- Кто вы? И что все это значит? - спросил Туситала. В голосе его не было и тени страха.
В ответ главный дух повернул к нему свое разукрашенное лицо и дико захохотал.
- Отец, не спускайся к ним. - прошептала Белла, - мало ли кто это и чего они хотят.
Но Туситала уже начал спускаться.
Тогда главный дух три раза ударил веслом о дно лодки, и каноэ чуть "отплыло" назад. Это заставило Туситалу остановиться.
Духи одновременно подняли свои копья и навели их на Туситалу. Туситала сделал шаг - одно из копий оказалось совсем рядом с его сердцем.
- Луис! - вскрикнула Фэнни.
- Все в порядке. - Неожиданно для всех Туситала сел на диван и спокойно развернул газету.
Подобное спокойствие удивило Фэнни и Беллу и возмутило духов. Они одновременно подняли свои копья: казалось, еще секунда - и копья полетят в Туситалу.
- Генри, - сказал хозяин дома, не поднимая глаз от газеты. - Если ты швырнешь копье и попадешь в диван - тебе придется покупать новый. Но поскольку ты никогда и ничего не умел делать хорошо, то вполне можешь попасть в меня. А вот приобрести нового Туситалу, боюсь, будет совсем не просто. Даже с твоими деньгами.
- Да ну тебя, Луис, - расстроенно произнес главный дух, - знаешь, какие деньги я потратил, чтобы нанять белых людей? Никто из самоанцев не соглашался не то что духов изображать, но даже тащить каноэ! А ты меня расколол так быстро.
Фэнни осторожно подошла к каноэ и провела рукой по лбу главного "духа". Краска стерлась, и под ней оказалась загорелая кожа.
- Нет, Генри, ты неисправим. - Фэнни пыталась улыбаться. - Признаюсь: ты меня здорово напугал!
Белла крикнула что-то по поводу того, что как хорошо, мол, уехать из этого сумасшедшего дома, и стрелой вылетела из гостиной.
- Все, ребята, нас раскололи, - вздохнул Генри. - Можете увозить каноэ.
Молча поднялся с колен Суанатуфа. Молча подошел к Генри. Молча - в упор - посмотрел ему в глаза и так же молча вышел.
- Не нравится мне этот слуга, - сказал Генри, - наглый какой-то… И шрам этот бандитский. Ты меня еще вспомнишь: они тебе чего-нибудь устроят.
- Суанатуфа действительно странноват, - согласился Туситала. - За то время, что он работает у нас, он не произнес ни слова. Я раньше думал: немой. Но однажды ночью мне не спалось, и я пошел погулять, вошел в конюшню и услышал, как Суанатуфа уговаривает моего строптивого Джека - ты знаешь этого бешеного коня - слушаться меня, говорит какие-то странные слова о великом счастье возить Сочинителя Историй. Сначала я удивился, даже хотел потребовать у Суанатуфы объяснений. Но потом решил: нельзя же отнимать у человека право быть странным?
- Ты меня умиляешь, Луис. - Генри забыл, что он весь разукрашен и увешан гирляндами, и потому никак не мог понять, почему Луис и Фэнни улыбаются, глядя на него. - Ты напрасно улыбаешься, напрасно, я хорошо плачу слугам, не бью, кормлю нормально. Но позволить, чтобы у какого-то там слуги была от меня тайна? Это уж простите… Фэнни, разве я не прав?
- По-моему, прав Луис, - как всегда спокойно и весомо ответила Фэнни.
Генри Моор не так давно приехал на Самоа и не знал, что в доме Сочинителя Историй был неписаный, но свято соблюдаемый закон: если рядом не было посторонних, домашние могли спорить и даже ссориться друг с другом, но во всех спорах и разногласиях с пришлыми людьми они стояли горой друг за друга.
- Как знаете, - ухмыльнулся Генри, - только я вплыл в ваш дом по спине какого-то туземца с красной повязкой по самые глаза. Он сидел под окном гостиной и явно кого-то выслеживал.
