Ширма крупнейшей авантюры
Как вы думаете, есть связь между орхидеями, галошами и автомобильными покрышками? Говорите скорее "да", пока вас не опередили, - не ошибетесь. В мире все удивительно связано между собой. Зачастую даже не верится, что между совершенна различными вещами есть связь.
Когда узнали, что из сока дерева гевеи можно делать не только резинки для стирания с бумаги карандашных записей, но и галоши, непромокаемую ткань, изоляцию для электрических проводов, детали для радиоприборов и различные трубки, шланги, всевозможные прокладки - за гевеями началась настоящая охота. Но тут обнаружилось, что большинство зарослей гевей находится в бассейне реки Амазонки, что течет в Бразилии.
Правительство страны сразу сообразило, что можно получить солидные прибыли, и под страхом смерти запретило вывозить из страны саженцы и семена гевеи.
Однако и капиталисты других стран не хотели отказаться от барышей, которые сулило развитие новой промышленности. И вот в Бразилии появился некто Генри Уикгэм - страстный любитель и собиратель орхидей. Он забирался за диковинными цветами в самые дебри девственного тропического леса, упаковывал свою добычу в ящики, грузил на суда и отправлял в ботанические сады Англии.
Бразильские чиновники только посмеивались над чудаковатым охотником за орхидеями.
Однако если бы они догадались об истинных занятиях Уикгэма, его немедленно заковали бы в кандалы и упрятали в самое глубокое тюремное подземелье. Англичанин хитрил. Орхидеи были нужны ему для отвода глаз. Он собирал в амазонских дебрях запретные семена гевеи.
И вот в один из дней 1876 года в трюмах небольшого судна "Амазонка" оказалось десять тысяч отборных семян резинового дерева. Остальное место было занято мешками и ящиками с орхидеями.
Бразильские таможенные чиновники поднялись на судно для осмотра. Они заглядывали в мешки с цветами и не подозревали о том, что за трюмными перегородками стояли, сдерживая учащенное дыхание, английские матросы с винтовками и многозарядными пистолетами наготове. Бразильцы не должны были увидеть на "Амазонке" семена гевеи…
Осмотрев крайние тюки с цветами, чиновники дали разрешение на выход судна из Бразилии. Подписав судовые документы "Амазонки", они, сами того не зная, подписали приговор бразильской монополии на "слезы" удивительного дерева гевеи.
Добравшись до Франции, Уикгэм через Париж поспешил к Ла-Маншу. На английском берегу его уже ждал специальный поезд. Англии позарез нужен был каучук.
Когда тюки вскрыли, оказалось, что большая часть семян гевеи погибла. Всходы, появившиеся в оранжереях британского Ботанического сада, умирали от неизвестных болезней. Из десяти тысяч семян в конце концов удалось вырастить только тысячу каучуковых деревьев. С ними на специально снаряженном корабле Уикгэм - специалист теперь уже по каучуковым деревьям - отправился на Цейлон, где были заложены первые в мире каучуковые плантации.
В 1907 году - через 31 год после кражи семян из лесов Бразилии - на мировом рынке появились первые шесть тонн каучука, полученного на цейлонских плантациях гевеи. В 1929 году англичане добыли уже 850 тысяч тонн каучука. А в 1936 году Бразилия давала только одну пятую часть каучука, потребляемого в мире.
Букет в сто тысяч
Видно, уж такая судьба у цветков орхидей - участвовать в авантюрах и способствовать ловкачам добиваться своей цели.
Немало можно привести случаев, когда за отдельные цветки или букеты платили бешеные деньги. Вы не забыли еще, наверно, о гвоздичном венке герцогини Йоркширской. Но, пожалуй, жена русского царя Александра III побила все рекорды - за один из букетов орхидей она заплатила сто тысяч рублей.
А случилось это таким образом.
Еще при Александре II изобретатель по фамилии Джевецкий построил небольшую подводную лодку, вернее, подводный челн, вмещавший всего одного человека - командира судна (он же - исполнитель всех команд) и двигательную силу.
Лодка приводилась в движение педалями, несколько напоминавшими велосипедные. Джевецкий испытывал свое изобретение в Одесской гавани и чуть было не погиб, застряв под днищем одной из яхт, под которую он хотел нырнуть на своем подводном челне.
После смерти Александра II на царский престол сел следующий Александр - Третий. Ему доложили о изобретении Джевецкого, и царь пожелал сам увидеть эту лодку.
Из Одессы суденышко переправили в Гатчину и спустили в озеро Серебряное, отличающееся прозрачностью воды. Здесь, как в аквариуме, и должны были проходить испытания лодки Джевецкого в присутствии царя.
