30 сентября – свадьба. В тот же день, накануне отъезда в поместье Быкова, Варенька пишет письмо-прощание сердечному другу: "На кого вы здесь останетесь, добрый, бесценный, единственный!"
Ответ полон отчаяния: "Я и работал, и бумаги писал, и ходил, и гулял, ‹…› все оттого, что вы ‹…› здесь, напротив, поблизости жили". Холодное чувство одиночества подступило к бедному Макару: ему кажется, что он никому не нужен, а жизнь теперь разрушена…
Бесы
История создания и анализ романа "Бесы"
Роман "Бесы" был вызван к жизни обстоятельствами прогремевшего "нечаевского дела". Личность руководителя тайного общества "Народная расправа", реальный случай, когда некто И.И. Иванов был убит пятью членами организации, – вот события, определившие канву романа. В фокусе внимания писателя, как обычно, – обстоятельства преступления, идеологическая и психологическая подоплека, личности участников. В процессе работы над романом замысел многократно видоизменялся. Первоначально это был непосредственный отклик на события, затем пространство романа расширяется и в него попадают все "приметы времени" и исторические личности: либералы, петрашевцы, декабристы. Хотя формально главный герой – Петр Верховенский (Нечаев), однако напряженное внимание читателя держит демоническая, по-своему притягательная фигура "все позволившего" себе Николая Ставрогина. Как фон повествования – "бесовство" отдельных персонажей, а также Верховенского и всей "тайной организации". Это бесовство – и есть болезнь России, переживаемая в тот момент.
Краткое содержание романа
О событиях романа повествует хроникер Г-в, который в них также участвует. Вводя читателя в курс дела, рассказчик обращается к портрету Степана Трофимовича Верховенского, личность которого окружена ореолом вольнодумства. Говорили (и он сам старательно поддерживал эти слухи), что жил он в губернском городе, где разворачивается действие романа, чуть ли не в ссылке, хотя на деле он и под наблюдением никогда не был. С тонким юмором рассказчик описывает некую "поэму" – сочинение Степана Трофимовича, где запел даже минерал и явилась черепаха с латинским изречением, однако смысла которой понять решительно невозможно. Степан Трофимович – воспитатель сына Варвары Петровны Ставрогиной, который после того как его воспитанник вырос и покинул родительское гнездо, на долгие годы остался при Варваре Петровне, пользуясь ее покровительством. Их связывают отношения возвышенной платонической дружбы, которые после смерти мужа Ставрогиной могли бы окончиться вполне земным браком, однако Степан Трофимович решительного шага не сделал.
Вокруг Верховенского группируется местная либерально настроенная молодежь. Хотя Петр Трофимович имеет манеры самые достойные, умен и начитан, однако дальше слов у него не идет. Годами собирается начать некие "заметки" или "труд", но жизнь на полном пансионе, видимо, расхолаживает порывы к работе. Истинная страсть Верховенского – карты, где он делает значительные долги, выплачивать которые ему помогает та же Варвара Петровна.
Ожидается приезд Николая Ставрогина, о личности и поведении которого ходит много слухов: служба в элитном полку, участие в дуэли, после которой он был разжалован, однако выслужился. На счету Николая Ставрогина – кутежи, "дикая разнузданность".
Рассказчик вспоминает, как четыре года назад, приехав в родной город, Ставрогин отличился безобразными выходками: провел у всех на глазах за нос уважаемого человека, поцеловал чужую жену, укусил губернатора за ухо – наконец, был заключен под стражу, после чего обнаружилась у него белая горячка, на которую все и списали. Выздоровев, Ставрогин уехал за границу.
Мать Николая, Варвара Петровна Ставрогина заинтересована в его браке с дочерью приятельницы – Лизой Тушиной, а поскольку сын проявляет внимание к воспитаннице Варвары Петровны Даше, решает женить на Даше своего друга Степана Трофимовича.
Николай Ставрогин является раньше, чем ожидали, с ним – Петр Верховенский (сын Степана Трофимовича). По подозрению матери, он женат на "юродивой" Марье Тимофеевне Лебядкиной (Хромоножке).
Ставрогин никого не принимает восемь дней. Затем происходит ряд встреч. Сначала – Петр Верховенский, который готов на все для Ставрогина и зовет того на собрание тайного общества. Затем – инженер Кириллов, со своею идеей: Бог есть "боль страха смерти", и чтобы избавиться от этой боли и заявить свою волю, надо убить себя и таким образом стать подобным Богу. Третья встреча – с Шатовым (бывший член революционного движения, разочаровавшийся в их идеях). Шатову Ставрогин сообщает о том, что действительно женат на Хромоножке и предупреждает о том, что его (Шатова) собираются убить. Бывший революционер излагает ему свою идею о русском народе-богоносце и ту мысль, что Бога нужно добиваться мужицким трудом. Правда, в своей вере Шатов нестоек.
