смотрите не наступайте на поломанных роботов, они могут оказаться живыми.
Дина испуганно отскочила от распростертой машины с покореженными деталями. Значит, не все погибли, кое-кто оказался слишком живучим, что ли?
– Быстро выходим и закрываем дверь. Смотрите в оба, – посоветовал Жак.
Сам он двигался с животной грацией и временами напоминал большого фрика. Такой же тихий, гибкий и ловкий, он не боялся и не переживал. Он был спокоен, этот странный воин со смуглой кожей. Он привык видеть мертвых и словно бы приспособился к смерти. Привычным движением отодвинул с дороги обгорелые платы, невозмутимо миновал следы давнего пожарища.
"Здесь все мертвы, – прозвучал в голове голос ростка. – Живых роботов тут нет, проход свободен".
– Вот и отлично, – сказал Жак.
На их пути встретился еще один огромный шаттл со взорванными стеклами и покореженными опорами. Обогнули его и оказались перед большой овальной дверью. Росток открыл ее, прикоснувшись узким завитком к замковому разъему. Одно быстрое прикосновение – и покореженные створки нехотя и медленно убрались в пазы проема.
Дине уже доводилось видеть, как инопланетные растения справлялись с роботами, потому она не удивилась. Лишь устало подумала, что на самом деле вместе они гораздо сильнее. Росток дерева сделает главную работу, а они тут лишь для прикрытия. Видимо, им придется прикрывать росток.
– Здесь мы найдем оружие, – проговорил Жак и, завернув за угол, остановился перед кладовкой.
Сработали датчики движения, и двери открылись, едва подростки приблизились к ним. На длинных полках Дина разглядела множество серых пластиковых контейнеров, пистолеты, гранаты, мечи и боеголовки странной формы.
– Берите бластеры и круглые белые гранаты. Этого хватит, – пояснил Жак.
– О да, мечи! – довольно протянул Егор и взял с полки блестящую рукоять с прорезиненной накладкой и удобными выемками для пальцев. – Я помню, доводилось сражаться такими, было время. Пока у нас не отобрали все.
Жанка устало подняла брови, протиснулась боком между полками и упавшим, тихим голосом поинтересовалась, должна ли и она брать оружие.
– Конечно, – удивился Жак. – Чем же ты собираешься воевать?
– Я не собиралась воевать. Я просто вместе с Егором. Я не стреляла в крейсере, – торопливо пояснила Жанна.
Дина поняла, что подруге страшно. Нереально страшно, и сейчас наверняка ей видятся кровавые сцены битв с фриками. Жанку миротворцы долго отпаивали какими-то успокаивающими коктейлями после трагических битв на Моаге. И как только она согласилась лететь вместе с Егором? Любовь, что ли?
Дина вздохнула и не спеша выбрала себе бластер. Стрелять ей не доводилось, но почему-то думалось, что лучше ударить на расстоянии, чем сражаться в ближнем бою с помощью меча.
Близнецы быстро набивали карманы кругленькими бомбочками. Они были бывалыми вояками, участвовали, можно сказать, не в одном боевом вылете. Невозмутимо моргая светлыми ресницами, они тут же предложили отправить Жанну в безопасный отсек.
– Она ведь девчонка, ей можно не воевать, – уверенно заявил один из них.
– Эмма тоже девчонка, но очень храбрый воин, – возразил Жак. – Пусть Жанна остается с нашим Люком здесь, на втором уровне. В рубке управления. Там тоже нужна будет помощь. Мы сможем справиться без нее. Главное – это Настоящие деревья, которые будут помогать нам.
– Как будто бывают ненастоящие деревья, – хмыкнул Кир, засовывая за пояс бластер.
– Бывают. Все бывает, – заметил Жак. – Готовы? Пошли. Отправим Жанну и спустимся вниз, к синтетикам. Все сделает росток, мы только поможем ему. Мы его защищаем, а он отключает роботов. Все просто.
3
Жанку провожать не стали, лишь указали ей направление, куда идти.
– Прямо и прямо, ты увидишь двери капитанской рубки. Там и находятся наши, – пояснил ей Жак.
