Когда Хелли его наскоро целовала, Королю показалось, что у неё на глазах слёзы, но может, и не было. Только Алфред знал наверняка, что Королю не показалось, он, не глядя, знал, что Хелли, не переставая, вытирала тайком слёзы. Ему и самому было нелегко, в горле ком образовался, и горько, очень горько и вообще погано он себя чувствовал. Как ни говори, а большая, в сущности, жизнь с нею прожита вместе, в надеждах, стараниях, и она, Хелли, очень хороший человек, чудесная заботливая мать, прекрасная хозяйка, намного лучше, чем Земляничка. Да не в ней, в Земляничке, дело! Если бы не было Землянички, всё равно между Хелли и Алфредом пробежала "серая кошка".
Серая кошка - это когда жизнь супругов становится настолько будничной, обыденной, настолько привычной, что с годами пропадает интерес к объятьям, поцелуям, когда кажется совершенно неинтересной и неженственной эта фигура в вечно застиранном халате с фартуком в несмываемых пятнах кофе, с закрученными рукавами и красными от бесконечного выкручивания белья руками, фигура, от которой постоянно пахнет то жареным луком, то варёной свёклой, то валерьяновыми каплями, то камфорой или уксусом; а когда между собой больше говорить уже не о чем, как о стоимости капусты, сахарине, продовольственных карточках или о том, сколько удастся накопить денег, сколько экономить, сколько заработать, если… Да ещё подчёркивая, мы люди маленькие и политикой не интересуемся… Значит, что? Так и валяться в постели к женщине спиною? Понимая, что она честная, добрая, ни в чём не виновата, но…
А если и заставишь себя повернуться к ней лицом, - всё-таки невежливо всё время спиною, - то получается как будто выполняешь привычную процедуру, вроде как ежевечерний массаж её поясницы, да ещё она вскрикнет, что больно надавил, а ещё её волосы лезут тебе в рот, и ты решаешь в это время, кого бы завтра назначить в батальоне дежурным по кухне…
Вот это и есть "серая кошка", которых везде полно, больше, чем кошек другого цвета. Чем такое может завершиться? Ожирением телесным и духовным. Уж лучше пусть немного больно, но чтоб не "серая кошка".
Земляника, что сказать, уж очень в некотором смысле не серая кошка, даже, наоборот, какая-то очень рыжая и в некоторых ситуациях ведёт себя даже чересчур вольно, до того хватается за всё, до того свободного поведения, но… Если честно, Алфред не станет отрицать, что ему нравится отдавать себя на волю этого течения всевозможных её бесстыдств, всё-таки в этом что-то есть, всё-таки, если какой-нибудь кошкой здесь и пахнет, пусть даже драной, но не серой, - и это жизнь.
Алфред, как известно, сразу же пошёл на дежурство, Королю велел готовиться к "бою" - скоро начнётся школа, а вечером он его пусть не ждёт, спать ложится, поскольку ему дежурить сутки, так что придёт утром. Он ушёл в казарму, хотя этот двухэтажный гражданский дом, в котором квартировался батальон самообороны, как-то не представлялся казармой. А Король побежал в замок, вернее, на его западный вал, где у него назначено свидание с маленьким Иваном.
Он пришёл намного раньше, пока сидел на той же скамеечке под клёном и смотрел на море, он, конечно, думал. Королям, как уже известно, свойственно думать, и это есть основная их работа, по крайней мере, занятие! Король Люксембургский пытался осмыслить или осознать как-то физически, что он почти свободен, потому что Хелли уехала надолго, а Алфред, - Король понимал, - главным образом бывает на службе. Конечно, в школу ходить надо будет, тут уж никуда не денешься, но когда ты один, совсем самостоятельно живёшь, это всё-таки свобода. Интересно, подумалось Королю, кто будет теперь варить кофе, когда придут гости? Наверное, сам Алфред. Или Тайдеман. Или Ада Килк. Или фрау Мурло, то есть Морелоо. Или Земляника. Конечно же она - Земляника.
