- Кровь плохая. Ребята хорошие, а кровь плохая. Ты, жаным, их пожалей. Вот нам с тобой, Кудай сактасын, жить да жить, а они здесь - на грани. Могут остаться, могут уйти.
Что-то у меня ничего в голове не укладывалось, и я спросила:
- Куда уйти, из больницы? - тут я опять вспомнила Сану. Она что, из этих, такая же?! Гуляла по городу, сбежав отсюда?
- Уйти. Совсем уйти - из этой жизни.
- Они же молодые!!!
- Это их испытание.
Я долго молчала. Мне стало так нехорошо из-за дурацкого желания умереть тогда, по дороге к Кажи-бабе. Вот я - здоровая, красивая, сильная, и вдруг, даже не вспомнив о близких, из-за первой крупной неприятности решила, что хватит с меня. А они… они ничего такого не решали. Болезнь решает за них.
- Но… ведь они в основном выздоравливают, да?
Татешка ничего не ответила. Так же молча обняла меня.
Мы с ней долго простояли в больничном дворе. По дорожкам прямо в пижамах гуляли люди, много курил мужчина в белом халате, наверное - врач. Тут тоже цвели розы и чирикали воробьи. То, что я узнала о ребятах там, в отделении, заставляло меня смотреть на происходящее другими глазами. Неужели для кого-то из них этот сентябрь - последний?
Тут созревший в моей голове вопрос стал настойчиво рваться наружу:
- Тате, а вы не знаете такую девочку… Ровесницу мою. Санной зовут…
- Сана… - татешка задумалась, перебирая, видимо, в памяти знакомых пациентов с больной кровью. Я с ужасом ждала, что она скажет что-нибудь типа: "Была у нас Сана…" Продолжать не хотелось даже мысленно.
- А! - татешка оживилась. - Сана… Оксанка, что ли? Малахольная! - выговорив редкое русское слово, она сама себе улыбнулась и повторила с удовольствием: - Малахольная!
- Ну, если малахольная, значит - точно та самая. Значит - живая, - с облегчением подумала я. Не вполне знаю значение этого слова, но думаю, что так называют каких-то особенных людей. Вот Сана и есть как раз такая - особенная.
- Вот, все время сбегает! Детдомовка. То под капельницами лежит, кровь ей вливают, а станет получше - ф-р-р, и нет Оксанки. Шатается где-то. Правда, всегда сама возвращается. Откуда-то деньги берет. Устраивают тут пир горой, музыку всем отделением слушают. Про нее много чего болтают, она давно у нас. Только болтают зря. Душа у нее светлая. Откуда ее знаешь, жаным?
Я рассказала татешке про нашу встречу. И что Сана оставила мне свой номер. Только я ей так и не позвонила…
По дороге из больницы я поняла, что сделаю! Ведь это же я сама пообещала осуществлять свои мечты? Никто за язык не тянул, правда? И я решила, что раскрашу для этих ребят одну из ужасных стен их отделения! Чтобы стена была цветная и радостная. Может, и им тогда легче станет. А то в такой "обстановочке" и здоровый закиснет. Начну там рисовать. Нет, даже так: рисовать начнем мы - я, Вика, Аля. Они ведь тоже классно умеют. Потом еще и других позовем. Главное - начать!
Глядишь, и Сану по ходу встречу. И все станет ясно. Я вдруг поняла, что на самом деле мне Сана понравилась. Кошмар, конечно, как она так со мной поступила. Но кто ее знает: может, на самом деле все было по-другому? Хоть бы все оказалось не так, как я себе представляю!
Теперь я на своей шкуре прочувствовала: прежде, чем обвинять и ненавидеть, надо выяснить все до конца!
Глава 11. Последний день октября
Вчера на тренировках случилось КОЕ-ЧТО!
Олжас придумал та-а-кую штуку…
Начались занятия с невинного приветствия и просьбы всем сесть и устроиться поудобнее.
Ну, кто сидит, кто валяется, а наш тренер загадочно так выдает:
- Это не вполне Алдаспан, но я вас научу. Очень полезно бить себя по лицу! И не жалейте - бейте со всей силы!
Группа загудела: "Как? Зачем?"