- Туземцы любят меня и не сделают мне зла. - Туситала снова принялся разглядывать газету.
В это время распахнулась дверь и на пороге появился Ллойд.
- Уплыло каноэ, да? Обидно! Как всегда, самое интересное пропустил. Уже вся Ваилима кричит про боевое каноэ, плывущее по воздуху, и армию духов на нем. Говорят, это к войне.
- Слухи на земном шаре везде распространяются с одинаковой скоростью, - рассмеялся Генри. - Скучно у вас, ребята, невыносимо. Магазин мой в Апии работает сам по себе. И чем мне заняться?
Тут Генри поднял свои подведенные краской глаза к потолку, начал философствовать: как все торговцы, он очень любил философствовать.
- Ты знаешь, Луис, на Самоа я еще раз убедился в простой истине: мы в этой жизни всего только наблюдатели, и не более. Вот плывет лист, гонимый ручьем, и как бы ни относился лист к ручыо пусть он его хоть ненавидит, хоть боготворит, - листик все одно несет, мчится он, влекомый потоком, и поделать ничего не может. Ничего! Так же и мы - осенние желтые листья, которые несет в болото забвения, и все, что нам остается, - глядеть по сторонам, впихивать в себя впечатления, которые, если вдуматься, тоже никому не нужны. - Генри перевел дыхание. Когда он начинал говорить длинные речи - совершенно не нуждался в собеседнике. - Вот и приходится розыгрыши придумывать, чтобы хоть как-то развеяться. Деньги платить, чтоб себя и других развлекать. Между прочим, Луис, если бы ты меня так рано не распознал, я бы тебе продемонстрировал еще один сюрприз.
Генри достал из своей сумки сверток, который дергался и издавал странные звуки. Когда Генри все же развернул его, все услышали громкий, резкий звук пилы. В руках Генри держал огромную древесную лягушку.
- Какова тварь, а? - Генри всеми силами старался удержать лягушку в руках. - Я мечтал, как эффектно достану ее и вы все обалдеете от этого звука, а ты…
- Генри, можно подержать? - попросил Ллойд.
- Стой! Не делaй этого! - истошно закричал Туситала, отбрасывая газету. - Генри, признайся, неужели это древесная лягушка?
Вопрос был явно лишним: громкий звук пилящей пилы говорил сам за себя.
- Выброси ее, - взмолилась Фэнни, - ненавижу этот звук. Зашвырни куда-нибудь подальше.
Генри размахнулся, и лягушка вылетела в окно.
- Тут уж выбрасывай, не выбрасывай… - вздохнул Туситала. - Да, Генри, беда пришла…
Генри пытался понять: в шутку говорит Туситала или всерьез. Ему хотелось понимающе улыбнуться, но улыбки не получилось.
- Да, Генри, сразу видно, что ты здесь живешь недавно, - печально произнес Туситала.
- А что? - Голос Генри предательски дрожал.
- Он еще спрашивает: а что? Знаешь ли ты, что каждая, даже безобидная тварь в этом мире обороняется. Любой жучок имеет что-нибудь такое, что помогает ему биться с врагами.
- Может, не надо мне читать лекции по биологии? - взорвался Генри.
- Как знаешь. Только хочу сказать, вдруг тебе это будет интересно: древесной лягушке помогает бороться с врагами ее кожа. Ядовитая кожа. Посмотри, руки еще не гниют? Пожалуй, гниение начнется чуть позже, к вечеру. Извини, Генри, мне искренне жаль…
- Ты меня разыгрываешь, да? Разыгрываешь? - с надеждой спросил Генри.
- Можешь не верить. - Туситала снова принялся за газету. - Сначала у тебя начнет гнить кожа на руках, потом на ногах, потом вылезут волосы, потом ты перестанешь есть, пить и будешь медленно-медленно высыхать. Правда, есть один способ, если я не ошибаюсь.
- Какой?
- Козлиный помет. - Туситала выдержал паузу. - Если как следует вымазать руки козлиным навозом - тогда можно спастись.
- А может, лучше к доктору пойти? - уже совершенно серьезно спросил Генри.
