- Антон Яница… - Но тут он не выдержал и быстро спрашивает: - Вы что, правда собираетесь ехать?
- Ага. Скажем твоему дяде, чтоб он за тобой приехал. Ладно?
- Только бы вы его нашли… Спрашивайте, где тут строители, которые мост строят!
- Понятно, не беспокойся.
- Ну, пошли! - срывается с места Юлек.
- Погоди, - озабоченно останавливает его Мариан. - А где Зенек будет все это время? Нельзя же здесь, мы ведь не так скоро вернемся.
Однако Зенек заявил, что это ничего, он потерпит. Полежит немного, а потом вернется к пруду, там под грушей густой кустарник, в нем отлично можно спрятаться. А спрятаться нужно, потому что, если его увидят с больной ногой, непременно сбежится вся деревня. Мариан подумал, что куда разумнее было бы пойти к ним домой, бабушка, конечно, не отказала бы путнику в гостеприимстве, но он уже знал, что предлагать это Зенеку бесполезно.
- Ну ладно, - сказал он, подумав. - Мы скажем Вишенке и Уле, они принесут тебе поесть.
- Не надо. Я не хочу. - Почему?
- Трепаться будут.
- Не бойся, - уверил его Юлек с жаром. - Вишенка все равно что парень, никому даже не заикнется. Могила.
- А Уля… Этот доктор ведь ее отец.
- А Уля во всем слушается Вишенку, - все так же убежденно доказывал Юлек, горевший желанием, чтобы у Зенека было все необходимое. - Если Вишенка ей не велит, она тоже никому не скажет.
- Точно, - подтвердил Мариан.
Но Зенек их не слушал и напряженно смотрел на дорогу. Мариан быстро обернулся и увидел Вишенку и Улю.
Девочки стояли на дороге и с удивлением смотрели на них. Окровавленную повязку Зенека они не заметили, потому что он мгновенно опустил ноги и сунул их в сено.
- Что ты здесь делаешь? - спросила Вишенка. - Мы думали, ты уже далеко!
Юлек вскочил и, подбежав к девочкам, торопливо рассказал им, что из ноги пошла кровь (тут Уля слегка побледнела, а Зенек глубже запрятал ногу), что у Зенека в Стрыкове дядя и они с Марианом собираются туда на велосипедах.
- А Зенек нас тут подождет, - заключил он. - Только он просит, чтобы о нем не болтать… Никому-никому, ясно?
- Юлек и Мариан говорили, что вы не разболтаете, - буркнул Зенек. - Только что-то не верится.
- Уж я-то, во всяком случае, не разболтаю, - сказала Вишенка. - Зачем? Это никого не касается.
Теперь мальчики посмотрели на Улю.
- А ты?
- Не скажу, - тихо ответила она, не дожидаясь подсказки подруги.
- И отцу не скажешь? Это спросил Зенек.
- И отцу.
Уля увидела отца только спустя два часа. После вчерашнего разговора они так и не виделись. Накануне вечером он вернулся поздно, а утром уехал, когда она еще спала. И вот теперь, проезжая мимо дома, он, как обычно, забежал на минутку и, увидев дочь, попросил ее зайти к нему.
Уля стояла перед ним с замкнутым, упрямым лицом, заранее решившись ничего не говорить.
- Где этот мальчик?
Она не ответила.
- Не знаешь?
- Нет.
- Уля! - резко сказал отец, чувствуя, что она солгала.
- Что? - бросила Уля с вызовом. Ни с кем и никогда она таким тоном не говорила, только с отцом.
- Уля… - повторил он беспомощно, даже с каким-то отчаянием. Однако быстро взял себя в руки и решительно сказал: - Дело, моя дорогая, не только в его больной ноге. Я чувствую, что там что-то очень серьезное. Это может плохо кончиться. Я мог бы ему помочь, если бы мне оказали доверие.
Он смотрел на Улю, ожидая ответа. Но она немного постояла, уставившись в пол, а потом молча вышла из комнаты.
