Если спрессовать секунды…
Сколько люди жили на земле - ни разу не видели, как набухает, лопается и выпускает корешки посеянное зерно пшеницы или как распускается цветок…
Да и мудрено увидеть это. Зерно скрыто под слоем почвы. А бутон тюльпана, например, развертывается целых пять часов. И ни один, даже самый зоркий, глаз не сможет заметить столь медленного распускания лепестков.
В наше время цветы ни расти, ни распускаться быстрее не стали. А все эти процессы люди увидели. И помогло тут электричество. Оно как бы спрессовало время. Весь многочасовой процесс расцветания уместило в считанные секунды. Электричество в этом случае работало вместе с киноаппаратом, и потому рассказать нужно про обоих.
Для звукового кино нужно снять 24 кадра в секунду. Если с такой скоростью снимать распускающийся тюльпан - придется сделать 400 тысяч кадровой длина ленты достигнет восьми километров. Чтобы пройти вдоль нее от начала до конца, понадобится два часа. А на просмотр уйдет ровно пять часов, в течение которых тюльпан распускался и велась съемка.
Вот тогда-то и начало работать электричество.
К киносъемочному аппарату подключили провода от часов. Их стрелки скользили по электрическим контактам на циферблате. Часы были отрегулированы таким образом, что стрелки замыкали контакты через каждую минуту.
Объектив аппарата направлен на распускающийся цветок. Вот прошла минута. Стрелка замкнула контакты. Вспыхивают ослепительные лампы, необходимые при съемке, включается электрический мотор, приводящий в движение киноаппарат, и щелкает затвор.
Один снимок сделан.
И в тот же миг гаснут лампы, останавливается мотор. Вся установка замирает на целую минуту, пока стрелки часов не дойдут до следующего контакта. И тогда будет сделан второй снимок.
А сколько минут в пяти часах? 300. Значит за время распускания тюльпанового бутона будет сделано всего 300 кадров. И когда эту ленту пропустят через кинопроектор со скоростью 24 кадра в секунду, то вся лента пройдет за 12 секунд.
Процесс расцветания тюльпана "ускорился" в полторы тысячи раз. И это "спрессованное" расцветание может увидеть каждый, кто будет просматривать пленку.
Есть о чем вспомнить
Фиалку буду вспоминать,
Ее простую прелесть петь.
Она порою вешних дней
Опять раскроет синий взор;
Пойду весною в гости к ней -
Задумчивой подруге гор.
А. Граши
Где проходил Гете…
Это удел богов да сверхъестественных существ - оставлять цветы на своем пути. Смертных народная фантазия такими способностями обделяет.
Но ведь не боги, а человек несет с собою растения из одной страны в другую. Там, где проходит он, зацветают невиданные ранее травы, появляются диковинные цветы.
Говорят, что расселение нашего подорожника вдоль дорог, по которым двигались в Америке европейские колонизаторы, приводило в суеверный ужас краснокожих. Они называли подорожник следами белого человека.
Знатоки утверждают, что каждый шаг великого немецкого поэта и натуралиста Иоганна Вольфганга Гете отмечен цветами фиалок.
Сверхъестественного в этом ничего нет. Гете не выходил из дому, не насыпав в карман семян фиалок. Шел и по семечку бросал себе под ноги. Помните, все равно, как догадливый мальчик из волшебной детской сказки посыпал дорогу бобовыми зернами, чтобы найти путь обратно.
Прошло более ста лет со дня смерти Гете, но и теперь можно проследить путь, где проходил поэт. В окрестностях города Веймара фиолетовые дорожки из фиалок превратились в роскошные ковры. Народ называет эти цветочные разливы "фиалками Гете". Они везде: на опушках лесов, вдоль дорог, в парках.
Весенняя шутка
В древности жители Южной Германии праздновали наступление весны в тот день, когда находили первую цветущую фиалку. Ее привязывали к высокому шесту, устанавливали шест на зеленой лужайке, собирались всем селом, плясали, пели и веселились.
А однажды из-за такой весенней фиалки произошла кровавая стычка. Случилось это в окрестностях города Вены в царствование герцога Оттона Радостного, как его называли.
Один рыцарь в лесу на берегу Дуная увидел торопливый огонек весенней фиалки.
