Все трое тяжело дышали.
- Ну как? - спросила Вишенка.
- Он болен, - ответила Уля. - Очень болен.
Ребята остолбенели. Глаза Юлека еще горели воинственным задором, взгляд Мариана выражал спокойную решимость. Они бежали сюда, чтоб разделаться с наглым пришельцем, а он, оказывается, болен!
- Откуда ты знаешь? - требовательно спросила Вишенка, еще не веря.
- Посмотри на него.
- Он спит?
- Спит.
- Чего же он сюда пришел, больной? Сидел бы дома. Мальчики осторожно двинулись к "палатке". Юлек на коленках неслышно пролез внутрь, Мариан остановился у входа.
- Как его зовут? - шепотом спросил Юлек.
Мариан внимательно смотрел на спящего. Потом сказал:
- Я его не знаю. Он не из Ольшин.
- Не из Ольшин? - удивился Юлек.
- Нет.
Они вернулись к девочкам и сообщили им эту поразительную новость. Впрочем, Уля не удивилась, она с самого начала решила, что парень пришел издалека. Но Вишенка и Мариан растерялись, а особенно заволновался Юлек: появление таинственного незнакомца на острове обещало массу интересного.
- Он все время спал? - обратилась к Уле Вишенка. - Ни разу не просыпался?
- Да нет… просыпался… Мы с ним немножко поговорили.
- Так что же ты молчишь! - возмутился Юлек. А Мариан и Вишенка удивленно переглянулись.
- Он сказал мне, что порезал ногу… - застенчиво сказала Уля.
- И все? - выкрикнул Юлек. - И ты не спросила его, откуда он пришел? И как попал сюда?
- Нет… - Лишь теперь Уле пришло в голову, что ее разговор с незнакомым парнем действительно был какой-то странный. Но рассказывать ребятам все как было ей не хотелось, она только прибавила, словно оправдываясь: - У него жар.
Перебивая друг друга, ребята принялись обсуждать происшествие. Одна Уля не поднимала глаз от листка, который она мяла в руках.
- Ты что, костер разводила? - спросила Вишенка.
- Да. Его знобило, и я дала ему горячей воды с мятой. У меня больше ничего не было..
- Молодец! - одобрительно сказал Мариан, посмотрев, как установлены кирпичи.
Юлек немедленно почувствовал зависть. Надо же, именно эта нескладеха Уля спасла таинственного пришельца, да еще так ловко все сумела сделать!
- Вот черт! - выругался он сквозь зубы. - Сначала уроки, а потом бабка велела творог нести на другой конец села. И как раз сегодня!
- Ты говоришь, он не из Ольшин. Тогда откуда же? - спросила Вишенка.
Мариан полагал, что из Каменки или из Лентова. Шел к знакомым или родственникам в Ольшины и по дороге заболел.
- Каменка - это такой городок тут неподалеку, около Варшавского шоссе, - объяснил он Вишенке и Уле, которые не знали здешних мест.
Юлеку предположение Мариана не понравилось - слишком уж просто.
- А может, он из Варшавы? - с надеждой спросил он.
Раз в жизни Юлек ездил в Варшаву. С тех пор этот город был для него олицетворением всяческих чудес. А парень, который пришел на остров один-одинешенек, неизвестно откуда и неизвестно зачем, конечно, не мог быть обыкновенным мальчишкой.
- Он не из Варшавы, а из Нью-Йорка, идет пешком в Гонолулу, - флегматично ответил Мариан. - У него же нет никаких вещей, даже шапки, а от нас до Варшавы полтораста километров.
Юлек замолчал. Довод был убедительный.
- Что будем делать? - Вишенка любила не рассуждать, а действовать. - Делать-то что-то надо?
Мариан сказал, что все очень просто: надо его проводить домой, вот и все. Уля сказала, что не так это просто - у парня болит нога.
Вишенка, как всегда, стремилась руководить событиями:
- Если он не может ходить, я попрошу маму, и она возьмет извозчика.
- Тут нет извозчиков, - быстро возразил Юлек. - Отведем его к нашим дедушке с бабушкой, и дедушка наймет подводу. Но сначала… - Юлек снова загорелся, - сначала дедушка его пригласит, чтобы он у нас немножко пожил. Правда, Мариан?
