- Зубами? - спросил я.
- Плоскогубцы нужны позарез, - вздохнул Мишка.
- Их можно руками выдирать! - возмутился Витька. - Они еле держатся.
И мы пошли выдирать гвозди. Колька, как увидел первый гвоздь, так и присосался к нему как магнит. Гвоздь не поддавался. Зато поддалась доска. Колька выдрал ее вместе с гвоздем и шлепнулся на землю. Сюрприз! Тянул он один гвоздь, а в доске их оказалось целых четыре. Один другого больше.
- Ну, что я говорил, - гордо сказал Витька. - Тут что досок, что гвоздей, - и он широко показал на сараи, - видимо-невидимо. Непочатый край!
- Ржавые они, - сморщился Мишка.
- Это ничего, - утешил я его. - А наждачная бумага зачем?
Колька, ободренный первыми успехами, вцепился в другой торчащий гвоздь. Но тот сидел крепко, и доска тоже не отрывалась. Тогда мы притащили тиски, зажали в них шляпку и сообща выдернули гвоздь и… опять вместе с доской,
- Ужас! - сказал Колька. - Еще пара гвоздей, и от этого сарая ничего не останется.
Мишка порекомендовал сараи не ломать, а то шум будет и всякое другое. Мы вздохнули и прибили доску на место тем же гвоздем. Колька разозлился и сказал, что четыре гвоздя лодку не сделают. Мы прибили и первую доску и ушли в сарай.
- Придется к управдому за гвоздями идти, - проворчал Мишка.
- Витька сходит, - заявил Колька.
- Почему я? Все я, да я, - разозлился Витька. - Не пойду-у! Давай мои чурбаны назад.
Мы стали уговаривать Витьку:
- Ты маленький, незаметный… К тебе доверия больше, и вообще управдом к тебе хорошо относится… Помнишь, он тебя по голове гладил…
- А что за это дадите? - спросил Витька.
- Ты будешь у нас самым главным рулевым, - пообещал Колька.
- Ну, если главным… - задумался Витька и согласился. - Так уж и быть.
Он ушел к управдому, и мы долго ждали его.
Витька пришел хмурый и без гвоздей.
- Чуть-чуть он мне гвозди не дал. Да, говорит, нету. Я ему и Марсика под залог на два дня давал, а он велел мне отвязаться и не приставать со всякой ерундой…
Когда стемнело, мы решили переправить все материалы и инструмент в блиндаж на берегу реки. Доски мы переносили быстро, по моему методу. Я и Колька были одинакового роста, Мишка - чуть выше ас, а Витька - нам по плечо. Мишку мы сделали сутулым, заставили его немного согнуться. Положили доску на плечи, Витька в самый раз уперся в нее головой и обнял сверху руками. Так и носили. Мы таскали доски в блиндаж проходными дворами, чтобы никто не заметил. Где было темно, шли тихо. А освещенные места перебегали. В таких случаях доска прыгала и стучала Витьку по голове, а он мужественно молчал. Зато на следующий день Витька ныл, что ему, мол, большая нагрузка на голову, что он шишками усыпан и что спать пришлось, обложив голову двадцатью пятаками старого выпуска, и в тюбетейке, чтобы они не выпали.
С чурбанами тоже пришлось повозиться. Мы отпустили Витьку, чтобы ему дома не нагорело за то, что неизвестно где дотемна шатается.
Чурбаны мы катили.
- Не иначе, в нем пудов сто, - кряхтел Мишка.
Он все мерил на пуды, как и его бабка.
Главное было - докатить до обрыва. Холм полого спускался к реке. Мы дружно нажали, и чурбан так и загудел в темноту. Инструмент мы перетащили минут за пять. Мишка и Колька заграбастали все сразу, а я нес пять гвоздей и шило.
Утром Колька показал свой чертеж лодки. Больше всего нам понравилась надпись на борту: "Шхуна-бриг "Пилигрим". Сзади у лодки был руль, а на носу- красный флажок и огромное кольцо для якоря.
Колька нам все наглядно объяснил: где корма, где киль и шпангоуты. А Витька все спрашивал, где будет сидеть главный рулевой.