Едва худенькая фигурка подружки скрылась за поворотом, пустились в путь. Бегом через длинный запутанный лабиринт коридоров, мимо странных заблокированных лифтов, мимо множества закрытых ангаров.
– У нас есть безопасная дорога, по которой мы пройдем, но внизу надо быть начеку. Внизу только искусственные люди. Все роботы там выглядят как люди и считают себя людьми. А нас считают неудачным биологическим видом, животными. Вроде как они настоящие люди, а мы животные, – на ходу объяснял Жак.
– В смысле? – Егор даже остановился. – Они люди, а мы нет, что ли? Совсем обнаглели.
– Совсем сдурели, – поправил его Кир.
Дина молчала. Почему-то такой расклад ее не удивил, впрочем, она уже давно разучилась удивляться. С той самой поры, как узнала, что никакой мамы наверху, на Третьем уровне станции Моаг, нет. И старшей сестры тоже нет, а есть только роботы.
Про мать с некоторых пор Дина не любила не то что говорить – даже думать. Потому что тогда в голову лезли совсем уж глупые мысли. Если мамы наверху не оказалось, значит, она должна была быть внизу, среди фриков. И тогда получалось, что Дина и ее друзья сражались с собственными родными. Совсем уж ерунда получалась.
И Дина выкинула из головы мысли о матери и сестре. Их просто нет. Нет, и все.
Есть деловая Ритка, добрая Маша, печальная Нитка. Есть боевая Эмка и когда-то был храбрый и добрый Колька-Колючий. Кольки сейчас тоже нет, и об этом Дина тоже запрещала себе думать. Лучше не вникать в то, что случилось с другом, иначе затопит ужас, печаль и безнадега и тогда останется только забиться в угол и реветь без остановки.
Поэтому Дина предусмотрительно держала себя в руках. Она уже давно поняла, что для того, чтобы выжить, надо контролировать не только мысли, но и эмоции.
Поэтому она не дрогнула и даже не изменилась в лице, когда под ногами оказались высохшие трупы людей со сморщенными лицами.
– Ничего себе, – пробормотал серьезный Кир. – Сколько народу тут погибло. И все взрослые…
Остальные промолчали. Обходили погибших, отводили глаза, морщились.
Только Жака по-прежнему не волновал ужас смерти. Его не пугала высохшая плоть на костяшках пальцев, не шокировали пустые черные глазницы. Он спокойно отодвинул один из трупов, освобождая проход, и быстрой скороговоркой пояснил, что это защитники станции.
– На станцию напали пираты и всех перебили. Мы так думаем. Правда, потом пираты тоже погибли, поубивали друг друга, но зато в живых остались их дети, которые и живут сейчас на верхнем уровне. А нижний уровень заселили синтетики. Вот этих мы сейчас и выключим. Они слишком прыткие, но теперь у нас есть союзник. Интеллект этой станции за нас. Он сам себя называет Питером и чересчур важничает. Вам придется считаться с ним.
Тишину коридоров внезапно нарушил звонкий мальчишеский голос, зазвучавший из динамиков в стенах.
– Я вас слышу. Было бы невежливо подслушивать, потому я и говорю, что ваши разговоры для меня не тайна.
– Это кто? – не понял Егор и на всякий случай вытянул бластер.
Близнецы одинаковым движением задрали головы, откинули длинные челки и в своей обычной манере, один за другим, заговорили:
– Это разговаривает интеллект станции.
– Судя по всему.
– Который Питер.
– Привет, Питер, мы тебе рады.
– Привет, мальчики, – с ехидной ноткой в голосе проговорил так называемый Питер.
Его голос так сильно походил на мальчишеский, что Дина тоже задрала голову и уставилась на потолок, будто надеялась там увидеть изображение робота.
– Питер – человек-паук, – пояснил Жак. – Это так и есть. У него голова мальчика и туловище с несколькими ногами, похожее на паучье. Только гораздо больше, конечно. Он на нашей стороне и помогает нам. Потому мы прислушиваемся к его советам.
– И это правильное решение! – донеслось из динамиков.
– И будем так стоять и трепаться? – проговорил Егор и перекинул бластер из одной руки в другую. – Или все-таки пойдем дальше?