Наконец пришёл Иван. Изменений в его внешнем виде не произошло. Он шагал размашисто, как большой, и дымил цигаркой, как большой. Его карие юркие глазёнки приветливо стрельнули весёлыми смешинками, хотя лицо оставалось как будто серьёзным. На брезентовом ремешке через плечо закинута такая же брезентовая сумка от противогаза, какая была у Карпа.
- Лилиан не видел? - спросил Иван вместо приветствия.
Откуда? Когда бы Король мог повидать Лилиан? Он давно уже не гонял мяч у реки Тори, хотя несколько раз и приходил на каменный мост посидеть, чтобы вспомнить, как тут когда-то проезжал Карп, наблюдал, как коровы в панике мечутся на дороге, не давая прохода автомобилям. Но нет, Лилиан он не видел. Своих вассалов и то давно не видел. И с Арви перестал поддерживать контакты, и Морского Козла уже не помнит, когда бил, даже Йентса, этого малохольного сыночка Земляники, не встречал, хотя ему и известно, что тот в свободное время пропадает в деревне, у них тоже хутор имеется. Да и сам Король, когда только удавалось, проводил время на Сааре с дедом Юханом и Вилкой, может сказать, если спросят, как уже случалось, что воспитала его собака. Действительно, летом Вилка больше занималась воспитанием Короля, чем люди: они вместе бегали, вместе спали в соломе, когда уставали, вместе ели, поделив, что было у Короля. И с точки зрения Короля, Вилка более естественная, чем люди, и даже более человечная.
- Пошли? - Иван кивнул в сторону замка.
- Мис сииз…- ответил Король согласно, и они спустились к железному люку. Но он оказался запертым. Друзья опешили. Такого они не ждали. Кто бы мог его запереть? Конечно, существовали у замка и сторож, и какие-то ещё казённые надзиратели, даже военные заглядывали, но почему им вздумалось закрыть люк именно теперь? Не пронюхали ли, что у профессора Мутатекли появился конкурент, не признающий, однако, апрельских шуток? Но это исключается. Видимо, случайность, решили кладоискатели: обнаружили, что люк не заперт, и закрыли.
Друзья пошли вдоль стены, изучая все окна Нашли: в южной стороне. Окно без стёкол, но в решётках, а они проломаны, кое-где качаются. Осмотревшись, живо расправились с решёткой и влезли внутрь. Здесь такой же подоконник. Надо опять отыскать дорогу, но можно не сомневаться, они с этим справятся. Справились. И уже стоят на знакомом балкончике, который вообще-то не балкон, а амвон. Только на этот амвон можно войти не из церковного помещения, а через дверцу снаружи, и как только им удалось её обнаружить? Случайно, если, конечно, Иван не увидел её на какой-нибудь картине Калитко.
- А что Калитко? - поинтересовался Король шёпотом, придя к мысли о нём.
- Рисует, пьёт и курит, - шёпотом ответил Иван, - на глазах помешался, столько всяких нарисовал. Но это меня не интересует.
- А Калитко?
- А он что! Ты не смотри, что пьёт. У него умное сердце, я-то знаю. Он сказал про тебя, что ты хорошо немчёнка отделал…
Раскрыв сумку, Иван вытащил из неё метра четыре бечевы, завязанной в узлы так, что расположились они друг от друга на расстоянии в полметра. Привязав один конец бечевы за выступ кирпича в барьере, другой перебросил в церковь, затем перелез сам через невысокий барьер и ловко спустился.
- Давай! - крикнул тихонько снизу, и Король последовал примеру приятеля. Наконец-то! Они деловито стали обследовать клад. Королю вспомнилось, как громили склад на улице Малая Гавань. Они знали, что бриллианты и золото не найдут, но ценности в коробках они обнаружили. Разрезав осторожно углы у картонных коробок, оторвав окантовку у фанерных ящиков, они увидели табак в пачках, папиросную бумагу тоже в пачках. Король разочаровался, Иван был в восторге. Он восклицал: "Молодец! Вот молодец!" А Король это слово как-то не запомнил, хотя от Карпа неоднократно слышал.