Но Колька сказал, что раз он гвоздей не достал, то рулевым ему не быть.
Витька захныкал:
- А где мои чурбаны? Я с вами больше не играю…
И тогда мы сделали его самым главным впередсмотрящим.
- Пока можно и без гвоздей обойтись, - решил Колька. - Начнем с чурбанов. Будем делать форштевень.
Он боялся, что Витька передумает.
Мы делали форштевень целых два дня. Чурбан был большой, а вы бы посмотрели, что от него осталось. Какая-то кривая дубинка. Из второго чурбана мы сделали корму, что-то вроде треугольника. Потом мы изготовили распорки, сбили их снизу доской, а к доске приколотили форштевень и корму. И наступил, как сказал Колька, самый ответственный момент: мы принялись за борта. Прибили доску одним концом к форштевню. Теперь ее надо было загнуть точно по шпангоутам и прикрепить к корме. Мишка как нажал, так доска и треснула.
- Добро переводишь! - ужаснулся Колька и сам стал загибать новую доску.
И загнул. Мы прибили ее к корме последним гвоздем, и Колька упер руки в бока:
- Дело мастера боится!
А доска взяла и треснула по всей длине. Витька обрадовался:
- Теперь у нас две-е доски.
Это нас совсем доконало.
- Ничего. - Колька незаметно вытер нос о Мишкино плечо. - У нас еще одна доска осталась… Только гвоздей маловато, совсем нету.
Мы сидели в блиндаже и уныло советовались, где раздобыть гвоздей и досок.
- Вот вы где! - раздался голос Чомбе. - Прячетесь! Думали, не найдут!
Колька замахнулся на него кувалдой, и Чомбе исчез, вроде его и не было.
- Пронюхал, - нахмурился Колька. - Сейчас Кардинала приведет.
Только мы забаррикадировали вход остатками "лодки", как появился Кардинал и компания.
- Вылезайте из моего блиндажа, - не своим голосом заорал Кардинал.
Мы чуть не лопнули от злости.
- Только сунься, - пригрозил Колька. - Как доской ляпну!
Витька начал гладить Марсика против шерсти, чтобы разозлить:
- Куси!
- Разнесем в щепки, - сказали братья башибузуки и стали колотить ногами по "лодке".
Марсик наконец залаял, и братья отступили.
- Давайте без волкодава. Стукнемся один на один! - завопил Кардинал.
- Живыми не уйдете, - орал Чомбе и кидал в дверь песком.
Мы выпустили против Кардинала Мишку. Они замахали руками, и Мишка нечаянно расквасил Кардиналу нос. Кардинал упал на спину и стал задумчиво смотреть в небо, чтобы остановить кровь. Потом он вскочил, зажал нос в кулак и бешено помчался в яхт-клуб, надрываясь:
- Сейчас брата приведу…
- Ага! - сказали братья башибузуки. - Доигрались!
Мы не на шутку струхнули. Мишка вернулся и начал бормотать:
- Я не нарочно… И что это за нос? Вот у меня нос! На ударь, на ударь, - лез он к Витьке.
Витька ударить постеснялся. Он осторожно потрогал Мишкин нос мизинцем и с уважением протянул:
- Тве-ердый…
- Вот они! Вот они! - загалдела Кардиналова компания. - Окопались!
- А ну, выходи по одному, - раздался взрослый голос брата матроса.
Мы стали друг друга подталкивать и спорить, кому выходить. А Витька сказал, что у него совесть чиста, и вышел первым.
- Эти? - показал на нас брат матрос и усмехнулся.
- Они, - прогундосил Ришелье.
- А где же этот здоровый, мордастый? - удивился брат матрос. - Он? - и показал на Витьку.
Витька испугался.
- Это не я. Я очень маленький. Это Мишка!
- Значит, Мишка. А ну, покажись, Мишка.
Мишка подумал и вышел вперед.
- За что же ты его?
- Сейчас он ему треснет, - радостно сказали братья башибузуки.
Матрос посмотрел на них, и они притихли.
- Он первый начал, - оправдывался Мишка. - Сам задирался. А потом жаловаться побежал.
Матрос нахмурился.
- Эх ты, Вася, а еще моряком хочешь быть.