Ловкий изобретатель не только как следует изучил озеро, царскую пристань и прикинул, как ловчее пристать к ней, когда закончатся испытания. Он разузнал, что царица всюду сопровождает государя, и не пропустил мимо ушей, что она любит цветы, особенно орхидеи. План был готов.
Настал день испытаний. Джевецкий сидел наготове в своей лодке, стража оцепила озеро и застыла в ожидании. Царь с царицей сели в шлюпку, гребцы вывели ее на середину озера, и самодержцы увидели в прозрачной воде, как под ними прошла темная тень, сделала круг почти у самой поверхности, нырнула и снова прошла под килем шлюпки.
Через четверть часа лодка вынырнула (она имела запас воздуха для двадцатиминутного плавания под водой) и ловко причалила к пристани. Джевецкий откинул горловину люка, лихо выскочил на настил пристани, стал на одно колено перед царицей и подал ей букет прекрасных орхидей.
- Это дань Нептуна вашему величеству, - сказал он ей по-французски.
Царица, покрасневшая от удовольствия, рассыпалась в комплиментах. Остался довольным и царь. Он поблагодарил изобретателя и тут же приказал дежурному генералу передать военному министру приказ построить 50 таких лодок и выплатить Джевецкому 100 тысяч рублей.
В течение года все лодки были готовы. Половину из них отвезли в Севастополь, половину - в Кронштадт;.
Джевецкий же поехал в Италию и начал скупать старинную посуду и безделушки для своей коллекции.
И если Джевецкий не испытывал непреодолимых трудностей, с которыми приходилось сталкиваться остальным русским изобретателям, то это надо приписывать ловкости и пронырливости самого изобретателя, а не достоинствам его лодки. Она мало годилась для плавания под водой.
Сто тысяч рублей были безвозвратно утоплены в соленой воде двух морей…
Приключения чужестранцев
Посреди московской суеты
на бульваре продают мимозу.
Инеем покрытые цветы
робко удивляются морозу.
Страшно им, - светла и широка
холода бездонная река.
М. Алигер
Мало кто знает, наверное, что эта самая мимоза, а правильнее, австралийская акация, попала к нам, так сказать, частным образом.
Один сухумский помещик как-то решил щегольнуть. Устроил и своей усадьбе нечто вроде ботанического сада. Начал он выписывать пальмы и диковинные декоративные деревья из различных стран. Однажды пришли на его имя ящики из далекой Австралии. Среди других растений там оказались и черенки австралийской акации, цветущей золотистыми шариками.
Деревца поместили в оранжерею, чтобы они не погибли в сухумском климате, более холодном, чем их жаркая родина. Но когда они подросли, зацвели и дали семена, обнаружилось, что и в открытом грунте эти чужестранцы растут не хуже, чем их родители за оранжерейными стеклами.
И вот неприхотливая австралийская акация стала расселяться по парку. А когда ветки подросших деревьев очутились за забором и начали выглядывать на улицу, дождевая вода разнесла семена и разбросала их по пустырям. Помогли расселению акации и птицы.
Словом, чужестранка очень быстро выбралась за город и расселилась по горным склонам, образовала целые заросли, стала "своим", обычным растением.
Все бы хорошо. Да летом 1927 года к одной из акаций подошел молодой человек, позванивая склянками, наставленными в сумку, надетую через плечо. Он хотел было схватить стальным пинцетом какого-то жучка, бежавшего по стволу, но замер от удивления. Быстро достав из грудного кармана лупу, принялся внимательно рассматривать через нее ветку дерева.
- Что увидел? - подошел спутник.
- Ицерию…
- Не может быть!
- Все может быть. Смотри сам.
И оба стали разглядывать беловатые бугорки на коре австралийской акации.
Энтомологи - а это были они, специалисты по насекомым, - встревожились. Ицерии-опасного вредителя цитрусовых культур - у нас в Союзе не было. Как попала она в Сухуми, в один из лучших районов возделывания апельсинов и мандаринов?
И вот зазвенели топоры, под корень срубая мимозы. В городском парке и на склонах гор задымили большие костры - вместе с деревьями жгли и опасного врага цитрусовых культур.
На следующий год осмотрели заросли австралийской акации в дальних ущельях - и там оказались колонии зловредной ицерии. Тогда решили изменить способ борьбы с этим вредителем - завезти особый вид божьей коровки - единственного на земле хищника, уничтожающего ицерии.
А дальше произошло очень интересное событие.
Ицерии на австралийских акациях обнаружили не только люди, но и сухумские муравьи. Они случайно, может быть, попробовали сладковатые выделения этих червецов и сразу же оценили их. И под деревьями акаций, на которых поселились заморские вредители, стали появляться муравейники.
