Вадик торжественно преподнес тете Паше котенка вместе с бутылочкой сливок и на прощанье нежно поцеловал его в нос. Паня и Егорша дружно сплюнули, а будущий крысолов цапнул Вадика за щеку.
После тихой и прохладной кладовой станция показалась мальчикам еще более шумной, жаркой. Егорша и Вадик заспорили, какая марка паровоза самая лучшая, но Паня, занятый своими мыслями, пропустил этот увлекательный вопрос мимо ушей. Итак, геологическая разведка побывала возле тополей и обнаружила под землей колчедан и малахитовую зелень. И вчера в тени этих тополей неожиданно объявилась еще одна старая шахтенка.
"Завтра разведаю, что там такое", - решил Паня.
До самой школы он молчал, обдумывая подробности предстоящего важного дела.
Новичок
Школа выросла на улице Горняков за один год.
Семилетка, в которой учились Паня и Вадик, должна была перебраться в это новое красивое здание и с первого сентября стать десятилеткой. Строительные работы подошли к концу. На правом крыле школы в подвесной люльке покачивался маляр, и в его руках шипел распылитель, бросая на стены облачка краски. Активистки родительского комитета и старшеклассники убирали во дворе строительный мусор. Юные мичуринцы копались в саду.
К толпе пионеров, собравшихся у школьного крыльца, подошел директор школы Илья Тимофеевич - полный, пожилой человек, в толстовке и в кепке.
- Экскурсанты приедут с утренним поездом и скоро будут здесь, - сказал он ребятам и взялся за ручку двери.
Но тут его задержал маляр, измазанный масляной краской, и бригадир полотеров, а затем директор поговорил с посетителем. Этот посетитель сразу завладел вниманием ребят: во-первых, его грудь украшали ордена, медали и гвардейский знак, а во-вторых, он был очень высокий, чуть ли не на полторы головы выше директора, хотя и Илью Тимофеевича никто не счел бы низеньким.
- Я к вам, товарищ директор, по поводу брата. Прошу пристроить его… - Великан запнулся на этом слове и поправился: - Прошу определить его в шестой класс.
Мальчик, стоявший у крыльца, неловко поклонился Илье Тимофеевичу. Он был русый, большеротый, с серыми глазами под выпуклым лбом и такой крупный, что пионерский галстук на его плечах казался не настоящим. Рядом с ним стояла девочка, по-видимому третьеклассница. Она воинственно посматривала на мальчиков, будто подзадоривала: "А ну-ка, кто тронет? Плохо ему будет!"
- Прошу ко мне, - пригласил посетителей директор.
Орденоносец, его брат и сестра вслед за директором прошли в школу.
- Ребята, знаете, кто это? - сказал Егорша. - Это машинист экскаватора Полукрюков. Он приехал из Половчанска и живет в Железнодорожном поселке. Здоровый дядя, просто богатырь. И его брат тоже сильный. Он вчера Гену Фелистеева, как маленького, на обе лопатки положил, я сам видел.
- Глинокопы приехали! - фыркнул Вадик. - В Половчанске есть карьер огнеупорной глины, а больше ничего нет.
- Полукрюков во втором карьере работает. Его в радиосводке один раз дали, - сообщил Паня, легко запоминавший все, что имело отношение к Горе Железной.
Директор и посетители снова появились на крыльце.
- Надеюсь, Федя Полукрюков, что в Железногорске ты будешь учиться еще лучше, чем в Половчанске, - сказал директор, положив руку на плечо новичка, и подозвал Егоршу: - Краснов, познакомься с новым одноклассником Федей Полукрюковым.
Великан попрощался с директором и ушел, а новичок и его сестра очутились в толпе пионеров.
- Привет! - Егорша тряхнул руку Феди. - Мы с тобой вчера уже один раз познакомились на Новом бульваре, помнишь? Оставайся с нами встречать экскурсию. Краеведы привезут много камешков из Малой Мурзинки.
- Ладно! - сразу согласился Федя.
- Ничего подобного, Федуня! - властно вмешалась девочка. - Надо купить хлеб и сахар, а то магазины закроются на обед. Очень нужно смотреть какие-то камешки!..
