- Ты про Вия читал? - спрашивала девочка.- Жуть! Прямо мурашки выскакивают... А "Каменный гость" ты читал? Пушкин написал, вот кто! Посвящается Дон Жуану. Так там статуя оживала!
- Ну и что? Пушкин вон сколько сказок написал - и про царя Салтана, и про Спящую царевну... Да что говорить - не бывает на самом деле привидений. Кто их видел?
- Владь, ну что он спорит? - взмолился девчоночий голос.- Скажи ему! Ты ведь сам видел привидение.
- Видел,- согласился знакомый мне голос.- Только, может, это было не привидение, а туман. Когда я сидел на кладбище, здорово похолодало - у меня зуб на зуб не попадал. А над землей в темноте словно белые волны плыли.
- Жуть! Ни за что бы не пошла ночью на кладбище! - с восторгом сообщил тонкий голосок.- Я тоже раз на даче...- Девочка умолкла на полуслове...
Пытаясь устроиться поудобнее, я задел доску, за шиворот посыпалась труха.
- Ш-ш! Слыхали? Кто-то крадется! На чердаке воцарилась тишина.
- Никто не крадется,- наконец сказал Владик.- Просто кошка лазит.
- Все это ерунда, верно, Владик? - заговорил еще один невидимка.- Вот пришельцы с других миров, те - да! Те такое могут, что куда там привидения! Владь, ты про пришельцев расскажи.
- Про пришельцев... Нет, об этом как-нибудь в другой раз, а сегодня я лучше одну историю расскажу...
- Про привидения! - потребовала девочка.
Снова в темноте что-то зашуршало, но я был в этом не повинен. Ребята умолкли.
- Не надо про привидения,- решительно сказал какой-то басовитый малыш и, хлюпнув носом, добавил: - Пусть он сказку расскажет.
- Хорошо. Это будет сказочная история,- согласился Владик.- Про королеву... Королеву с зелеными искорками.
По привычке я нащупал в кармане авторучку, но тут же сообразил, что в темноте ничего не смогу записать и что придется положиться на свою память.
Только, как ни старался я запомнить рассказ во всех подробностях, что-то, разумеется, выскочило из головы, что-то получилось потом иначе. Но это мелочи, детали, а все более или менее важное я в тот же вечер записал достаточно точно и полно.
Итак, вот пересказ того, что я услышал на чердаке старого сарая.
* * *
Было утро. Такое раннее, что ни ночь, ни день еще не решили, что им делать. Ночь гадала: пора е'й уходить или можно еще подождать. А день зевал, потягивался и никак не мог начаться. Огни на улицах уже погасли, а в домах - зажигались. На одном конце неба, по-видимому у раздевалки, еще толпились убегавшие звезды, а на другом - из-под серебряного облачного одеяла уже высунулся рыжий солнечный вихор.
В эту самую тихую минуту над городом закружились, затанцевали снежинки.
Они встречались, перекликались, знакомились, приглашали друг друга лететь вместе и... расставались. Расставались, чтобы встретиться с другими. Ужасно ветреный народ!
Натанцевавшись, снежинки садились на крыши, тротуары, деревья, и тут начинались бесконечные расспросы, рассказы, шутки, смех, порой слышались даже песенки... Впрочем, я не знаю всего, что было на крышах, на тротуарах и деревьях - мне известно лишь то, что произошло на одном подоконнике.
Одна за другой спускались сюда на своих кружевных юбочках-парашютах крохотные звездочки. Ах, как они были красивы, как искрились и сверкали, как тоненько позванивали, задевая друг друга!
Это очень обидно, что наши глаза и уши так слабы и несовершенны. Чтобы увидеть и услышать, как болтают снежинки, приходится выбирать самое тихое, сонное время и изо всех сил прислушиваться, вглядываться, пока не зазвенит в ушах, не зарябит в глазах, но даже после этого не всегда удается увидеть и услышать этих удивительных маленьких путешественниц.
Между тем шум, смех, крики на подоконнике становились все громче и все отчетливей.
- Сюда! Сюда! - кричали старожилы прибывающим.
