Бренда - сама целеустремленность. Она зачитывается сложными книгами по медицине, и кумир ее - Леонардо да Винчи. Но как-то (сама не понимая как) она прихвастнула перед своей двоюродной сестрой и, чтобы не упасть лицом в грязь, должна тайком взять (украсть?) балетные туфли одной великой балерины, которые хранятся в заветной шкатулке в школе. А туг еще рядом с пуантами, "взятыми напрокат", оказалась собачонка с весьма острыми зубами. Стыд, страх, беспомощность испытывает Бренда. Как сознаться? Как вернуть невозвратимое? И вот тут-то друзья приходят на помощь…
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 2
-
Глава 3 3
-
Глава 4 5
-
Глава 5 6
-
Глава 6 7
-
Глава 7 8
-
Глава 8 8
-
Глава 9 8
-
Глава 10 9
-
Глава 11 11
-
Глава 12 12
-
Глава 13 13
-
Глава 14 14
-
Балетный словарь - Бренды - (переведено с записанного задом наоборот Александриной) 14
Глава 1
- Бренда!
Голос слышится откуда-то издалека. Это потому, что я по уши погружена в книгу про "части тела", как называет это моя подруга Алекс. (На самом деле надо говорить "анатомия" .) Я хочу быть врачом, когда вырасту, и потому каждую неделю я беру в библиотеке что-нибудь по анатомии. Все равно когда-нибудь придется выучить все кости и мышцы человеческого тела, вот я и решила не откладывать. Ну и потом, мне пока только девять лет, и я хочу узнать все, что нужно, заранее, чтобы успеть до того времени, как я начну думать обо всяких глупостях, вроде того как красить глаза или как нравиться мальчикам.
Так, вот череп. Мне всегда казалось, что в нем всего одна кость, если не считать нижней челюсти, а выходит, что на самом деле череп сделан из кучи мелких косточек, которые соединены между собой. Но почему? Ведь цельная кость была бы прочнее! Вот шлем для мотоцикла - он тоже защищает мозг, но ведь никто не собирает шлемы из кусочков, как пазлы.
Моей коленки касается нога в белом носке с дыркой на месте большого пальца.
- Бренда!
Я выныриваю из своих мыслей. Воскресный день клонится к вечеру. На другом конце дивана устроилась мама. Она опустила книжку, которую читала, и снова подталкивает меня ногой.
- Что, мам? - спрашиваю я.
- Ты голодная?
Я киваю. Сегодня воскресенье - мой любимый день, потому что по субботам маме нужно уходить на работу. В воскресенье мы обычно едим на завтрак вафли и идем в бесплатный музей или гуляем по Центральному парку. Потом мы возвращаемся домой и валяемся на диване с книжками до тех пор, пока не надо будет готовить ужин. На ужин у нас обычно вермишель в форме буковок с оливками и артишоковыми сердечками. Мы всегда соревнуемся, у кого получится самое длинное слово из вермишельных букв. Мама знает куда больше слов, зато у меня в запасе куча названий болезней, вроде "гемохроматоз" или "пневмокониоз", так что не все еще потеряно.
- Ты будешь шоколадное молоко или горячий шоколад? - спрашивает мама.
Я гляжу в окно и раздумываю над ответом. Шоколадное молоко мы пьем в жару, а какао - когда холодно. На дворе начало сентября, время какао уже на подходе. Лучи вечернего солнца падают на стены теплыми золотыми квадратами, а в парке уже пахнет осенью. Но к зиме я еще не готова.
- Молоко шоколадное буду я, - отвечаю маме, не заметив, что заговорила задом наперед. Я хочу быть похожей на талантливого и гениального Леонардо да Винчи. Он иногда писал задом наперед, ну, и я решила, что говорить задом наперед тоже неплохо. Так меня понимают только мои подруги - очень удобно, если надо сказать что-нибудь секретное в присутствии взрослых.
Правда, мама заявила, что в нашем доме все будут говорить по-человечески. Она пообещала, что, если я заговорю с ней задом наперед, она станет отвечать на латыни, и тогда уж мы точно ни до чего не договоримся.
Она одаривает меня своим фирменным взглядом, словно говоря: "Кто тут опять говорит задом наперед?" - и я быстро поправляюсь:
- То есть я буду шоколадное молоко.
Мама улыбается.
