Долго Петр глядел вслед, пока не растаяли паруса в морском мареве. Одинокая осталась яхта в Белом море. Шумит море, глубоко вздыхает.
Петр встал у руля, и направил яхту к Архангельску.
Вольно в море. Одна печаль - пусто! Нет кораблей под русским флагом. Нет флота, который бы в заморские земли пошел с товарами…
Вздыхает море полуденное. И Петр невольно развздыхался. Вроде весело ему. А вроде и грустно.
Всегда так, наверное, бывает, когда одна мечта исполняется и уже о другом мечтаешь.
Город
Вот и Двинская губа. Так называют в здешних местах залив, образованный при впадении реки в море. Миновали лоцманский остров Мудьюг, прошли Березовским рукавом. И показался на высоком Пур-Наволоке Город. Видно сразу - надежна крепость, каменная с бойницами.
"Хорошо, - думал Петр, - когда торговые корабли в гости ходят. А коли с войною пожалуют?! Земли-то наши защитим, а вот на море мы не хозяева…"
Яхта бросила якорь у пристани. Сошел Петр на берег. Уже и непривычно как-то по твердой земле ступать.
Оглядев своды проездной арки, вошел он в крепость. Здесь рядами стояли каменные амбары. Дымили печи поварен. По левую руку широкие ворота вели в немецкий гостиный двор, по правую - в русский. Высоко поднимались тесовые кровли, а окна украшены были резными наличниками. На долгие годы все сложено.
По обе стороны от гостиных дворов разбегаются вдоль Двины жилые дома, церкви, казенные постройки. Так и льнут к реке. Да и отступать особенно некуда - рядом топкие болота, трясина.
Смотрит Петр на дома, а перед глазами - корабли под парусами. Но дома и впрямь такие добрые, хоть на реку спускай, - поплывут.
"Крепко стоят, - размышляет Петр. - Отчего же нам хорошие суда не сладить да не пустить в страны заморские морями-океанами?"
А вот и площадь торговая, где знаменитая ярмарка архангельская проходит. Да уж закрылась на этот год. Последние купеческие корабли сам Петр на яхте провожал. Но казалось, на площади ярмарочной еще слышны крики торговцев, грохот телег, дудки и песни скоморохов. Совсем недавно кипела ярмарка - с раннего утра до ночи. Со всей России привозили сюда товары. По Двине шли чередой дощаники, карбасы, плоты, барки, а по дорогам тянулись обозы телег, подвод.
Из Вологды доставляли сало, свечи, щетину, гривы и хвосты конские, шкуры медвежьи, заячьи, беличьи, холсты крашеные, посуду деревянную. Из Тотьмы - все больше меха. Из Устюга - кожи, семя льняное, доски. Из Холмогор - бочки со смолою, семгу, пушнину, треску, кость моржовую, перья гусиные и куропаточьи.
Приезжали купцы и смоленские, и ярославские, и калужские. Везли товар даже из Казани и Астрахани - рыбий клей, пеньку, канаты, мачтовый лес, мед и деготь.
А с Белого моря об эту же пору подходили к Городу иноземные торговцы на кораблях. Чего только не было в трюмах: шелк и атлас, олово и гвозди, посуда фарфоровая и бумага всех сортов, разноцветная кисея, ножи, вилки, пуговицы, золотые и серебряные украшения, аптекарские товары, табачные трубки, часы и компасы, башмаки, перчатки, парики, перец, сахар, изюм, лимоны соленые, анис в сахаре, имбирь сушеный…
Большие бревенчатые мосты выдвигались тогда прямо в реку, и тащили по ним работные люди товары в мешках, в сундуках, в ящиках - с кораблей в амбары.
Выгодная шла торговля для иноземных купцов. Свои товары продавали дорого, а здешние покупали куда дешевле.
Ну а русским без флота далеко ли с торговлей пойти? Сиди, как говорится, у моря, на бережку, жди погоды, то есть купцов иноземных. От них весь торг и зависит…
"Построим, сладим корабли, - уговаривал себя Петр. - Не век же нам взаперти тужить!"
Соломбала, или Что может расти на островах
Не хотелось Петру уезжать из Архангельска, от моря Белого. Все казалось - забыл тут что-то важное сделать.