- Ах, осторожней, вы испортите мое платьице!
- Здравствуй, подружка! Сколько лет, сколько зим!
- Позвольте, мы с вами где-то встречались. Кажется, в Гималаях... Или в Антарктике?
- Какой чудесный узор! Вы его сами придумали?
- Звездочка, вспомните, мы же с вами когда-то были дождиком в Африке. Ах, сколько с тех пор воды утекло!
Общество подбиралось самое пестрое. Рядом с важными, видавшими виды путешественницами приземлялись совсем юные особы, лишь недавно научившиеся летать, и поэтому шумные и восторженные. Задумчивые, хмурые снежинки северных морей с удивлением поглядывали на веселых, болтливых соседок, родившихся из морских брызг где-то возле коралловых островов в Индийском океане. Были тут и очень серьезные, ученые снежинки, занимавшиеся исследованием круговорота воды в природе. Были и снежинки-бродяги, давно забывшие, откуда они взялись.
Но главным образом, на подоконнике собрался народ трудовой - тысячи и тысячи мастериц самых разных профессий, известно, что дел у воды на свете столько, что и не перечесть.
Постепенно снег кончился, снежинки уселись поудобнее и принялись болтать. При этом поднялся такой шум, какой бывает в классе, когда дежурный объявляет, что очередного урока не будет. Снежинки старались перекричать друг друга, и все равно никто никого не слышал.
И тогда на разных концах подоконника раздались голоса: "Пора выбирать королеву".
Между прочим, снежинки всегда так поступают, где бы они ни собрались. Ведь иначе получится беспорядок, толчея, и дружеская встреча кончится спорами, ссорами, будут испорчены платья и настроение, а там сгоряча и растаять недолго.
- Королеву! Выбирать королеву! - зашумели снежинки. Понятно, что королевой подоконника могла стать только та снежинка, которая сделала в жизни что-то очень важное, и потому не многие решились выставить свои кандидатуры. Наконец десять претенденток перекатились в середину и уселись кружком.
- Чур, я первая! - пискнула снежинка с голубым отливом.
- Нет, я! Нет, я! - закричали остальные.
- Пусть говорит Голубая! Слово Голубой! - потребовали слушатели.
И Голубая снежинка начала:
- По-моему, я сделала великую работу. Я хоть и маленькая, но оказалась сильнее каменных гор. Кто там хихикает? Невежды! Слушайте! Не так давно отличная туча прямым ходом доставила меня и моих подруг с океана в горы. Если кто из молодых еще не знает, что это такое, могу объяснить: горы - главные враги воды. Это ужасно высокомерные особы, которые вознеслись выше туч и потому воображают из себя невесть что. Они считают себя самыми высокими, самыми мо-учими, самыми несокрушимыми, самыми важными на земле.
Иногда эти задаваки даже плюются огнем и лавой. Но мы-то с вами знаем, кто на свете всех сильней и важней. Как только стало достаточно холодно, мы, капельки, обернулись снежинками и полетели вниз. Метель в горах была ого-го! - ни зги не видать. Ледяной северный ветер выл, грохотал, строил снежные мосты через пропасти. За одну ночь все вокруг стало белым-бело. Наш десант захватил горы со всеми их перевалами и долинами. Но к утру северный ветер выдохся и уступил место южному. Вдобавок выглянуло солнце. Что тут началось! С гор хлынули ручьи, снежные мосты рухнули, хребты стряхивали с себя лавины. Сорвется снежный козырек с обрыва - и вот уже все сугробы, весь склон гор пришел в движение, поехал вниз. Все скорее, скорее мчится лавина, встречные деревья разлетаются в щепки, скалы и те не выдерживают - летят кувырком... Да, снежная лавина - это зрелище. Но я отвлеклась. Днем камни так нагрелись, что на них никак невозможно было усидеть, снежинки таяли прямо на глазах. Наше белое царство рушилось, исчезало, отступало к вершинам. Началась настоящая паника. И только я сохранила присутствие духа. Я сказала: "Спокойно. Мы растаем, но не сдадимся! Горы победят, но это им дорого обойдется. Пусть все снежинки, как только растают, попробуют забраться в трещинки камней. А что будет дальше - увидите".