- Если сами не хотите, - попросите кого-нибудь. Мужа своего попросите, - посоветовал он одной мадаме, ходившей с нами заниматься.
- Да вы что! Я женщина, не воин! Что это вы мне предлагаете? Никогда в жизни мой муж не ударит меня! Никогда, - гордо ответила она тренеру.
- Так я вам это как женщине и предлагаю. Был бы мужчина, воин - предлагал бы дубиной по башке! - парировал невозмутимый Олжас.
Ну, это он сегодня что-то уж слишком разошелся!
- Никогда, - продолжал Олжас. - Вот вы сказали "никогда". А ведь если люди говорят это слово, значит, в их сознании есть какой-то блок. Страх сидит. У огромного количества людей есть страх, связанный с их лицом. Лицо для них неприкосновенно. Часто мы говорим или действуем так, чтобы нас не ударили по лицу, не дали пощечину. Если вы приучите свое лицо к удару, то станете свободнее. Избавитесь от этого страха.
Какое-то время все сидели молча, переваривая. Мадама, сердито сопя, встала и ушла, сильно хлопнув дверью.
Я вспомнила зубрилку Сабину, толкнувшую меня в раздевалке. Вспомнила и то, как вся сжалась тогда от ее грубости. И потихоньку шлепнула себя по щеке.
- Секция "Юный мазохист!" - пропищал Стасик с нашего класса. - Получил по правой - подставь левую.
М-да, "зайчик" стал смелее - даже голос прорезался, надо же!
- Смотрите - ничего, нормально, - улыбающийся Олжас не по-детски заехал себе по лицу.
"А рука-то у него тяжелая, - подумала я. - Может, поэтому он всегда такой румяный?"
- Попробуйте! - посоветовал тренер. Только делайте так, чтобы вам было удобно. Ну и, конечно, - если решитесь на это.
Я еще раз шлепнула себя по щеке, теперь уже сильнее и звонче. Очень нелепо, но опять ничего страшного.
- А теперь разбейтесь на пары. Поучитесь бить и получать удар.
Конечно, все желающие быстренько нашли себе пару того же пола. Девушки стали друг с другом, парни - тоже. И я, и Арсен остались в группе тех, кто лупить по лицу никого не собирался. Я представила, что было бы, стань мы с Арсеном в пару. Интересно, а он ударил бы меня?
Может… проверить?
Дух захватило от этой идеи.
- Привет, - я старалась глядеть ему прямо в глаза.
Опустил взгляд, кивнул. В жизни не видела такого растерянного лица!
- Садимся? - стук моего сердца такой, что остальным, наверное, кажется, что в соседнем зале сумасшедшие баскетболисты лупят мячами об стену…
Картина, да? Парень с девушкой, оба ничего так себе, вместо того, чтобы, ну… в первый раз поцеловаться, в общем… - они сейчас обменяются пощёчинами! В рабочем, так сказать, порядке.
Арсен независимо, гордо так, рассматривает завитки на ковровом покрытии. А я… я смотрю на него. Сейчас он совсем даже не улыбается. Как это я раньше говорила? "Новогодняя улыбка"? Вон у него угорьки над бровями. Хоть какой бы ты ни был красавчик, а прыщи все равно повылезли - не спросились. А ресницы у тебя, Арсен, длинные и прямые. Как маленькие стрелы… И нос такой милый. Веснушки на щеках, оказывается. А рот… Тут я смутилась и отвела взгляд. А потом собралась со всеми силами, какие там у меня еще оставались, подняла почему-то левую, а не правую, руку, и очень неловко и совсем слабо съездила его по щеке.
И быстро проговорила:
- Это тебе за то, что считаешь меня воровкой!
- Чего? - кажется, он вообще не расслышал, что я там говорю.
- Потому что… воровкой… считаешь. А это - не я!
Он хотел что-то ответить, но тут подскочил идиотский Стасик, совсем страх потерявший, схватил нас и чуть не лбами столкнул:
- Поцелуйтесь! Вы же любите друг друга!
Дурак какой, вообще! Вскочив, Арсен погнался за Стасиком, а я пошла на свое место.
Да-а… Просто супер, какие результаты: Арсен стал со мной разговаривать! Он сказал мне целое "чего"! И еще: я ударила его. А хочется-то мне совсем другого.