- А зачем?
- Затем… - начал Юлек и осекся. "Ну конечно, у Мариана поддержки не найти!" - обиженно подумал он. Ему так хотелось, чтобы приключение развернулось как следует, а Мариану это совсем не нужно!
- Мы тут болтаем, ломаем голову, а давайте-ка сначала разбудим его, - распорядилась Вишенка. - Так или иначе, а на земле ему лежать вредно.
Она была права.
Ребята повернулись к шалашу - и замерли. Неизвестный, держась за гибкие ветки, сидел под орешником. Блестящие от жара глаза смотрели на членов команды пристально и настороженно.
Отвергнутая помощь
С минуту все растерянно молчали. Парень переводил взгляд с Мариана на Вишенку, с Вишенки на Юлека, как бы прикидывая, чего от них ждать. На Улю он не смотрел.
Первым пришел в себя Юлек.
- Ты откуда? - спросил он, усевшись на корточки и жадно глядя на незнакомца. - Как ты попал на наш остров?
- Так это ваш остров? - усмехнулся парень.
- Ясное дело, наш! Мы его открыли и всегда сюда ходим.
- Не бойтесь, сейчас уйду.
- А мы вовсе не боимся, даже и не думаем! - живо возразила Вишенка. Предположение, что она может чего-то бояться, казалось ей смешным. - Чего нам бояться?
- Откуда ты? - повторил Мариан вопрос брата.
- Издалека. Отсюда не видно.
Мариан поднял брови. Неизвестный вел себя нелепо.
- Ты, наверно, из Лентова?
- Не знаю я никакого Лентова. Никогда о нем не слыхал.
- Что это ты такой загадочный? - засмеялась Вишенка. - Не можешь просто сказать, где живешь?
- Я же сказал - далеко.
- Уля сказала, что ты напоролся на стекло, - спокойно возразил Мариан. - А с больной ногой ты не мог сюда прийти издалека.
- Я пешком шел только по шоссе. А до этого ехал автостопом, - небрежно объяснил парень.
У Юлека прямо дух перехватило.
- Автостопом? - переспросил он, не смея поверить в чудо. - Честное слово?
- Да ведь так удобнее всего.
- Ты слышишь, Мариан? Слышишь? - завопил Юлек, боясь, что брат не оценит должным образом это сенсационное сообщение. - Он ездит автостопом!
Мариан не ответил. На него это тоже произвело впечатление. Вишенка смотрела на парня блестящими от любопытства и возбуждения глазами. Впрочем, она тут же постаралась скрыть свое восхищение и деловито спросила:
- Один ездишь?
- Ясно, один.
Им это вовсе не было так "ясно", для них это было удивительно, просто невероятно.
- А как ты попал на остров? - допытывался Юлек. - До сих пор никто его не мог найти.
- Очень просто, - пожал плечами парень. - Шел по берегу, увидел поваленное дерево, залез на него, ну, и увидел мостик.
- Это мы его сделали! Мы притащили жерди из Ольшин!
- Из Ольшин? - заинтересовался вдруг парень. - Из деревни Ольшины?
- Ты идешь в Ольшины? - обрадовался Юлек. - Так мы тебя проводим! Мы там живем, приехали на каникулы.
- Я иду не в Ольшины.
- Не в Ольшины? - Юлек был разочарован. - А куда?
Парень молчал. Лицо его выражало упрямство и ожесточение.
- Сплошные тайны! - рассмеялась Вишенка, начинавшая злиться. - Не хочешь - можешь не говорить.
- Вот именно, - сердито отрезал парень. - И вообще хватит болтать. Сейчас уйду.
Ребята замолчали. Неудовлетворенное любопытство не давало им покоя, и вместе с тем они были удивлены и обижены.
Уля, та просто не знала, что думать. Парня словно подменили. Совсем недавно, когда они были одни на острове, он не спускал с нее глаз, внимательно прислушивался к каждому ее слову. Правда, он подсмеивался над ней, но дружески, она это чувствовала. Теперь же он держался равнодушно, насмешливо, порой даже враждебно, а ее, Улю, вообще не замечал, как будто она была пустое место.