- Какой командир нашелся! - выскочил Вадик. - Наверно, ты только глиной любуешься. Нашла добро - половчанскую глину!
- Мы, Женя, успеем в магазин, - сказал Федя и затем ответил Вадику: - Из половчанской глины делают огнеупорный кирпич, так что ты глупо рассуждаешь.
- Зато без самоцветов не сделаешь точных приборов, ага! - бросился в спор Вадик.
- Я ничего против самоцветов не говорю. И глина и самоцветы - это полезные ископаемые, - не уступил Федя.
- Вадик, спорить надо умно, - напомнил Егорша. - У тебя что-то не получается.
- Подумаешь, только в Половчанске умные мудрецы! - хмыкнул Вадик.
- Правда, Полукрюков, что ты вчера Генку Фелистеева на обе лопатки, как маленького, положил? - прервал спор Паня. - Покажи бицепсы.
Федя согнул руку в локте. Все мальчики ощупали его мускулы и единодушно признали, что таких нет ни у кого в классе.
- Это ничего не значит, - возразил Вадик. - Бывает так, что мускулы большие, а пальцы совсем слабые. У меня мускулы обыкновенные, зато пальцы железные.
- Ну? - насмешливо удивился Федя. - Интересно попробовать…
- Пожалуйста!
Сразу выяснилось, что Вадик поступил неосмотрительно. Федя расставил ноги, нагнул голову и так стиснул руку своего противника, что тот присел и открыл рот, будто ему не хватало воздуха.
- Пустить? - спросил Федя. - Ну, говори…
Лицо Вадика покривилось, глаза наполнились слезами.
- Пустить? - разгораясь и торжествуя, повторил Федя. - Проси пардона, а то погибнешь, как швед под Полтавой.
Вадик сморщился, побледнел, но не ответил.
- Вадька, выкидывай белый флаг, чего ты уперся? - стал уговаривать жалостливый Егорша.
- Брось, Полукрюков, а то у него кровь носом пойдет, - пришел на помощь своему другу Паня.
Эти слова отрезвили Федю. Он выпустил руку Вадика и, улыбаясь, почесал у себя за ухом.
- Иди, да больше не нарывайся… - сказал он.
- С тобой только свяжись! - ответил за Вадика Егорша.
Послышались крики:
- Экскурсия идет! Экскурсия идет!
Председатель совета пионерской дружины Ростик Крылов вынес из школы знамя дружины, а ребята построились на ступеньках крыльца вокруг директора и затихли.
- Пань, здорово я не сдался? - похвастался Вадик, растирая пальцы. - Знай наших железногорских!
- А сам чуть не заревел… Стой смирно! Слышишь горн: экскурсия идет. Это из-за тебя мы в Малую Мурзинку не поехали… Эх ты, сплавщик леса!
Звуки горна становились все явственнее.
Столкновение
Не отрываясь смотрел Паня в ту сторону, откуда должны были появиться экскурсанты. Как завидует им Паня, как беспощадно винит себя и Вадика… И нужно же им было "сплавлять лес"!
Идут юные краеведы, идут счастливцы…
Экскурсанты размахивают в такт геологическими молотками; пятнадцать пар ног, искусанных комарами, отбивают шаг под звуки горна. Словом, всё в порядке. Во главе цепочки шествуют белобрысые крепыши Толя и Коля Самохины. На палке, положенной с плеча на плечо, они несут мешок, повидимому не легкий. Интересно, что там такое?.. А где Николай Павлович, где Роман? Да вот же они, идут рядом, в самом конце цепочки. Николай Павлович одет по-походному. На нем парусиновая панама с низко нависшими полями, гимнастерка, черные кожаные краги. А Роман будто только что из дому вышел. Он в пиджачке, надетом поверх синей майки, в брюках, сохранивших складку; на копне курчавых волос лихо сидит выцветшая тюбетейка.
Цепочка обошла двор, и пионеры построились перед крыльцом.
- Экскурсия школьного краеведческого кружка из Малой Мурзинки прибыла. Никаких происшествий не было, бальных и отставших нет, - отрапортовал директору старший пионервожатый Роман и, не выдержав торжественного тона, рассказал совсем запросто: - Подружились в Малой Мурзинке с колхозными ребятами, со стариками-горщиками, собрали много минералогических образцов для краеведческого кабинета, отработали два дня на сеноуборке… Коля и Толя, покажите подарок колхозников за нашу помощь.
