Юра нерешительно вошел в полуоткрытую дверь. В комнате почти не было мебели. Налево от двери стояли сундук и несколько приставленных к нему чемоданов, прикрытых сверху пледом. Направо, из-за ширмы, высовывалась походная "раскидашка". Единственный стул был притиснут куда-то в угол. У самого окна, освещенная бледным зимним солнцем, стояла детская кровать с опущенной сеткой.
Казалось, что все вещи в комнате стоят временно, случайно, что потом будет не так. Только уютная белая кроватка у окна поставлена заботливо и надолго.
В кровати, высоко на пухлых подушках, лежала девочка лет пяти с беленьким лицом и серьезными глазами.
"Таких не бывает, - подумал Юра. - Точно нарисованная".
- Здравствуй, мальчик, - сказала она. - Как тебя зовут?
- Юра.
- А меня Верочка. Садись, поиграй со мной.
Юра опасливо сел на стул, подальше от кровати. Он считал, что все девочки, в особенности маленькие, - пискухи, ябеды и плаксы. Эта была приветливая и тихая.
- Ты что, хвораешь? - спросил он.
- Нет.
- Почему же ты лежишь?
- Я всегда лежу, - ответила она своим спокойным голоском. - У меня ножки не ходят. Это у меня с детства.
Юра невольно посмотрел на тоненькие ноги, чуть приподнимавшие одеяло.
- Это от бомбы. В наш дом бомба попала и всю меня засыпала. Даже не сразу нашли, - прибавила она с гордостью.
- Ты это помнишь?
- Нет, не помню, - она снисходительно усмехнулась, - маленькая была. Это еще давно, еще в самом начале войны.
На одеяле лежали знакомая розовая шапочка и маленький игрушечный будильник.
- Уже половина девятого! - тревожно сказала девочка, взглянув на часы. - Маринке пора вставать! Экая соня!.. Юра, разбуди ее, пожалуйста, только не испугай, и приведи ко мне. Ах да, ты не знаешь! Она спит за ширмой, на маминой кровати.
Юра шагнул за ширму, ища глазами загадочную Маринку.
Там лежала кукла, раздетая, прикрытая маленьким одеяльцем, а рядом с ней аккуратно сложенные платьице, трусики и лифчик.
- Тебе куклу твою принести? - спросил Юра.
- Не куклу, а дочку, - поправила Верочка.
- Ну да, вот эту, с закрывающимися глазами.
- Дочка у меня только одна. Веди ее сюда. А если глаза у нее не откроются, стукни ее по затылочку, только не больно.
Юра неловкими мужскими руками взял дочку поперек живота и положил ее Верочке на одеяло.
- Вот ее одежки, - сказал он. - А уж по затылочку ты сама стукай: я "не больно" стукать не умею.
- Эх, ты, - сказала Верочка, - неопытный! Разве так детей носят? Ведь она же маленькая! Ей три года.
На вид Маринка была гораздо старше своего возраста. Ее когда-то пышные волосы торчали редкими желтыми пучками, цвет лица был землистый и нездоровый. На правой руке не хватало двух пальцев.
Верочка надела ей трусики и лифчик. Потом, утомленная, откинулась на подушку и доверчиво посмотрела на Юру:
- Надень ей платьице, Юра. Оно очень трудно надевается.
Юра густо покраснел, покосился на дверь и стал быстро напяливать платье, выворачивая кукле руки.
- Не так, не так! - говорила Верочка. Ты руки сначала, а потом голову. Вот. Теперь застегни.
- Ну и кукла у тебя! - проворчал Юра. - Прямо сложный механизм какой-то. Того и гляди, не тот винтик отвинтишь.
- У нее не винтики, а пуговицы, - кротко возразила Верочка. - И ты их не крути, а то оторвешь. Вот и оторвал!.. Ничего, ты возьми иголку и нитку, вон там, в ящичке.
- Что-о?! - воскликнул Юра. - Чтоб я ей пуговицу пришивал? Да я никогда в жизни иголки в руки не брал и не знаю, как это делается!
Саша вошел в комнату:
- Маринка проснулась? Очень хорошо, сейчас она будет есть суп.
- Она не хочет.
- Нет, она хочет. А если не хочет, уговори ее: ты мать.