- Вот и славно. - Она встает и отправляется на кухню, которая с чулан размером. Мама работает в библиотеке, и денег у нас не так чтобы много. Кроме того, раз в неделю мама занимается с женщинами, которые не умеют читать, и за это вовсе ничего не получает. На самом деле, мама умная и, если бы только пожелала, запросто могла бы занимать важную должность в банке, как ее сестра, а моя тетя Тельма. Но мама как-то раз сказала мне, что у них с Тельмой разные цели. Я так поняла, что тетя Тельма хотела разбогатеть, а мама - нет.
Я, в общем-то, тоже не думаю о деньгах. Мне ни к чему модная одежда, плееры или там видеоигры. Хотя нет, есть одна вещь, о которой я мечтаю, - компьютер. Когда я бываю у своих подруг-тройняшек, они пускают меня за свой.
Как-то раз, когда мы сидели в комнате у Джерзи Мэй, я обнаружила в Интернете сайт со списком очень интересных болезней. К сожалению, я сделала ошибку - прочла вслух симптомы болезни под названием "бери-бери". И вдруг Джерзи Мэй стала бледнеть.
- У меня мышцы болят, - сказала она. - И я чувствую усталость. - Она откинулась на груду мягких розовых подушек.
- Ты стала раздражительной? - спросила я.
- Что есть, то есть, - ответила за сестру Джоанна. Джерзи Мэй стукнула ее подушкой.
- Вот видишь! - сказала Джоанна.
- А аппетит стал хуже? - продолжала спрашивать я.
- Да! - сказала Джерзи.
Третья сестра, Джессика, заметила, что вообще-то мы только что объелись фруктовым мороженым с карамельным соусом. Но Джерзи уже успела так перепугаться, что стала упрашивать родителей отвезти ее в больницу, и ее мама запретила нам заходить на этот сайт.
Я иду на кухню и отмериваю шоколадный порошок, чтобы приготовить шоколадное молоко - зачерпываю мерной ложечкой, а потом аккуратно ножом убираю получившуюся на ложке горку.
Краем глаза я замечаю мамину улыбку.
- Ты еще порадуешься, что я такая аккуратная, когда я стану доктором, а ты придешь ко мне за рецептом, - говорю я.
- Это точно, - отвечает мама.
Я мечтала быть врачом с тех самых пор, как прочла, что Леонардо резал трупы и изучал человеческий организм. Я решила, что, наверное, тело - ужасно интересная штука, если ради его изучения можно на такое пойти. И, как всегда, Леонардо оказался прав. В человеческом теле происходит столько всякого разного, что удивительно, как мы вообще ухитряемся хотя бы на ноги встать.
Мама бросает вермишель в кастрюлю с кипятком, а потом мажет французскую булку чесночным маслом и кладет в духовку - поджариваться.
- Давай поиграем после ужина в слова, в скрэббл? - предлагаю я.
- Давай, - говорит она. - Сегодня я тебя точно обставлю, - и с этими словами мама изображает явно преждевременный победный танец и кружится, размахивая кухонным полотенцем.
- А вот и нет! - говорю я, но в маминых глазах явно читается щекотальный замысел, поэтому я отступаю прочь из кухни, стараясь не поворачиваться к маме спиной.
- А вот и да! - отвечает она, делая выпад к моему правому боку - он у меня особенно чувствителен к щекотке.
- Нечестно! - визжу я сквозь смех. Мама точно знает, где меня пощекотать, а сама щекотки не боится, наверное, с самого рождения. Почему в книжках по анатомии не указаны зоны для щекотания?
Звонит телефон.
- Последи за хлебом, - просит мама, убегая в гостиную.
- Да?.. А, Тельма, привет, - говорит она.
Что-то тут не так. Мама и ее сестра прекрасно ладят, но не имеют привычки болтать друг с другом почем зря, хотя тетя Тельма живет в каком-нибудь часе езды от нас. У нее очень большой дом в очень фешенебельном пригороде, а поселилась она там, когда вышла замуж за очень богатого адвоката, а еще до того заработала большие деньги у себя в банке.
- Ох, милая, какая жалость! Да… да, конечно, мы вам поможем… Вторник? Да, вполне подходит. Во вторник у меня выходной, я буду дома всю вторую половину дня… да, тогда и встречу ее. Счастливо!
Нет, нет, нет! Пусть "ее" означает кого угодно - хоть кого! - только не мою двоюродную сестру Тиффани!