Как же это понять? Разве могут в одном человеке уживаться два разных, не похожих друг на друга существа? Она считала, что нет. Значит. Значит, он притворялся. Вопрос в том, когда именно он притворялся: перед ней или теперь, перед ребятами? "Перед ребятами! - поспешно решила Уля. - Со мной он говорил искренне". Она посмотрела на стоящих в замешательстве Вишенку, Мариана и Юлека. "Вы не знаете, - хотелось ей крикнуть, - он не такой, он совсем не такой! Я лучше знаю!" И тут же засомневалась. А может, он притворялся именно с ней?
Первым высказал общее желание Юлек.
- Зачем тебе сразу уходить? - спросил он, придвигаясь поближе к чужому парню. - Это глупо! Ты же можешь немного тут побыть. И нога у тебя болит, и вообще. Знаешь, как тут здорово! Почему тебе не остаться?
Будь это один из юных обитателей Ольшин, Юлек гнал бы его с острова как непрошеного гостя, как нахального захватчика.
Но это был пришелец из дальних стран, и его надо было спасать. Да, его надо спасать, как спасают в бурю потерпевшего кораблекрушение…
Помочь такому человеку любыми средствами не только обязанность, но и большая честь!
- Останься! - горячо уговаривал Юлек. - Послушай меня, останься!
Парень не отвечал. Уля с беспокойством присмотрелась к нему - его, кажется, опять знобило. Мариан и Вишенка тоже не сводили с него глаз. Он заметил это и криво усмехнулся.
- Надо идти, - буркнул он, стал на колени и, ухватившись за ветку потолще, попытался подняться. Когда это ему наконец удалось, лицо его посерело и на лбу выступил пот.
- Больно? - испуганно спросил Юлек. - Наверно, ужасно больно!
- Вот дьявол! - шепотом выругался парень. - Видно, нарывает.
- Хочешь, я посмотрю тебе ногу, - мужественно предложил Мариан, хотя и очень боялся смотреть на нарывы.
- А зачем? Все равно не поможешь. Надо идти, нечего тянуть. Вот только палку себе срежу.
Юлек немедленно предложил свои услуги: он в этом разбирался и обещал найти лучшую на свете палку. Тем временем Вишенка мигнула Уле и Мариану. Когда они отошли за ближние кусты, Вишенка сказала тихо, но решительно:
- Слушайте, это глупо, он же не может идти. С ногой у него что-то серьезное.
- А что мы можем сделать? - спросил Мариан.
- Очень просто: отведем его к отцу Ули.
Мариан сказал, что план превосходный, но вряд ли его удастся осуществить: идти к доктору парень наверняка не захочет.
- Должен пойти! - уверенно заявила Вишенка. - Уля, в котором часу твой отец начинает принимать больных?.. Уля! А, Уля? - окликнула она подругу, потому что у Ули было такое лицо, как будто она ее не слышала.
На самом деле Уля все отлично слышала - и боролась с собой. Дело в том, что она уже давно решила никогда и ни о чем не просить своего отца. К ней относятся как к чужой - ну, так она и будет чужой. Решение это укреплялось в ней с каждым днем и доставляло особую, горькую радость. А теперь придется от него отступить… Просить - это значит унижаться, это значит дать тому, кого просишь, какое-то преимущество перед собой. Да, но если это нужно, чтобы помочь больному… вправе ли она колебаться?
- Уля, - удивленно повторила Вишенка, - ты что так задумалась?
- Отец начинает прием в пять, - ответила Уля.
Теперь он стоял, опираясь спиной о ствол орешника, и смотрел, как Юлек очищал ореховую палку от сучков и веток.
- Слушай, - начала Вишенка авторитетным тоном. Парень поднял голову и сердито сжал челюсти.
- Да ты не злись, - заторопилась Вишенка, не давая ему заговорить. - Мы не собираемся вмешиваться в твои дела, делай что хочешь, иди куда хочешь, но сначала ты должен пойти с нами к врачу.
Он посмотрел на них с таким изумлением, словно с ним заговорили на иностранном языке.