Кардинал молчал, как на уроке арифметики.
Больше на эту тему матрос не распространялся.
- Что за сооружение? - указал он на развалины лодки.
- Шхуна-бриг "Пилигрим", - осмелев, ответил Витька.
- А кто у вас капитан?
- Ну я. - Колька ткнул себя пальцем в живот.
- Так, показывай свою посудину.
Мы вытащили из блиндажа остатки нашего брига.
- Ну и корыто, - сказал матрос. - Вы что, на него бомбы сбрасывали?
- Через неделю зайдите посмотреть, - петушился Колька. - Если бы у нас материал был, мы б такой фрегат закатили… Двухпалубный! Даже гвоздей нету.
Матрос улыбнулся.
- Загляните ко мне завтра в яхт-клуб. Потолкуем. - И ушел.
Чомбе положил Мишке руку на плечо:
- Пошли на велике покатаемся…
Мишка стряхнул руку и отвернулся.
Тогда Чомбе подлез к Кардиналу:
- Вася, ты здорово этому бугаю чуть не дал…
Кардинал отпустил Чомбе гулкий щелчок. Чомбе похлопал себя по макушке и плаксиво сказал:
- Облысеть можно…
Потом он побежал к реке и сунул в воду голову.
- Привет, - помахал нам рукой Кардинал и удалился со своей армией.
Если б не матрос, они б нам так всыпали!
- Пойдем завтра в яхт-клуб? - спросил Мишка.
- Не иначе - какая-то хитрость, - задумался Колька.
Но на другой день мы все-таки пошли в яхт-клуб. А потом стали ходить туда очень часто. Кажется, и нам наконец повезло. Матрос записал нас в морской кружок и договорился с родителями, чтобы нас отпускали. Три раза в неделю он занимался с нами после работы. Одно плохо: Кардинал, Сашка Лопух и братья башибузуки тоже попали в этот кружок. Мы делали вид, что не замечаем их. Остальные после поражения Кардинала от него откачнулись и записались в кружок авиамоделистов при Дворце пионеров.
Сначала мы звали матроса дядя Толя, а потом просто Толя, и он не обижался.
Витьку в кружок не записали. Маленький. Но он все равно ходил на занятия вместе с нами.
Толя рассказывал нам о больших кораблях, навигации и матросской жизни. Часто мы бороздили плес на шестивесельной шлюпке, и Толя учил нас грести. Мы садились на левую сторону, а Кардинал и братья башибузуки - на правую, и старались перегрести друг друга. Но как-то не получалось. Толя сидел на руле, рядом с ним пристраивался Витька и командовал:
- Рраз - рраз, два…
Толя научил нас вязать морские узлы.
Как-то мы втроем купались, и Колька похвалился, что развяжет любой узел, потому что один приемчик знает. Мы связали Кольку его же рубашкой и штанами и уплыли на другой берег.
- Все равно развяжусь, - кричал нам вслед Колька.
Часа через два мы вернулись. Колька все так же лежал на солнышке и дергался. Говорить он уже не мог, потому что охрип. Мы еле сами развязали. Потом Колька говорил, что мы его неправильно завязали, и все пытался показать на мне и Мишке, как надо правильно завязывать морские узлы. Но мы, конечно, отказывались. Мишка так и сказал:
- Благодарю вас покорно.
Вскоре Толя стал нам объяснять устройство шлюпки. Теперь мы ясно видели свои ошибки. Доски у нас были слишком толстыми, а конструкция шпангоутов неправильной.
- У меня для вас новость! - однажды объявил Толя. - Нашему кружку разрешили построить небольшую шлюпку и завтра привезут материал.
- Ура! - завопили мы.
- Не так громко. Лодку еще надо построить. А то у нас уже был печальный опыт.
И он подмигнул нам.
Лодку мы построили. Если говорить правду, ее сделали я и Толя. Но и остальные не сидели сложа руки. Мишка и здесь сломал две доски, а Колька одну. Но все это мелочи по сравнению с тремя сломанными досками Кардинала Ришелье.