"Теперь-то я непременно заслужу милость Оттона, - подумал он. - Пойду приглашу герцога со всем двором на праздник весны. И он щедро наградит меня за это удовольствие…"
Рыцарь накрыл фиалку своей шляпой и поспешил в герцогский замок. Там очень обрадовались - титулованным бездельникам надоело всю зиму сидеть в сырых замках, и они стали собираться на весенний праздник.
Но дальше все случилось, как в известной народной сказке.
Пока в замке шли сборы, кто-то из крестьян увидел раскрашенную перьями и разными побрякушками рыцарскую шляпу. Откуда было знать ему, как очутилась шляпа в глухом лесу. Вдруг рыцарь потерял ее и будет рад, что она найдена?
Что бы ни думал тот средневековый крестьянин, но он подошел к рыцарской шляпе, поднял ее и увидел фиалку. Он оказался шутником, этот крестьянин. Быстро смекнув, в чем дело, парень сорвал фиалку, нагреб на ее место кучу лесного сора и снова прикрыл ее рыцарской шляпой. А сам поспешил со своей весенней находкой в село. Вскоре из герцогского замка выехала пышная кавалькада. С шутками и веселыми разговорами доехала она до леса. Виновник торжества - рыцарь, нашедший фиалку, - был впереди. Вот он увидел шляпу и соскочил с коня.
- Пусть сорвет этот первый весенний цветок самая знатная и прекрасная из дам, - сказал он.
Самая проворная из дам соскочила с седла, подняла шляпу - и замерла. Под ней была куча мусора.
Наступило молчание.
Но это было штилем перед грозой. Герцог и вся его свита так разгневались, что неудачнику ничего не оставалось делать, как спасаться бегством, надеясь только на быстроту своего коня.
Ускакав от погони, рыцарь придержал коня, отдышался и поехал, опустив голову. Он не мог сообразить, что произошло: куда девалась фиалка и как под шляпой оказались грязь и мусор. Уж не проделки ли это лесных фей, которые за что-то обиделись на него?..
Но тут он услышал невдалеке веселый шум. Когда он выехал на лесную поляну, увидел пляшущих крестьян. А на высоком шесте узнал "свою" фиалку. Он пришел в неописуемую ярость. Выхватил меч и с криком бросился на крестьян.
Поляна вмиг опустела. На ней остался только рыцарь.
Что случилось потом - можете придумать сами. Больше в истории об этом происшествии ничего не написано…
Простая, да не совсем
Позволь мне подарить тебе
простой цветок -
гвоздичку,
похожий в комнатном тепле
на вспыхнувшую спичку.
С. Кирсанов
Средство от чумы
Было все это, наверное, так.
Когда французский король Людовик IX двигался на Тунис в последнем крестовом походе, он ничего не боялся: за ним топали по пыльным дорогам 60 тысяч воинов, вооруженных до ног.
Крестоносцы дошли до города Туниса и обложили его. И тут французский король испугался - из осажденного города вышел враг, которого не могли остановить сторожевые посты, которого нельзя было ни копьем проколоть, ни мечом развалить от плеча до пояса, ни щитом от него прикрыться.
Этим врагом оказалась страшная болезнь - чума.
Обвешанные оружием крестоносцы мерли, как мухи. Врачи поднимали руки - они сдавались перед страшной силой невидимого врага.
И тогда сам Людовик решил найти лекарство от этой болезни. "В природе против всякого яда должно быть противоядие", - повторял он мнение, широко распространенное среди тогдашних медиков. Король считал себя знатоком целебных трав и отправился на поиски средства от чумы.
В сопровождении свиты, сверкавшей золотыми нашивками и кружевами, король начал объезжать окрестности Туниса, всматриваясь в землю и останавливаясь около каждого нового растения. И вот увидел он красивый цветок, росший на совершенно сухой и почти бесплодной почве.
- Если этот цветок может расти там, где другие не выживают, - значит, он обладает свойствами, отсутствующими у других растений. И если все они бессильны против чумы, то этот цветок как раз и есть то, что нам нужно, - решил король.