Ходил он в маленькой шлюпке по Двине, да часто на острова наведывался.
- Что это ты, Петр Алексеевич, по островам скачешь? - интересовался Никита Зотов. - Какая там нужда у тебя? Чего в тереме не сидится?
- В старости еще успею насидеться! - отшучивался Петр. - А на острова по ягоды езжу…
И правда, на островах уже и малина, и смородина поспели. От морошки, брусники, голубики да черники земли не видно. Одно наслаждение ягоды тут собирать…
Но как выходил Петр на берег ровный, песчаный, так сразу забывал о всяких ягодах. Рисовал корабли на белом песке. Прикидывал на глазок, - при какой длине, при какой ширине да высоте судно надежней будет.
Кликнул как-то Петр товарищей своих и отправился с ними на карбасе от Мосеева острова к Соломбальскому. Высадились они на плоском берегу. Прошелся Петр туда-сюда. Ногой пристукнул, как бы пробуя, крепок ли под ним остров.
- Что, ребятушки, нравится вам здесь?
Улыбаются, осматриваются по сторонам товарищи Петра. Хорошее, конечно, место. Видно, ягодное. Да непонятно, чего Петр Алексеевич надумал. Может, прискучил ему дом на Мосеевом острове, хочет здесь новый поставить?
- Будет верфь на этом месте! - нетерпеливо взмахнул рукой Петр. - Отсюда наш флот пойдет!
- Про флот все понятно, государь, - смущенно сказал Оська Зверев. - Но что такое верть, помилуй, никак в толк не возьму. Чего вертеть-то надобно?
- Гей! - рассмеялся Петр. - Большие дела закрутим-завертим! Повернем державу нашу лицом к морю…
Вскоре завезли на Соломбалу лес строевой. Петр сам лучшие дерева отбирал, два года как срубленные, - все сосны прямоствольные.
Плотники поморские дело знают - издавна суда строили. Правда, только об одной или о двух мачтах. За трехмачтовый океанский корабль впервые взялись. Как-то на сей раз работа пойдет?
Поспешают работники, вертятся проворно.
- Вот оно что значит "верть", - приговаривает Оська Зверев. - Когда все скопом вокруг одного корабельного дела вертятся!
А Петр ходит среди бревен. Чуть ли не каждое измеряет, оглаживает, даже простукивает… Самое гладкое, длинное да ровное бревно нужно для начала. Наконец выбрал. Быть ему основанием корабля - килем.
Теперь-то уж ясно - пойдет дело! Киль у корабля все равно, что хребет у рыбы. С виду-то простое бревно, а пройдет время, и целый корабль на нем вырастет.
- Видите, теперь уж не одни только ягоды на островах растут, - усмехается Петр.
Вдруг услыхал позади знакомый голос.
- Ну, государь, лихой ты киль заложил. По многим морям ему борозды прокладывать!
Обернулся - а это Антипка Тимофеев, лоцман с Мудьюгского острова. Обрадовался ему Петр, как старому, доброму товарищу.
- Вот Антипка, беру тебя кормщиком на этот корабль. Выведешь в море первое судно под русским флагом! Когдла тут реки ото льда освобождаются? Так готовься в мае кораблем править.
Осень - время дорожное
Растет корабль на Соломбальской верфи. Вот уж и кормщик для него найден. Да ведь нужна и команда умелая - не хуже, чем на заморских кораблях. Здешние мореходы, хоть и опытны, а военного дела не знают.
Решил Петр выучить своих солдат корабельной науке. Чтобы была настоящая морская гвардия, способная русские моря защищать.
Но для такого дела одного корабля, конечно, мало. Видно, придется за границей покупать.
И не откладывая, заказал Петр построить в Голландии фрегат сорокачетырехпушечный. К следующей весне будут два корабля во флоте русском. Да яхта впридачу. Можно и маневры учинить для солдатского обучения.
Вообще-то ох, как не по душе Петру начатые дела на потом оставлять. Да уж больно погода в здешних местах неприветлива. В августе уже утренники морозные. Ветры с моря туманы нагоняют - конец весла не разглядеть. Дожди долгие, холодные. А то вдруг ветер-полуночник дождь на снег переменит. И затихает строительство на верфи.