- Пять ложек, - сказала Верочка.
- Десять!
- Нет, пять!
- Ну хорошо, четырнадцать, - сказал Саша.
- Ну, уж так и быть, четырнадцать.
Каждую ложку Саша подносил сначала к губам Маринки, потом давал Верочке.
- А это что-то очень уж много - четырнадцать! - страдальчески сказала девочка на девятой ложке.
- Ешь, Маринка, с хлебом ешь, поправляйся! - настаивал Саша.
Маринку кормили до тех пор, пока Верочка не проговорила с отчаянием:
- Она не может больше, ее стошнит!
Саша уступил:
- Ну хорошо. Теперь ей спать нужно.
- Она только что спала, Саша!
Саша взял кукольный будильник и быстро перевел стрелку.
- Они отстают. Уже три часа. После обеда детям нужно спать. Только, Верочка, возьми ее к себе, а то ей за ширмой скучно. И сама лежи тихо. Вот так. И ты закрой глаза. Маринка уже спит. Тише. Не шевелись.
Верочка обняла куклу тоненькой ручонкой и послушно закрыла глаза.
Саша заслонил ее от света и подошел к полке с книгами:
- Вот тебе учебник. Большое спасибо… Подожди, вместе выйдем.
Саша быстро оделся и заглянул в кухню.
- Анна Семеновна, - сказал он соседке, хлопотавшей около печки, - я сбегаю в булочную. Послушайте, пожалуйста, Верочку - она спит.
- Хорошо, хорошо, - отвечала та.
- Что она, эта толстая, Верочку не обижает, когда ты уходишь? - спросил Юра.
- Зачем? Она добрая. Нашу Верочку все любят.
Мальчики вышли во двор и остановились у ворот.
- Саша, она такая и останется? - сказал вдруг Юра сдавленным голосом.
Саша нахмурился и завертел веревочную сетку.
- Не знаю… Мы для того и в Москву вернулись, чтобы ее лечить. Ее уже разные профессора смотрели. Ведь три года прошло.
- А вы с кем, с мамой приехали?
- С мамой.
- А отец у тебя есть?
- Папа на фронте.
- Вот и мой тоже… - Помолчав, Юра прибавил: - Ну да ничего, теперь это все скоро уже кончится.
Саша вздохнул.
- Тебе сюда, Юра? А мне направо. Приходи.
На другой день в школе, когда Володя Жуков назвал Сашу Маринкиным дядей, Юра сказал сурово:
- Брось! Надоело.
И, повернувшись к Саше:
- Морозов, ты, кажется, один на парте сидишь? Ничего не имеешь против, если я к тебе перейду? Мне этот Жук все уши прожужжал. Надоел хуже горькой редьки.
- Садись, я очень рад, - ответил Саша.
Обиженный Володя Жуков вскочил на парту и закричал:
- Слышали новость? Юрка Борукаев женится на карлице, на морозовской племяннице! Вот они рядом сидят, будущие родственнички! Маринкин дядя и Маринкин жених!
Володя немедленно раскаялся в своих словах: характер у Юры Борукаева был вспыльчивый, а "стукать не больно", как нам, уже известно, он не умел.
В конце четверти Саша опять пропустил два дня.
- Ребята, - сказал Николай Иванович, - кто знает адрес Саши Морозова и может узнать, почему он не ходит в школу?
Маленький мальчишка на передней парте уже начал краснеть и поднимать руку, но Борукаев быстро сказал:
- Николай Иваныч, я пойду.
Соседка открыла дверь и исчезла в кухне.
Юра постучал в комнату Морозовых, ответа не было. Он постучал еще, потом приоткрыл дверь и остановился, пораженный.
Верочкина кровать, пустая и аккуратно постланная, стояла на прежнем месте. Саша сидел в углу и плакал, положив на стол голову и локти.
Юра посмотрел на сундук, заглянул за ширму.
Верочки не было.
Юре стало страшно. Ему захотелось уйти и ни о чем не спрашивать. Наконец он собрался с духом и подошел к столу. Он чуть не споткнулся о половую щетку. Кучка мусора на полу захрустела у него под ногами.
- Саша, ты о чем?
Саша вздрогнул, вскочил со стула и, прикрывая рукой лицо, отошел в проход между стеной и ширмой.