Радости и огорчения
Увы, с велосипедами получилось совсем не так, как задумали ребята. Антек Маевский, с которым Мариан познакомился прошлым летом, согласился одолжить свой велосипед, но не сейчас. "Я смогу тебе его дать только послезавтра. Сегодня мне надо съездить в Лентов к сапожнику за ботинками, а завтра мы поедем с приятелями кататься", - сказал он и никак не хотел изменить свои планы, а вдобавок потребовал десять злотых за прокат. Маленький Эдек Гжесик, на которого рассчитывал Юлек, был более бескорыстен и попросил за услугу только две китайские марки и одну израильскую, но и его велосипедом пользоваться сейчас нельзя было, потому что он потерял какой-то клапан, который отец привезет только завтра утром. Одолжить велосипеды у кого-нибудь другого не удалось.
- Ну, и что теперь будет? - в отчаянии спрашивал Юлек, когда через некоторое время они встретились с девочками. - Что делать?
Мариан озабоченно хмурился и молчал, но и его разбирала досада. Уля смотрела на них беспомощно. Зато Вишенка, как всегда энергичная и изобретательная, недолго думая заявила, что, конечно, это нахальство со стороны Антека требовать денег, но, в конце концов, можно сложиться и дать ему эти десять злотых; что касается марок, то у нее их нет, но, если у Юлека есть и он согласен их отдать…
- Китайские - согласен, - прервал ее Юлек, - но израильскую? Дураков нет! Специально выменял…
- Так или иначе, вы поедете только послезавтра, - сказала Вишенка. - Ничего не попишешь.
- А как же Зенек? - спросил Мариан. - Не может же он просидеть двое суток в кустах под грушей.
- А что, если привести его к нам? - предложил Юлек. - Я могу спать на полу. Или сдвинем вместе твою и мою кровати и будем спать втроем. Или на чердаке.
- Кончай болтать! - осадил его Мариан (он частенько поступал так с младшим братом). - Зенек не согласится.
Юлек вздохнул. К сожалению, Мариан был прав.
- Я считаю, что он должен вернуться на остров, - объявила Вишенка.
- Да ведь он не может ходить, - забеспокоилась Уля. - Как он пойдет, если кровь хлещет?
- Мариан, - сказала Вишенка, - а ты не можешь отвезти его на велосипеде? На полчаса-то Аптек даст!
- Посадить его на раму и ехать с ним я не смогу, он слишком большой, - прикинул Мариан. - Но мы с Юлеком можем поддерживать велосипед с двух сторон. Только придется провезти его задами, через деревню он не захочет.
- Провезем! - снова оживился Юлек. - И знаете что? Построим на острове шалаш. Нельзя же, чтобы Зенек опять спал под кустом. И сделаем ему постель из веток, как у охотников. И вообще…
- А что, можно построить, - охотно согласилась Вишенка. - Пошли, скажем Зенеку.
Они быстро двинулись в путь, радуясь, что нашли хороший выход из трудного положения, и по дороге обсуждали, что еще нужно будет устроить на острове. С каждым шагом появлялись всё новые проекты, и они до того увлеклись, что, когда оказались под грушей, Юлек объявил Зенеку о неудаче с велосипедами так радостно, как будто это была отличная новость.
- Подожди, я ничего не понимаю, - встревожился Зенек. - Так вы что, не поедете?
- Конечно, поедем! Послезавтра утром. А пока перевезем тебя на остров. - Юлек объяснил, каким образом они это сделают. - И устроим тебя на острове замечательно, вот увидишь!
- Но я спешу!
- Ну и что? - удивилась Вишенка. - Подумаешь - полтора дня, велика важность!
- Для кого как, - сердито буркнул Зенек.
И снова ребята почувствовали, что он чего-то недоговаривает.
- Так как же? - спросил Мариан, помолчав. - Если брать велосипед, то прямо сейчас, потом Антек не даст. Поедешь на остров или нет?
- А что мне остается? Поеду.
Это было сказано не очень любезно, однако ребята вздохнули с облегчением: положение прояснилось. Мариан пошел за велосипедом, девочки вернулись домой. С Зенеком остался Юлек. Он присел на корточки и, глядя на путешественника преданными, озабоченными глазами, раздумывал, чем бы его порадовать.
