- У меня нет времени! - Ллойд попытался встать, но Роуз снова отправил его на диван.
В этом маленьком, кругленьком человечке таилась немалая сила.
- Итак, - начал Роуз, - перед вами пистолет. Систему называть не буду - это не важно. "Как же он работает?" - спросите вы, мистер Осборн. И я с удовольствием отвечу на ваш вопрос. Взводишь курок. - Мистер Роуз проделал эту несложную операцию. - Нажимаешь спусковой крючок, и вылетает маленькая-маленькая пуля. Она делает маленькую-маленькую дырочку, и огромного человека как не бывало. Прекрасно, не так ли?
- Теперь я свободен? - Ллойд говорил совершенно спокойно. Как и все жители усадьбы в Ваилиме, он был уверен: в собственном доме ему ничто не грозит.
Роуза это спокойствие выводило из себя.
- Нет, милый юноша, - сказал он без тени улыбки. - Самое интересное впереди. Когда курок взведен - видите, как сейчас? - пистолет может выстрелить внезапно, как бы случайно. Бывает, кто-нибудь неосторожно рассматривал оружие, а оно возьми да и выстрели… Представляете, какое несчастье? Пуля может попасть сюда, сюда, сюда. - Роуз стал тыкать пистолетом в тело Ллойда.
Ллойд попытался выбить оружие, но толстый Роуз оказался не только сильным, но и ловким.
- Вы неплохо деретесь, - зло улыбнулся он. - Советую бить прямо по этой железной штуке, тогда она выстрелит наверняка, и пуля попадет вам прямо в грудь. - Роуз довольно сильно ткнул пистолетом в грудь Ллойда.
- Если вы не прекратите, я ударю всерьез, - не выдержал Ллойд.
Вместо ответа Роуз резко повернулся и выстрелил в окно. Стекло со звоном разбилось.
- Страшно? - снова улыбнулся Роуз. - Советую запомнить: быть наглым - занятие куда более легкое, нежели быть смелым и умным. Вашей башке это ясно? - И он приставил дуло ко лбу Ллойда.
- Мистер Роуз, - раздался голос откуда-то сверху.
Роуз почувствовал тупой удар в пистолет. Оружие вышибло из рук, а рука противно заныла.
По лестнице спускался Туситала. Его пистолет еще дымился.
- Я видел, что здесь случилось. Ты молодец, мой мальчик, не струсил перед трусом. Мистер Роуз, я, по-моему, уже говорил, что у нас оружием трясти не принято. Итак. Ллойд, позови домашних, принеси самые длинные копья, какие найдешь, и попроси запалить во дворе костер. Простите, мистер Роуз, но вас придется наказать.
Ллойд понял, что начинается очередной розыгрыш Туситалы, и, радостный, умчался исполнять его поручения.
- Вам не страшно, мистер Роуз? - поинтересовался Туситала, перезаряжая пистолет.
Минуту, наверное, Роуз молча смотрел на Туситалу, а потом спросил совершенно спокойно:
- Вы что ж, решили, будто я поверил, что вы меня вздернете на копье? Или, может быть, поджарите на костре? А может, вы решили меня линчевать? Это было бы забавно…
- Сами увидите, мистер Роуз, ждать недолго. - Туситала чувствовал, что спокойствие этого толстяка раздражает его.
- Не делайте глупостей, мистер Сочинитель Историй. Ну, вынудите вы меня уйти из вашего дома. Придет кто-нибудь другой. Представьте, что он начнет интересоваться вашими бумагами, чего я, кстати, не делаю. И вообще, он может оказаться человеком еще более противным, чем я. Поверьте: такое возможно и весьма.
- Только что вы угрожали моему сыну…
- Пасынку, - перебил Роуз.
- Я сказал "сыну". Неужели вы думаете, что это может остаться для вас безнаказанным?
Живя в доме Туситалы не первый день, Роуз знал: есть две вещи, которые угнетают Сочинителя Историй, лишают спокойствия и сна: его недописанный роман, его "Уир Гермистон", и ощущение, что он, Туситала, недостаточно помогает Матаафе. Роуз слышал, как совсем недавно Туситала говорил Фэнни: "Мы здесь занимаемся милыми розыгрышами, воюем друг с другом, а рядом идет настоящая война…"
Профессией Роуза было подслушивать и подглядывать. И он хорошо умел использовать то, что подслушал и подглядел.