- Делай, как знаешь, - вступила в разговор Фэнни. - Только помни, что время сейчас твой самый злейший враг.
- Слушайте, ребята, - уже не просил - умолял Генри. - У вас ведь есть коза? Даже две. Дайте навозу, ну, пожалуйста.
- Мы вообще собирались завтракать, - еле сдерживая смех, сказал Ллойд.
- Но если ты, Генри, пойдешь к Суанатуфе, - Туситала усмехнулся, - то он, возможно, выделит тебе необходимую порцию.
Генри выскочил из комнаты куда быстрее обычного.
Ллойд зашелся от смеха.
- Мы садимся завтракать или нет? - Туситала был совершенно спокоен. - Пусть еще скажет спасибо, что я денег за навоз не взял. Не появилось еще на свете человека, который мог бы безнаказанно разыграть Сочинителя Историй!
В окно было видно, как Генри что-то говорит Суанатуфе. Суанатуфа долго не может его понять, но потом лопатой кидает ему навоз на руки. При этом вечно хмурое лицо Суанатуфы озаряется детским восторгом.
Глава пятая
в начале которой Сими проникает в дом Туситалы, чтобы в конце убежать из него
Сими был воин он ничего не боялся. Сими знал: нет на свете ничего такого, что нельзя было бы уничтожить. Ничего, кроме духов. С ними невозможно воевать, даже думать об этом страшно.
И когда по его спине в дом Туситалы вплыло каноэ с тремя духами, Сими испугался так, как не пугался еще ни разу в жизни. Он спрятал голову в колени и, хотя повязка мешала дышать, сидел скрючившись довольно долго.
Но Сими был молод. А когда человек молод, то, если в нем начинают бороться любопытство и страх, любопытство всегда берет верх. Сими поднял глаза и робко заглянул в дом…
Когда Сими увидел, что Туситала остается спокойно сидеть на диване, не обращая ни малейшего внимания на копья, нацеленные ему в грудь, он понял: этот человек бог. Он сильнее бога - он не боится духов. Когда Сими увидел, как Фэнни подошла к главному духу и дотронулась до его лица, - он опустил глаза. Сими знал: сейчас ударит молния или земля разверзнется. Но ничего этого не случилось, более того: каноэ уплыло, а главный дух остался в плену у Туситалы.
"В этом доме живут боги, - решил Сими, Сочинитель Историй, покоряющий духов, - это даже больше, чем бог. Хотя что может быть больше, могущественней, чем дух? Если Сими осквернит дом Туситалы убийством, злые духи навечно возьмут его в плен, и Сими вечность будет мучиться. А вечность - это так страшно, что даже представить себе нельзя".
Сими настолько увлекся своими мыслями, что не заметил, как из окна дома вылетела древесная лягушка и, разрывая окрестности дикими звуками, упала недалеко от него. Впрочем, если бы он даже и обратил на это внимание, вряд ли бы удивился. Кто знает, что должно вылетать из дома, где живет бог? И почему бы из этого дома не вылетать древесным лягушкам?
Сими размышлял. Теперь он знал точно, что идет на смерть. Даже больше чем на смерть - на смерть, без конца, на вечные мучения шел он, воин Сими. Отступить? Убежать? Но с первых шагов по этой зеленой земле внушали ему: единственная правда для воина - приказ. Изменить этой правде значило изменить себе, значило потерять себя, то есть умереть. Выбора у него не было.
Когда завтрак в доме окончился и все разошлись по своим делам, Сими легко впрыгнул в окошко и скрылся за занавеской.
Едва он затаился, раздался голос Туситалы. Голос лился откуда-то сверху, будто с небес. Слова были как будто знакомые, но смысл их Сими почему-то понимал очень плохо.