- Что это… молодец? - спросил он. - Шоколад?
- Это я - молодец, - ответил Иван, - что такое богатство нашёл. Вот Жора обрадуется.
Оказывается, он называл Калитко по-свойски, Жорой.
- Но как же всё это отсюда перетащить? - нахмурился маленький Иван. - Через подвал таскать, в решётки пролезать… Это долго. М-да… Требуется техника. Пошли…
Он ловко вскарабкался наверх по "узловатой" лестнице, откуда помог подняться и Его Величеству, у которого не было ещё достаточного опыта в пользовании такой лестницей. Уже известным путём они выбрались из замка, причём Иван, конечно, сколько влезло, набил свою сумку табаком и курительной бумагой. Договорились встретиться на том же месте после обеда.
Прежде чем расстаться, Иван внимательно изучал обстановку вокруг замка. И очень ему нравилось, что именно в том месте, где на стене замка был на этот раз балкон, а не амвон - настоящий маленький балкончик, именно здесь ближе всего до заросшего кустарником и деревьями вала. Выбрав в кустах место, Иван сказал Королю:
- Здесь ты будешь стоять. Как увидишь меня на балконе, то жди, прилетит.
Кто прилетит? Иван не объяснил, сказал, что Король после узнает. На том они порешили и разбежались.
Когда они встретились опять, Иван поставил Короля в указанных кустах и велел наблюдать за балконом. Он сунул Королю пустой довольно-таки объёмистый рюкзак. Ещё дал ему моток бечёвки коричневого цвета, такую рыбаки применяют для починки сетей.
- Как прилетит, привяжешь конец бечёвки к той нити с пулей и начнёшь травить, понял?
"Травить"? Нет, насчёт "травить" Король не понял. Иван терпеливо ему разъяснил. Но пуля… Как она может летать, если не стреляют, а если стреляют… разве поймаешь?
- Вот пуля, - Иван показал пулю, - а стрелять я буду из этого… - Иван достал из-за пазухи обыкновенную рогатку, такую же, как та, с помощью которой Король, было дело, перебил в своё время немало стёкол в кое-каких окнах…
- Но?
Иван уже исчез.
Король ждал. Долго пришлось ему ждать. Наконец, на маленьком балкончике, с которого чёрт знает в какие давности епископ читал молитвы, показался Иван, и тут же она прилетела, та пуля, привязанная к тонкой нити. Оторвав пулю, Король привязал к нитке бечёвку и начал травить. Почти до конца мотка травил. И когда бечёвка образовала уже "двойную тягу", с балкона по воздуху стали прибывать пачки с табаком и курительной бумагой. Король отвязывал их и бросал в рюкзак. Потом Иван пропал: он сходил за новой порцией. Потом пачки опять прибывали, Король травил, отвязывал, совал в мешок и так до тех пор, когда рюкзак набился до отказа. Он махнул Ивану, и тот бросил свой конец "тяги" с балкона, а Король потянул "технику" к себе и намотал в клубок. Скоро пришёл и Иван с набитыми карманами. Операция завершилась, и ценности добыты. Куда там равняться с Иваном какому-то профессору Мутатекли!
Глава XIII
А потом началась она - эта каторга. И протекала на этот раз как-то особенно трудно, несмотря на относительную свободу, которая образовалась в связи с отсутствием Хелли. Она ему написала письмо. Причём, что немаловажно, письмо было адресовано именно ему лично. Она рассказала в письме, что живёт в большом доме с сестрой Юули, что у них много работы, потому что надо ухаживать за коровами, свиньями, курами. Конечно, она расспрашивала в письме о жизни Короля, особенно интересовалась успехами в школе, а как раз их-то и не было. В конце письма Хелли велела передать привет Алфреду, но его делами совсем не интересовалась. Разумеется, уже в самом конце она писала, что скучает по Королю, что скорее бы лето, тогда он может приехать в деревню Берёзы, там ему будет интересно, и просила, чтобы он ей тоже скорее написал, и уже в конце конца она его бесконечно "целовала", что вообще-то королевским величеством не одобрялось: он не переносил этих слюнявых нежностей ни физически, ни даже на бумаге.