- Конечно, - притворно вздохнул Роуз. И, разумеется, улыбнулся. Он надевал улыбки, как галстуки: к каждому случаю подходящая. - Нет ничего проще, когда другие воюют, заниматься розыгрышами в собственном доме и спасать сына от опасности, которая ему, в сущности, не угрожает.
- А вы-то сами что делаете, когда воюют другие? - спросил Туситала.
Внешне он оставался спокойным, но Роуз видел, что слова его возымели свое действие.
- Я работаю. Плохо ли, хорошо ли, но делаю свое дело. Честно.
- Да разве у вас дело, мистер Роуз?
- Несправедливо упрекать человека за то, что у него нет писательского таланта, а есть дар в другой сфере человеческой жизни. Так вот я-то свое дело делаю, а вы? Простите, мистер Сочинитель Историй, но вы больной человек, если вы как следует не возьметесь за "Гермистона", можете попросту не успеть. Я знаю: перед собой вы оправдываетесь тем, что помогаете Матаафе. Как помогаете, позвольте спросить? Госпиталь? Там Фэнни днюет и ночует, а не вы. Статьи? Вы сами знаете, что бумагой войну не остановишь. Деньги? Единственное, пожалуй, но ведь это деньги, которые вы заработали давно, в те времена, когда еще умели по-настоящему работать.
Увидев, что монолог подействовал на Туситалу, Роуз решил использовать главное свое оружие:
- Кстати, вам лучше вообще не соваться в эту войну. Один раз сунулись - хватит.
- Что вы имеете в виду? - тяжело поднял глаза Туситала.
- Может быть, забыли, как уговаривали Матаафу не начинать первым? Как он промедлил из-за вас?
- Откуда вы знаете об этом разговоре?
Высокомерная улыбка укрепилась на лице Роуза.
- Я же вам объяснил, что делаю свое дело честно. А у меня такая профессия, я должен знать немножко больше, чем могут ожидать от меня. Так вот, Матаафа не выступил, когда Лаупепе был слаб, промедлил, и теперь вашему самоанскому другу приходится нелегко, очень нелегко.
- Неправда! - вскричал Туситала. - Матаафа никогда и никого не слушается. Он всегда делает только то, что решил сам!
- Теперь можно успокаивать себя этим. Можно успокаивать себя даже тем, что вы хотели предотвратить войну. Что ж, очень благородно. Вы не хотели крови, не хотели смерти детей… Что вы там еще пишете в своих статьях? Но факт остается фактом, мистер Туситала, Матаафа терпит поражение за поражением, и теперь только идиот может сомневаться в победе Лаупепе. Простите, наверное, я был с вами излишне откровенен, но кто еще скажет вам правду в этом доме? Вас все берегут, все жалеют. - Роуз тяжело вздохнул. Со стороны могло показаться, что весь разговор ему самому крайне неприятен. - С вашего позволения, пойду немного прогуляюсь, а если все же решите меня линчевать - буду к вашим услугам сразу после обеда.
Мистер Роуз широко улыбнулся и вышел.
А Туситала побрел на берег океана.
Волны не лизали прибрежные камни, а бросались на них с яростью, будто завидовали вечной неподвижности огромных глыб, и жаждали унести их с собой в море. Поднялся ветер. Зашуршал, заговорил самоанский лес. С треском упало дерево, стая птиц взмыла в почерневшее небо.
Туситала сидел у самой воды и смотрел в даль океана. Светлый у берега, океан темнел к горизонту и там, у горизонта, сливался с ярко-оранжевым небом, и, где сливались они, пролегла белая, как волны прилива, полоса. Красный глаз солнца, далекий и непокорный, властно глядел па эту картину.