"Умереть? А что это, собственно, значит? - диктовал Туситала. - Я хотел бы превратиться в облако и вновь возникнуть в виде травы или цветов; быть все той же удивительной, пульсирующей, чувствующей материей… Сознание, нервные узлы и прочее в этом роде в конце концов всего лишь фикция…"
В гостиную вошла Фаума. Начала убирать со стола. Сими чуть отодвинул занавеску… Нож лежал на его ладони, как приклеенный. Сими поставил руку почти вертикально - нож не упал. Спина Фаумы была совсем рядом, казалось, до нее можно дотянуться…
Вошел Суанатуфа, Фаума радостно улыбнулась и быстро-быстро заговорила:
- Все вокруг только и делают, что твердят о войне. Говорят, рыбаки поймали рыбу без хвоста это к войне. Суанатуфа знает, что такое война? - Фаума попыталась погладить шрам на щеке самоанца, но тот отдернул голову. - Ну почему, почему ты ни с кем не разговариваешь? Будто у тебя язык ветер вырвал. Фауме совсем не с кем говорить, и она…
Но договорить Фаума не успела…
Тревожно повел Суанатуфа глазами. Ноздри его раздулись, как у зверя, почуявшего добычу. Молнией бросился он к занавеске. Удар! От которого у Сими перехватило дыхание. Суанатуфа выволок его, скрюченного бросил на пол.
- Что это?! - закричала Фаума. - Скорее все сюда!
На крик вышли Туситала и Белла.
Увидев двух самоанцев, один из которых, с красной повязкой на лице, валялся на полу, а второй - Суанатуфа крепко держал его, Белла вернулась в комнату. Ей захотелось уехать отсюда и как можно скорей.
- Кто ты? Что тебе надо в моем доме? - спросил Туситала.
Воин молчал.
Туситала сдернул повязку с его лица. Перед ним был очень молодой воин, мальчишка.
- Отпусти его, - сказал Туситала. - Нет ничего унизительней, чем воин, стоящий на коленях.
Суанатуфа еще сильнее вывернул руку Сими.
- Сими не нужен скальп Туситалы, - заговорил Сими. - Сими нужно верить. Он не сделает Туситале зла.
Туситала посмотрел на солнце - оно жарило вовсю и понял, что сегодня поработать вряд ли удастся.
- Тебя зовут Сими? Любовь, Сими!
- Любовь, Туситала!
Услышав приветствие. Суанатуфа отпустил Сими.
- Я же говорил: он пришел с любовью, - улыбнулся Туситала. - Благодарю тебя, Суанатуфа. Ты пришел, как всегда, вовремя. Теперь ты свободен.
Не ответив и даже не кивнув, Суанатуфа вышел. Фаума выскочила вслед за ним.
- Ну и зачем же пришел ко мне Сими? И зачем прятался за занавеской? Дом Туситалы открыт для всех.
Сими никогда не разговаривал с богами и совершенно не знал, как это делается. И потому молчал.
- Может быть, Сими пришел посмотреть "бутылку дьявола" - ту самую, что выполняет любые желания?
Сими решил: вот он, конец. С дьявольской бутылкой он точно не справится.
Но Туситала расценил его реакцию по-своему:
- Я угадал? Чего ж было прятаться? Я показываю ее всем.
Что-то зловещее послышалось Сими в этих словах.
- Нет, - задрожал он. - Сими недостоин. Нет!
Но Туситала уже подошел к шкафу, порылся в нем и достал таинственную бутылку из синего, полупрозрачного стекла. Внутри бутылки шевелилось что-то черное. Сколько ночей потратил Туситала, использовал все свои немногочисленные инженерные знания, чтобы добиться эффекта почти живого существа от обычных черных чернил.
- Тот, кто сидит внутри бутылки, может выполнять любые мои желания, - торжественно произнес Туситала. - Я пожелал, чтобы не было войны между Лаупепе и Матаафой! Войны не будет!
Не отрываясь, словно загипнотизированный, следил Сими за тем, как внутри синей бутылки переворачивался, крутился, дышал черный дух.
Долго не мог Сими произнести ни слова, наконец, потупившись, сказал:
- Злой дух - дух твоей страны. Туситала. У вас свой дьявол, и он не имеет власти над нами. У нас свои духи. Так говорит Лаупепе, Сими верит ему. Будет война. Лаупепе победит Матаафу, потому что вместе с Лаупепе идут белые братья.
