- Убирайся отсюда, с-сука! - зашипел он.
Я улыбнулась. Он был похож на нашу кошку Муську, если ее долго дразнить и не давать вцепиться. Потом к ней еще часа два нельзя притронуться - она сразу подпрыгивает, ощетинивается и шипит.
- Послушай, - сказала я как могла спокойнее. - А чего ты так нервничаешь? Это место ни твое, ни мое. Я тебе не могу запретить играть здесь, но и ты мне не можешь. Мы с тобой можем, конечно, подраться. Но только это непорядочно - с девчонкой драться. Я здесь всегда гуляю, а живу вон в том доме. Если ты хочешь, мы можем с тобой вместе во что-нибудь поиграть, а если не хочешь, так и не надо. Я хожу, где хочу, ты ходишь, где хочешь, - чего делить-то?
- Вали отсюда! - упрямо повторил мальчишка, но я поняла, что драться он уже не будет.
- Послушай, а чего ты на меня злишься? - спросила я. - Что лично я тебе плохого сделала?
Мальчишка ничего не ответил и уже не смотрел на меня исподлобья, а оглядывался по сторонам - кажется, собирался удрать. Вдруг одна из досок в стене сарая отодвинулась, и в образовавшуюся щель протиснулся еще один мальчик, помладше первого и очень странный.
- Васька, ты скоро придешь? Я жду, жду… - тихо сказал он и застыл на месте, увидев меня.
Если первый мальчишка, Васька, был только немного слишком худой и грязный, но в общем-то обыкновенный, то второй мальчик поразил меня с первого взгляда. На вид ему было лет шесть, одет он был в какое-то странное стеганое пальтишко, подпоясанное широким армейским ремнем. Присмотревшись, я поняла, что его пальто - это просто ушитый ватник с обрезанными рукавами. У мальчика была огромная голова, широкий; словно сплюснутый сверху нос и огромная копна черных, жестких даже на вид волос, торчавших в разные стороны.
Васька, увидев мальчика, вздрогнул, внимательно и как-то по-настоящему угрожающе посмотрел на меня и сказал:
- Я те сколько раз говорил, отродье проклятое, не вылазь! Вечно беду наведешь. Чтоб ты сдох, неслух проклятый! - Слова были злые, но голос не злой, а какой-то безнадежно усталый.
Мне вдруг почему-то сделалось жаль Ваську. И маленького мальчика тоже. Я присела на корточки и, как трусливого щенка, поманила его пальцем:
- Иди сюда, чего ты меня испугался, я тебе ничего плохого не сделаю. Иди, поиграем.
Мальчик склонил набок растрепанную голову и неуверенно шагнул вперед.
- Назад, стервец! - заорал Васька. - А ты… ты! Я повторять не буду!
- Не ори! - строго сказала я, стараясь говорить таким голосом, каким бабушка успокаивает самых капризных своих пациентов. - Объясни по-человечески, чем я тебе мешаю. Чего ты боишься?
- Заложишь кому… убью… стерва! - резко выдыхая каждое слово, сказал Васька.
- Во-первых, перестань ругаться. Мне это не нравится. А во-вторых, подумай сам: кому и, главное, зачем мне тебя закладывать?
- Заложишь - убью, - повторил Васька. - Вали отсюда.
- Да что ты заладил: вали, вали! - с досадой передразнила я. - Свалю сейчас, успокойся. Скажи лучше: вы давно сюда ходите? Почему я вас раньше никогда не видела?
- Ха! Увидишь нас! - усмехнулся Васька.
Мне показалось, что после того, как я сказала, что сейчас свалю, он и вправду успокоился.
- А вы чего, прячетесь, что ли? - спросила я. - А во что вы играете?
- Мы не играем, мы живем тут, - вдруг серьезно сказал маленький мальчик.
Я клацнула челюстью от удивления.
- То есть как живете?! - Тут я увидела, что Васька сейчас снова завизжит, и вскинула вверх руку. - Успокойся! Я никому не скажу. Хочешь, поклянусь чем хочешь? Мне от вас ничего не надо…
- Нам от тебя тоже. Вали отсюда, - сказал Васька и вдруг улыбнулся.
Я улыбнулась ему в ответ и спросила:
- А давно вы тут… живете?
- С осени еще, - гордо ответил Васька.
- А едите чего?