Сердце так и осталось биться, как баскетбольный мяч о стену, до самого конца тренировок.
В пятницу приедут мама с папой! И через неделю конец четверти. Оценки нормальные - сплошные 4 и 5. Кроме физкультуры. Там точно будет двояк. Причем - на таком гламурном фоне (чуть не забыла - еще и трех грамот с районных выставок детского творчества). Только умолять о пощаде эту желто-фиолетовую гориллу, нашу физручку, я не стану! Интересно, почему классная не гонит меня на физкультуру? Ей, вроде, положено бороться за успеваемость?
В классе только и говорят, что о каникулах. Светка организовала народ ехать на горное озеро. С заездом на страусиную ферму. Светкин папа выделяет нам автобус от своего предприятия, и она ходит такая деловая, будто уже всех купила. Это даже хорошо, что я с ними не еду. Арсен после той выдающейся тренировки куда-то пропал. Может, решил "закосить" последнюю неделю. А может, заболел? Трогательная картина: простуженный Арсен, глазки жалобные, в большом свитере и шерстяных носочках, рядом - мамуля. Нет, ну о чем я опять думаю?!!
Некогда мне по горам ездить и на страусов смотреть. Важнее дела есть.
Последние полмесяца каждый день - на переменах, а вечером - по телефону, мы обсуждаем с Алей и Викой наш проект в больнице. Когда телефон занят, сидим до упора в "М-агенте". Оказалось, что нарисовать - это самое простое, но… Надо еще добиться разрешения у больничного начальства. Найти деньги на краски и кисти. В мечтах всё куда сподручнее…
К тому же мы решили действовать не просто так, а создать группу неформалов. У нас будет свой прикид, название, собственный язык. Это все тоже следует придумать и согласовать. И о том, что именно нарисовать в больнице, были бо-о-льшие споры. Надо, чтобы солнечно. А нас, как назло, тянет на мрачные сюжеты.
Хотя что Аля, что Вика, что я - веселая компания. Мы и пяти минут вместе не можем продержаться серьезно - тут же начинаем смеяться. До истерики. Беленькая Аля, так та еще периодически икает от смеха. Только успокоимся, спросим друг друга: "Чего смеялись-то?" - и опять угораем.
Татешка, глядя, что я повеселела, довольная ходит. И что Алдаспану учусь, ей нравится. Все время расспрашивает, что да как. Даже собирается прийти - Олжасом полюбоваться: "Жаным, какой мужчина! Прям влюбилась я!" И нашу идею тетя Роза пообещала в больнице пробить. Ну, кто пустит "с улицы" в отделение гематологии каких-то непонятных подростков?
Начала она издалека. Обхаживает главврача, носит конфетки-коньяк "уважаемому земляку". Рассказывает мне потом, как и чего - прямо лисонька из сказки, а не тетя Роза! И торопит, торопит нас. Чтобы, когда главврач сдастся, уже и эскиз был, и "краткое обоснование деятельности". Дабы не опозорили мы ее, тетю Розу, своей неорганизованностью.
Недавно та тетрадь, в которой я вела дневник, кончилась, и я завела новую - со слоником из разноцветных звезд на обложке. Первый раз встречаю тетрадки, производители которых благодарили бы покупателя! Представляете, на задней обложке аккуратно так, маленькими буквами, написано: "Поздравляем, вы купили нашу тетрадь!" Это вам не Светкино противное "Поздра-а-авляю!"
Светка… Чем больше за ней наблюдаю, тем больше она мне не нравится. Она ЯВНО клеится к Арсену. Слава Богу, он вроде к ней спокойно относится. Хотя, кто его знает, этого Арсена?
Аля с Викой вообще считают, что это, наверное, Светка меня тогда с телефоном подставила. А что? Очень даже возможно.
Не захотела, чтобы мы с Арсеном были вместе - и все. А вспомнить, как она старалась, расследуя мое "преступление"?! И бойкот именно она предложила. Или все-таки зубрилка Сабина?
Вообще-то в тетради со слоником я теперь записываю не только то, что со мной происходит, но иногда - самые важные дела, которые предстоит сделать.