День кончился, пришла ночь, а с ней - мороз. Всем известно, что, замерзая, мы, капельки, расширяемся. И вот, почувствовав, что леденею, я напрягла все свои силы и стала давить на стены крохотной пещерки. Щелк! - и каменная чешуйка, под которую я забралась, отскочила прочь.
Щелк! Щелк! - тут и там принялись за дело мои приятельницы. Иные откалывали всего лишь пылинки, а некоторые, собравшись вместе, раскалывали целые глыбы.
Наутро опять потеплело, снова забурлили ручьи. Они были мутными, несли пыль, песок, камешки - все то, что разрушили мы, капельки. Но ведь и сами ручьи - это ведь тоже были мы, бывшие снежинки. Скатившись с камня, я нырнула в ручеек и велела подругам, тащившим вниз свои трофеи, не просто нести их, а бить, царапать песчинками все, что им попадется на пути.
Под моим командованием все так дружно принялись за дело - любо-дорого! Вскоре в наш ручеек влились другие, и он стал настоящим потоком. Неисчислимые армии слившихся капель с ревом мчались в долину. В потоке кувыркались, сшибались и раскалывались валуны, большие обломки дробили и перетирали мелкие. И вся эта масса царапала, пилила, точила стены и дно ущелья.
Только на третий день я и мои подружки вырвались на ровное место и сбросили свой груз на дно реки. Река уже успокоилась, она бежала теперь по пустыне. Груз был такой тяжелый, так много всего мы снесли с гор вниз, что река оказалась запруженной. Она вышла из берегов и пробила себе новое русло.
Надо ли говорить, что моему примеру сейчас следуют все снежинки, попавшие в горы. И, клянусь вам, горы стали уже чуть-чуть ниже. Ну, а дальше? Дальше мы снова испарились (дело-то было уже в пустыне), меня подхватил теплый воздух, умчал наверх, там я долго скиталась, пока не стала частичкой большой снежной тучи... Ну, а туча доставила меня сюда,- закончила свой рассказ Голубая снежинка.- Мне кажется, я делом доказала, что мы, снежинки-капельки - самая великая сила на земле! - и она гордо посмотрела на слушателей.
- Королева! Королева! Ура новой королеве! - пронеслось над подоконником.
Но кричали лишь самые юные и неопытные снежинки.
- Цыц! - прикрикнула на них старая, большая снежинка с желтым отливом.
- По-моему, рассказ нашей Голубой соседки - одно хвастовство. Она ничего не изобрела и никем не командовала. Просто испокон веков все капли делают одно и то же - разрушают все, что находится высоко, и складывают остатки разрушенного внизу. Так было, есть и будет. Одни - старые горы - разрушаются, другие - молодые - растут, их сама матушка-Земля поднимает. Многие из собравшихся здесь были в горах, они могут подтвердить. Нет. Голубая не достойна быть королевой.
- Долой Голубую! - немедленно закричали юные снежинки. Они еще слишком мало знали и потому были очень решительны.
- Пусть говорит следующая! - потребовала молодежь. Следующей была снежинка с оранжевыми блестками, на платьице.
- Прежде чем попасть в тучу и прилететь сюда,- начала снежинка,- я прошла огонь и воду, стальные трубы и чертовы зубы.
На подоконнике захихикали.
- Ничего смешного,- обиделась Оранжевая,- я говорю совершенно серьезно. Я даже в тучу поднялась прямо из трубы. Из высокой-превысокой белой трубы. Но если уж начинать, то сначала. Не так давно я упала на реку. Вообще-то вся она была покрыта льдом, но мне повезло, я опустилась в широкую полынью. Не успела я толком растаять, как вдруг какая-то неведомая сила потянула меня вниз, и через минуту я с удивлением обнаружила, что мчусь по стальной трубе. Куда? Об этом ни я, ни мои соседки-капли не имели ни малейшего представления. Вдруг все мы почувствовали, что стены труб становятся горячее. Наш тоннель то и дело сворачивал, и с каждым поворотом нам становилось все жарче.