Поэтому, когда привезенные божьи коровки были выпущены и атаковали вредных ицерий, муравьи поднялись на защиту. А чтобы совсем обезопасить своих "дойных коров" от налетов крылатых хищников, возвели над колониями ицерии земляные галереи с такими узкими входами и выходами, через которые ни жучки, ни их личинки не могли пролезть.
Пришлось объявить войну и муравьям-защитникам.
Вот уже много лет, как ицерия у нас полностью уничтожена. На местах старых вырубок появились новые густые заросли австралийской акации. И каждый год ранней весной из Сухуми во все стороны уходят самолеты, груженные ветками первой вестницы весны, цветущей мохнатыми золотистыми шариками.
И родственники бывают разными
Результат кораблекрушения
По морю плыл корабль. Он не был безымянным морским скитальцем - кто-то снаряжал его в дальнее плавание, кто-то ждал в порту назначения, кто-то волновался на его палубе, видя, как надвигаются темные тучи и вздуваются белогривые волны. И когда взбесившийся ветер сломал его мачты, а волны развалили его на куски, где-то оплакали его гибель…
Море успокоилось. Много дней потом оно ласково шепталось с песчаным берегом. А после снова вздулось волнами и начало злобно бить своего собеседника, сотрясая воздух мощными ударами. Потом затихло и стало нашептывать, вкатываясь на песчаные отмели, свои бесконечные сказки…
На тихий ласковый берег выбежали поиграть дети рыбаков и матросов. Они лепили из сырого песка пирожки, строили крепости, а когда надоело строить, они стали ловить друг друга с криками и смехом. И вдруг одна маленькая девочка увидела почти у самой воды яркий красный фонарик. Она подбежала и остановилась: перед нею рос удивительный цветок, словно пересаженный на морской берег из чудесной сказки.
- Идите сюда, - позвала она, - смотрите, какой красивый цветок! И пахнет как!
Узнав о находке, на берегу собрались все, кто был в рыбачьей деревушке. Не иначе, как это цветок с погибшего корабля. Невдалеке нашли еще несколько проросших луковиц, пустивших корни в соленый морской песок.
Среди жителей оказались любители цветов. Они выкопали их и посадили под окнами своих хибарок. Случилось это в 1734 году. И с этого времени в Голландии появились гиацинты.
Но откуда же взялись эти удивительные цветы?
* * *
Прекрасный, равный красотой самим богам-олимпийцам, юный сын царя Спарты, Гиацинт, был другом бога-стреловержца Аполлона. Часто являлся Аполлон на берега Эврота, и они вместе охотились по склонам гор или развлекались гимнастикой.
Однажды, когда приближался жаркий полдень, Аполлон и Гиацинт состязались в метании тяжелого бронзового диска. Все выше и выше взлетал он в небо. Вот, напрягши все силы, метнул его могучий Аполлон. Высоко к облакам взлетел диск и, сверкая, как звезда, падал на землю. Подбежал Гиацинт к тому месту, где должен был упасть диск. Он хотел поскорее поднять его и бросить в небо, чтобы показать, что не уступает Аполлону в силе и умении бросать диск. Упал тяжелый диск на твердую землю, отскочил и со страшной силой ударил в голову Гиацинта. Со стоном рухнул Гиацинт на землю. Хлынула кровь из раны и окрасила темные кудри юноши.
Испугался Аполлон. Склонился над другом, приподнял его, положил окровавленную голову на колени и рукой зажал рану. Но все напрасно. Бледнеет Гиацинт. Тускнеют его ясные глаза. Бессильно склоняется его голова, подобно увядшему на палящем полуденном солнце полевому цветку. В отчаянии восклицает Аполлон:
- Ты умираешь, мой милый друг! Ты погиб от моей руки. Зачем я бросал в небо диск! О, если бы я мог искупить свою вину и сойти вместе с тобою в безрадостное царство умерших! О горе, горе!
Крепко держит Аполлон в объятиях умирающего друга, и падают его слезы на окровавленные кудри Гиацинта.
Умер Гиацинт. Отлетела его душа в царство Аида. Стоит над телом умершего Аполлон и тихо шепчет:
- Всегда ты будешь жить в моем сердце, прекрасный Гиацинт. Пусть же память о тебе вечно живет и среди людей…
И по слову Аполлона из крови Гиацинта вырос алый ароматный цветок - гиацинт.
* * *
В Греции гиацинты распускаются после теплых весенних дождей. И название их в переводе означает "цветы дождей".
А кто дал цветку имя сына царя Спарты? Догадались, конечно! Поэтическая народная фантазия.
Вниз головой
В 1734 году на берегу моря нашли несколько луковиц гиацинтов, имевших только один цвет - красный. А в 1768 году - ровно через 34 года - в Голландии было уже 2 тысячи различных сортов гиацинтов. Выходит, что каждый год в этой стране выводили по 56 новых сортов.