Такие рассуждения в наше время могут показаться в лучшем случае смешными. Но в те времена в большом ходу было учение о сигнатурах - знаках природы, которыми якобы отмечены все растения. Средневековые медики верили, например, что растение зверобой, имеющее как бы проколотые листья, должно помогать при лечении колотых ран - сама природа, мол, указывает на это. Но оно не подходит для лечения ран резаных. Сигнатурами также являлись и колючки чертополоха и крапивы. Думали, будто они спасают от внутренних колик. А вот при болезнях языка нужно прибегать только к помощи щавеля. Почему? Да потому, что листья его имеют некоторое сходство с языком.
Как бы, на наш взгляд, ни были нелепы такие представления о целебности растений, Людовик IX приказал набрать как можно больше незнакомых цветов.
И вот по выгоревшим безлюдным полям вокруг осажденного города двинулись цепочки крестоносцев. Они вернулись в лагерь с целыми снопами гвоздик. Их уже ждали кипящие на кострах котлы. Принесенные цветы сварили и отваром начали поить заболевших.
И что бы вы думали? Отвар гвоздики как будто помог - чума стала ослабевать. Вполне возможно, что произошло это от каких-нибудь других причин, может быть, даже от санитарных мер, принятых более образованными, чем король, врачами. Но всю заслугу в этом случае приписали Людовику.
Однако, когда король сам заболел, чудодейственный гвоздичный отвар ему не помог, и Людовик умер под стенами осажденного Туниса.
Возвратившись на родину, крестоносцы принесли с собой и гвоздику, как грустную память о походе.
Утешительница королей без тронов
Так получилось, что французские короли, оставшиеся без тронов и власти, надевали фартуки и начинали выращивать гвоздики. Один из таких отверженных королей растил гвоздику под окнами своей одиночки. Другой, по имени Рене, лишенный Людовиком IX отцовского наследства, удалился в провинциальный город, который назывался всего одной буквой Э, и начал вскапывать гряды под гвоздики.
Пример этот оказался настолько заразительным для горожан, что с тех пор вот уже несколько столетий городок славится своими гвоздиками.
* * *
Великим садоводом считал себя тщеславный, но очень недалекий герцог Бургундский, внук Людовика XV. Это убеждение, пронесенное им через всю жизнь, он приобрел еще в юности. И надо сказать, не без некоторого основания.
Началось, наверное, с простого подражания предшествующим королям.
Не будь в его свите хитрых и бессовестных подхалимов - принцу очень скоро бы наскучило перекапывать грядки, вырывать вечные сорняки и поливать тоненькие иголочки всходов. Но его окружали льстецы. Особенно отличался один.
Стоило принцу зарыть в землю гвоздичное зерно, как утром на этом месте красовались крупные ароматные цветы. А подхалим тут как тут: "Ваше величество! Вы - волшебник. Сколько ни жило под луной искуснейших, славнейших садовников, вы - величайший из них. Ни один садовод не достигал совершенства в выращивании гвоздик Ваше умение будет золотыми буквами записано на скрижалях истории"… - и так далее, и тому подобное в том же духе, сколько силы хватит…
И пока прохвост расточал похвалы, глупый принц пыжился от гордости. Ведь никто из людей, кроме него, не мог за одну ночь вырастить цветок из семечка… И только придворный садовник ухмылялся в кулак. Это он по приказу льстеца пересаживал заранее выращенные гвоздики.
Глупая лесть и дала принцу повод считать себя самым великим среди всех садовников, живших на земле.
С ведома владыки и без такового…
В Германию гвоздика попала также из Туниса. Привез ее король Карл V, который согнал с трона султана Солимана и, как говорят, высвободил из рабства больше 20 тысяч европейцев. С тех пор гвоздика стала его любимым, цветком- постоянным напоминанием о рыцарских подвигах.
В Англию гвоздика попала без ведома королей. Семена цветка получил откуда-то из Польши придворный садовник королевы Елизаветы по фамилии Герард и начал разводить их.
Цветок понравился Елизавете, и она приказала садовнику, чтобы свежие гвоздики подавались ей каждый день зимой и летом. За королевой потянулись придворные. Они не жалели денег, чтобы щегольнуть модными цветами, платили по 10 рублей за цветок - огромные деньги по тому времени.
А герцогиня Йоркширская перещеголяла всех - заказала гвоздичный венок стоимостью в тысячу рублей. И вошла в историю только благодаря своему поистине безумному расточительству. Всякое бывало на белом свете!