- Что у вас случилось? Где Верочка?
- Она… в больнице.
- Что с ней?
- Ей… делали… операцию…
Саша говорил с трудом и останавливался после каждого слова.
- Ну и что?
- Доктор… говорит… что она… будет ходить!
- Саша, я понимаю, ведь это же хорошо, ведь это замечательно!
Саша молчал и раскачивал рукой ширму.
- Да расскажи толком, что случилось! - резко сказал Юра.
- Маму… отпустили со службы… поехала за Верочкой… Скоро привезет… а я… стал прибирать комнату… и… разбил Маринку!
Саша исчез за ширмой. Заскрипела складная кровать.
Юра сердито прошелся по комнате.
- Совсем разбил? Склеить нельзя?
Судорожно поскрипывала складная кровать, тряслась ширма. И больше - ни звука. По-видимому, Саша спрятал голову под подушку. Юра опять наступил на кучу белого мусора и понял, что склеить нельзя.
На столе он нашел безголовое Маринкино туловище, пучок волос и кусочек голубого глаза.
- Сашка, брось! - сказал он. - Мы купим новую куклу.
Саша заговорил, уже не сдерживая рыданий:
- Ты… не знаешь Верочку! Она - только одну!.. Других не хотела… Она ее как ребенка… Без Маринки ни есть не будет, ни спать! Как приедет - спросит: "Где Маринка?" Она и в больнице без нее скучала! Она заболеет!..
Глупости! - крикнул Юра. - Теперь она будет ходить, как другие ребята, она забудет про куклу.
- Так ведь это же не сразу! Ей еще долго лежать… Постепенно… Доктор сказал - не волновать!..
- Саша, а если к этому туловищу новую головку приделать?
- Она заметит… Ведь у Маринки и волосы были лысые и нос облупленный!
Юра подумал с минуту.
- Заметит… Еще бы не заметила!.. Другого такого экземпляра… Сашка, постой, а мы ей скажем, что Маринка тоже была в больнице и очень поправилась. После операции такая стала!
Саша тоже помолчал, потом спросил уже другим голосом:
- А где они продаются?
- Иди сюда, садись, поговорим.
Саша стал сморкаться.
- Сейчас.
- Выходи, не буду я на тебя смотреть, очень ты мне нужен!
- Ну, я сейчас…
Саша вышел из-за ширмы и сел на сундук, спиной к Юре.
- У меня и денег нет…
- У меня есть! - Юра похлопал себя по карману. - Идем!
- Юра, я не могу уйти, ведь они скоро приедут…
- Хорошо, оставайся, прибери тут все, умойся холодной водой и жди меня. Туловище спрячь, я его не возьму. Дай мне эту розовую шапочку, чтобы не ошибиться, не купить какую-нибудь великанскую голову… А если они приедут раньше, скажи, что Маринка еще из больницы не вернулась. Я в два счета… Не унывай, Сашка!
- Скажите пожалуйста, кукольные головки у вас есть?
- Нет, - скучным голосом ответила продавщица.
- А где их можно достать?
- Не знаю.
Юра вздохнул. Это был четвертый игрушечный магазин.
- А вообще-то они продаются, с закрывающимися глазами головки?
- Нет. Если бывают - только простые, глиняные.
- А целые куклы с закрывающимися глазами?
- Да что ты, мальчик, не продаются теперь такие! Видишь же ты, что только матерчатые есть!
Юра стоял у прилавка и с ненавистью разглядывал нарядных, улыбающихся кукол. И кому они нужны, бесполезные, с нарисованными глазами и противными приплюснутыми носиками! Еще какие-то собачки и зайчики торчат в каждом магазине… Так и расшвырял бы этих зайцев!
Он выбежал на улицу. Куда идти? Направо? Налево?
Аля Якушина покупала линейки и выбирала точилку для карандашей. Дверь магазина распахнулась, Юра Борукаев ворвался с пылающим лицом и бросился в игрушечное отделение.
- С закрывающимися!.. то есть… вы можете? То есть скажите, где можно купить куклу с закрывающимися глазами?
По-видимому, он так часто повторял эту фразу, что уже стал заговариваться.
Продавщица ответила ему что-то. Юра растерянно посмотрел на тряпичных кукол, повернулся к двери и встретился глазами с Алей. Аля съежилась и хотела стать совсем незаметной.