– Конечно, вы пойдете дальше. Не переживайте, убивать вы всегда успеете, – довольно протянул голос из динамиков. – Вперед, мои юные друзья. Только вперед.
Глава 10
Эйми. Путь до Земли
1
Некоторые важные жизненные истины даются слишком дорого. И когда вдруг постигаешь их, когда открываешь для себя новую грань взаимоотношений с этим миром, новый закон мироздания, то чувствуешь нереальное потрясение. Будто мир вдруг раскололся, и перед тобой предстало самое сокровенное, то, что было скрыто годами.
Эмма вдруг поняла, что невозможно заставить себя любить. Невозможно силой вызвать в душе странное, волнующее, всепоглощающее чувство. Она столько старалась, столько убеждала себя, что ей должен нравиться Колючий, что она обязательно в него влюбится, – и все было напрасно.
Только теперь, находясь в замкнутом пространстве неисправного маленького шаттла, она осознала, что такое теплая и крепкая дружба, а что такое любовь.
Ее вдруг огорошило, накрыло и поглотило новое чувство.
Теперь-то она поняла, что значит любить!
Хотя на самом деле никакой логики, никаких правил во всем этом не существовало.
Тебя просто подхватывало сильнейшей, огромнейшей волной, против которой любые усилия, любое сопротивление оказывались бесполезными.
Мысли о Нике захватили всю Эмму, полностью, без остатка. Его голос, его мягкая улыбка, его привычка теребить браслеты и его неправильная речь казались невероятно притягательными, родными и важными. Мир вдруг сузился до корабельной рубки маленького шаттла, и все остальное перестало существовать.
По идее Эмму должна была сильно беспокоить посадка на Землю и то, сумеют ли они справиться с машиной, в которой чуть ли не половина функций нарушена. Управлять шаттлом было невозможно, его заклинило окончательно, и он несся на всех оборотах, не меняя скорости.
Что их ждет на планете? Кто их встретит? Уцелеют ли они?
Эмма столько раз оказывалась перед лицом смерти, столько раз проходила по самому краю, что просто устала бояться. Сейчас страхи казались ненужными и пустыми. Слишком мелкими и слишком глупыми.
А Ник и вовсе не боялся.
– Значит, так суждено, – спокойно объяснил он. – Всему свое время. Значит, нам пришло время попасть на вашу планету.
– Да, наверное. Только я все равно не могу понять. Кто определяет, что суждено, а что нет? Разве все события – это не цепь случайностей? – отвечала ему Эмма.
– Нет. На самом деле все события связаны в одну цепочку жизни. Цепочка жизни зависит от нас, и мы делаем ее такой, какая она есть. Мы части этой цепочки. Вот как бусины на браслете части одного целого, так и мы части цепочки. Кто-то установил программу на автопилоте и замкнул ее, защитил от повреждений. И благодаря ей мы уцелели. Благодаря программе шаттл может двигаться, и мы летим.
– Но тот, кто делал программы на шаттле, не мог знать о нас. Мы случайно оказались здесь, – не сдавалась Эмма.
– Нет, мы здесь оказались не случайно. Мы на этом шаттле потому, что решили участвовать в войне. Миротворцы решили защищать детей, поэтому мы стали частью этой цепочки. Вот потому нам и попался запрограммированный шаттл, потому мы уцелели. Дальше многое будет зависеть не только от нас, но и от тех, кто был до нас. Кто был связан цепочкой раньше.
– Ничего себе философия. Я никогда не думала, что так может быть. Раньше у нас все было просто. Мы защищались и ни о чем другом не успевали подумать. Может, потому, что наши родители, которые были в цепочке раньше, подвели нас.
– Так и есть, – тут же согласился Ник. – Все так и есть. Но мы тоже делаем цепочку, и нам надо не подвести тех, кто придет после нас.
– А кто придет после нас? – не поняла Эмма.
– Наши дети. После нас придут наши дети. И они тоже станут частью одного целого. Частью мироздания.
– С другой стороны, выходит, что мы зависим от других людей.
– Мы всегда будем зависеть от других людей, пока мы живем вместе. А одному выжить невозможно, поверь мне, Эйми.