"Чего же стоят мои слова? - снова возвращался Туситала к тому, что мучило его уже много лет. - Ладно бы, они не приносили пользы, но, оказывается, они еще приносят вред. Этот противный толстячок прав…"
И Туситала вспомнил, что не так давно разговаривал об этом. Но с кем? С Фэнии? Нет, другие разговоры он вспоминал. Кто-то недавно мучил его беседами, совершенно искренними и обнаженными. Но кто же, кто?.. Конечно, Джон Сильвер непостижимый вестник его болезни.
Ветер поднимался все сильнее. Глаз солнца наполовину скрылся, высокомерный и ироничный, подмигивал он всему, что было на земле - мол, вы меня еще не знаете, сейчас я вам устрою шутку.
Туситала поднялся во весь свой рост и увидел вдали паруса прекрасного корабля. Это была "Испаньола". Джон Сильвер стоял на носу; красный плащ развевался под ветром. Опершись о костыль, старый пират внимательно вглядывался в береговую линию, словно искал кого-то.
- Я здесь! - крикнул и упал…
Был ветер. Сплошной стеной встал дождь.
Фэнни, Генри и Ллойд искали Туситалу и не могли найти его ни в гостиной, ни в кабинете, ни в саду…
- Я знаю, куда он пошел, - сказала Фэнни. - Есть только одно место, куда он мог отправиться, если этот отвратительный Роуз измучил его своими разговорами.
Они вышли за порог, и сразу дождь сотнями плеток ударил их по спинам.
- Генри, ты с нами? - спросила Фэнни.
Генри Моор, ничего не ответив, быстро зашагал вперед.
Признаться, Фэнни немного удивило такое поведение ее уравновешенного друга, чьи приключения всегда заканчивались там, где начинались неудобства. Но не до размышлений было ей сейчас.
Туситала лежал на берегу океана, подняв лицо к небу. Волны, будто жалея его, падали совсем рядом, лишь обдавая его брызгами.
Фэнни бросилась к мужу, увидела, что Луис шевелит губами, и улыбнулась.
Впрочем, в кромешной темноте ее улыбки никто не заметил. Генри снял с себя плащ. Они завернули в плащ Туситалу и понесли к дому.
Глава девятая
в которой Сильвер снова предупреждает
Сильвер склонился над ним:
- Ты звал меня?
- Нет! - закричал Туситала. - Нет! Я просто запутался… Это было минутное, а теперь уходи… Уходи, еще не время…
- Я знаю, что тебя мучит, создатель. Я пришел поговорить…
Было так темно, что хотелось закрыть глаза - в них все равно не было проку. Дорогу Фэнни, Ллойду и Генри освещали лишь вспышки молний да светящиеся насекомые, чей свет был подобен огоньку летящей спички. Насекомые не боялись дождя и носились над их головами в бешеном танце.
Дождь усилился, Но никто не обращал на это внимания. Все были озабочены лишь одним: чтобы плети дождя не задевали Туситалу.
Из темноты шагнул силуэт огромного человека. Генри схватился за пистолет, но волнение было напрасным - то был Суанатуфа.
Суанатуфа легко поднял хозяина на руки и понес к дому.
Фэнни пришлось признать, что они немного заплутали в темном самоанском лесу и, если бы не Суанатуфа, неизвестно сколько бы еще ходили вокруг Ваилимы…
- Знаешь, о чем я сейчас думаю, одноногий пират? - спросил Туситала.
И Сильвер ответил:
- Знаю.
- Я думаю о том, что если когда-нибудь кто-нибудь, кто имеет право спрашивать, спросит у Фэнни: "Зачем были все твои мытарства и вся жизнь твоя зачем?" - она сможет предъявить Беллу, Ллойда и того малышку, которого похоронила в Париже. И это оправдает все, потому что дети - главное наше оправдание. А что смогу предъявить я? Бог не дал мне детей… Как ты думаешь, если "Гермистон" будет действительно великой книгой, он послужит хоть маленьким оправданием тем нелепостям, которые я натворил?
- Послушай, создатель, честно говоря, мне порядком осточертело твое нытье. Уже ничего не изменишь. Ты ведь знаешь: только невеждам кажется, будто море огромно и можно плыть по нему куда заблагорассудится. На самом деле это не так-то просто - изменить свой курс. Во всяком случае, ты, создатель, уже не успеешь этого сделать. Но предупреждаю еще раз: до цели тебе тоже не доплыть!