- Стой, Алька! Тебя-то мне и нужно.
У Юры был какой-то дикий взгляд. Аля отступила на несколько шагов.
- Алька, ты девчонка - ты должна знать! Где можно купить куклу с закрывающимися глазами? Только быстро! В одну душу, через полчаса!
- Нигде не купишь, - ответила Аля. - До войны сколько хочешь было, а теперь не делают таких. Теперь только тряпичные.
- Ну, все-таки где-нибудь?..
Аля задумалась.
- Разве что случайно на рынке кто-нибудь свою продает… Юрка, постой! В комиссионном магазине… Я же видела! Давно это было, наверно, уж продали. Там еще, Юра, пупсик был целлулоидный, с кроваткой, до чего ж хорошенький! С приданым… распашоночки… Купи лучше пупсика!
- А ну его, пупсика! - крикнул Юра. - Где магазин?
- Недалеко. Знаешь, на углу…
- Никакого я угла не знаю! Веди меня, Алька, и не вздумай улизнуть. Показывай, где магазин.
Никакая сила не могла бы теперь заставить Алю улизнуть. Юра Борукаев, покупающий куклу, - это было слишком необыкновенное зрелище, чтобы можно было от него отказаться.
Юра делал такие огромные шаги, что Але приходилось почти бежать рядом.
- Только знаешь, Юра, они очень дорого… Я не знаю сколько… но ведь в комиссионном… И теперь же таких не делают.
- Кто говорит о цене? Дирекция не останавливается ни перед какими расходами!
Они вошли в комиссионный магазин. Аля бросилась к прилавку…
- Нет уже! Вот тут стояла… Значит, продали! Как досадно… Юра, Юра, пупсик остался! Юра, смотри, ты можешь купить пупсика!
Юра снял шапку и вытер платком лоб. Медленно подошел к продавщице.
Кругом - веселый винегрет из дамских туфель на высоком каблуке, часов, шелковых кофточек и чашек с голубыми цветочками.
- Скажите, - спросил Юра солидно, - у вас продавалась кукла с закрывающимися глазами? Вот эта девочка видела.
Продавщица оглянулась на кроватку с пупсиком.
- Нет ее. Они рядом лежали. Значит, продали. Если хочешь, мальчик, возьми пупсика. Показать?
Юра махнул рукой:
- Не нужно!
Другая продавщица, заинтересовавшись необычными покупателями, подошла и спросила:
- Что они хотели купить?
- Куклу с закрывающимися глазами. Не видно ее что-то. Должно быть, без меня продали.
- Да вот же она лежит!
- А я и не заметила… Мальчик! Мальчик!
Желтоволосая кукла щелкнула над прилавком голубыми глазами.
Юра споткнулся о коврик около двери, подбежал к продавщице и лихорадочно спросил:
- Сколько стоит? - Он вытащил из кармана Маринкину шапочку, примерил кукле. - Точно!
Эта кукла казалась Маринкиной младшей сестрой, пожалуй, даже дочерью, если не внучкой.
- Сколько?
Продавщица долго разглядывала билетик, подвязанный к кукле.
Услышав цену, Юра крякнул и положил куклу на прилавок.
- Я сейчас схожу за деньгами, у меня не хватает. Отложите мне ее.
Продавщица ответила равнодушно:
- Принесешь деньги и возьмешь.
- Алька, останься здесь! Держи ее, прямо из рук не выпускай. Я очень быстро!
Но не выпускать из рук было невозможно. Продавщица преспокойно взяла куклу и поставила ее за собой на полку, прислонив к дамской меховой шубе. Веселая куколка в розовом платье казалась особенно красивой рядом с черным мехом.
Копилка с глупой кошачьей мордой. Щель узкая, деньги не вытряхиваются. Юра с сердцем стукнул копилкой о стол.
Бабушка, задремавшая было в кресле, вздрогнула:
- Юрочка, ты что?
Юра поспешно пересчитывал деньги. Положил в карман, подошел к бабушке.
- Бабушка! - сказал он. - Через неделю мое рожденье, папа написал, что посылает мне деньги. Мне не нужно никаких подарков, дай мне сейчас двадцать два рубля двенадцать копеек!