Гагары да гуси, утки да лебеди двинулись стаями на юг. Звери норы ищут. Совсем замирает жизнь осенью. Люди-то, конечно, не помирают дружно, как причитал Ермолай-да-Тимофей. Однако солнце все реже и реже показывается. Будто и впрямь при смерти. Ночи стоят длинные, черные. Дни - серые, коротенькие.
Собрался Петр с товарищами в обратную дорогу. Перед самым отъездом заглянул на Соломбалу, попрощался с кораблем до будущей весны.
Отошли карбасы царские от Архангельска. Быстро исчез Город в тумане. Только на башне крепостной посверкивал огонь - маяк корабельный. Шевелился огонек, как живой, пробиваясь сквозь туман, подмигивая. И Петр, сам от себя не ожидая, низко вдруг ему поклонился.
Часть 2
Путь наш далек
Телегу готовят зимой
В Москве Петр сразу же принялся готовить новый поход к Белому морю.
Вроде бы достаточно времени до весны. Да ведь как много успеть нужно!
Собирался теперь Петр не просто поглядеть на море, а начатое дело закончить. Оснастить, вооружить первые русские корабли, на воду спустить.
Для начала провел смотр всем полкам. Отбирал лучших солдат для морской гвардии.
- Ни о чем другом, кроме кораблестроения, и думать не могу, - говорил он. - Одна и есть на сей день забота! Хочу, чтобы и вы, товарищи мои, полюбили море да службу корабельную, чтобы к водному пути смелыми были. А путь, нами избранный, долог!
Назначил Петр и командующих флотом. Ромодановский - адмирал. Бутурлин - вице-адмирал. Гордон - контр-адмирал.
Себе тоже взял звание - шкипер, то есть просто капитан корабельный. И велел только так и величать отныне.
- По умению и знаниям своим - шкипер я. Не более. Ну да, может, еще выучусь флотом управлять…
Действительно, много Петр читал книг о воинской и морской науке, об артиллерии, карты морские постигал. Немало времени просиживал шкипер за бумагами. Придумывал и сам морские сигналы, чтобы корабли могли в пути переговариваться, чтоб понимали друг друга капитаны на расстоянии во время похода или битвы с неприятелем. Строго определил, когда в барабаны бить, когда флаг поднимать, когда и сколько раз из пушек палить.
Потом устроил допрос своим адмиралам.
- Что будешь делать, Федор Юрьевич, - спрашивал Ромодановского, - если ночью надобно с якоря сниматься? Какой сигнал подашь остальным судам?
- В барабаны велю ударить, господин шкипер. На фок-мачте фонарь с огнем выставлю.
- А пушки будут стрелять? - прищурился Петр.
- Нет, господин шкипер, пушки в таком случае молчаливы, - отвечал Ромодановский.
- Верно запомнил, адмирал, - кивал Петр и обращался к Гордону, - А ты, Петр Иванович, что делать будешь, когда всех капитанов потребуется для совета на твой корабль созвать?
- От того зависит, господин шкипер, - улыбнулся Гордон, - идем ли мы по морю или на якоре стоим…
- Ну, пусть на ходу дело подоспело.
- Тогда белое знамя поднять велю и дважды из пушек выстрелить.
- Правильно говорите, начальники мои корабельные, - вздохнул Петр. - Верю - прикажете точно. А сможете, коли придется, из пушки выстрелить, огонь на грот-мачте зажечь, парус по ветру поставить? Адмирал на корабле все уметь должен!
Сам шкипер, похоже, со всяким делом управлялся. В селе Преображенском, в токарне, точил специальные блоки, чтобы канаты по ним ходили плавно, не перетирались. Таких блоков штук сто смастерил. Отливал и пушки корабельные - немало их нужно военному судну. Вычерчивал планы будущих маневров: куда кораблям идти, где якорь бросать, какие команды выполнять.
Меж тем беспокоило его, как там дела в Архангельске подвигаются. Письма отправлял, торопя корабельщиков.
"Чтоб к весне все готово было! - писал. - Ждите нас большой компанией - человек в триста!"