"Нет, - хотел крикнуть Туситала. - Я должен успеть!" - но у него не хватило сил.
И снова кто-то настырный и злой выкручивал его легкие, выдавливал из них кровь. И вот она хлынула горлом, и Туситала почувствовал, что земля уходит из-под ног, он плыл, барахтался между небом и землей, еще мгновение - и небо расплющит его…
Но он услышал голос Сильвера:
- Еще не время, создатель. Еще не время…
Фэнни подняла голову, оглядела стоящих у постели Туситалы людей и сказала тихо-тихо, почти шепотом:
- В последнее время приступы у Луиса затягиваются. Сейчас ему надо побыть одному.
Все медленно вышли, понурив головы. Фэнни подумала, что именно так уходят из комнаты умершего, но быстро заставила отогнать эти горькие предчувствия.
- Твои приходы участились, Сильвер, - простонал Туситала. - Ты мешаешь мне жить, ты приходишь всегда не вовремя, ты загораживаешь мне мир!
- А миру загораживаю тебя, - усмехнулся Сильвер.
Но Туситала не услышал этих слов. А может быть, сделал вид, что не услышал.
- Зачем я только тебя придумал? - вздохнул он. - Ты измучил меня…
- Хорошо помучить - тоже искусство. - Сильвер затянулся трубкой и выпустил дым прямо в лицо Туситалы. Сочинитель Историй закашлялся. - Сдается мне, ты несправедлив к себе, создатель. Бог дал тебе мучения, чтобы ты не сбился с пути. Для людей вроде тебя сомнения и мучения - тот же парус. Пока есть - корабль плывет, а нет… - И он снова выпустил кольцо дыма…
- Мистер Роуз. - Фэнни в упор посмотрела в глаза мистера Роуза, тот отшатнулся от ее взгляда. - Я только что просила всех выйти, эта просьба относится и к вам. Еще я очень прошу, как врач: не сметь курить в комнате, где лежит Луис!
- Простите рада бога. - Роуз выбросил сигарету в окно и выскочил из комнаты.
- Ничего, Луис, ничего. - Фэнни нагнулась и поцеловала Туситалу. - Мы с тобой столько приступов выдержали, переживем и этот. Ты представляешь, мой родной, родители Лафаэле - ну, те самые люди, которым мы помогли построить хижину, - принесли какое-то чудотворное растение, говорят, оно излечивает ото всех болезней. И теперь ты точно поправишься, Луис, я уверена.
- Может быть, мне и нужны эти мучения, - вздохнул Туситала, - хотя я всегда считал себя веселым человеком.
- Не оттого ли тебе удается оставаться веселым, что так мучаешься в разговорах со мной? - перебил его Сильвер.
Но Туситала не стал отвечать на этот вопрос - даже во время приступа он не любил, когда его перебивали. И он продолжил:
- Может быть, все это так. Но как же устали со мной Фэнни и Ллойд… Всю жизнь мне было стыдно болеть, Сильвер, и всю жизнь я болею.
Сильвер отвернулся от Туситалы. На это нечего было ответить даже одноногому пирату…
В комнату вбежала Фаума, рухнула на колени:
- Я молила небо, чтобы оно помогло Туситале. Все жители молили об этом. Злые духи хотят забрать у нас Туситалу, но небеса не допустят этого…
- Дело сделано, создатель, - шепотом сказал Сильвер. - Я предупреждаю тебя: торопись! Но я предупреждаю тебя и о том, что до цели ты не доплывешь. Вот и все, теперь я могу отчаливать.
- Встань, Фаума. - Фэнни помогла Фауме подняться. - Луису, по-моему, лучше.
Туситала хотел что-то ответить Сильверу, что-то возразить. Но на этот раз одноногий пират исчез мгновенно. Он впервые ушел так стремительно, и от этого Туситале стало не по себе.
Приступ кончился, Туситала хотел открыть глаза, но не смог - слишком велика была усталость. Подумал: "Фэнни будет напрасно волноваться, со мной ведь уже все в порядке", - и погрузился в спокойный, мягкий сон.
Фэнни прислушалась к его мерному дыханию.