В этом был весь Ник. Его философский взгляд на мир казался диковинным и невероятно интересным. Он иначе воспринимал события и имел обо всем личное представление, глубокое и непривычное. Ничего подобного Эмма раньше не слышала, но это имело смысл.
Как оказалось, жить гораздо легче, когда все действия, все события наполнены идеей.
Может, в этом и была притягательность Ника?
В запасе у него имелось бесконечное множество историй, он знал огромное количество легенд, и, когда начинал рассказывать, черты его лица смягчались и даже кожа как будто становилась светлее.
Теперь Эмма не считала его кожу коричневой. Теперь ей думалось, что она похожа на светлый молочный шоколад с золотистым отливом. Кожа цвета шоколада…
Ник отлично справлялся с любой работой на шаттле. Он разбирался не только в программном обеспечении – хотя здесь Эмма знала гораздо больше его, – но и в двигателях, оружии и даже в рецептах приготовления вкусного овощного рагу.
Ему быстро надоела сухая вермишель, которую надо было разводить водой, и он взялся хозяйничать сам. Это походило на творчество, с таким Эмма тоже столкнулась впервые. Она привыкла к тому, что все готовили роботы, что еда – это просто еда. И когда Ник с довольным видом принялся перемешивать овощи, добавлять какие-то лишь ему одному понятные специи и вдохновенно пояснять, как готовить картофель и консервированную капусту, чтобы это было вкусно, Эмма лишь таращила на него глаза.
– Оливкового масла совсем немного надо, чуть-чуть, иначе будет слишком жирно. Зато побольше мяса, но в самом конце. Мясо у нас уже готовое, из консервов, мы его добавим, просто перемешаем все, после еще соли и перца. Мне нравится ваш черный перец, с ним всегда выходит вкусно. Понимаешь? – пояснял Ник, занимаясь готовкой.
– У нас все делали роботы. Я сама ничего не умею варить, – призналась Эмма.
– О, я вкусно готовлю мясо наших ящеров. И мясо других животных. Запекаю на углях, завернув в листья, которые растут на нашей планете. Съедобные такие листья, понимаешь? – улыбнулся Ник.
– Понимаю, – ответила Эмма.
Рагу Ника показалось просто божественно вкусным. Необыкновенно вкусным. Видимо, у него был привкус любви, так подумала Эмма, доедая добавку.
Ник все делал вдохновенно, словно создавал шедевр. Неторопливо и обстоятельно изучал содержимое контейнеров, составлял список продуктов, причем писал на своем языке, пояснив, что не знает письменности землян. Знаки его планеты походили на замысловатые старинные иероглифы, и Эмма долго рассматривала длинные ряды ручной писанины Ника.
Витиеватые линии и идеальные кружочки казались загадочными и красивыми. Хотелось непременно знать, что они обозначают. Эмма спросила у Ника, и оказалось, что в языке далекой планеты обозначаются слова, а не буквы.
– Это неудобно. У вас тогда масса знаков, которые надо учить, – заметила Эмма.
– Знаков много, их учат в школе. А разве бывает по-другому? – удивился Ник.
– Бывает, что знак обозначает лишь звук. И тогда каждое слово набирается из звуковых символов.
– Чего?
Ник так смешно удивился, что Эмма засмеялась, махнула рукой и сказала, что это неважно.
А это действительно казалось теперь неважным.
Маленький шаттл несся к Земле, и его курс задал кто-то другой. Изменить в этом что-либо не могли ни Эмма, ни Ник. Они просто застряли в огромном космическом пространстве, и у них не осталось ни прошлого, ни будущего. Время будто остановилось, и впереди их ждала лишь неизвестность. Они могли погибнуть при посадке, могли погибнуть на планете Земля – опасность поджидала даже на околоземной орбите. Их могли подбить крейсеры синтетиков.
Эмма старалась не думать обо всех этих опасностях. Навалилась странная усталость и равнодушие, а сердце грело это новое, необычное, незнакомое ранее чувство. Каждый миг, проведенный рядом с Ником, казался сказочным и бесконечным.
Просто она влюбилась. Наконец-то это произошло, и на самом деле Эмма теперь знала, что никакое она не животное и никогда уже не станет фриком. Потому что она тоже умеет любить! И она точно знает, что испытывала Таис к своему Федору.