- Да, - поддержал Вишенку Мариан. - Обязан.
- Вы что, взбесились? - крикнул парень. Но Вишенку нельзя было смутить криком.
- Ничего не взбесились, просто считаем, что с такой ногой расхаживать нельзя.
- Вот еще! Некогда мне таскаться по врачам! Я не на прогулке, - раздраженно говорил парень. - У меня дело есть.
- А если будет заражение крови?
- Почему это должно быть заражение?
- Потому что ты, наверно, загрязнил рану.
Возможность заражений испугала всех. Уля побледнела.
Юлек перестал стругать палку и взволнованно спросил: - А это опасно?
- Конечно, - ответил Мариан.
- Откуда ты знаешь?
- Это все знают. И потом, у моей мамы было заражение крови. Ей делали уколы.
- Если будет заражение, - настойчиво объяснила Вишенка, - нога у тебя распухнет, как бревно, и ты вообще никакого дела не сделаешь.
Незнакомец глядел то на Вишенку, то на Мариана, то снова на Вишенку, как бы соображая, правду ли они говорят. Уля поняла, что он тоже испугался, и ее опять охватило чувство непонятной жалости, как в те минуты, когда его бил озноб и она поила его горячей водой.
- Не будь дураком! - просительно сказал Юлек. - Соглашайся!
- Соглашайся, - тихо повторила Уля. Он хмуро молчал. Потом буркнул:
- И вообще, врач меня не примет… надо, наверно, какую-нибудь бумажку.
- Я попрошу отца, - быстро проговорила Уля. Он посмотрел на нее с удивлением:
- Так этот врач - твой отец?
- Да. Он живет в Ольшинах.
- Мы тебя отведем! - крикнул Юлек, чувствуя, что незнакомец сдается, и радуясь, что можно что-то для него сделать. Тут же он объяснил, что до Ольшин, всего полтора километра и доктор живет на ближнем конце села.
- Который час? - спросил Мариан у Вишенки. Из всей четверки у нее одной были часы, которыми она очень гордилась.
- Четверть пятого, - ответила она. - Надо идти.
- Ну, так идите, - сказал парень. - Я сейчас тоже приду.
- Зачем? - запротестовал Юлек. - Вместе ведь лучше!
- И так дойду. Не люблю таскаться с целой оравой.
Это прозвучало не слишком приятно, однако ребята и не подумали обидеться. Их заботило другое: а не собирается ли он попросту сбежать? Парень это, видно, почувствовал и пробурчал:
- Говорю, приду - значит, приду.
- Пойдем, - шепнула Уля Вишенке, - оставим его с мальчишками. - И в ответ на удивленный взгляд Вишенки прибавила: - Потом объясню.
- Ну, мы с Улей пошли, - громко сказала Вишенка. Парень не ответил, но Уля видела, что он рад их уходу.
Идя к тропинке, девочки слышали, как он толковал мальчишкам, что придется разрезать ботинок, иначе не налезет, на что Юлек завопил: "С ума сошел, такие замечательные кеды!" - и объявил, что мигом слетает домой и притащит какие-нибудь старые дедушкины тапки. Девочки еще не успели дойти до берега, как Юлек обогнал их, крикнул: "Сейчас вернусь!" - в три прыжка пронесся по мостику и скрылся в тополиной кроне.
- Что ты хотела мне сказать? - спросила Вишенка.
- Он стеснялся с нами идти, понимаешь? Тряпка у него грязная, и потом, он, наверно, хромает. Перед ребятами ему не так стыдно.
* * *
В приемной уже было несколько пациентов, но доктор еще не пришел. Уля, волнуясь, бегала то в кабинет отца, откуда можно было посмотреть на дорогу, то на кухню, к пани Цыдзик, которая своим спокойствием умеряла нетерпение девочки. Пани Цыдзик то и дело заходила в приемную, рассаживала больных, успокаивала, говоря, что доктор скоро будет, и, указывая входящим на соломенный коврик, мягко, но настойчиво призывала к соблюдению гигиены. Вернувшись на кухню, она присаживалась на табурет, раскидывала вокруг себя широкую юбку с множеством складок и принималась рассказывать Уле, откуда какой больной явился, попутно излагая свои взгляды на каждую болезнь и способы ее лечения. Уля пропускала эти рассуждения мимо ушей - не ради них она бегала на кухню. Ей приятно было само присутствие пани Цыдзик и ее ласково-заботливое отношение к людям.