На всякий случай послал в Архангельск двух людей верных, в корабельном деле сведущих, - Николаса и Яна - чтобы приглядели, все ли споро, нет ли каких заминок, хватает ли железа да леса строевого. А вместе с ними переправил полтораста шапок меховых и столько же пар башмаков для команд корабельных.
Да, уже везли, везли к Белому морю по зимним дорогам всякое снаряжение. Шли подводы, груженные ружьями и порохом, блоками точеными и пушками литыми.
- Берегите пуще глаза своего добро корабельное, - наказывал Петр. - В нем теперь сила наша и слава.
В таких заботах быстро зима пролетела, и весна подошла. К концу апреля все успели подготовить к отъезду.
Путь лежал не близкий. Но дорога уже хорошо знакома. Торная дорога к славному Городу.
Петр собрался выехать раньше прочих.
- Мир тебе, господин шкипер, в дороге! - желали адмиралы.
- Спасибо, ваши превосходительства, государи милостивые, - усмехнулся Петр. - Да только по нашему пути вряд ли с миром пройдешь. Путь-то наш - не дорога! По местам нерасчищенным, по бездорожью лежит. Пожелайте лучше - не сбиться с него, в сторону не свернуть!
Двадцать два карбаса
Первого мая Петр отбыл из Москвы.
Под городом уже все леса зелены - весна в разгаре. Но чем дальше на север, тем скромнее весна глядела. Почки на деревьях едва начинали раскрываться, в оврагах снег белел.
Хотелось Петру озеро Плещеево навестить, на первые свои корабли поглядеть. Да ведь некогда! Нужно в Вологду спешить - все ли там приготовлено к речной дороге.
Не мешкая, добрался до Вологды. Придирчиво осматривал карбасы. Иные нужно было проконопатить, оснастку поправить, да и пушками вооружить, чтобы уже на реке подавать сигналы друг другу.
Наконец прибыли подводы. Даже Петр изумился - сколько набралось скарба, всяких вещей, необходимых для дела корабельного!
- Государь-то наш, похоже, на ярмарку едет, - переговаривались меж собой купцы. - Видно, торговать надумал…
Передали Петру эти разговоры.
- Да не бойтесь, торговые люди, не отобью у вас покупателей. Товар-то наш не на продажу, а на дело - большое и славное.
Начали грузить имущество - карбасов не хватает.
- Только дельные вещи возьмем в дорогу! - приказал Петр.
Но как же в путь далекий идти без кухни, без посуды, без хлебных запасов и аптеки? Как ни поджимались, а загрузили доверху целых двадцать два карбаса.
Готов караван к отплытию. Выстроились карбасы один за другим. Отсалютовали Вологде из пушек, и пошли чередой под парусами. Шкипер Петр на носу одиннадцатого карбаса стоит. Костюм на нем капитанский - синяя куртка-безрукавка с серебряными пуговицами и штаны черные бархатные. На плечи суконный кафтан накинут.
Идут карбасы к северу, и душа радуется, как прежде.
- Скучал я по городу Архангельску, по морю Белому, - говорит Петр. - Славные люди поморские. Да и заморские мореходы мне по душе. Многому можно у них научиться.
- Эх, государь-батюшко, - горестно вздохнул подвернувшийся тут Ермолай-да-Тимофей, - Сердце твое доверчиво к инородцам. А те хитры, как черти рогатые, так и норовят облапошить. Только свою корысть знают: чем нам хуже, тем им лучше! Не люби ты, государь, чужеземного племени. Да гони…
Не закончил, полетел за борт Ермолай-да-Тимофей, как мешок с песком. Тяжелая у Петра рука!
Вынырнул шут и, отфыркиваясь, запричитал:
- Ой, тягостна твоя десница, батюшко! Ой, совсем угнетла!
Вытащил его Петр из воды:
- Ах ты, курица мокрая! О каком племени говоришь? Нету племен дурных, а есть люди дурные. Гордон и Тиммерман иного роду-племени, а верны, надежны. А ты, дурья башка, одного со мною племени, да ведь шут балаганный, мешок пустой!