* * *
Снабжать Европу цветами гвоздики начали не короли, и даже не садовники, а известный французский писатель Альфонс Карр. Жил он круглый год в городе Ницце и считал себя более искусным в цветоводстве, чем в литературе. Даже на дверях своей квартиры он велел написать крупными буквами "А. Карр, садовод".
Время от времени Карр посылал своим парижским друзьям букеты гвоздик. Доходили они в таком прекрасном состоянии, что вызывали удивление у всех, кто их видел.
Узнали об успешных пересылках срезанных цветов и садоводы. с тех пор таких посылок становилось все больше и больше. Это оказалось довольно прибыльным делом, и цветы начали распространяться по всей Европе.
Гвоздики под елками
Сейчас имеются десятки сортов гвоздик, отличающихся один от другого формой и окраской цветков, сроками цветения, величиной куста и лепестков. Среди них и так называемая турецкая гвоздика, обильно цветущая в течение двух лет после посадки.
Кажется, очень удобный цветок. Посадил - и два года не знай с ним никаких хлопот. Однако пришлась по вкусу эта гвоздика и мышам. Зимой, прорывая тоннели в толще снега, они добираются до растений и сгрызают их до самой земли. Сойдет снег, а на том месте, где были цветы, одна труха останется… Но и у гвоздик оказались верные союзники - елки, сосны, можжевельник и шиповник.
Не подумайте, что гвоздики нужно высаживать обязательно, скажем, под елками или соснами-защитницами. Вовсе нет. Елки могут расти, как и росли, хоть за сто километров от гвоздичной клумбы. Просто нужно нарубить еловых ветвей и прикрыть ими зимующие гвоздики. Тогда мыши к ним и носа не сунут - они боятся колючек.
Легенды и действительность
Орхидейные сигнатуры
Увидели люди впервые корни орхидеи и удивились: у нее два клубня. Один сухой, сморщенный - прошлогодний, а другой - свежий и сочный, словно налитой.
Почему это так - в древности не поняли. Считали, что молодой сочный клубень должен передавать человеку свою силу. И потому достаточно дряхлому старцу подержать его в руке, чтобы к нему вернулись юношеские силы.
А если напоить настоем старого корня молодого, сильного человека - он потеряет силы и превратится в старика.
* * *
Орхидея была таким загадочным и таинственным растением, что про нее рассказывали всякие чудеса и небылицы.
В одном из рассказов Герберта Уэллса повествуется, как некто Уинтер Уэдерберн, завсегдатай цветочных распродаж, купил сморщенный, похожий на паука, притворившегося мертвым, корень неизвестной орхидеи. Он возился в своей оранжерее с углем, кусочками тикового дерева, мхом и другими таинственными принадлежностями всякого, кто выращивает орхидеи. И вот наконец орхидея выбросила бутон. Уэдерберн замер от восторга.
На странной орхидее появилось три белых цветка с золотисто-оранжевыми полосками на лепестках. Тяжелый околоцветник изогнулся, и его чудесный голубоватый пурпур смешивался с золотом лепестков. А какой запах - все поплыло у него перед глазами…
Когда экономка по заведенному порядку приготовила чай ровно в половине пятого, хозяин не явился. Экономка подождала десять минут. "Не остановились ли у хозяина часы?" - подумала она.
Она направилась прямо к оранжерее, открыла дверь и окликнула его. Ответа не последовало. Она заметила, что воздух в оранжерее очень спертый и насыщен крепким ароматом. И тут она увидела хозяина на кирпичном полу у горячих труб батареи.
Он лежал навзничь возле странной орхидеи. Похожие на щупальца воздушные корешки теперь не висели свободно в воздухе, - сблизившись, они образовали как бы клубок серой веревки, концы которой тесно охватили его подбородок, шею и руки.
Сперва она не поняла. Но тут же увидела под одним из хищных щупальцев на щеке тонкую струйку крови.
Крикнув что-то нечленораздельное, она бросилась к нему и попробовала отодрать похожие на пиявки присоски. Она сломала несколько щупальцев, и из них закапал красный сок.
Что было дальше, вы можете узнать сами, когда прочтете весь рассказ, названный Уэллсом "Цветение странной орхидеи".
На самом деле таких кровожадных орхидей в природе не существует. Это вымысел одного порядка с деревьями, ловящими в сети своих ветвей лесных зверей и даже людей и пожирающими их.
Однако с орхидеями происходили, все же, удивительные истории.