- Что это ты, Улька, крутишься, как веретено? - спросила пани Цыдзик, заметив возбуждение девочки. - В чем дело?
- Отец что-то запаздывает…
- Не так-то легко ему из больницы вырваться. Держат его там, не пускают.
Через минуту Уля была в кабинете. Проселочная дорога по-прежнему была пуста, лишь обочиной маленькая девчонка гнала корову. В подсыхающих лужах отражалось розовое вечернее небо. На верхушке придорожной сосны уселась желтая коноплянка и робко затянула свою однообразную песенку. Потом вспорхнула и улетела: она первая заметила из-за поворота старый драндулет доктора.
Когда Уля снова вошла в кабинет, отец уже надел белый халат и мыл руки под спрятанным за ширмой рукомойником.
- Отец, я хотела… - проговорила Уля и остановилась, чтобы набрать воздуху.
Отец вышел из-за ширмы и внимательно смотрел на нее.
- У меня есть просьба.
- В самом деле? А что?
Уле показалось, что он обрадовался. Но она вовсе не хотела доставить ему удовольствие. И тут ей пришла в голову удачная мысль:
- То есть это даже не моя просьба, а Мариана и Юлека.
- Ах, вот как… - проговорил он медленно, как бы с разочарованием. И тут же насмешливо улыбнулся: - Ну, так что же?
- Тут один парень. Он порезал ногу. Нельзя ли. - Она не хотела говорить отцу "ты".
- Чтобы я его принял? - сухо закончил он.
- Да.
- Хорошо. Завтра. - Голос отца звучал теперь деловито и официально. - Сегодня у меня много пациентов.
- По-моему, у него жар, - с трудом проговорила Уля. - И нога загноилась.
- Ну хорошо, пусть будет сегодня. Когда он придет, постучи ко мне. - И, усевшись за стол, доктор начал раскладывать по местам очки, врачебные записи и инструменты.
Уля не уходила.
- Ну, что еще? - спросил он, не отрываясь от дела. - …Боюсь, что у него нет денег…
Рука, державшая стетоскоп, замерла. Доктор пристально посмотрел на дочь:
- Не бойся, я не потребую с него денег.
Уля чувствовала, что ее замечание задело отца, но извиняться не собиралась. Он сразу это понял:
- Ну, иди, дорогая, мне некогда.
Уля вышла на веранду. У калитки стояли Мариан, Юлек и тот, чужой парень. Опираясь о плетень, он с беспокойством смотрел на окна домика, то и дело оглядываясь на дорогу, как бы желая удостовериться, что пути к бегству открыты. Он был похож на собаку, которая боится, что ее ударят, но не убегает, потому что голодна.
- Ну как? - быстро спросил Юлек. - Договорилась?
- Конечно, - ответила она спокойно, как будто это было для нее привычным делом.
- Куда идти? - хмуро спросил парень. - Не торчать же здесь, у забора!
Уля провела его по тропинке к входной двери. Он шел за ней неровной, спотыкающейся походкой. У входа она остановилась и торопливо прошептала:
- Я буду рядом, на террасе. Позови меня, когда выйдешь. Может, тебе что-нибудь понадобится в дорогу.
- Ладно. Но мне ничего не нужно.
Они вошли в приемную. Парень сел радом с другими больными, а Уля постучала в дверь кабинета. Вскоре дверь открылась, и доктор быстро оглядел присутствующих.
- Вот он, - шепнула Уля.
- Хорошо.
Дверь снова захлопнулась. Парень сидел, уставившись в пол, чтобы не встречаться с любопытными взглядами соседей.
Зная, что мальчики будут ее ждать, Уля вернулась к калитке.
- Он нам сказал, как его зовут, - Зенек, Зенон Вуйчик! - немедленно сообщил ей Юлек. Глаза у него горели, новость казалась ему чрезвычайно важной.