- Купи мне хлеба, - сказал вдруг Зенек.
- Зачем? Мы из дому принесем!
- Я говорю, купи! - резко повторил парень. Юлек взял деньги и побежал.
Вернувшись с хлебом, он снова уселся под грушей и проникновенно заговорил:
- Послушай, на острове тебе будет знаешь как здорово! Мы построим шалаш. Настоящий, из веток, понимаешь? И полевую кухню. Надо только притащить еще два кирпича. Картошку будем печь, бабка нам всегда дает сколько захотим, представляешь? Мариан присмотрел на чердаке старый котелок. А то наберем консервных банок, в них тоже можно варить, верно? Спать тоже будет хорошо. Одно одеяло уже есть - это мое одеяло, бабка положила мне его на сенник под простыню, а зачем оно мне? Я его и отнес на остров.
И второе достанем, я из-под Мариана вытащу. Будешь спать, как бог. И чай будем кипятить, верно?
Зенек слушал не слишком внимательно и ни на одно из восклицаний Юлека не ответил, но, когда парнишка замолк, он положил ему руку на плечо.
Так они и сидели, пока не пришел Мариан. Зенек был погружен в свои мысли, а Юлек оцепенел, боясь шелохнуться, как будто на плече его лежала не мальчишечья рука, а диковинная бабочка, готовая вспорхнуть и улететь.
* * *
Когда Вишенка и Уля пришли на остров, все трое мальчишек были уже на полянке. Зенек сидел, привалившись спиной к сосне, на больную ногу поверх повязки была надета старая дедушкина домашняя туфля. Лицо его казалось более спокойным, видимо, он примирился с необходимостью прервать путешествие, да и нога меньше болела. Мальчики ломали ветки, а Зенек, хотя и повторял время от времени, что все это совершенно не нужно, взялся обтесывать колышки для шалаша.
Делал он это, как заметила Вишенка, быстро и аккуратно. Когда же началось строительство, оказалось, что он один из всей компании знает, как оплетать колья лыком и как укладывать ветки на скатах шалаша, чтобы дождь стекал с них, словно с соломенной крыши, не просачиваясь внутрь. Все это вызвало у Юлека новый прилив благоговения перед гостем. Мариан и Вишенка, занятые работой, тоже все чаще с любопытством поглядывали на его ловкие пальцы.
Уля не принимала участия в строительстве шалаша. Она шарила по всему острову в поисках хвороста и на поляну выходила лишь изредка, чтобы сложить свою добычу.
С того момента, когда Уля привела Зенека к двери приемной и сказала ему: "Я буду на террасе, приходи, может, что-нибудь понадобится", она ни разу не заговорила с гостем.
Ей просто трудно было это сделать. Ну как обратиться к человеку, который сначала разговаривал с тобой, как с другом, хоть и видел тебя впервые, а потом намертво об этом забыл? Уля была убеждена, что он забыл. Вероятно, все дело в том, что тогда у него был жар. С тех пор он посмотрел на нее один-единственный раз - когда спрашивал, не выдаст ли она его отцу. А до и после этого - ни разу, Уле даже казалось, что он намеренно обходит ее взглядом.
Поэтому она предпочитала держаться подальше, чтобы не мучиться от невыносимого смущения.
Впрочем, сегодня она вообще недолго могла оставаться на острове: пани Цыдзик уехала к зубному врачу, и Уля должна была вместо нее дежурить в приемной.
Перед уходом она отозвала Вишенку в сторону.
- Слушай… - нерешительно сказала она. - Я думаю, ему надо бы сменить повязку, верно?
- Конечно, хорошо бы, - сказала Вишенка, досадуя, что не сообразила первая. - Но ведь для этого нужны марля и бинт.
- Я принесла, - прошептала Уля, открывая сумочку, которую всегда носила с собой. - Марлю, бинт и немного мази… Отдай ему.
- Почему это я? - удивилась Вишенка. - Сама не можешь?
- Ну пожалуйста!..
- Эх ты, Уля! - снисходительно засмеялась Вишенка. Впрочем, ей и раньше частенько приходилось выручать свою застенчивую подругу.