- Приступ прошел, - облегченно вздохнула она и сказала, обращаясь к Фауме: - Приготовь мне, пожалуйста, чаю. Я так соскучилась по хорошему крепкому чаю.
Глава десятая
в конце которой имеется примечание, объясняющее то, что кажется невероятным и плохо придуманным
Мистер Роуз был не из тех людей, которые отступают от намеченной цели. И когда он увидел Фауму, которая прибиралась в спальне, понял, что судьба предоставляет ему прекрасный случай доказать этой белозубой красотке, кто же здесь все-таки настоящий хозяин.
Фаума на корточках сидела у камина и глядела, как языки пламени слизывают смолу с горящих поленьев.
Роуз подошел к девушке сзади, положил ей руки на плечи.
Фаума испуганно вскочила:
- Между Фаумой и белым господином стоит ссора!
- Это легко исправить.
Фаума попыталась выскочить из спальни, но Роуз преградил ей дорогу.
- Все стремятся убежать от меня в этом дурацком доме. - Роуз улыбнулся собственной шутке. - Запомни, крошка, еще ни одна черномазая не ушла от меня.
- Фаума будет кричать! - Девушка пыталась оставаться спокойной, но руки ее заметно дрожали. - Фаума будет кричать громко, как буря! Все услышат Фауму!
- Кто все, милая ты моя? Твой замечательный господин пошел прогуляться по берегу, хозяйка и молодой наглец - ее сын - ушли сопровождать его.
Фаума сжалась, как кошка, готовая к прыжку.
Роуз, конечно, заметил это. Достал пистолет, подержал его на ладони.
Суанатуфа появился в спальне, как всегда, неожиданно. Точным и сильным ударом он выбил у Роуза оружие.
Но мистер Роуз был человеком запасливым. Уклониться от второго удара Суанатуфы он, конечно, не смог бы. Но он смог предвосхитить этот удар.
Роуз отскочил к окну, выхватил из кармана другой пистолет, направил его на Суанатуфу и чуть дрожащим голосом предупредил:
- Еще одно движение, свиное рыло, и я пробью твою тупую башку! Идиот, ты посмел ударить белого господина! Так вот, у меня хватит железа, чтобы справиться даже с таким буйволом, как ты. Я вам докажу, кто здесь настоящий хозяин!
Если бы все это происходило, скажем, в лесу или, еще лучше, в доме Роуза - Роуз расправился бы с этим самоанцем мгновенно, труп наглого гиганта уже давно пожирали бы акулы. Но убивать слугу в чужом доме, при свидетелях… Нет, пока у Роуза хватит терпения этого не делать. Если, конечно, туземец будет послушным.
Суанатуфа посмотрел на Роуза, потом на Фауму. Жилы на его черной шее вздулись так, что казалось, перережут ожерелье из черных листьев.
Фаума сантиметр за сантиметром приближалась вдоль стены к бельевому шкафу. Резким движением она распахнула его и… вытащила оттуда маленькое копье.
Роуз не зря считался профессионалом, и экипировка у него была профессиональная. Нож как бы сам собой выскочил из-за голенища сапога и удобно устроился в руке. И пока Суанатуфа соображал, не из воздуха ли берет этот толстый, но ловкий человек пистолеты и ножи, Роуз схватил Фауму за волосы и приставил нож к спине с левой стороны, как раз там, где сердце.
Взгляд Роуза остановился на бельевом шкафу, в двери которого торчал ключ.
- Иди к шкафу, сволочь! - заорал он. - И побыстрей, если тебе дорога жизнь этой девки!
Суанатуфа подошел к шкафу и остановился.
- Ну, чего встал? Лезь туда! А потом эта дура запрет тебя, и мы уйдем с ней… Впрочем, тебе совершенно необязательно знать, куда мы с ней пойдем. Хорошо я придумал?
Вопрос относился к Фауме. Но она уже ничего не понимала, сознание покинуло ее, и она упала бы, если б Роуз не держал ее за волосы.
Суанатуфа раскрыл дверь шкафа. Рядом с платьями висела уздечка; Суанатуфа схватил ее и, резко повернувшись, ударил Роуза.