Ночью у Николая новые встречи: по дороге к Лебядкину он встречает беглого Федьку Каторжного, подосланного к нему Петром Верховенским. За плату Федька готов исполнить всё. Лебядкину Ставрогин сообщает, что собирается объявить о своём браке с Марьей Тимофеевной (он женился на ней "…после пьяного обеда, из-за пари на вино…"). Марья Тимофеевна рассказывает Ставрогину недобрый сон, а на его предложение уехать вместе с ним в Швейцарию и там вместе уединённо прожить до конца жизни – возмущается, впадает в припадок, кричит, что ее князя подменили, а Ставрогин – самозванец с ножом в кармане. Тот поспешно скрывается. На обратном пути он бросает Федьке Каторжному деньги.
За оскорбление, нанесенное отцу несколько лет назад, в первый приезд Ставрогина, Николая вызывает на дуэль дворянин Артемий Гаганов. Трижды Гаганов промахивается, а Ставрогин стреляет в воздух: он не хочет убивать. Этот поступок вызывает в обществе одобрение.
Фон у всех этих событий в городе неспокойный: жестокие забавы, поджоги или пожары, холера, недовольство рабочих и призвания к бунту…
Гремит гром и в отношениях Варвары Петровны и Степана Трофимовича: оскорбленная его желанием жениться (хоть свадьбу затеяла именно она) и его высказываниями в письмах сыну, она назначает ему пансион, но объявляет о разрыве.
Петр Верховенский действует сразу в нескольких направлениях. В доме губернатора он показывает готовность раскрыть тайную организацию, выдает имена Шатова и Кириллова. Затем он забегает к Кириллову и Шатову, уведомляя их о тайном собрании и прося быть, после чего заходит за Ставрогиным. Вместе с Верховенским они отправляются на тайное собрание.
На собрании выступает Шигалев, развивая идею разделения человечества на две неравные части, из которых одна десятая получает свободу и безграничное право над остальными девятью десятыми (стадом). Затем Верховенский предлагает провокационный вопрос, донесли ли бы участники собрания, если б узнали о намечающемся политическом убийстве. Неожиданно Шатов обвиняет Верховенского в подлости, называет шпионом и покидает собрание. Это и нужно Петру, который уже наметил Шатова в жертвы, чтобы кровью скрепить образованную революционную группу. Верховенский посвящает Кириллова и Ставрогина в свои замыслы о большой смуте: "Раскачка такая пойдёт, какой мир ещё не видал… Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам…" Тут-то и явится Ставрогин, словно Иван-царевич.
Одно за другим следуют необычные события: "описывают" (забирают бумаги) старшего Верховенского, рабочие-шпигулинцы посылают к губернатору просителей (тот видит в этом начало бунта), Ставрогин объявляет обществу, что Лебядкина – его жена.
Наступает праздник, устроенный губернаторшей. Пока идет первая часть, становится известно о безумном поступке Лизы Тушиной: она пересела из своей кареты, где была с женихом Маврикием Николаевичем, в карету Ставрогина и укатила в его имение Скворешники. Гвоздь второй части праздника – аллегорическая "кадриль литературы", и это зрелище возмущает губернатора с женой. Тут-то и сообщают, что горит Заречье, якобы подожжённое шпигулинскими, позже становится известно и об убийстве капитана Лебядкина, его сестры и служанки. Губернатор едет на пожар, там на него падает бревно.
Лиза и Николай вместе встречают утро в Скворешниках. Николай настроен сентиментально, Лиза – язвительно. Появляется Петр Верховенский, сообщает подробности убийства и пожара в Заречье. Когда Ставрогин признаётся Лизе, что знал о готовящемся убийстве и не остановил – она покидает его и вместе с преданным Маврикием, который ждал ее под дождем всю ночь, направляется к месту преступления.
На месте пожара, ярость толпы обращается на Лизу: прошел слух, что убийство затеял Ставрогин, чтобы избавиться от нелюбимой жены и жениться на Лизе. Преданный жених успевает слишком поздно: от нескольких сильных ударов Лиза лишается чувств, ее несет толпа.
Петр Верховенский действует подло: собравшейся "пятерке" он сообщает о том, что готовится донос. Доносчика Шатова нужно убить. На роль исполнителя выбирается Кириллов который и так собирается себя убить, ну а почему бы перед этим не взять на себя и еще одно убийство?
У Шатова – радость, к нему приезжает жена, которая бросила его сразу после свадьбы. Она беременна, нуждается в пристанище. Шатов помогает ей, ночью начинаются роды, и Шатов бежит за акушеркой. Все проходит хорошо, и Шатов засыпает в мечтах о новой жизни, с женой и ребенком. На следующее утро он вместе с офицером Эркелем отправляется на запланированную встречу в ставрогинский парк.
Там и происходит злодеяние. Его уже ждут Верховенский, Виргинский, Липутин, Лямшин, Толкаченко и Шигалев, который внезапно отказывается принимать участие в убийстве.
На Шатова нападают. Верховенский выстрелом из револьвера в упор убивает его. К телу привязывают два больших камня и бросают в пруд. Верховенский спешит к Кириллову. Тот хоть и негодует, однако обещание выполняет – пишет под диктовку записку и берет на себя вину за убийство Шатова, а затем стреляется. Верховенский собирает вещи и уезжает в Петербург, затем за границу.