Зарыдал шут во весь голос:
- То за меня Ермолай говорил, не подумавши! Тимофей же с ним совсем не согласен! Ой, все-е-е народы любит, как родню-ю-ю родимую…
- Так-то! - прикрикнул Петр. - Шути да не завирайся, а то пущу и Ермолая и Тимофея обоих по морю без лодки гулять!
Громок гневный голос Петра. На всех двадцати двух баркасах его слыхать, как сигнал и наказ каждому.
Как быть со страхом?
Весело и быстро двигался караван к морю. Реки полны весенней водой. Можно свободно идти, не остерегаясь мелей.
Осип Зверев был тогда с Петром на одном карбасе.
- Скучаешь, Оська по морю Белому? Хочется волны под килем испытать?
- Честно скажу, Петр Алексеевич, вовсе я не тосковал. И волны мне не милы. Нездоров от них делаюсь. По мне, так хорошо море с берегу.
- Эх ты, Оська! - воскликнул Петр. - Не думал я, не гадал, что море тебе постыло. Боишься что ли его?
- Побаиваюсь, - согласился Осип. - Но, говорят, и ты, государь, прежде сильно воды боялся.
Петр нахмурился, окинул товарища взглядом.
- Ко мне ли ты с такими чинами обращаешься? Сомневаюсь, что ко мне! Я всего-то шкипер, и больших чинов не люблю. А более всего не жалую пустых разговоров. Видел ли ты сам, Оська, чтобы я чего боялся? Что ж об этом болтать зря?! Ну а коли боишься, и страх одолеешь - славен будешь во сто крат!
И будто в подтверждение слов этих, трижды выстрелила пушка с адмиральского карбаса. Ромодановский давал сигнал к остановке - бросай, мол, якоря!
- Хорошо устав исполняют! - обрадовался Петр, глядя, как на всех карбасах тут же отдали якоря.
С радостью узнавал он берега, мимо которых проходил прошлым летом. Дни теперь стояли долгие под солнцем ясным. Пели в прибрежных лесах соловьи. Кукушки как сумасшедшие твердили одно и то же. Журавли да гуси возвращались на север, будто на ярмарку спешили. А в камышах у берега плескались, терлись щуки.
Как-то на стоянке Оська Зверев изловчился и поймал здоровенную полосатую щучищу голыми руками. Принес ее, держа под жабры, Петру.
- Не гневись на меня, господин шкипер, не помни глупого слова. До смерти я щук боялся, а вот пересилил себя - словил! Прими в подарок. Да верь - не подведу я на службе морской.
Сигналы корабельные
Часто грохотали над рекой пушечные выстрелы, далеко эхо раскатывалось. То адмирал Ромодановский сигналит стоянку, то капитанов на совет созывает. К обеду - залп. К ужину - пальба. А то все пушки разом грохнут, когда караван мимо города проходит. Под Тотьмой изо всех орудий - пли! Под Устюгом Великим - сызнова. Только леса окрестные содрогаются.
Петра уже не радовала эта канонада. "Шуму-то как много! Из пушек палить - немудреное дело. Впереди серьезное ждет. А мы уж, как победители, разважничались…"
Подошли карбасы к Холмогорам. Хотел адмирал по уставу дать залп, да шкипер запретил:
- Сколько пороха на салюты извели! Пригодится еще. Ударьте в барабаны погромче - сразу видно будет, что сила наша не только в пушках, но и в руках крепких.
Так и миновали Холмогоры с барабанным боем. Совсем недалеко осталось до Архангельска.
Как вдруг раздались на реке крики. Это что за сигнал? Или решили не только порох, но и барабаны приберечь?
Бросили якоря, все оглядываются. Что случилось?! Беда какая?!
И тут видят: плывут вниз по реке, по течению, тарелки, ложки деревянные, еще кое-какая утварь. Братины гордо покачиваются, как маленькие ладьи. Опрокинулся последний, двадцать второй карбас с посудой. Лови теперь тарелки да ложки!
Потешаются корабельщики, шутят, кто во что горазд.
- Вот стыда не оберешься! - кричит Якимка Воронин, - когда тарелки вперед каравана к Архангельску прибудут!
- Наскучило им - все позади да позади! - вторит Оська Зверев.
- А ты, Якимка, прыгай в лохань! - смеется Лука Хабаров. - Только парус поставь, живо в океан вынесет.