Вот и сейчас написала: "Разобраться со Светкой!"
Глава 12. Наша группа
Мы с девчонками узнали, как называется то, что мы собираемся делать. "Стрит-арт". Художники работают в стиле "Стрит-арт" по всему миру: оживляют унылое городское пространство. А если собираются в группы, то придумывают себе название. Мы тоже решили назваться. Пока спорим, как.
- О, а по приколу будет группу назвать в честь этих. Как их? Ну, собачек… - осеняет Алю.
- Каких собачек? - спрашиваем мы.
- Ну, Галка и Скалка, что ли…
- …?
- Которые в космос летали!
Мы с Викой падаем. Потом я еле шепчу сквозь смех:
- Это Белка - Стрелка, что ли?
- Да какая, в сущности, разница…
Аля у нас - это нечто! Ей даже рисовать необязательно. Можно просто стоять на улице и дискутировать с прохожими. Уже будет полный неформат.
Чем меня Аля поражает, кроме того, что она каким-то образом все же ухитряется расчесывать свои кудряшки, так это - неграмотностью. Я, может, как бабушка становлюсь, когда та пытается приучить татешку к классической литературе. Но все-таки, хоть что-то знать надо, да? Сколько она делает ошибок! А опечаток? Торопится потому что, к тому же привыкла писать в Инете на албанском. "Какая разница, как пишу - главное, чтоб понятно!" - отмахивается Аля. Вика рассказывала, что на Алином счету есть "трупоход" и "Соединенные ШтаНы Америки". Но это по мелочи, в тетрадках. Но ведь Алю выгнали даже из редколлегии и запретили рисовать стенгазеты после одного дела… Она, выпуская газету, все силы бросила на оформление, а потом, уже торопясь, огромными буквами вывела: "В нашем классе 5 отличников! И это - не предел!" Только в огромном красном слове "предел" по запарке переставила местами буквы "р" и "е". Говорит, что ошибку заметила, но переделывать было лень, и потом - интересно, заметят ли другие. Тем более что остальное она нарисовала отлично. Принимавшая работу учительница повелась на оформление, опечатку не углядела, вывесила "пердел" в вестибюле. Потом были проблемы: у классной - это ещё цветочки, а вот потом у Али…
Аля свою неграмотность валит на то, что она - немка, и вообще, до трех лет жила в Голландии. Но, по-моему, орфография тут ни при чем. Немецкого-то она не знает… И потом, совсем маленькой вернулась назад. Але предки ничего не запрещают, учится она, как хочет, живет вообще без страха. Сама рассказывала, что в садик здесь уже не ходила, а целыми днями гуляла. Любимым занятием было приставать к патрульным полицейским. Маленькая нахальная соплячка, похожая на ангелочка, так их достала, что полицейские даже перестали заезжать в их двор. Может, и врет - с нее много не возьмешь.
И почему у нас так плохо с названием группы? Вечером начинается новый виток переговоров.
Допустим, я натыкаюсь в Инете на клёвое называние и звоню Вике. Ору в трубку:
- "Зачем"?
- Чего "зачем?" Мира, с дуба рухнула? - волнуется обычно невозмутимая Вика.
- Название. Это название такое. Нравится?
- А почему "Зачем?"
- Ну, есть такие художники.
- Так ведь - есть уже. Они на нас еще в суд подадут, когда прославимся.
- Может, "Как"?
- И что? "Передаем последние известия: участницы "Как’а" разрисовали стену школьного туалета…"
- Бли-ин! Ну придумай же что-нибудь!
Думали мы, думали, а потом махнули на это дело рукой, составили первые буквы наших имен, и получилось "ВАМ!" - Вика, Аля, Мира. А если придет еще кто-нибудь, то для него останется восклицательный знак.
Хоть мы это и не обсуждали, но было очевидно, что под восклицательным знаком каждая из нас подразумевала парня. А вот кого именно - тут у всех по-разному.
Появилось название, и дела пошли.