Медленно, как бы не желая расстаться со своей ношей, братья Самохины развязали мешок.
- Ух!.. - подпрыгнул Вадик. - Это друза так друза!
Лучи солнца, разбившись о хрустальную друзу, стали розовыми, фиолетовыми, желтыми… Друза - это дружба кристаллов. Длинные прозрачные шестигранники, вершины которых отсвечивали аметистовой синевой, были точно впаяны основаниями в плоский кусок молочно-белого кварца, составляли с ним одно целое - цветущий хрустальный куст. Сколько миллионов лет назад вырастила его природа, чья счастливая рука выломала его из стенки пещеры? И вот сверкает перед восхищенными ребятами завидный подарок горных недр.
- Поздравляю с удачным походом и благодарю за подкрепление для школьной минералогической коллекции, - сказал директор. - Имейте в виду, товарищи, что первого сентября краеведческий кабинет должен быть открыт!
Роман скомандовал цепочке "вольно", и всё зашумело. Встречающие бросились к экскурсантам и помогли им разгрузить машину, доставившую тяжелые рюкзаки со станции. Тут же начались расспросы в рассказы.
- Эта друза у председателя колхоза в кабинете на письменном столе стояла, - сказал Толя Самохин.
- А раньше горщики Малой Мурзинки ставили такие штуки на завалинках под окнами для красоты, - добавил Коля Самохин. - Мы с Толькой об этом у Мамина-Сибиряка читали.
Очарованная Женя Полукрюкова осторожно провела пальцем по грани самого длинного кристалла.
- Будто сирень в саду… - шепнула она мечтательно.
- Ага, пялишь глазки на камешки! - под шумок свел с нею счеты Вадик. - Теперь видишь, что́ лучше - наши камешки или ваша глина. Эх ты, глиняная половчанка!
- Девочка, погрызи леденчик… - Чернявый Вася Марков протянул Жене красный леденец. - Попробуй - спасибо скажешь.
Женя заложила руки за спину:
- Не хочу! Он грязный, из кармана.
- Зато, ох, и вкусно! Я сам его съем, если ты гордая.
Вася чуть-чуть прикусил леденец боковыми зубами и так сладко зажмурился, что все рассмеялись.
- Это… это, наверно, каменный леденец, да? - догадалась Женя.
- Что ты, Марков, лезешь в глаза со своим турмалином! - сказал другой экскурсант. - Рекомендую черный хрусталь морион. Это вещь! Я его на отвале шахты Маломальской нашел. Посмотри, Гена, хорош?
Рослый подросток в спортивных трусах я в красной майке с белой оторочкой подбросил кристалл на ладони и осмотрел его, вертя перед глазами.
- Стоящий, - одобрил он. - Ты его обмажь тестом и положи в горячую печь - камень золотистым станет, куда там раухтопазу!
- А ты зачем тут, Фелистеев? - подлетел к нему Паня. - Пришел камешки выменивать? Ничего у тебя не выйдет, отчаливай! Наши кружковцы менкой не занимаются, сам ищи камешки для своей коллекции.
- Кто это пищит! - Гена обвел ребят взглядом, как бы не замечая Пани, потом возвратил камень кружковцу и спросил: - Скажи, разве я хотел меняться камнями?
- Нет, и разговора об этом не было, - признал обладатель мориона. - Чего ты, Панёк, налетаешь на честных людей?
- То-то! - закрепил Гена. - А кто пищит, что я сам в поиск не хожу? Разве я не нашел два железных кошелька? Только я своими находками не хвастаюсь, как некоторые другие.
Слова Гены вызвали смешки ребят.
- Да, ходишь в поиск, ходишь! - выпалил Паня. - По чужим угодьям побираешься, находишь то, что не тобой положено да плохо лежит.
- Кто в наше халцедоновое угодье забрался? - напомнил Вадик. - Выследил нас с Панькой, когда мы за Олений брод шли, и, пожалуйста, нашел халцедонки!