- Не могу больше! - пискнула моя соседка и тут же обернулась пузырьком пара.
Вскоре все вокруг забурлило, закипело. Ах, как нам было тесно и горячо!
За стальными стенками труб что-то свистело и гудело. По-видимому, пламя.
- Мы в паровом котле! - крикнул кто-то.- Там за нашими трубами горит нефть, угольная пыль, газ или торф... Ну, попали мы в переделку!
С каждой минутой трубы раскалялись все больше. И тут я обнаружила, что, испаряясь, каждая капля старается занять гораздо больше места. Все мы, обернувшись паром, изо всех сил пытались расшириться - но куда там! Нам мешали трубы. Мы так давили на стенки, что еще немного - и металл разлетелся бы в клочья. Но вдруг впереди показалось маленькое отверстие. О, как рванулись мы на свободу! Миг, и, проскочив сквозь отверстие, я ударилась о какое-то огромное колесо. Оно состояло из множества лопаток, поставленных наискосок. Струи пара ударяли в эти лопатки и вертели колесо.
За первым колесом находилось второе, третье, четвертое... Они с бешеной скоростью крутились внутри огромного стального короба. А называлось все это сооружение - паровой турбиной. Как выяснилось позже, вал турбины выходил наружу и вращал еще одну машину - генератор, который вырабатывал электричество.
Пройдя все колеса, мы так устали, что хоть и стало нам чуть прохладнее и свободнее, но сил уже никаких не было.
Тогда-то и вырвалась я на свободу, поднялась по трубе и скорей-скорей полетела к ближайшей туче.
Мне пришлось выдержать ужасное испытание, друзья. Но я не жалуюсь. Мне доподлинно известно, что я и такие, как я, мы дали свет домам, уличным фонарям, погнали по рельсам электровозы, зажгли синие огоньки электросварки, завертели валы станков, превратили куски металла в части машин и сделали еще много других дел.
- Королева! Выбираем Оранжевую! - наперебой закричали молодые снежинки.
- Постойте! Это несправедливо! - раздался чей-то голос.- На ледяной бугорок в середине подоконника поднялась толстая белая снежинка.- Это несправедливо,- повторила она.- Подумаешь, я тоже добывала электричество. Я летом попала в реку и текла вместе с миллионами таких же, как я. А потом, когда доплыла до плотины, вода вместе со мной вдруг ухнула вниз и... и ударила по лопаткам турбины. Только не паровой, а водяной. Так что я тоже добывала электричество. Это несправедливо - надо всех выслушать!
- Не надо! Все ясно! - закричали на подоконнике.
- Тихо! - приказала старая желтая снежинка.- Белая сказала правду. Надо всех выслушать. А потому - прошу! - И она пригласила на ледяной бугорок еще одну кандидатку в королевы.
Эта снежинка была темнее других, ее платье было слегка сероватое, будто припудренное пылью.
- Я не хочу приуменьшать заслуг моих предшественниц,- сказала она.- Но я тоже сделала кое-что. Оранжевая сказала, что, обернувшись паром, она добывала электричество. Но, чтобы вода стала паром, нужен огонь. Чтобы был огонь, нужно горючее, скажем, уголь. А уголь для электростанции был добыт не без моего участия.
- Не иначе эта грязнуля была шахтером! - сострил кто-то. Вокруг захихикали.
- Да, именно шахтером,- подтвердила серая снежинка.- Под землю я цопала из озера. Насосы качали воду и гнали ее вниз. А внизу, в забое, стояла пушка. Да не простая, а...
- ...Золотая! - снова сострил кто-то.- Братцы, нас берут на пушку!
Дружный смех прокатился по подоконнику. Но Серая снежинка не смутилась.
- Пушка стояла не простая,- повторила она,- и не золотая, а водяная.
Смех сразу утих.