Она вернулась на поляну и положила пакетик Зенеку на колени:
- На, это тебе Уля принесла. Смени повязку.
- Где она? - оглянулся парень.
- Ее нет, ушла домой, - засмеялась Вишенка.
Когда шалаш был почти готов, ушла домой и она. Дольше всех оставались Юлек с Марианом. Они складывали очаг, потом пекли картошку, принесенную Юлеком, кипятили воду для чая. Заварку раздобыла Вишенка.
Домой мальчики возвращались уже в сумерках, оба измученные и все-таки довольные. Юлек с ног до головы был покрыт царапинами, пальцы слипались от смолы, но это его ничуть не огорчало.
- Повезло этому Зенеку, верно? - заговорил он, когда мальчики вышли из зарослей на паровое поле.
Мариан удивился:
- Чего это ему так повезло?
- Спит в шалаше!.. Хотел бы я поспать в шалаше! А ты?
- И я, - подумав, согласился Мариан.
- И вообще! - от всей души вздохнул Юлек. - Ездит куда хочет, и родители ему разрешают!
- Откуда ты знаешь, что разрешают?
- Я его спрашивал, ты как раз отходил за кольями… Этот дядя уже давно им не пишет, вот Зенек и сказал дома, что поедет к нему и узнает, что и как. Он решил, что разыщет его, представляешь? Он решил! - многозначительно повторил мальчик. - Тогда отец дал ему денег, и Зенек поехал.
- Дал ему денег? - удивился Мариан. Сам не зная почему, он представлял себе все это как-то иначе.
- Дал! - Юлек выговорил это слово с обидой: самому ему стоило огромных усилий выпросить у родителей хоть несколько злотых. - А тебя родители отпустили бы ехать автостопом?
- Конечно, нет!
- Вот видишь! И меня тоже. А кроме того… кого мне искать? У меня такого дяди нет… - И Юлек снова вздохнул от зависти к человеку, у которого не только есть отец, понимающий, что нужно сыну, но еще вдобавок и дядя, который был в Индии, а потом потерялся.
- Положим, за эти две недели ему здорово пришлось намучиться, - заметил Мариан.
- Ха! Еще бы! Зато он целых две недели ездил, ходил, бродил, где только хотел, и никто ему ничего приказать не мог. Никто за ним не следил, не командовал: вставай, умывайся, ложись, не ложись, ешь, не ешь! Представляешь, какие у него были приключения? Но ему все нипочем, он ничего не боится, совсем как взрослый.
Все это была, конечно, детская болтовня, но Мариану вдруг показалось, что жизнь, которую он вел до сих пор и которая его вполне удовлетворяла, была удивительно неинтересной. Всегда знаешь, что будет утром, что вечером, да и посередке ничего необыкновенного не случится. А если бы даже и случилось, то неизвестно, окажется ли Мариан таким же смелым и решительным, как этот парень. "Пожалуй, нет!" - решил Мариан и почувствовал недовольство собой.
- Но ведь Зенек… - задумчиво проговорил он, - Зенек вовсе не считает, что ему везет. Он все время как будто на кого-то злится.
- Каждый бы разозлился, когда такая дрянь на ноге, - горячо возразил ему Юлек. - И потом, он очень торопится к своему дяде, он его очень любит. А здорово, что он на нас наткнулся, верно? Без нас бы ему каюк! - добавил он, гордясь, что принимает участие в последнем и самом драматическом приключении своего нового приятеля.
Это соображение несколько утешило Мариана. Он перебрал в уме все, что они сделали за сегодня на острове, вспомнил о предстоящей поездке в Стрыков и почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение.
* * *
На следующий день Вишенка, Уля, Мариан и Юлек пошли на остров вместе.
Зенек встретил их не на поляне, как они ожидали, а на берегу.
- Ты чего разгуливаешь? - крикнула Вишенка, спрыгивая с мостика на песок. - Тебе же нельзя!
- Ничего со мной не случится.
- Сменил повязку?
- Ага. - Действительно из старой дедушкиной туфли выглядывал чистый бинт, завязанный не слишком умело, но крепко.