Тянет горелым. Я хватаю кухонную рукавицу и выдергиваю из духовки противень с крепко прожаренным чесночным хлебом. Входит мама. Выражение лица у нее непонятное.
- Ну, вот что, - говорит она.
Я собираю силу воли в кулак и готовлюсь к плохим новостям.
- Твоим тете и дяде нужно уехать, и няня твоей кузины Тиффани тоже уезжает. Няниной матери должны оперировать колено.
- А можно мне посмотреть? - оживляюсь я. Мне всегда хотелось увидеть настоящую операцию! Я не боюсь крови, кишок и всего прочего. Мне только противно, когда Джоанна выворачивает наружу веки, но ведь врач вряд ли станет выворачивать пациенту веки, когда надо прооперировать колено?
Мама меряет меня взглядом.
- Нет, доктор Айболит, нельзя, - отвечает она. - Дело вот в чем; все взрослые разъезжаются, поэтому Тиффани некоторое время поживет у нас.
У меня ужасно чешется голова. Еще бы, такие новости!
- Некоторое время? Это сколько?
- Неделю-другую, плюс-минус пара дней.
Надеюсь, что минус, и побольше. Моя двоюродная сестра Тиффани носит одежду от известных модельеров. Ее дом похож на обиталища рок-звезд, к которым вечно приезжает телевидение. Как-то раз мама потащила меня к Тиффани на день рождения, когда той исполнилось десять лет, и Тиффани весь день без остановки трещала о своих новых нарядах (обо всех вместе и о каждом по отдельности), о своих украшениях, о своем новехоньком телевизоре с плоским экраном и о своих видеоиграх. Когда кто-то из ее подружек спросил, есть ли у меня игровая приставка, Тиффани расхохоталась и сказала: "Нет, у нее только куча книг", а мне и рот раскрыть не дала. Как-то она гостила у нас в прошлом году, я вышла из комнаты на минуту, а когда вернулась, эта дура украшала блестящими голубыми кристалликами корону, которую сделала для своей собачонки.
- Это из моего химического набора! Сульфат меди! - закричала я.
- Классный цвет, да? - ответила Тиффани, любуясь короной.
Это было последней каплей. Готова поспорить на что угодно - у настоящих ученых никто не крадет химикаты, чтобы потом разукрасить собачью корону.
Мама сливает воду с вермишели, режет наискось, как я люблю, чесночный хлеб и несет все это на стол. Мне нравится наша уютная квартирка, но сейчас я смотрю на нее глазами Тиффани. Над ней не потрудился модный нью-йоркский дизайнер интерьеров - в отличие от дома, где живет Тиффани. Не стоят дорогие стеклянные безделушки на столах, не висят написанные маслом картины на стенах. Посуда у нас не сервизом, а вся разная - мама считает, что так веселее. Мне тоже так нравится больше, но Тиффани наверняка решит, что на нормальный сервиз у нас нет денег.
Я жую чесночный хлеб, но сегодня он не такой вкусный, как обычно.
- А обязательно, чтобы она приезжала? - спрашиваю наконец я.
Мама смотрит сочувственно.
- Послушай, я знаю, что у вас с Тиффани мало общего. Мы с ее мамой тоже очень разные люди. Но если вы чаще станете бывать вместе, то, возможно, станете относиться друг к другу получше.
Лично я в этом сильно сомневаюсь.
Глава 2
- Может, все еще будет не так страшно, - говорит Джессика.
Мы поднимаемся по ступеням в школу балета "Щелкунчик". Сегодня первое занятие в осеннем семестре. Джоанна и Джерзи Мэй - сестры Джессики - идут впереди. Я не тороплюсь за ними и иду с Джессикой - она ходит чуть медленнее, потому что одна нога у нее немного короче другой. Как-то раз я рассказала ей, что одинаковых частей тела вообще ни у кого не бывает - у всех у нас одна ступня чуть-чуть больше, а одна рука чуть-чуть длиннее другой. Джессику это приободрило. И хорошо, потому что разговоры с ней всегда помогают приободриться и мне. Я могу рассказать ей, что терпеть не могу Тиффани, но Джессика ни за что не станет обзывать меня бессердечной эгоисткой, раз я мечтаю, чтобы мою сестру похитили инопланетяне.
- Дрожите? - спрашивает запыхавшаяся от быстрого подъема Эпата. Мы входим в двери и направляемся к раздевалке, где ждем начала занятий, и Эпата на ходу сворачивает в пучок свои длинные волнистые волосы.