- Вода из нее бьет с такой силой, что ударь палкой по струе, отскочит палка, если сильнее ударить, палка сломается, а струю ни за что не перебьет. Но палка мелочь - камень и тот не может выдержать. Под землей гидромонитор стреляет по угольному пласту. Вода откалывает, дробит, ломает уголь. А управляет пушкой всего один человек. Если бы вы видели глыбу, которая отвалилась и раскололась в тот миг, когда я и миллионы моих сестриц ударились о черную стену забоя!
Но это еще не все. Раскрошенный чудо-пушкой уголь доставляется наверх не вагонетками, не транспортерами. Его уносит опять-таки вода, то есть мы! Вместе с водой угольную крошку выкачивают из шахты насосы.
Вот и все, что я хотела сказать. А верить мне или нет - это уж ваше дело.
На подоконнике поднялся шум, разгорелись споры: одни считали, что королевой должна стать Серая, другие утверждали, что Оранжевая.
Но тут на ледяной бугорок, сверкая фиолетовыми искорками, поднялась еще одна снежинка:
- Серая добывала уголь! - крикнула она.- Ну и что? Ведь сегодня нефть гораздо важнее, а я добывала нефть.
Все насторожились.
- Нефть - это бензин, керосин, мазут. Это смазочные масла, это резина, пластмассы, искусственные ткани - словом, химия...
- Простите,- перебила старая желтая снежинка,- а ты?.. Ты сама-то что сделала?
- Меня, как и Серую снежинку, тоже пустили под землю,- сказала Фиолетовая.- Насосами накачали. В нефтеносном пласте нефти осталось мало, и сама наверх она уже не шла. Да и выкачивать ее стало трудно. Тогда-то люди и решили пробурить еще одну скважину и пустить по ней воду. Заработали насосы, погнали вниз воду, и стала вода выжимать нефть из всех пор и щелок нефтеносного пласта. А нефть ведь легче воды, вот вода и подняла ее на себе кверху, к нефтяной скважине. Целый год эта скважина стояла без дела. Кое-кто думал, что она вообще свое отработала. Но вот вновь ожили, загудели моторы и погнали по трубам нефтяной ручей. Вот и вся моя история.
- Только-то?! - зашумели снежинки.- Ну, нет! Работа твоя, конечно, важная, но очень уж простая.
- Что ж, если вы хотите узнать о более сложном деле, тогда позвольте мне.- На бугорок вышла снежинка в тончайшем кружевном наряде с вырезами.- Видите ли, я работала на заводе - помогала строить машины,- сказала она.
- Это как же понимать? - крикнули с дальнего конда подоконника.- Подружки, она, наверно, просто пол мыла!
- Да что вы! - отозвались с противоположной стороны.- Эта Кружевная работала не иначе как на токарном станке.
По подоконнику прокатился смех.
- Ой, я сейчас растаю! - запищала какая-то малышка, давясь от хохота.
- Напрасно смеетесь,- сказала снежинка в кружевном наряде.- На станках работали такие же, как я, снежинки. Впрочем, мы тогда были не снежинками, а водяными капельками. Как работали мои подружки? А вот как. Взять хотя бы тот же токарный станок. Вертится на станке стальная заготовка, а с нее резец снимает стружку. Вьется синей пружинкой стружка, и становится заготовка под резцом гладкой, появляются на ней в нужных местах канавки, утолщения.
От такой работы резец ужасно раскаляется, ему бы и минуты не выдержать, если бы не мы, капельки. На то место, где соприкасается резец с заготовкой, непрерывной прохладной струйкой льется специальная эмульсия. Она не только охлаждает резец. Смоченный этой эмульсией, металл заготовки оказывается гораздо податливее сухого.
А основная часть эмульсии, как вы, наверно, догадались,- вода.
Еще я слышала о сверлильных станках, где вместо стального сверла работают тонкие, но необыкновенно сильные водяные струйки. Хоть такие удивительные станки мне не попадались, зато я и тысячи моих подружек изрядно потрудились в кузнечном цехе.
- Нет, вы слышали? - вновь раздался голос все той же насмешницы с дальнего конца подоконника.- Она ковала! Еще бы, такая кроха как размахнется кувалдой - любая сталь в лепешку.