- Ты сам предложил.
Мама стала толкать нас в спины:
- Выметайтесь уже, спорщики.
Папа, выходя из комнаты, возмутился:
- А что мы?
Я поддержала папу:
- Мы и не спорили совсем.
- Я в курсе, - сказала мама, и мы пошли на запах - туда, где пахло ночным морем.
Утром мы с Марком прибежали к Максиму - как и договорились накануне. Здесь, в приморском городе, все было близко. Максим с мамой, папой и двумя братьями-близнецами стояли у калитки с вещами. Проходящие мимо люди смотрели на них сочувственно - наверное, думали, что семья уезжает. Конечно, если взглянуть на Максима, сразу было видно, что семье очень грустно прощаться с морем. Невыспавшийся Максим выглядел еще жалостливей обычного. Волосы были растрепаны, и мне так хотелось погладить его по голове, чтобы он не грустил.
Максимовы братья в одинаковых клетчатых рубашках и разных шортах (синих и зеленых) мутузили друг дружку надувными кругами. Им было лет по пять, и оба рыжие. И я вдруг почувствовала, как Марк испугался за своих лошадей. Наверняка он сейчас думает - не лучше ли было бы собрать их тихонько, а потом, когда уедут приезжие, расставить все по местам? Конечно, просто сказать - убрать лошадей. Помимо них на чердаке стояли столик с термосом, небольшой якорь, пахучие крымские травы, книги… В общем, чего там только не было. Эти двое как двинут своими надувными кругами, и - прощай, чердак…
Родители у Максима оказались нормального продвинутого вида. Деловые такие. Спортивные. Их папа сразу двинулся вперед и сказал:
- Куда идти? Ведите.
А мой папа кивнул:
- Веду.
Рыжие братья надели на себя плавательные круги и "поплыли" следом. Очень быстро они остались позади нас, и Максим крикнул им:
- Шевелитесь, козявки.
Ласково он с ними. Максим повернулся ко мне и, будто извиняясь, сказал:
- Это я по-доброму.
- Да я поняла, - успокоила его я.
Папы ушли вперед и что-то бубнили. Было видно, что мой папа пытается не спорить, а вести, как он говорит, бесконфликтный диалог. Мамы шли молча, но в каком-то молчаливом согласии. Я думала, как здорово все разрешилось. А Марку, похоже, было неловко. На его месте мне бы тоже стало неловко, наверное…
Главное, чтобы мамы нашли общий язык. Моей маме, честно говоря, с другими представителями ее пола тяжело. Ей со мной легко. С папой легко. Но в нее когда-то проник легкий шовинизм (может быть, благодаря папе). Она говорила, что другие женщины не думают, и говорить ей с ними не о чем.
И тут Максимова мама спросила у моей, достаточно осторожно:
- А чем вы по жизни занимаетесь?
И моя мама с вызовом ответила:
- Детской литературой.
Моя мама пишет для детей, и знает, что другие считают это ерундовым занятием, не таким важным. И из детских писателей знают в лучшем случае Драгунского. Максимова мама сначала никак не отреагировала, а потом спросила, тоже так, очень осторожно:
- А как вам ДиКамилло?
У мамы загорелись глаза.
- ДиКамилло - это вещь, да. Но "Кролик", конечно, лучший.
- Да-да, - согласилась мама Максима. - "Кролик" лучший. Но ведь остальное тоже на уровне! Хотя про свинку я не решилась почитать…
- О, свинка и меня пугает!
- А вы читали Ракитину?