С успехами в школе действительно не получалось - третий класс, какие-то дроби, дробления… Прямо занудство! Алфред, хотя и жил теперь опять в небесно-синем доме, постоянно отсутствовал. Не Королю знать причину такого явления, он не сомневался, что Алфред на службе. Где же ещё?
Не только Королю было трудно - Алфреду тоже, несмотря на отъезд Хелли, легче не стало. С Хелли хоть в одном плане хорошо: она отвечала за благополучие Короля; если что-то не в её силах, докладывала Алфреду. Теперь никто ни о чём не докладывал, он должен был сам за всем следить: чтобы этот господин одевался соответственно сезону и обстановке, чтобы не иссякали запасы питания. С последним проще: Король не брезговал доставать самолично продукты питания из магазина, он это делал и при Хелли, так что Алфред отдавал ему карточки и был спокоен. Одним словом, с Королём у него проблем особых не было. Но без них не обошлось.
Во-первых, Земляника…
Установив, что Хелли покинула город Журавли, она сделала соответствующие выводы. Она сумела отыскать в отъезде Хелли связь с собственным существованием, а к последнему пристроить свою связь с Алфредом. И заключила, что раз Хелли уехала из-за неё, то в небесно-синий дом должна въехать она… Ведь именно у неё проводил все вечера и свободное время Алфред, и уж она это право всячески заслужила, уж какое уменье в разнообразии изобретала, уж как старалась… до устали. Нет, нет, и от этого можно устать - тоже труд, хотя принято считать, что то наслаждение. Но если так усиленно предаваться наслаждению, то оно становится, чёрт побери, утомительным трудом.
И Алфреду стоило тоже немалых усилий объяснить этой развратнице, что в небесно-синем доме резиденция Короля, а в качестве кого, собственно, может перед ним предстать она? Жена? Мачеха? Она согласилась, что - да, не складывается. Но каждый день разрабатывала какие-то планы, какие-то варианты. Она тайком гадала на картах и утверждала, что они предсказывают их с Алфредом свадьбу. Алфред от всего этого приходил в ужас. Он вообще-то от всей этой человеческой жизни сильно страдал и жаловался Тайдеману, когда тот, бывало, заходил в его присутствие в небесно-синий дом откармливаться:
- Всем бесконечно всё надо, прямо голова идёт кругом, когда начинаешь об этом думать. Эта война… Все хотят у кого-то что-то отнять. Эти женщины… Они хотят, чтобы кругом всё было их собственностью…
Тайдеман всегда ел с аппетитом, когда у Алфреда не было других гостей. При гостях, наверное, стеснялся, вслушивался в разговоры, ел мало. Теперь же уплетал всё, что было предложить. В общем-то известно, что карга, то есть Тайдеманиха, его морила голодом, вероятно, и сама себя тоже едой не баловала, уж до того была тоща. Об их скупости и крохоборстве по городу ходили легенды. Тайдеманиху в последнее время почти не видно, она очень редко спускалась вниз по узкой лестнице со скрипучими ступеньками. Редко выходил и Тайдеман. Алфред - и не только он - сколько уж раз пытался настроить Тайдемана на искренний и откровенный лад; чтобы он наконец рассказал свою историю: кем он был, когда ещё не владел домами в Журавлях, откуда родом. Карла, увы, больше того, что уже известно из его кое-каких замечаний, - скитался по свету (как? кем?) - ничего более не говорил, хотя всегда и во всём был искренним. Это пожалуйста. Но откровенничать - с какой стати?
- Все люди знают, - разъяснил он, - что загробной жизни нет, так что, когда человек умрёт, его просто не будет, всё равно как слива: упала на землю, сгнила и осталась косточка. Или червяк: ползёт, ползёт, высохнет, в земле растворится, сгниёт… Так что какой смысл рассказывать - исповедоваться…
Про Тайдеманиху он никогда не говорил ни полслова.