- Ха! - Васька глянул на меня снисходительно, как на маленького ребенка. - Чтоб на вокзале да не прокормиться!
- Ты - Васька, а его как зовут? - Я кивнула на маленького мальчика.
- Жекой, - ответил Васька.
- А меня - Ольга.
- Ну и черт с тобой, - ответил Васька.
- Вали отсюда? - спросила я и засмеялась.
Васька засмеялся тоже, и даже маленький Жека, до сих пор испуганно глядевший на меня, робко улыбнулся. Зубы у него были гнилые и как-то странно неровные, наклоненные в разные стороны.
Я подумала, что теперь мне можно спрашивать все, что угодно, кроме одного, возможно, самого главного: зачем, почему они тут живут? Это, я чувствовала, спрашивать было еще рано.
- А как же зимой? Холодно! - спросила я.
- Ха! Костры жгли, в самые холода под котельной жили - ничего.
Я старалась задавать самые нейтральные вопросы. Мысли скакали как сумасшедшие. Я еле успевала ловить их на кончике языка и бегло осматривать: не обидится ли Васька? Ваське, я видела, нравится мое удивление. Он отвечал все более охотно, хотя и по-прежнему коротко.
- А сколько лет Жеке?
- Семь, восьмой.
- На вид меньше… Погоди… - Я вдруг поразилась внезапно пришедшей мне в голову мысли. - А как же вы в школу ходите?
- А мы и вовсе не ходим, - усмехнулся Васька.
- То есть как?
- А запросто! - Васька явно наслаждался произведенным впечатлением.
У меня в голове все совсем перемешалось.
- Что, крыша поехала? - сочувственно спросил Васька. - Я ж тебе говорил: вали отсюда, не суйся…
- Подожди, Васька, - попросила я. - Дай сосредоточиться.
- Сосредоточься на здоровье, кто б тебе мешал, - разрешил Васька. - А я пока костерок справлю, чаек скипятить. А то скоро совсем стемнеет, растопку не отыскать будет.
- Вась, а поесть будет чего? - спросил Жека.
- На, пожуй пока.
Васька вынул из кармана горбушку и протянул мальчику. Мне казалось, что я смотрю какой-то знакомый фильм и случайно попала на экран. Васька достал откуда-то нож и щепал дощечку от ящика. Я вдруг заметила, что уже совсем темно.
- Знаешь, Васька, мне домой пора, - сказала я таким голосом, словно извинялась за что-то. - Я пойду?
- Вали, вали, - равнодушно согласился Васька.
- Можно, я еще приду? - спросила я и тут же удивилась, заметив, что почему-то спрашиваю у Васьки разрешения, хотя только что доказывала ему, что это место принадлежит всем одинаково.
- Приходи, - не оборачиваясь, сказал Васька и добавил так же равнодушно: - Заложишь - убью.
* * *
Ночью я долго не могла уснуть и все думала, думала, думала…
Думала, конечно, о Ваське и о Жеке, как они там живут. Странно все это. С одной стороны, конечно, здорово - сам себе хозяин, делаешь что хочешь. Хочешь - гуляешь, хочешь - спать ложишься. Я и сама иногда мечтала - вот уйду из дому, буду жить одна, никто ко мне приставать не будет. Представляла себе, как все это будет, даже сухари одно время копила. Но с другой стороны… что-то в этом не так. Ладно - Васька, он уже большой, мог сбежать из дому, спрятаться. Но Жека? Он-то откуда взялся? Ведь он еще маленький. И кто ему Васька? Брат? Может быть, хотя они и не похожи… Васька сказал, что в "полосе" они с осени. А где были до того? И школа… учились ли они когда-нибудь? А разве у нас бывает, чтобы кто-нибудь не учился? Нет, не бывает. Тогда как же? И почему их никто не ищет? А может быть, ищут? Наверное. Ведь не случайно Васька так испугался…
Я вспомнила про детей подземелья из книги Короленко. Все в общем-то похоже, но у тех все-таки был отец, а Васька с Жекой, судя по всему, живут совсем одни. Хотя почем я знаю, что там нет кого-нибудь еще… Странно все это…
Мысли у меня путались и расплывались, я чувствовала, что засыпаю, так и не успев ни до чего додуматься. Кто они? Как и почему оказались в "полосе"? Что будет с ними дальше? Первые два вопроса никак не зависели от меня, потому что опирались на то, что было раньше, что уже произошло. А третий вопрос… Я знала, что не смогу уже жить так, как будто никогда не видела Жеки и Васьки, не смогу попросту забыть все. Ответ на третий вопрос немножко зависел и от меня. Так я себя понимала.