Мы все ловко научились шуровать рубанком, а гвозди забивали с двух ударов. Мишка теперь говорил всем знакомым мальчишкам нашей улицы:
- Лодку построить - раз плюнуть. Были бы золотые руки! Когда вырасту, буду строить атомные ледоколы.
Мы зашпаклевали лодку и покрасили в две краски, нижнюю часть - красной, верхнюю - синей.
Большой спор разгорелся из-за названия. Оказалось, что построить легче, чем назвать. Что только не предлагали!
- Кардинал Ришелье, - кричал Сашка Лопух.
- Пилигрим! - орали мы.
А Витька нам изменил. Когда Толя спросил его мнение, он скромно потупился:
- Черноморочка…
Васька Кардинал ничего не, предлагал. Он, наверное, думал о том, как сделать, чтобы его выбрали капитаном.
Конец спорам положил Толя:
- Назовем эту лодку так же, как Колькину - "Пилигрим".
И Колька побежал выписывать белилами на носу лодки непонятное красивое слово "Пилигрим".
ПОДНИМАЕМ ПАРУСА
В воскресенье состоялся спуск "Пилигрима" на воду. Он проходил в торжественной обстановке. Братья башибузуки ударили в дырявую кастрюлю, хор имени Кардинала Ришелье рявкнул "Эх, ухнем". Витька что есть силы загудел на расческе с папиросной бумагой, а Толя, Кардинал, Мишка и я потащили лодку к воде. Колька бегал вокруг нас и умолял:
- Полегче… Полегче… Киль поцарапаете.
Он уже считал себя капитаном и командовал нами.
Когда до воды осталось не больше метра, Колька остановил нас и дернул матроса за рукав:
- Толя, мне с тобой посоветоваться надо.
Они отошли в сторону. Колька что-то сказал, и Толя захохотал:
- Ладно.
Колька вытащил из-за пазухи бутылку хлебного кваса и привязал ее шнурком от ботинка к кольцу на носу лодки. Мы ничего не понимали.
- Так полагается! - важно разъяснил Колька. - Когда корабль спускают на воду, о его борт всегда разбивают бутылку шампанского.
- Это не шампанское, - завопил Кардинал. - Это квас! По четырнадцать копеек бутылка… Корабль испортишь!
- Главное, чтоб шипело!
Хор с новой силой грянул "Эх, ухнем", и Колька ухнул - только пена полетела.
- А теперь за дело, - скомандовал Колька. - На-ва-лись.
Мы столкнули лодку на воду, и все полезли в нее. Прибежал хор, и лодка чуть-чуть не утонула.
- Я главный рулевой, - негодовал Витька, стоя по горло в воде. К лодке он даже не смог пробиться.
Толя велел всем вылезти на берег. Мы неохотно покинули лодку, потому что захватили самые лучшие места. Все вылезли, а Витька забрался в лодку, уселся на место рулевого и стал выжимать тапочки. Толя засмеялся и сказал Витьке:
- Никого не пускай.
Витька так посмотрел на нас, что мы чуть не лопнули от зависти.
В первое плавание пошли Толя, Витька, Колька и Кардинал. Они сделали широкий круг по плесу и вернулись назад. Потом катались все по очереди. Эх, какая это была лодка!
К концу дня в нее набралось ведра два воды.
- Протекает, - напугался Колька и накинулся на Витьку: - Это все ты! Тапочки выжимаешь…
- В порядке вещей, - успокоил Толя. - Это пока она не набухнет.
Лодка набухала целую неделю, а мы каждый день ходили и смотрели, как она набухает.
Однажды вечером папа мне сказал:
- Ты возьмешь в дорогу компас, который я тебе подарил в прошлом году?
- В какую дорогу? - удивился я.
- Ну и хитрец! Я все знаю, Анатолий Сергеевич приходил и целый час уговаривал маму отпустить тебя в поход.
Если бы я был маленьким, я бы, конечно, заскакал от радости. Ох, и молодец же наш Толя, Анатолий Сергеевич!
А папа продолжал:
- Все начинается с малого. Сегодня ты построишь лодку. Завтра поступишь в мореходное училище. А послезавтра станешь капитаном китобойной флотилии "Слава"!