- Зачем тебе деньги, Юрочка? Или ты фотоаппарат нашел?
- Отставить фотоаппарат! У девочки ноги больные… кукла без головы… Потом расскажу. Бабушка, дело идет о жизни и смерти!
Бабушка искала в кошельке.
- У меня только тридцатки, Юрочка!
- Сдачи принесу! - крикнул Юра, зажал в кулаке деньги и бросился к двери.
- Без головы! Батюшки, страсти какие! - шептала бабушка, трясущимися руками собирая со стола кошачьи осколки.
Уже по растерянному лицу Али Юра понял, что в его отсутствие случилось что-то непоправимое. Куклы не было на полке. Она лежала на прилавке рядом с целлулоидным пупсиком и пупсиковой кроваткой. Что-то еще было навалено поблизости, шелковое и меховое.
Перед прилавком стоял плотный, небольшого роста майор с лицом густого кирпичного цвета и разглядывал игрушки, видимо затрудняясь, какую выбрать.
Из - под распахнутой шинели (долго, должно быть, выбирал, жарко ему стало) виднелось такое количество орденов, что даже взрослого человека невольно охватывало любопытство пересчитать: да сколько же именно?
Но Юра не смотрел на ордена. Он отстранил от прилавка Алю, яростно сказал: "Эх, ты!" - и положил руку на куклу.
- Эта кукла продана, - сказал он самым своим решительным голосом, - вот деньги, - и подвинул к продавщице смятую кучку пятирублевок и трешниц - бабушкину тридцатку сверху.
Но если майор перед приходом Юры еще колебался, какую ему купить игрушку, - увидев соперника, он сейчас же понял, что брать нужно именно куклу с закрывающимися глазами.
- Па-а-звольте, молодой человек, - сказал он раскатистым басом, - эта кукла не продана, она продается. И покупаю ее я… Будьте добры, - обернулся он к продавщице, - выпишите мне чек.
- Товарищ майор, - воскликнул Юра, - возьмите пупсика! Я вас прошу, возьмите пупсика! Ведь вам все равно! Вы посмотрите, у него распашонки есть! И кровать, и все приданое! Посмотрите, какой он хорошенький! Ну, вот спросите девчонку: что интереснее? Алька, что же ты молчишь?
- Возьмите пупсика! - робко пискнула Аля. - Смотрите, какой он хорошенький! - Она положила пупсика на кровать и прикрыла одеяльцем.
Майор нерешительно посмотрел на Юрино взволнованное лицо, потом на продавщицу.
- Сколько лет вашей дочке? - спросила та.
- Три года.
- И вы хотите купить ей эту бьющуюся? - ахнул Юра. - Товарищ майор, она погибнет в первый же день. Вместо радости будет сплошное огорчение! И глаза выскочат, и все - начисто! Уж я-то знаю, как это делается. Один мусор на полу - и крышка!
- Для трех лет я тоже посоветовала бы вам взять пупсика, - поддержала продавщица.
Майор посмотрел на вытаращенные глаза пупсика и еще раз щелкнул кукольными закрывающимися.
- Товарищ майор, ведь вам все равно! А мне в одну душу вот эту, с захлопывающимися глазами… Сейчас привезут из больницы… Ноги больные. Нервное потрясение. Доктор сказал - не волновать… Разбили голову… Вы понимаете? - Юра повторил, как бабушке: - Товарищ майор, дело идет о жизни и смерти!
- Постой, постой, ничего не понимаю… Кого разбили? Кого привезли?
- Не привезли еще… сейчас привезут… ребенка больного! Любимая игрушка погибла!
- Ну и сказал бы сразу, чудак: для больного ребенка. А ты мне тысячу слов в одну секунду… И о жизни, и о смерти!.. Ладно, забирай свою красавицу, а я возьму пупсика.
Юра бросился к кассе, заплатил деньги, схватил куклу, надел ей розовую Маринкину шапочку и выбежал из магазина.
Аля поспешила за ним.
Выйдя за дверь, Юра сунул в карман оставшиеся деньги, зажал куклу между колен и с видом тигра, разрывающего добычу, обеими руками потянул куклу за голову.
Что-то лязгнуло, хрустнуло, выскочила какая-то закрученная проволочка. Голова в розовой шапочке осталась в руках у Юры.