Эта справка, конечно, была неприятной для Гены, тем более что теперь сочувствие ребят перешло к Пане и кто-то сказал: "Хорош старатель за чужой счет!"
Румянец залил лицо Гены.
- Интересно знать, кто это подарил Пестову и Колмогорову все самоцветные угодья в Железногорске? - спросил он. - Я сам халцедоны за Оленьим бродом разведал и оттуда не уйду. При всех говорю и заявляю. Точка!
- Посмотрим, посмотрим!.. - угрожающе произнес Паня.
- Посмотришь - так увидишь! - презрительно бросал Гена. - А вот мы, верное дело, не увидим, как знаменитый добытчик-горщик Пестов найдет малахит. Где твой малахит, Пестов? На чем Гранильная фабрика фамилию твоего батьки напишет? Наобещал, нахвастался малахит достать, а теперь клянчишь у ребят камешки, что дома завалялись.
- Пестов малахита найдет сколько надо, а тот, кто ему мешает, тот дубина и ничего больше! - выкрикнул Паня.
Быстро, одним движением обернулся к нему Гена; под длинными ресницами блеснул огонек, но тотчас же Гена сдержался, пожал плечами и, покачиваясь, как подлинный футболист, направился к школьным воротам.
Почему неуступчивый Гена Фелистеев оставил поле брани? Паня оглянулся и увидел Николая Павловича и Романа.
- Пестов, иди сюда, - подозвал его Николай Павлович. - Продолжаешь воевать с Фелистеевым? Что там у вас?
- А чего он… - с трудом выговорил Паня. - Нил Нилыч у старателей подходящего камня для доски почета не достал… Я говорю ребятам, чтобы посмотрели дома, может где-нибудь малахитинки завалялись, а Фелистеев подучивает их малахита не давать…
- Ему-то что? - удивился Роман.
Смущенный Паня замялся, но Николай Павлович и Роман ждали ответа, и пришлось сказать все:
- Генка выдумал, что я для хвастовства взялся камень искать, потому что… мой батька будет первым на доске почета… Врет он!.. Я для нашего рудника и для Гранилки ищу… И хвастаюсь я теперь меньше, хоть кого спросите…
- Меньше не всегда означает мало, - заметил Роман.
- Старая история! - с досадой проговорил Николай Павлович.
Насупившись, Паня смотрел себе под ноги.
Памятный разговор
В середине прошлого учебного года директор школы Илья Тимофеевич представил пятому классу "Б" нового классного руководителя - преподавателя географии Николая Павловича Максимова.
Еще до приезда Максимова ребята узнали, что он участник войны, выпускник Московского педагогического института, и заранее стали гордиться своим будущим классным руководителем. Увидев его, пятый класс не разочаровался. Все понравилось ребятам в Николае Павловиче: он - статный, крепкий, по-офицерски подтянутый, на груди две длинные планки орденских ленточек. Даже бородка Николая Павловича пришлась всем по душе, так как от парты к парте пронесся слух, будто она прикрывает шрам от ранения.
Когда директор ушел, классный руководитель разрешил школьникам задавать вопросы.
- Почему я приехал работать на Урал? - повторил он вопрос, заданный обстоятельным Толей Самохиным, и рассказал: - В нашей танковой части было много уральцев. Я наслушался о вашем крае, гордился тем, что Урал так много делает для победы. Один уралец вытащил меня из горящего танка и сам при этом сильно обгорел. Сейчас это мой лучший друг… - Николай Павлович закончил, глядя в окно на Железногорск: - Красивая, богатая земля! Всюду кипит труд: в городах, в горах, на полях. На горе касатке, где вы живете, есть улица Доменщиков, улица Горняков. Вероятно, вы знаете и другие такие же названия?
Ребята стали поднимать руки и выкрикивать:
- Улица Бурильщиков!
- Инженерская!
- Переулок Токарей!..
- Толя Самохин, что делает твой отец? - спросил Николай Павлович.
- Горновой на Старом заводе, - ответил Толя. - Он на второй домне тридцать лет проработал. Два ордена получил.
- А брат Ростислав в цехе крупносортного проката слитки по-стахановски нагревает, - добавил Коля, потому что дружные братья всегда дополняли друг друга.