- Кровь больше не идет?
- Нет.
- А мы столько всего притащили! - радостно кричал Юлек. - Мы сказали бабке, что не придем обедать. И девчонки тоже. Устроим пир! - Он был нагружен как вол: карманы оттягивали какие-то непонятные предметы, в руках - пустые консервные банки, сумка с картошкой… Мариан нес литровую бутылку с молоком, огурцы и котелок какой-то необычной формы.
- А у меня есть черешни! - похвасталась Вишенка. Уля, как всегда, ничего не сказала, хотя и она принесла кое-что для "пира" - в сумочке у нее лежали чай, сахар и зеленая пластмассовая кружечка, подаренная когда-то тетками.
Воспользовавшись суматохой, она присматривалась к Зенеку. Он был сегодня какой-то другой - более спокойный и чистый. Он, видимо, вымыл голову, волосы стали гладкими и блестящими, мягкая прядка красиво падала на лоб. Когда он откинул ее рукой, Уля заметила, что ногти у него тоже аккуратно вычищены.
Боясь, что кто-нибудь заметит, какое сильное впечатление произвели на нее происшедшие с Зенеком перемены, Уля быстро отвернулась к реке. Впрочем, это было совершенно излишне, никто не обращал на нее внимания. Мариан и Юлек не отходили от Зенека, Вишенка тоже.
"А он, оказывается, симпатичный, - с удивлением обнаружила Улина подруга. - И брови у него красивые, даже очень."
- Дунай плывет, - сказала Уля.
И правда, наперерез течению неторопливо и деловито плыл пес, поглядывая в сторону Ули. Вишенка мельком взглянула на Дуная, ребята даже не обернулись. Дунай вылез из воды, старательно отряхнулся, подняв вокруг себя тучу водяной пыли, и, по своему обыкновению, скрылся в кустах, не оглянувшись даже на Улю.
- Пошли, - позвал Юлек, которому не терпелось показать, что он принес.
Выбежав на поляну, он стал на коленки и начал разгружать свои карманы.
- Ты видишь? - с гордостью спрашивал он Зенека. - Видишь? Больше не придется есть картошку без соли! А это я стянул у бабушки соус. С картошкой знаешь как вкусно!
Кроме жестянки с солью и бутылочки с соусом, которым он измазал себе карман и руки, Юлек разложил на траве три банки из-под горчицы, рассыпающуюся пачку печенья и целую гору бутербродов с маслом.
- Шикарно, а? - снова обратился он к Зенеку, требуя, чтоб его похвалили.
- Шикарно, - слегка улыбнулся тот. - А что это за котелок? - спросил он Мариана.
- Это мне дедушка дал, - ответил Мариан. - Солдатский. Старый-престарый, еще с первой мировой войны.
- Ничего, годится, - одобрил Зенек, осмотрев котелок и крышку. - А на крышке можно рыбу жарить.
- Ты умеешь жарить рыбу? - удивился Юлек.
- И жарить, и ловить.
- Удочкой?
- Ну да.
Юлек выразительно посмотрел на Мариана и девочек. Все подумали об одном и том же, но промолчали - кому приятно признаваться, что чего-то не умеешь? Мариан взял котелок и пошел за водой, девочки, нарвав листьев лесной малины, стали раскладывать на них съестные припасы, а Юлек побежал за хворостом на растопку.
"Полевая кухня" выглядела теперь совсем иначе, чем тогда, когда Уля поила Зенека мятой. Каждая стенка была сложена из четырех кирпичей, все щелки замазаны глиной, топка гладко выровнена. Зенек вымел оттуда вчерашнюю золу и начал укладывать принесенный Юлеком хворост в аккуратную пирамидку.
- Слушай, - вдруг вспомнил Юлек, - это ты здесь жег костер?
- Когда?
- Ну, два дня назад, вечером.
- Я. - Зенек улыбнулся, что случалось с ним редко, а затем как бы нехотя добавил: - Я вас видел… тебя и Мариана.
- Правда? - удивился Юлек. - Значит, когда мы искали ножик, ты был на острове?
- Был. Я сидел в кустах.