* * *
На следующий день, собираясь гулять, я зашла в кухню, заглянула во все кастрюли и, подумав, завернула в лист кальки три котлеты и три толстых ломтя от батона. Все это я засунула в карман и боком, стараясь не попадаться на глаза бабушке, вышла из квартиры.
Стена сарая казалась сплошной, и я не могла вспомнить, из-за какой доски вчера появлялся Жека.
- Эй, Васька! Жека! Где вы? - негромко позвала я и постучала кулаком по шершавой и влажной стене.
За стеной послышался осторожный шорох, потом скрип отодвигаемой доски, и справа от меня из стены высунулась лохматая Жекина голова, казавшаяся гораздо больше щели, в которую пролезла.
- А Васьки нет, - тихо сказал Жека.
- Я подожду. Выходи сюда. Ты меня помнишь? Я - Ольга, вчера приходила.
- Ага. Помню.
Жека кивнул и вылез весь, целиком. Я еще раз поразилась тому, какая огромная у него голова и какое маленькое все остальное.
- Хочешь есть? - спросила я.
Жека ничего не ответил.
Тогда я развернула кальку, положила котлету на ломоть хлеба и протянула ему. Он поколебался, потом осторожно взял бутерброд и еще некоторое время рассматривал его со всех сторон. Наконец решился и, широко распахнув рот, откусил сразу половину. Вторую половину ему доесть не пришлось, потому что непонятно откуда возникший Васька резко и молча ударил его по руке, так, что котлета полетела в одну сторону, а хлеб - в другую.
- Говорил тебе, отродье проклятое! Убью, если будешь подачки брать! - зашипел Васька.
Жека присел и быстро дожевывал попавшую в рот половину бутерброда.
- А тебе чего здесь надо? Чего ты к нам привязалась?! Убирайся отсюда! Пока жива, слышишь?!
- Успокойся, - тихо и ровно сказала я. - Я вовсе не хотела обидеть ни тебя, ни Жеку. И никакая это не подачка. Вот, видишь. - Я развернула кальку. - Я взяла каждому по бутерброду. Себе, тебе и Жеке. Я и раньше брала еду, когда шла гулять. Сейчас я шла к вам. И было бы странно, если бы я взяла бутерброд только для себя… Тебе теперь достанется только половина бутерброда, потому что если ты псих, то никто в этом не виноват, и Жека тоже… На, маленький, возьми!
Я разломила второй бутерброд пополам и половину протянула Жеке. Рука у меня чуть-чуть дрожала, и вообще я чувствовала себя так, как, наверное, чувствует себя дрессировщик, когда входит в клетку со львами. Жека испуганно глянул на Ваську. Я сделала вид, что вовсе не гляжу на него, но все-таки краем глаза отмечала, что он делает. Закричит или не закричит?
- Нужны мне твои бутерброды, - пробурчал Васька и сел на перевернутый ящик.
Я облегченно вздохнула.
Жека осторожно протянул руку и, не спуская глаз с Васьки, принялся жевать бутерброд. Дожевав, он оглянулся по сторонам и, найдя взглядом недоеденную котлету, сказал:
- Вась! Чего ей пропадать? Давай Тарасу отдадим, а?
- А и где он, Тарас твой? - проворчал Васька.
- Тут где-то. Я его чую, - уверенно сказал Жека и позвал, зачем-то хлопая при этом в ладоши. - Та-рас! Та-рас!
- Ага! Пришел! - сказал Васька и поднял с земли злополучную котлету.
Я взглянула на то место, которое еще за секунду до этого было пустым, и вздрогнула - опустив морду к земле, там стояла огромная всклокоченная дворняга. В ее густой шерсти застряло множество репьев, а белые подпалины казались серыми от грязи. С огромных клыков и багрового языка капала слюна. На нас дворняга, казалось, не обращала никакого внимания. Жека взял у Васьки котлету и бесстрашно направился к собаке.
- Вась! - вскрикнула я. - А она его не…
- Заткнись! - резко оборвал меня Васька.
Жека подошел к дворняге вплотную, выдернул из ее шерсти пару репьев и буквально вложил котлету ей в пасть. Пасть клацнула, и по горлу пса прокатился почти незаметный комок.