Паня вскочил и выложил одним духом:
- А мой батька, Григорий Васильевич Пестов, машинист экскаватора, три ордена получил, две медали и еще два значка отличника социалистического соревнования! О моем батьке каждый день в газете пишут и по радио передают!
- Приятно, что ты гордишься своим отцом, - сказал Николай Павлович.
- Так гордится, что с утра до ночи хвастается, - отпустил Вася Марков.
- И с ночи до утра, - продолжил Гена Фелистеев.
Тут уж Паня взвился:
- Будто ты, Фелистеев, своим дядькой не хвалишься, только редко тебе приходится. Далеко ему до Пестова, все знают… - Осадив Гену, он принялся за Васю Маркова: - А ты вообще помалкивай. Твой отец в рудоуправлении сидит да цифирки считает. Тоже работа!
Ребята зашумели, засмеялись, а краснощекий мальчик, сидевший рядом с Пестовым, потребовал:
- Дай им еще, Панька, пускай им больше будет!
- Тишина! - потребовал Николай Павлович, перелистал классный журнал и проговорил, холодно глядя на Паню: - Ничего не понимаю. Ты гордишься своим отцом, прекрасным работником, а сам работаешь плохо. Ни одной пятерки, мало четверок, есть двойка… - Он закрыл журнал. - Хвастливая у тебя гордость, ненужная. Тебе она не дает ничего, а твоих товарищей, должно быть, обижает. Ведь так?
Никогда еще в пятом классе "Б", носившем прозвище пятого-завзятого, не было так тихо, как в эту минуту. Ребята, посмеиваясь, смотрели на Паню: вот как сразу раскусил его новый классный руководитель, некуда деваться хвастунишке.
Николай Павлович обратился к классу:
- Товарищи, вы знаете Григория Васильевича Пестова? Вы уважаете его?
- Ясно, уважаем! - с готовностью откликнулся Егорша Краснов. - Он самый первый горняк на руднике.
Ребята заговорили:
- Дядя Гриша добрый.
- Он всегда, когда здоровается, так кепку снимает.
- Мы у него в карьере на экскурсии были. Он нам всю машину объяснил.
Николай Павлович подошел к Пане, тронул его за плечо:
- Слышишь, Пестов? - спросил он. - Твои товарищи уважают Григория Пестова, а ты неуважительно относишься к дяде Фелистеева и отцу Маркова. Почему? Ведь они такие же труженики, как твой отец, они тоже приносят пользу.
Больно задел этот разговор Паню, крепко запомнился. И разве с тех пор он не стал скромнее, разве он не стал лучше учиться? Кажется, что еще нужно?
- Старая и глупая история! - повторил Николай Павлович, глядя на Паню так же холодно, как при первом знакомстве в классе. - Когда кончится ваша ссора с Фелистеевым?
- Нашла коса на камень, - усмехнулся Роман. - Не могут поладить два пионера. Дикая вещь!
- Да… Но как же все-таки помочь Гранильной фабрике? Прошу вас, Роман Иванович, передать пионерам просьбу краеведческого кружка насчет малахита. Я уверен, ребята сделают все, что могут.
Паня помог экскурсантам перенести их добычу в комнату на четвертом этаже, отведенную под краеведческий кабинет, и ушел последним.
Школьный двор уже опустел и затих, лишь маляр, покачиваясь в люльке, распевал "Летят перелетные птицы". В другой раз Паня подтянул бы ему, показал бы свой голос, а теперь и не подумал… На улице, возле бакалейного магазина, он увидел Федю Полукрюкова и его сестренку, но не окликнул их.
Лишь очутившись на площади Труда, Паня расстался с неприятными мыслями…
Несколько лет назад в Железногорске не было ни этой площади, ни этих зданий рудоуправления и Дворца культуры, высоких, с колоннами из красного мрамора. Здесь крутым горбом поднималась Рудная горка, поросшая сосняком, - она исчезла бесследно, ее срезал под корень неутомимый ковш Пестова, и получилось раздолье для строителей. Когда горняцкие ребята начинали хвалиться своими отцами, Паня ставил их на место одной фразой:
"А мой батька целую гору на отвал отправил и вам ручкой помахал!"