Мы договорились, как будем одеваться, чтобы отличаться от других неформалов. Придумали сообща несколько наших слов. Так, если нам что-то не нравится, мы должны говорить "йокинская елка!" Я читала, что хорошего райтера (так называют тех, кто без спроса рисует на стенах и даже на транспорте!) можно узнать по запаху краски. И - удобной одежде (это - чтобы удобней убегать от полиции). Но у нас все задумывалось немножко не так, поэтому мы решили, что и выделимся по-другому. На ногах - вязаные кеды. Теперь думаем - где ж их достать-то? Или - чья бы добрая бабушка нам их связала! Ещё - решено везде и всюду носить только черные широкие юбки с оборкой, на которой стояла бы эмблема нашей группы. Мы всегда должны быть в перчатках с обрезанными пальцами - митенках, и носить на каждой руке не меньше пяти браслетов разного цвета.
Вике с одеждой сложнее. Дело в том, что она - панк. И не обычный панк, а стритэйджер. Вика поклялась, что не прикоснется к спиртном и сигаретам, не осквернит свой рот произнесением бранных слов и никогда не наденет одежду из натурального меха или кожи. Вика рисует на руках маркером большие черные кресты, слушает свою музыку и страдает, когда родители стараются накормить ее мясом. Дома у них из-за мяса война. К тому же викины родаки часто подслушивают по параллельному телефону ее разговоры. Хотя Вика богаче нас с Алей, она ненавидит свой дом и мечтает поскорее вырасти и уехать учиться в Австралию - подальше от семьи.
Вика очень похожа на дельфина. А еще - почти всё время её уши заняты наушниками. По лагерю я запомнила Вику в основном из-за того, что она ходила в жару в пацанячьих ботинках, дурацких узких брюках в клетку и носила в ушах разные серьги. Вот уж не думала тогда, что мы с ней подружимся! Вика казалась мне очень агрессивной. А теперь я знаю, какая она ранимая.
А вот Алю в лагере я почти не помню. А она говорит, что сразу меня узнала в школе. И теперь мы втроем - лучшие подруги!
Вика все-таки пожертвовала имиджем ради группы и даже согласилась носить юбку. Но спросила:
- А что, если к нам присоединятся мальчики? Им тоже в юбках разгуливать?
На этот случай мы предусмотрели черные джинсы с нашей эмблемой. А кровожадная Аля предложила, что, если в группе появится пацан, пусть сбреет все волосы на голове, доказывая, что он готов ради группы на такую жертву. И пусть носит черный берет - как художник-француз. Подозреваю, что Аля и сама не смогла бы толком объяснить, зачем ей так захотелось, но, судя по всему, уже начала мечтать, как можно будет поиздеваться над несчастным, попавшим в нашу буйную компанию.
Еще мы решили, что будем отличаться большими матерчатыми сумками, сплошь увешанными советскими значками с героями старых мультфильмов. Где мы возьмем столько значков? Потом выясним, не до того. И, конечно, мы все сделаем себе косые челки и поменяем имена.
На следующий день мы уже были не Вика, Аля и Мира, а Рай № 1 (бывшая Вика, Рай № 1 - название ее любимой композиции какой-то панковской группы)), Бау (Аля - честно: не знаю, почему. Трудно понять эту сумасшедшую Алю) и… только не пугайтесь - Эдвард!
Теперь несколько слов о том, почему меня так назвали. Девчонки с ума сходят от вампирской саги, где главный герой-красавчик выходит на свет и… переливается, переливается… У него это эффект такой, все вампиры на свету посверкивать начинают. А я в тот день, как нарочно, взяла татешкину новую пудру. Пудра оказалась с эффектом мерцания. Стоим с девчонками во дворе, треплемся, солнышко припекает. Тут балда Аля как заорет:
- А Мира-то наша, смотрите, смотрите…
И с великим пафосом подытожила:
- … переливается!
Тут же деловито добавила:
- Будешь Эдвардом. И не спорь!
С логотипом тоже прикольно получилось. В итоге сделали его из разных частей. От Викиного эскиза взяли кисть руки, где название группы висело, как браслет, на запястье. От моего - милого динозаврика. Вклад Али состоял в общей композиции, на которой динозавр отгрызает от ладони кусочек. А ещё Аля все слегка упростила, и теперь эмблему можно нарисовать молниеносно, к тому же мы несколько дней тренировались, рисуя её везде, где можно. И где нельзя - конечно, тоже.