Теперь цвели синие, белые, желтые и голубые гиацинты. Но садоводы не успокаивались. Они стремились увеличить размеры цветков, получить новые оттенки.
В те времена не знали еще, что у каждого цветка есть "дверка", через которую можно проникнуть внутрь растения и изменить его свойства по своему желанию. Цветоводы применяли так называемую вегетативную гибридизацию. Брали две луковицы. Одну от растения, дававшего красные цветы, а другую-от того, что выгнало синие. Каждую из них разрезали пополам сверху донизу, и разные половины сращивали. Когда же такую "комбинированную" луковицу высевали - на одном стебле появлялись и красные и синие цветы. Иногда оба эти цвета сливались и цветки получали окраску, которая не поддавалась никакому определению.
Кроме того, садоводы подметили еще особенность, которой не имеет, пожалуй, никакой другой цветок на земле. Гиацинт может расти "вниз головой".
Садоводы придумали даже специальный сосуд для цветка-фокусника. Это ваза, суживающаяся кверху. В нее, как пробка, вставляется донышко второй вазы. А в донышке небольшое отверстие.
В нижнюю вазу наливается вода, а в верхнюю помещаются две луковицы корнями друг к дружке и насыпается земля. Луковицы в положенное время прорастают и выгоняют стебли. Один из них растет нормально, кверху, а второй через отверстие в донышке верхнего сосуда - книзу и оказывается в воде, заполняющей нижний сосуд.
И если на такой цветок посмотреть, создается впечатление, что верхний цветок отражается в воде.
* * *
И гиацинты стали модными цветами, вроде тюльпанов. Заплатить за луковицу нового цветка 500, а и то и 1000 гульденов среди голландских богачей и спекулянтов было довольно обычным делом. Известно, например, что за луковицу ярко-желтого сорта "офир" платили 7650 гульденов, за сорт "адмирал Лифкен" - 20 тысяч гульденов.
Апполон ли тут виноват?
Эти корабли атакуют не крепости, не эскадры линкоров или дредноутов, а… родственника гиацинта - эйхорнию. Они воюют с голубым цветком, одним из самых красивых среди когда-либо распускавшихся в бассейне реки Конго. Называют их еще и водяными гиацинтами.
Как же получилось, что красивый голубой цветок стал опасным врагом и против него пришлось выставить целый флот?
Все началось с самых обычных вещей. Водяной гиацинт - обитатель Бразилии. Но любители экзотических цветов завезли его во многие жаркие страны, в том числе во Флориду и Бельгийское Конго.
И вот в июле 1956 года (каждая война имеет свое начало) эйхорния стала пышно разрастаться на притоках реки Конго. Сначала на это никто не обратил внимания. Растут голубые цветы, ну и пусть растут.
Однако вскоре отдельные плавучие островки соединились между собой и заполнили целые реки. В газетах и журналах появились снимки этого бедствия. На одном из них, например, была изображена длинная лодка, да носу и корме которой стоят с большими шестами два человека. Это рыбаки, живущие на одном из островов реки Конго. Еще вчера они свободно плавали по могучей реке. А утром встали и не увидели реки: от берега до берега подымались зеленые стебли, украшенные крупными голубыми цветами. Рыбаки попали в плен к водяному гиацинту и с трудом пробиваются через их заросли на своей тяжелой лодке.
Но что лодки? Крупные речные пароходы, снабженные мощными паровыми машинами, останавливались на половине пути. Стебли водяного гиацинта клубками навивались на пароходные винты и тормозили движение. Приходилось стопорить машины и начинать очистку винтов.
А эйхорния все разрастается и разрастается. Тогда люди забили тревогу. Начали протягивать в фарватерах судоходных рек стальные канаты, чтобы они сдерживали натиск голубых цветов. И эйхорния отступила. Она перебралась в мелкие бухты и протоки, переметнулась на пруды и болота. Забралась и на рисовые поля и душила нежные всходы.
Эйхорнии объявили войну. На расчистку рек были посланы мощные пароходы и целые отряды рабочих. Они получали строгие приказы: уничтожать все цветки эйхорнии до единого. Но попробуйте это сделать, если голубые водяные гиацинты прячутся в воде, отсиживаются в малозаметных водоемах и протоках.
На реке Конго были установлены специальные контрольные посты и наблюдательные пункты. Все суда, идущие вверх по течению, останавливали и их подводные части тщательно очищали. Врага нельзя пускать в районы, уже освобожденные от него.
На реке Конго шла настоящая война с цветами, забирающая, как и все военные действия, десятки миллионов рублей.