Тем временем Степан Трофимович отправляется в путь. Он рассказывает всю свою жизнь случайной попутчице, а та читает ему Евангелие, и он сравнивает одержимого, из которого Христос изгнал бесов, вошедших в свиней, с Россией. Умирает он на руках своего доброго друга Варвары Петровны, которая примчалась за ним, в крестьянской избе.
Все сообщники-убийцы вскоре арестованы (по доносу Лямшина), лишь Верховенский вышел сухим из воды. Дарья Шатова получает письмо – исповедь Ставрогина, который пишет, что из него "вылилось одно отрицание, без всякого великодушия и безо всякой силы". Он купил маленький домик в кантоне Ури, куда и зовет Дарью. Дарья дает прочесть письмо Варваре Петровне, но тут обе узнают, что Ставрогин неожиданно появился в Скворешниках. Они торопятся туда и находят Николая повесившимся в мезонине.
Ключевые сцены романа "Бесы"
Часть первая. Глава первая. Вместо введения: несколько подробностей из биографии многочтимого Степана Трофимовича Верховенского
I
Приступая к описанию недавних и столь странных событий, происшедших в нашем, доселе ничем не отличавшемся городе, я принужден, по неумению моему, начать несколько издалека, а именно некоторыми биографическими подробностями о талантливом и многочтимом Степане Трофимовиче Верховенском. Пусть эти подробности послужат лишь введением к предлагаемой хронике, а самая история, которую я намерен описывать, еще впереди.
Скажу прямо: Степан Трофимович постоянно играл между нами некоторую особую и, так сказать, гражданскую роль и любил эту роль до страсти, – так даже, что, мне кажется, без нее и прожить не мог. Не то чтоб уж я его приравнивал к актеру на театре: сохрани боже, тем более что сам его уважаю. Тут всё могло быть делом привычки, или, лучше сказать, беспрерывной и благородной склонности, с детских лет, к приятной мечте о красивой гражданской своей постановке. Он, например, чрезвычайно любил свое положение "гонимого" и, так сказать, "ссыльного". В этих обоих словечках есть своего рода классический блеск, соблазнивший его раз навсегда, и, возвышая его потом постепенно в собственном мнении, в продолжение столь многих лет, довел его наконец до некоторого весьма высокого и приятного для самолюбия пьедестала. В одном сатирическом английском романе прошлого столетия некто Гулливер, возвратясь из страны лилипутов*, где люди были всего в какие-нибудь два вершка росту*, до того приучился считать себя между ними великаном, что, и ходя по улицам Лондона, невольно кричал прохожим и экипажам, чтоб они пред ним сворачивали и остерегались, чтоб он как-нибудь их не раздавил, воображая, что он всё еще великан, а они маленькие. За это смеялись над ним и бранили его, а грубые кучера даже стегали великана кнутьями; но справедливо ли? Чего не может сделать привычка? Привычка привела почти к тому же и Степана Трофимовича, но еще в более невинном и безобидном виде, если можно так выразиться, потому что прекраснейший был человек.
Я даже так думаю, что под конец его. все и везде позабыли; но уже никак ведь нельзя сказать, что и прежде совсем не знали. Бесспорно, что и он некоторое время принадлежал к знаменитой плеяде иных прославленных деятелей нашего прошедшего поколения, и одно время, – впрочем, всего только одну самую маленькую минуточку, – его имя многими тогдашними торопившимися людьми произносились чуть не наряду с именами Чаадаева, Белинского, Грановского и только что начинавшего тогда за границей Герцена. Но деятельность Степана Трофимовича окончилась почти в ту же минуту, как и началась, – так сказать от "вихря сошедшихся обстоятельств"*. И что же? Не только "вихря", но даже и "обстоятельств" совсем потом не оказалось, по крайней мере в этом случае. Я только теперь, на днях, узнал, к величайшему моему удивлению, но зато уже в совершенной достоверности, что Степан Трофимович проживал между нами, в нашей губернии, не только не в ссылке, как принято было у нас думать, но даже и под присмотром никогда не находился. Какова же после этого сила собственного воображения! Он искренно сам верил всю свою жизнь, что в некоторых сферах его постоянно опасаются, что шаги его беспрерывно известны и сочтены и что каждый из трех сменившихся у нас в последние двадцать лет губернаторов, въезжая править губернией, уже привозил с собою некоторую особую и хлопотливую о нем мысль, внушенную ему свыше и прежде всего, при сдаче губернии. Уверь кто-нибудь тогда честнейшего Степана Трофимовича неопровержимыми доказательствами, что ему вовсе нечего опасаться, и он бы непременно обиделся. А между тем это был ведь человек умнейший и даровитейший, человек, так сказать, даже науки, хотя, впрочем, в науке… ну, одним словом, в науке он сделал не так много и, кажется, совсем ничего*. Но ведь с людьми науки у нас на Руси это сплошь да рядом случается.