- В чём забота политиков уже с древних времён? - поддержал он Алфреда в его заботах. - Одни следят за другими, чтобы те не добыли чего-то больше первых. Опять же вечный вопрос еды… - Он сам с аппетитом налегал на простой гороховый суп, сваренный Марией Калитко накануне для Короля. - Чтобы отнимать у других, необходимо быть сильнее. Вот и следят… Чтобы, не дай бог, кто-то не вооружился чем-то таким, чего нет у других. Ради этого и союзы создают. В сущности, мировая политика очень проста. В ней, как у жуликов: когда лезешь в чей-то карман одной рукой - другой держись за собственный.
Что касается собственного кармана, на этот счёт у Тайдемана тоже имелось суждение, которое он высказал в связи с обращением третьего февраля по радио доктора Гора, который, как известно, являлся руководителем самоуправления республики. Гора призывал граждан давать немцам всего ещё больше, работать ещё лучше, а мобилизовываться даже тем мужчинам, которые родились в 1904 году… в самооборону. Тайдеман заметил, что это и означает теперь держаться за собственный карман, но…
- Что за него особенно держаться - за пустой карман? Когда он ещё не так пуст был, за него немцы держались, теперь напоследок доверяют и эстонцам стеречь свои карманы…
Доверять - доверяли, заодно же предупреждали:
"Кто распространяет слухи…"
"Кто не подчиняется приказу о мобилизации или иным распоряжениям чиновников учреждений…"
"Кто активно вредит интересам обороны или снабжению войск продовольствием…"
"Кто не сообщает о вражеских агентах…"
"Кто виновен в сообщничестве с врагом…"
"Подлежат наказанию через военный трибунал. Приговоры трибунала исполняются безотлагательно…"
Тем не менее даже за пустой карман приказано было держаться, и двенадцатого февраля эстонская бригада отправилась на границу республики - защищать её от большевиков, бои шли уже у Нарвы.
У Нарвы шли бои, а в кинотеатре "Скала" фильмы "Не забудь меня" с участием Беньямино Джильи и "Эшнабургский тигр" с Тхео Лингеном. Король был от них в восторге, выстаивал за билетами километровые очереди по нескольку раз. Алфред же чертыхался из-за необходимости что-то придумать ко Дню Освобождения 24 февраля. Всевозможные дни и праздники его давно раздражали. Чёрт знает, сколько уже и каких дней необходимо праздновать! Двадцать четвёртого февраля - раз, День Независимости - два, 21 июля - три, 21 сентября - четыре. Ох, у него от них голова идёт кругом, все они перепутались.
Всё чаще испытывал Алфред недовольство самим собой: что-то, догадывался он, в его жизни складывалось неправильно. Он, когда лежал один в доме у реки, когда не хотелось никого видеть - ни Короля, ни Землянику, а больше всего гостей, хотя бы в лице этого отвратительного майора Майстера, он размышлял о собственном детстве, юности, женитьбе… Книги в его детстве мало фигурировали, его родители читали Библию и, бывало, какие-либо журналы о земледелии, в семье уделяли внимание способностям и ремёслам. А женитьба… Нет, он не зарился на приданое Хелли, он хотел жениться, и только. Она ему нравилась, тем более, что нравилась его родне. Он мечтал, конечно, о разном, но земном. О нет, генералом стать он не хотел, а хотел иметь свой собственный небольшой хутор. И мастерскую хотел. Даже лучше, если фабрику. Быть фабрикантом - это реальность, вернее, была ею… Но что-то шло не так.
А теперь ему уже сорок один. Не старик, но на что ещё надеяться в будущем, когда в мире всё смешалось, а что есть правда - неизвестно, в чём истина - каждый знает по-своему. И жена ушла… Сама. А он не возражал, даже был рад, хотя что теперь? Сын… Какое у него будущее? Будет ли у него семья когда-нибудь? Своя собственная семья, жена и дети? Он мечтатель, фантазёр, распилил велосипед - до такого надо было додуматься: отпилил у мужского велосипеда часть рамы, верхнюю перекладину, и получилось, как у дамского… Хорошо пока ездок мало весит…