Но тут в папины мечты вмешалась мама. Она говорила целый час: что меня знает, что я каждый день без спроса на речку бегаю и что я там наверняка раз пять утону.
А папа разволновался и стал доказывать, что мне пора быть самостоятельным, что три дня - это не месяц, что Анатолий Сергеевич обещал за мной присматривать особо.
Но в общем я ее уговорил. Хорошие все же у меня родители! Не то, что у Витьки. Его в поход не пустили ни под каким видом.
- Я любознательный. - напрасно плакал Витька. - Я гербарии собирать буду. Вы во мне ученого губите…
Ох, и плохо же быть дошкольником!
В поход отправились: наша тройка, Кардинал Ришелье, братья башибузуки и Сашка Лопух. Поехали, собственно, только кружковцы. Чомбе тоже напрашивался, но мы ему устроили легкий экзамен по морскому делу. Он даже узел не мог завязать, и мы отпустили его на все четыре стороны.
- Не очень-то и хотелось, - обиделся Чомбе. - Там вас комары загрызут. Приветик!
Он сел на велосипед и укатил.
Провожать нас пришел весь двор. Девчонки поднесли Толе букет цветов, а Толя их дал подержать капитану Кольке, потому что был занят. Колька понюхал цветы:
- Это, конечно, не тропики, но в дороге пригодится…
И запихал букет в карман.
Витька нас провожать не пришел. Его вместе с Марсиком заперли дома, чтобы не сбежали.
Родители надавали Толе кучу советов. Толя их внимательно слушал и кое-что даже записал, из вежливости.
Мы отправились в поход вверх по течению на двух лодках - моторке и "Пилигриме". Наш бриг должен был идти на буксире. Мы уходили в плавание на целых три дня.
- Побываем в верховьях, в пионерском лагере, - говорил Толя. - А назад пойдем на веслах.
Мы погрузили наши рюкзаки с провизией, весла, удочки. На моторке поместился Толя, Кардинал и компания, а мы уселись в своем "Пилигриме". Толя запустил мотор. Провожатые засуетились, зашумели, стали махать нам руками и пошли по берегу.
- Ну, теперь они пойдут за нами до самого лагеря, - мрачно буркнул Мишка.
- Ноги не промочи, - закричала Колькина мать.
Наш капитан покраснел:
- Не люблю долгих проводов.
Можно было подумать, что он сотни раз уезжал куда-нибудь на три дня.
Вскоре родители отстали и скрылись за поворотом. Но Мишка все беспокоился, вставал и смотрел: идут они за нами или нет.
- Наконец-то мы в открытом море, - сказал Колька. - Как настроение у команды?
- Плывем, - заулыбался Мишка.
- Это пока вас не укачало, а потом сразу скиснете. С новичками так всегда бывает, - предсказал Колька.
Канат между лодками был коротким. Мотор поднимал волны, и наш "Пилигрим" то и дело зарывался носом. Колька сунул палец в воду и сразу определил, что наша скорость не больше двух узлов в час. Мишка сидел на спасательном круге на дне лодки и уплетал огромный бутерброд с ветчиной. Колька мрачно посмотрел на него:
- Зря ешь! Укачает.
Мишка испугался и положил бутерброд на скамейку. С моторки донесся ехидный голос Кардинала:
- Эй, на "Пилигриме", ноги не промочили?
Колька чуть не подавился Мишкиным бутербродом.
- Вы нам скорость сбиваете, - завопил Сашка Лопух. - Тащи вас на буксире.
Мы промолчали. Колька сидел на корме и делал вид, что рулит. А рулил-то Толя. Мы с Мишкой легли на дно лодки и смотрели в небо. Небо было синее-синее, как Зинкино платье. Солнце пекло. А потом вдруг появилась туча. Мишка лениво сказал:
- Сейчас дождь ударит.
Но мы плыли, плыли, а дождя все не было. Часа через два мы доплыли до леса, сразу стало прохладно, и захотелось есть, но мы с Мишкой крепились, боялись укачает.
Речка стала уже. Мы держались обрывистого правого берега. Там было глубоко, и течение медленней.
Интересно смотреть, как деревья уплывают назад, медленно-медленно, словно нехотя… Вот только есть нам очень хотелось.