- Тарас хороший! - серьезно сказал Жека.
Так и не глянув в нашу сторону, не вильнув хвостом, пес отвернулся и неторопливо потрусил прочь.
- Серьезный! - с уважением сказал Васька, глядя ему вслед.
- Что это за чудовище? - спросила я.
- Тарас - здешний пес. Их здесь много. Он - вожак, - объяснил Васька. - Кормятся при вокзале. Наши, можно сказать, конкуренты.
- А почему - Тарас?
- Это его Жека так назвал. Он челюстями так щелкает. Зевает, что ли. Сначала так длинно - та-а… а потом захлопывает - рац! Вместе получается - Та-рас.
- Похоже, - согласилась я. - Молодец Жека. Хочешь котлету, Васька?
- Сама жри, - отрезал Васька и, отвернувшись, приказал Жеке: - Тащи растопку. И котелок прихвати.
Жека скрылся в щели. Я стояла и не знала, что мне теперь делать. Обидеться и уйти? Остаться? Сделать вид, что все идет как надо?
- А то подожди до чая, - не глядя на меня, сказал Васька. - Чего всухомятку трескать? С пойлом лучше идет… и не стой как столб. Притащи лучше вон тот ящик…
* * *
Через несколько дней Васька и Жека уже немного привыкли ко мне. Я приходила каждый вечер и всегда заставала только одного Жеку. Васька появлялся позже и всегда приносил какую-нибудь еду. Куда он ходил, что делал и где брал еду, я не знала. Спрашивать об этом было совершенно бесполезно. На все мои вопросы у Васьки был один-единственный ответ: "Не лезь не в свое дело!" Жеке он, по-видимому, тоже запретил разговаривать со мной на подобные темы. Может быть, даже припугнул его. Потому что, если я задавала Жеке какой-нибудь "запрещенный" вопрос, он быстро прижимал палец к губам и испуганно оглядывался по сторонам.
Но в целом Васька стал относиться ко мне гораздо спокойнее, кричал редко и уже без всяких истерик ел то, что я приносила из дома. Но при этом тщательно следил за тем, чтобы и я съела что-нибудь из принесенного им. Когда однажды я попробовала отказаться, Васька побагровел, закашлялся, вскочил, опрокинув ящик, на котором сидел, и заорал:
- Брезгуешь нашим, да?! Ну так и вали, вали отсюда, вали к своим, чистым!!
Я съела злополучный кусок и насилу успокоила Ваську. Вообще, только познакомившись с Васькой, я поняла, что это значит, когда говорят: "Живу как на вулкане". Васька и был вулкан, каждую минуту готовый извергнуться. А Жека, наоборот, был тихий. Даже какой-то слишком тихий. Никогда не баловался, не шалил, не капризничал. Васька, когда злился, обзывал его дебилом, сучьим выродком и еврейским отродьем, но Жека, кажется, на него совсем не обижался. И я это понимала, потому что на самом деле Васька очень здорово о Жеке заботился и даже, наверное, как-то по-своему любил его. И еще я заметила, что каждый вечер Васька дает Жеке какое-то лекарство. Две такие желтенькие таблеточки из коричневой бутылочки. Когда я спросила, зачем это, то в ответ, конечно, услышала обычное: "Не лезь!" Даже название лекарства Васька не дал посмотреть. И я все никак не могла понять - что же их связывает?
Ни дома, ни в школе я никому не рассказывала о своих новых знакомых. С одной стороны, конечно, потому, что Васька мне запретил. Но была еще и другая сторона. Дело в том, что обычно я всегда знаю, как отнесутся к тому, что я рассказываю. Ну вот, пришла я из школы и говорю: получила пятерку. Мама с бабушкой, конечно, радуются. Или, наоборот, вернулась с гулянья в порванном платье. Тут меня, понятно, ругают. А вот про Ваську с Жекой я и сама не знала - хорошо это или плохо. С одной стороны, вроде бы ничего плохого - с кем хочу, с тем и играю. Но с другой стороны, Васька с Жекой не похожи ни на кого из тех, кого я знала раньше, про кого по телевизору смотрела или в книжках читала. Вот только на детей подземелья… Так это ж когда было! До революции еще.
В общем, запуталась я в этих сторонах так, как, кажется, никогда раньше не путалась.