- Неужели Сими не боится погибнуть? - спросил Туситала, поднося бутылку близко-близко к лицу Сими. - Если Сими пойдет против моего духа, это может плохо кончиться для воина.
- Сими не знает, что такое страх. Сими знает, что такое позор. И он не хочет испытать позора.
Туситала поставил бутылку в шкаф.
- И будет небо, и деревья станут шелестеть о чем-то непонятном, но очень важном, - вдруг сказал он - Протяжные птичьи крики разольются в тишине, лес будет все так же ярок и многозвучен, а ты рухнешь где-нибудь под деревьями, и в твою голову будут лезть противные черные муравьи.
С Сими никто так не разговаривал. Он почувствовал в себе готовность подчиниться этим словам, а главное, этой интонации - абсолютно искренней и абсолютно дружеской. Но воин подчиняется только приказам, даже если душа его противится этому.
Туситала молчал. Сими понял, что Сочинитель Историй знает, что с ним сейчас происходит. Они молча смотрели друг на друга, пока Туситала не заговорил снова - на этот раз как-то странно - мелодично и очень красиво:
К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру.
Я радостно жил и легко умру,
И вам завещаю одно -
Написать на моей плите гробовой:
Моряк из морей вернулся домой,
Охотник с гор вернулся домой,
Он там, куда шел давно.
Туситала кончил читать, сел на диван, а Сими все глядел в потолок, беззвучно шевеля губами.
- Эту историю сочинил Туситала? - наконец произнес он.
- Это мое завещание. Знаешь, что такое завещание?
- Сими думает: завещание - это очень красивая история. Как песня. Да?
Тяжело и печально вздохнул Туситала.
Решительной походкой в гостиную вошел Суанатуфа. Следом за ним, куда более робко, шла Фаума.
Суанатуфа молча протянул Туситале открытую ладонь. На ней лежал, переливаясь в лучах щедрого дневного солнца, абсолютно красный угорь.
- Что это значит? - спросил Туситала.
Но Суанатуфа, как всегда, ничего не ответил, лишь провел угрем по лицу Сими.
- Кровь течет по нашим рекам! - крикнул Сими и упал на колени. - По кровавым рекам духи ведут войну в наш дом!
- Господин говорит с нехорошим человеком, - вздохнула Фаума. - Хороший человек не станет прятаться в чужом доме.
Увидев красного угря, Сими вспомнил, зачем он, собственно, пришел в Ваилиму.
"Сочинитель Историй, побеждающий духов, хотел меня околдовать, - подумал Сими. - Но околдовать воина не так просто".
…Если бы Сими вскочил на ноги, Суанатуфа, конечно, сумел бы его остановить, и тогда не было бы впереди тех драматических событий, которые ожидали дом Туситалы и юного воина по имени Сими.
Но Сими прямо с колен прыгнул в окно, и через секунду его уже невозможно было отыскать в густых зарослях Ваилимы.
Глава шестая
в которой происходит покушение
Туситала стоял посреди комнаты и играл на флейте: то ли отдыхая от бурных событий сегодняшнего дня (не зная, сколько волнений его еще ожидает), то ли размышляя над будущими страницами "Уира Гермистона"… Все в доме привыкли к этим легким, будто из самого воздуха рождающимся звукам - они означали, что в доме все хорошо и спокойно.
В окне гостиной появилась смуглая рука с топориком. Топорик полетел в дом, ударился о занавеску. Следом прыгнул Суанатуфа. На всякий случай заглянул за занавеску и, никого там не обнаружив, вышел.
На Туситалу это появление не произвело ни малейшего впечатления. Лишь мелодия, которую он играл, стала еще более лиричной.
Через мгновение Суанатуфа появился снова шел он спиной, постоянно кланяясь кому-то, кого из-за двери видно не было. Но вот появился пожилой седеющий самоанец с лицом столь открытым и мудрым, что, глядя на него, невольно думаешь: наверное, этого человека очень любят внуки.