- К Бренде приезжает пожить двоюродная сестра Тиффани, - говорит Джессика.
- Та самая двоюродная? - Эпата смотрит на меня с ужасом в глазах. - Та самая задавака, которой вечно все не так?
Когда Тиффани гостила у нас в прошлом году, мы отправились в "Белла Италия" - ресторан, который принадлежит семье Эпаты. Тиффани с ходу заявила, что ресторан без скатертей на столах - это "жуткий примитив", а потом стала разглагольствовать о фешенебельных ресторанах, в которых успела побывать, сморщила нос при виде замечательных тортеллини, которые подают в "Белла Италия", и презрительно ткнула пальцем в крошечную щербинку на дне тарелки. (Ну кому, скажите на милость, придет в голову разглядывать дно тарелки с обратной стороны?) Эпата чуть было не вылила Тиффани на спину кувшин оранжевой газировки, но Эпатина мама в последний момент успела оттащить дочь.
Джессика многозначительно смотрит на Эпату.
- Я говорю Бренде, что, может быть, все не так уж плохо.
- Ты совсем лока, чокнутая? - говорит Эпата. (Ее мама пуэрториканка, а папа - итальянец, поэтому Эпата говорит по-испански, по-итальянски и по-английски, причем иногда - одновременно.) - Плохо, да еще как! - Она обнимает меня за плечи.
- Придумай для нее что-нибудь жуткое. Приведи к нам в ресторан - я попрошу Фабио облить все ее выпендрежные шмотки красным соусом. Перепрограммируй ее айпод - пусть играет только ту музыку, которую крутят в магазинах. Одолжи у Джессики игуану и сунь ее этой задаваке в постель!
Теперь уже Джессика смотрит на нас с ужасом. Она любит своих зверей почти так же, как своих подруг. Но попытаться все равно стоит.
Я улыбаюсь Джессике, пытаясь без слов дать понять, что я человек ответственный, которому не страшно одолжить ящерицу на денек-другой.
- Пожалуйста, дай мне Германа всего на…
- Ни за что! - отвечает она. Кажется, ее уязвила даже сама просьба. Мне становится не по себе.
- Извини. Я просто не хочу, чтобы Тиффани у нас жила, - вздыхаю я.
Мы садимся на скамейку и надеваем балетные туфли.
- Ладно, - говорю я, - подойдем к вопросу с позиции логики. Тиффани наверняка тоже не хочется жить со мной в одном доме. Ну и чего я тогда должна злиться?
И все-таки я плюхаюсь на скамейку так, словно у меня вдруг исчез позвоночник.
- Вот и правильно, - успокаивает меня Джессика. - И Леонардо да Винчи тоже наверняка умел уживаться с неприятными людьми.
Все-таки Джессика - умница, что упомянула Леонардо. От одного его имени я немного успокаиваюсь и уже могу вести себя как разумный человек.
- Привет!
Входит Алекс и садится прямо на пол возле нашей скамейки.
- А где твоя пачка? - спрашивает Эпата. Алекс бросает в нее балетной туфлей и улыбается. Алекс с мамой приехали в Нью-Йорк из Джорджии всего пару месяцев назад. Ее мама придумывает всякую необычную одежду и заставила Алекс надеть на первое занятие огромную пачку в блестках и колготки с розовыми молниями на заду. Меня при этом не было, но историю слышала множество раз. Правда, потом мама все-таки одумалась, и теперь Алекс ходит в обычной форме. Сегодня на ней коричневое трико и коричневые же колготки. Печатая шаг, входит Террела.
- Привет! - говорит она, садится на скамейку и снимает уличную обувь. Движения у нее плавные и точные. Ничего лишнего. Леонардо такая правильность понравилась бы.
- Наконец-то Орден Феи Драже снова в сборе, - говорит Эпата, улыбаясь нам всем. Наш Орден возник этим летом, когда мы с Эпатой, Террелой, Джерзи, Джоанной и Джессикой помогали Алекс выучить танец к концерту.
- Тоже мне "наконец-то", - говорит Террела. - С летнего семестра всего-то две недели прошло.
Эпата бросается к ней с объятиями - больше чтобы подразнить, потому что Террела не из тех, кто любит всякие сюси-пуси.
- Но я так по тебе соскучилась, мия кара! - И она делает вид, будто покрывает поцелуями голову Террелы. Та вырывается на свободу.